Мысли вслух на19 Декабря 2025

Апостол Иаков говорит об одной из основополагающих истин нашей веры. Несколько раз в разных формулировках апостол пишет о том, что вера без дел мертва. В начале апостол задает вопрос, может ли вера, не выражающаяся в делах, спасти человека. Затем он говорит, что вера без дел мертва, чуть ниже подчеркивает, что вера без дел бездейственна и вновь, уже в самом конце, повторяет слова о том, что вера без дел мертва. Пророк Аввакум услышал от Господа откровение о том, что праведный верою жив будет. Вера в библейском смысле слова в первую очередь является для человека источником жизни, потому что только верой мы входим в общение с Творцом.

Апостол Иаков говорит, что эта вера должна выражаться в жизни, в наших действиях и поступках. В противном случае она именно бездейственна, ничего не дает нам для спасения от смерти. Вера человека должна стать силой, действующей в мире и преображающей его. Что в ней проку, если эта сила не действует? Три примера, которые приводит апостол Иаков, дают нам возможность увидеть, какое именно выражение должна находить настоящая вера: милосердие к людям, доверие к Богу и уважение к истине. Как говорил пророк Михей: «О, человек! сказано тебе, что — добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим».

«… И проводил Он ночь в молитве к Богу…» Из этих слов, дающих нам немного прикоснуться к опыту нашего Господа, вышла огромная замечательная традиция ночных богослужений. Собственно «всенощное бдение» — это значит всю ночь не спать и молиться. Жаль, что сейчас оно редуцировалось в службу с 6 до 8 вечера... Но у нас всегда есть возможность не спать дома – и это удивительный опыт. Тому, кто ни разу этого не пережил, очень трудно объяснить, что это такое.

Главное, что дает ночь – это тишина и уединенность, только в этой тишине можно различить голос Божий. Весь мир погружен в покой и пространство, и время теряют свой смысл. Вы замечали, как совсем иначе течет время ночью? Это, конечно, и аскеза – потому что порой, особенно после тяжелого дня, бывает трудно не заснуть, подобно тому, как заснули ученики в Гефсиманском саду.

Можно без конца приводить причины преимущества ночи для молитвы. Главное, кажется, в желании никогда не расставаться с Богом, даже на несколько часов ночного бесчувствия.

Сегодня мы читаем рассказ о рождении Самсона. В Библии не один раз встречается ситуация, когда Бог избирает бесплодную женщину, чтобы она стала матерью того, кого Он избрал для особого служения. Позже, говоря с Пресвятой Девой Марией, архангел Гавриил приведёт в пример святую Елизавету, которая зачала Иоанна Крестителя, хотя была стара и бесплодна.

Для человека в то время рождение ребёнка у бесплодной женщины было чудом, не многим меньшим, чем рождение от девы, поскольку бесплодие воспринималось как приговор. Бог вмешивается в ситуацию. Он отменяет этот «приговор». И для Него бывает важно явно продемонстрировать, что рождение данного конкретного человека было нужно Ему, что этот человек избран особым образом, и потому с его рождением связано чудо. И чудеса, связанные с рождением Его служителей, хоть немного готовят людей к главному чуду — рождению Сына Божия.

Кто-то где-то сказал: «Любовь есть инструмент познания». И в самом деле, что можем мы знать о том, кого не любим? Отвернувшись от человека, нельзя соприкоснуться с ним, нельзя стать ему ближе, понять его. Это же верно и тогда, когда речь идет о познании Бога. То, что можно знать о Нем, не любя, не стремясь к Нему — только сухая и относительная «схоластика» о том, что Он, дескать, такой великий и сильный, и мудрый.

Но по-настоящему узнать Его, («познать», на языке Писания, соединиться с Ним, «пребывать в Нем») дано лишь тому, кто готов любить. Именно поэтому Иисус говорит, что откроет Себя не всему миру, а только ученикам, которые и получат Духа истины, открывающего Отца тем, кто может Его понять, то есть — полюбить.

История с дочерями Салпаада может показаться типичным примером торжества рода над отдельным человеком, над личностью. В самом деле: главный смысл этой истории, по крайней мере на первый взгляд, заключается именно в том, что род должен сохраняться несмотря ни на что, невзирая ни на какие перипетии, и если не осталось в роду мужчин, которые могли бы унаследовать имя и родовой надел, значит, надо сохранить его по женской линии, пусть такое сохранение и выглядит несколько искусственно. Известная доля истины в таком взгляде есть: ведь в те времена еврейство было племенным союзом, а племя состояло из больших патриархальных родов, так, что исчезновение рода во всех отношениях ослабляло то племя, к которому исчезнувший род принадлежал. Было, однако, и кое-что еще.

Бог создаёт Свой народ именно как народ, как единое целое, не только этническое, но и духовное. Он создаёт народ-общину, где важен каждый, а не коллектив, где незаменимых нет. Человек — не просто функция, но и род — не просто структурная единица. Не случайно в рассказе речь идёт о сохранении имени. Тут, конечно, имеется в виду родовое имя, которое отождествляется с родом как таковым, с его идентичностью внутри племени, а значит, и внутри народа.

Вместе с тем для Бога каждый род уникален так же, как всякий человек, и для Него уникальность — будь то отдельного человека или целого рода — тоже связана с именем, соответственно личным или родовым. Для Бога, разумеется, имя не имеет определяющего значения — Он просто знает каждого в отдельности и всех вместе непосредственно, во всей полноте и глубине их существования. И всё же Бог даже для Себя находит имя и открывает его людям — Он знает, что значит имя для нас, людей, насколько оно связано для нас с личностью, его носящей.

Разумеется, имя есть имя, оно не содержит в себе ничего магического или сверхъестественного само по себе, но с именем связана интенция, которую мы обращаем к другим или которую другие обращают к нам. Интенция принимает форму имени, с которым ассоциирует себя его носитель, и это облегчает встречу, контакт, взаимопонимание. Вот эта уникальность каждой личности, каждого сообщества перед Богом и людьми и заставляет сохранять имя рода в племени и в народе — чтобы народ духовно не оскудел.

Теперь, от Престола славы и от небесной Скинии, смысл Суда и Божьего гнева раскрывается перед Иоанном не так, как прежде, когда он видел их как бы изнутри истории того падшего мира, которым, как правило, ограничивается духовный кругозор падшего человека. Тогда Суд открывался апостолу как серия катастроф, связанная с тем, что мир, не будучи готов к встрече с Богом, меняясь и преображаясь, неизбежно разрушался в своём прежнем качестве.

Теперь Суд связан прежде всего со свидетельством и с предстоянием у Престола славы тех, кто сохранил верность Христу на всём протяжении предшествующей эпохи, включая и последние времена. Сила Божия для мира оборачивается язвами и чашами Божьего гнева. Оно и неудивительно: ведь теперь апостол видит ситуацию такой, какой она открывается из полноты Царства, готовящегося войти в мир в этой полноте. Царство — пространство Божьего дыхания и Божьей любви, и от Престола славы, из своего духовного центра, оно видится именно таким.

Но при взгляде из духовного центра Царства Царством представляется весь мир, кроме той его части, которая оказалась оторвана от Царства противостоящей Богу злой волей. А эта оторванная от Царства часть мироздания как раз и оказывается тем, что в Евангелии называется обычно «внешней тьмой». Оказавшись в этом пространстве, можно увидеть целый мир, пребывающий если не в полной темноте, то в полумраке наподобие долгих северных зимних сумерек, но снаружи он воспринимается лишь как бездонный тёмный провал, который может заполнить только Тот, Кто сотворил мир.

Он и заполняет его Своим присутствием, Своей силой, но не Своей любовью — не потому, что Его любви не хватает на тёмную бездну или Его дыхание туда не проникает, а потому, что дыхание Бога, отвергаемое как любовь, становится для отвергающих разрушительной силой, которая их убивает, хотя и не может убить до конца: ведь Бог не хочет уничтожать Своё творение. Так Божья любовь становится Судом, а Божье дыхание оборачивается для пребывающих во «внешней тьме» язвами и чашами Божьего гнева.