Мысли вслух на15 Ноября 2025

О детстве и юности Иисуса мы почти ничего не знаем. Оно и не удивительно: евангелисты сосредоточили своё внимание на мессианском служении Иисуса, на том, ради чего Он и пришёл в мир. Но ведь Он пришёл сюда, как всякий человек. Отличие было лишь в одном: Его природа не была задета первородным грехом. Не была ему причастна ни в какой мере. С самого начала была от него полностью свободна. Но вот процесс становления этой человеческой природы Иисуса был таким же, каким он и должен был быть по замыслу Божьему о человеческой природе. А, согласно этому замыслу, физическое и психическое становление человека должно сопровождаться его духовным становлением.

Когда дело касается природы (будь то природа физическая или природа психическая), мы легко понимаем, что становление и развитие человека представляет собой не что иное, как раскрытие заложенных в его природу Богом возможностей, которые, раскрывшись, и делают человека тем, что он есть. Но раскрыть свои возможности человек должен сам, хотя без Божьей помощи это и невозможно. С духовным становлением дело обстоит несколько иначе. Дух — не природа, он не развивается, не усложняется, не растёт, как это свойственно природным структурам. Дух не имеет структуры, он проявляет себя как воля, и его рост — укрепление его воли. И, соответственно, расширение круга воздействия, воле доступного. Включение в круг этого воздействия всё новых объектов. И, конечно, расширение и углубление взаимодействия с другими духами. С другими волями. С другими личностями — потому, что личность и есть осознающая себя воля. Духовное становление человека и предполагает поэтому расширение и углубление им осознания себя. Своей воли. Своей личности. И того, на чём она держится — на том дыхании жизни, которое в человеке от Бога.

Так осознание себя приводит человека (если, конечно, он остаётся последователен и верен себе настоящему) к богообщению. К встрече с Богом, пребывающим в той глубине человеческой личности, которая на языке Библии называется сердцем. Всё это в полной мере относится и к Иисусу. Он ведь тоже человек. Более того: Он Человек с большой буквы. Каждому Божье присутствие в сердце даётся своей мерой, и лишь Ему одному — полной и абсолютной. Как Мессии и Богочеловеку. Неудивительно, что и Он рос, как всякий человек. Чтобы вырасти в Свою меру — Мессии и Богочеловека.

Иисус — действительно Учитель, Он чередует «теоретические наставления» Своих учеников с «практическими занятиями». В самом деле, только три года они проводят со своим Наставником, перенимая от Него все, что они способны принять, а затем им предстоит нести Евангелие, проповедовать Царство Божие по всему миру. Они должны еще в процессе учения почувствовать вкус миссии, увидеть, как слово Божие действует в мире, как отступает зло, как загораются глаза людей, принимающих Благую Весть. Потом, после Вознесения Христова, они получат дар Духа Святого, примут особую силу для свидетельства о Христе, но уже сейчас Иисус снабжает их всем, что нужно для проповеди: наставлениями и «силой и властью над всеми бесами и врачевать от болезней».

Миссия — это служение, поэтому вестники не должны являть мирскую силу, богатство, они призваны во всем полагаться на Бога. Их задача — принести весть, а не убедить и не заставить ее принять, и исцеление больных — это не яркое шоу для привлечения неверующих, а просто невербальное свидетельство о том, что Царство Божие приблизилось.

Человек, когда ему что-то надо, неотступно клянчит недостающее ему для счастья. И Господь, казалось бы, поощряет нас неотступно призывать Его на помощь. Как часто мы при этом считаем, что Бог — великий взяткобратель, действующий по принципу: «мы — Ему, Он — нам». Он же, давая нам то, что во благо, никогда не даст нам то, что во вред. Потому что Он непреклонен, Он целен, Он неподкупен. Эти Его свойства описываются в книге Премудрости: «...всемогущее слово Твое как грозный воин. Оно несло острый меч». В этом смысле быть с Ним — все равно, что ходить по лезвию бритвы, отсекающей от нас все, что опасно для нас самих.

Книга Деяний — это рассказ о продолжающемся присутствии Христа в Церкви после Его вознесения. Мы уже читали о том, как апостолы проповедовали, исцеляли, утешали — то есть делали все то, о чем им заповедал Иисус, говоря: «Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин 14:12). Сегодняшний эпизод — продолжает эту параллель между земным, ощутимым присутствием Христа, описанным в Евангелии, и действиями Его учеников.

Снова перед нами корабль, снова буря, испуганные и отчаявшиеся люди и посреди них — тот, кто смыслом своей жизни видит подражание Христу. Он не прекращает бурю властным словом, но он утешает людей, дает им надежду на спасение, повторяя слова, сказанные когда-то Учителем: «Ни у кого из вас не пропадет волос с головы». Как писал Павел, не каждый из нас призван к тому, чтобы творить настоящие чудеса и знамения. Но зато к каждому относится его призыв «Подражайте мне, как я — Христу». И сегодня мы читали, как это бывает в жизни...

Юбилейный год, согласно предписаниям Книги Левита, должен был быть годом особым. В этот год предписано было возвращать прежним собственникам купленную у них землю — ту, что была наследственной и принадлежала человеку как его общинный надел. Дело в том, что вся земля у евреев, за исключением городской недвижимости, была общинной. Иное дело участки в городах (точнее, в селениях, которые в Пятикнижии обычно называются городами): тут речь шла именно о частной собственности конкретных людей, которая принадлежала им как частным лицам. Что же до сельхозугодий, будь то поля или пастбища, то они принадлежали всей общине в целом — вначале общине родовой, а впоследствии, после того, как на смену родовым общинам стали приходить территориальные, общине территориальной.

Общинный клин делился на наделы, предоставленные конкретным членам данной общины. Вот об этих наделах и идёт речь в предписаниях, касающихся юбилейного года: в юбилейный год они должны были быть возвращены изначальному владельцу, тому, кому они принадлежали на момент разделения общинной земли. Таким образом в еврейском обществе в догосударственный период (а возможно, отчасти и позже) поддерживалась социальная и имущественная стабильность.

Кроме того, в юбилейный год предписано было прощать долги и освобождать тех, кто оказался в долговом рабстве, даже если раб ещё не отработал свой долг. Что же до частной собственности, не связанной с общинными землями, то на них правило возврата в юбилейный год не распространялось: такая собственность целиком принадлежала своему хозяину, который распоряжался ею исключительно по своему усмотрению. Разделение на общинную и частную собственность было, конечно же, обусловлено исторически и связано с самим процессом расселения евреев по завоёванным ими в Палестине территориям.

Однако было тут и другое: отношение к земле как к Божьему дару. Это ведь Бог дал народу ту землю, на которой он жил, и Сам распределил её между племенами. Стало быть, земля должна оставаться у тех, кому Бог её уделил, иначе Его воля оказалась бы нарушенной, а люди, которым Он её предназначил, остались бы без своей земли. Такое положение дел полностью исказило бы Божий замысел о народе и о земле, чего никак нельзя было допустить — потому-то и появляется в Пятикнижии закон о юбилейном годе.

Чем ближе ко временам написания Книги Даниила, тем подробнее становится рассказ визионера, тем больше деталей мелькает, как бывает, когда самолёт, готовясь к посадке, снижается с большой высоты, приближаясь к земле. Вот уже и образ царя-нечестивца во всей красе, и ворох событий, связанный с его правлением: войны, осквернение Храма, грандиозные проекты, гонения на Синагогу… Течение времени как бы ускоряется, небо будто бы приближается к земле, и Божьи служители внимательнее всматриваются в происходящее внизу.

Оно и неудивительно: ведь в эти времена небо действительно приближалось к земле. Точнее, Царство приблизилось, чтобы войти в мир. Ведь и Сын Человеческий, о Котором говорит Книга Даниила, начинает Свою проповедь с призыва к обращению потому, что Царство приблизилось. Точка встречи была уже близка, Маккавейские войны, правление Хасмонеев, римское завоевание, наконец, катастрофа 70 года очерчивают тот событийный исторический круг, центром которого она стала.

И внутри этого круга события развиваются чрезвычайно интенсивно. Не только в смысле их внешнего течения, но и в смысле духовной своей насыщенности. Не случайно ведь автор книги и гонения Антиоха, и Маккавейские войны рассматривает как эпоху того, что называли в те времена «мессианскими бедствиями» — испытаниями, выпадающими на долю верных непосредственно перед приходом Мессии. Эпоха «мессианских бедствий» принадлежит уже не только истории падшего мира, но и истории Царства — у Царства ведь тоже есть своя история, раскрывающаяся, правда, иначе, чем история падшего мира.

Она, эта эпоха, находится на границе падшего мира и Царства. Вернее, она сама и есть граница: всё, что прежде, целиком принадлежит падшему миру, всё, что после — мессианскому Царству. А на границе двух разных сред процессы всегда протекают необычно и нередко ускоряются. Это верно и для физического мира, и для духовного. Таким — ускорившимся и необычным — предстаёт течение истории визионеру, оказавшемуся у границы Царства.