Мысли вслух на12 Декабря 2025

Апостол Иаков открывает нам в этих словах великую тайну Божьего милосердия. Справедливость и воздаяние по делам — важные вещи; праведный суд над нашими поступками неотвратим, как все законы мира. Кирпич, брошенный вверх, падает на голову по закону всемирного тяготения. Грех влечет за собой исчезновение жизни... Но этим справедливым судом не ограничивается судьба мира и человека. Есть милость Божья, и она выше и важнее суда. Синодальный перевод здесь очень точно передает смысл греческого слова: милость превозносится над судом. Это откровение невероятно, и оно имеет самое прямое отношение к нашей надежде; и именно этим торжеством милости и прекрасен мир.

Но для апостола Иакова важно, чтобы мы правильно поняли его мысль. Торжество милосердия Божьего не означает, что мы можем «позволить себе» грех, полагаясь на то, что Господь «все равно» помилует. Такой взгляд появился еще в апостольскую эпоху и тогда же был отвергнут. Апостол подчеркивает, что милость действенна постольку, поскольку сами мы руководствуемся ею в своей жизни. Не «практикуемая», она остается недоступной нам. Вот, собственно, почему Господь выделяет как главное для человека — любить Бога и ближнего.

Для иудеев начала 1 века нашей эры подать кесарю была унизительным знаком зависимости от римлян. Если бы Господь сказал, что ее следует платить, Его можно было бы обвинить в отсутствии патриотизма (тут первосвященники срочно оказались бы патриотами). Если бы Он сказал, что платить ее не следует, то Его можно было бы обвинить в подстрекательстве к мятежу (в этом случае первосвященникам нужно было выказать себя конструктивными сотрудниками римлян, что, в конечном итоге, они и сделали). Ответ же Христа поразителен в первую очередь тем, что Он четко разграничивает сферу земного устроения жизни, к которой относятся все формы национальной и наднациональной власти, и сферу жизни духа. Господь не отвергает государство и не призывает к религиозному переустройству государственного управления. Его ответ полагает жизнь духа и мирскую власть в разных плоскостях.

С одной стороны, это дает нам возможность видеть реальную полезность власти для обеспечения нормальной жизни общества, как об этом подробно напишут апостолы. С другой же стороны, ответ Христа делает Его учеников свободными от обожествления власти и отвергает посягательства земных властей на духовную жизнь людей. Для той эпохи именно это было небывалым откровением, и именно за это гнало христиан римское государство.

Самое же главное в словах Христа — призыв отдавать Божие Богу, быть озабоченными исполнением своих обязанностей перед Творцом мира не меньше, чем перед его временными властителями. И это труднее всего.

Как много значит для нас этот разговор Марии с архангелом Гавриилом. Всего несколько реплик, а ведь в них решается судьба мира, от них зависит наша жизнь. И в основе этой беседы — безграничное доверие. Доверие Бога к нам, к человеку вообще и к Марии лично. Спасение человечества, спасение всего человечества — в руках одного-единственного человека. Всесильный Бог, Который вывел Израиль из земли египетской, давал пищу целому народу в пустыне, карал за грехи Содом и Гоморру, предает себя в руки хрупкой юной девушки.

И, с другой стороны, мы видим доверие Марии к Богу. Сначала Она смущена приветствием архангела, да и кто бы не испугался на Ее месте. Но Бог устами Гавриила готов отвечать на Ее вопросы, Она же не боится их задавать.

Мы часто зовем Богородицу Новой Евой, и действительно, беседа Благовещения — словно зеркало того разговора, который Бог ведет с Адамом и Евой ( 3:9-13). Точнее, пытается вести, потому что ни Адам, ни Ева не отвечают прямо на Его вопросы и с каждым Его словом начинают бояться все сильнее. Самое первое последствие их греха — потеря доверия к Богу... Совсем иначе ведет себя Мария: Она не прячется от Бога — и получает от Него ответы на свои вопросы. И, предавая себя в руки Божии, Она дает нам пример смирения и доверия.

Доверия даже тогда, когда то, что предлагает нам Бог, страшно и неведомо. Доверия к обещанию вечной Жизни даже тогда, когда кажется, что за смертью ничего нет. И Бог не ждет от нас непосильного для нас понимания своего предназначения, Он лишь предлагает нам согласиться на то, что Он предлагает нам здесь и сейчас.

Смерть многое ставит на свои места. Ее нельзя обмануть, от нее нельзя отшутиться, перед ней все равны, от нее никому не уйти. Поэтому неудивительно, что самые серьезные и важные вещи человек сравнивает по силе со смертью — это достойное сравнение: «Крепка, как смерть, любовь» ( 8:6). Религиозная вера, как самое серьезное содержание жизни многих людей, не раз сопоставлялась со смертью — тысячи мучеников предпочли умереть, но не отречься от своей веры.

Значит, смерть — это некий рубеж, на котором происходит последнее испытание веры. Это не обязательно собственная смерть — сестры Лазаря встали перед этим испытанием так же, как и он сам. Они сохранили веру, но — не до конца. Воскресение мертвых будет, но не теперь, считает Марфа.

Поэтому для нее звучат странные слова: «Я — воскресение и жизнь. Верующий в Меня, если и умрет, оживет». И происходит победа над смертью, еще до окончательного торжества Пасхи, и до того, как мы сами сможем на опыте убедиться, что любовь — сильнее смерти.

Путь в землю обетованную полон приключений, причём многие из них, наподобие истории со змеями, напавшими на народ после очередного возмущения, идущие находят на свою голову сами. Оно и неудивительно. Идти за Богом в ту землю, которую Он обещал, можно, только следуя за Ним буквально шаг в шаг. Так оно в основном и было — не случайно там же, в Книге Чисел, упоминается, что все смотрели на Скинию и на облако Божьего присутствия над ней. Когда облако двигалось, двигался и народ. Без Божьего указания никто никуда не шёл — по крайней мере, внешне. С внутренним было сложнее. Внутреннее состояние не так просто осознать, тут всё не так очевидно и однозначно.

Можно пойти за Богом — но что при этом будет в сердце? Если человек на пути за Богом оказывается чрезвычайно требовательным, это означает, что внутренне он ощущает своё движение как своего рода одолжение Богу, Который, раз уж позвал за Собой, должен и гарантировать некий приемлемый минимум комфорта, причём меру приемлемого тут человек обычно считает себя вправе определить сам. Если сейчас мы хотим пить, значит, где-то поблизости должна быть вода, и Бог должен об этом позаботиться. Если Он не заботится — значит, Он нас или бросил, или с самого начала обманывал.

Для падшего человека такая реакция недоверия вполне понятна и естественна — тут просто перенос отношений между людьми в падшем мире на Бога и Его отношение к нам. Попросту говоря, от Него мы ждём того же самого, чего — осознанно или неосознанно — привыкли ожидать от окружающих нас людей. Априорное недоверие к падшему человеку — вещь вполне понятная, но оттого не легче: ведь отношениям с Богом она мешает очень сильно, фактически разрушая их сразу же, как только они начинают устанавливаться.

Единственный способ этому противостоять, когда дело касается падшего человека — поставить его в условия реальной опасности, где он оказывается лицом к лицу с кем-то или с чем-то, кто или что ему действительно угрожает. Тогда человек забывает обычно все свои предубеждения и бросается к Богу. Так было с народом во время стычек с народами и племенами, по территории которых им приходилось проходить: тут надо было или по-настоящему довериться Богу, или погибнуть. В относительно мирное время роль врагов играли те самые змеи: они заставляли человека вспомнить о Боге как о Том единственном, Кто может помочь и спасти. Педагогика жёсткая, но и ситуация критическая: вопрос доверия Богу в пустыне — вопрос выживания, не только духовного, но и физического.

В этом коротком тексте перед нами ветхозаветная Церковь. Пройдя через муки нового рождения, она полностью преображается, став Церковью новозаветной, предстоящей и преклоняющейся перед Мессией.

Против нее выступает змей, дракон, ставший причиной грехопадения, совращающий человека и обольщающий его. Дракон пытается обольстить и Церковь с первого момента ее появления, уничтожить и разрушить ее до основания, он натравливает на нее гонителей, пытаясь смести с лица земли любого праведника, встающего у него на пути. И тогда, спасаясь, верующие уходят в пустынные места, оставляя те места, откуда их гонят, чтобы сохранить живую общину вдали от преследователей.