Мысли вслух на17 Декабря 2018

Невозможно увидеть такое будучи в нашем обыденном человеческом состоянии. Для этого нужно «подняться» над этим миром — так, чтобы события настоящего и ближайшего будущего не заслоняли тех отдаленных времен, к которым устремлена человеческая история. Именно в подобном состоянии пребывает Сам Бог, мы называем это вечностью, поэтому пророчество — это результат того, что Дух Святой как бы соединяет с вечностью то место и время, где находится пророк, и у того открывается «духовное зрение», которым он прозревает нечто до того невиданное. Поскольку это видение совершается в вечности, где нет нашей обычной временной последовательности, то пророку остаются неведомыми «времена и сроки», он в состоянии засвидетельствовать факт (так, как он может его понять и описать), но не сказать, когда в истории он произойдет.

Зачем тогда Бог дает это видение? Возможно, дело в том, что Он считает правильным открыть человеку Свой замысел, показать ему то, к чему Он ведет этот мир, для того, чтобы у человека была возможность выбрать — будет он помогать Богу в этом труде или противостоять Ему. Бог любит людей, а значит — уважает их свободу.

Вопрос, который задают в сегодняшнем чтении из Евангелия от Луки Христу саддукеи, не верящие в воскресение мертвых, не так беспочвенен, как может показаться на первый взгляд. В самом деле, что можно на него ответить? Чем является воскресение мертвых для этой жизни, и как продолжаются в нем отношения, установленные здесь? Но Господь отвергает земную жизнь как точку отчета и тем самым открывает слабость саддукейской позиции. Саддукеи полагают эту, нынешнюю нашу земную жизнь главной и пытаются рассматривать жизнь вечную в отношении к земной. В таком случае вечность выглядит своего рода продлением земной жизни в бесконечность. Архаические представления древних семитов подчеркнуто избегали этой идеи; для древних прообразом вечности было продление рода — отсюда и родилось то установление закона, на которое ссылаются саддукеи.

Саддукеи в своем вопросе лукаво соединяют свои, крайне абстрактные, представления о вечности и норму архаического закона, исходя из неявного предположения, что каждая буква последнего напрямую продиктована Богом и содержит суть Откровения на все времена. Здесь все неверно, и потому их изысканный вопрос рассыпается от одного простого аргумента Господа Иисуса. В параллельном месте евангелист Матфей приводит упрек Христа, говорящего: «Заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией». Все не так, говорит Христос саддукеям. Самое главное в Его ответе — утверждение, что вечность не такова, как представляют саддукеи. Она не является продлением во времени этой земной жизни; напротив, земная жизнь в некоторых своих аспектах может быть подобием, отражением небесной. Именно поэтому далеко не все установления, необходимые и осмысленные в конкретных исторических условиях, содержат в себе зерно вечности.

Обращаясь далее к явлению Бога Моисею при Неопалимой купине, Христос говорит, что воскресение — реальность, потому что таков Бог. Бог не есть Бог мертвых, но живых, и у Него все живы. Следовательно, источником воскресения является для людей Сам Бог, а не те или иные явления земной жизни. Это ключевая, центральная мысль в учении Нового завета о спасении. Христос предлагает людям искать прежде Царства Божьего и правды Его, искать Самого Бога, причем не в гипотетическом будущем, а здесь и сейчас. Вечность для Него не продолжение земной жизни, а властное вторжение Царства Божьего в сердце человека. Это вторжение вечности преображает земную жизнь и подчиняет себе ее законы, как показывает приведенный Христом пример. По земным меркам Христос — потомок Давида и не может быть для Давида большим его самого. По меркам вечности же Он — Господь для всех.

Мы редко слушаем и редко слышим голос Божий. Но бывает, что слышим. Господь говорит с нами, и мы начинаем понимать, какова Его воля о нас. Мы встречаем Его, учимся доверять Ему. Но если мы встречаем Его только когда мы одни и не стремимся к общине, к Церкви, по собственному желанию остаемся в одиночестве, есть опасность, что в момент искушения, в какой то трудный период нашей жизни мы забудем об этой встрече, перестанем исполнять то, что Бога заповедал нам, вообще решим, что нам эта Встреча пригрезилась.

А когда в Церкви мы собираемся вместе, и Господь приходит к нам, к своему единому народу и пребывает среди нас, мы всегда можем свидетельствовать друг другу, если кто-то усомнился: «Господь был среди нас в тот день». Иногда Господь говорит с нами через проповедь священника в нашей церкви. И если мы вместе, когда кто-то из нас поступает дурно, другой может напомнить ему о словах проповеди, которую мы слышали вместе. Слово, услышанное вместе, может больше укрепить, чем-то, что открылось нам в одиночестве, хотя это и не всегда так. «Сойдитесь и послушайте».

Сегодняшнее чтение позволяет нам глубже понять природу Царства и его отличие от нашего, ещё не преображённого, мира. Речь идёт о словах Иисуса, сказанных Им во время Тайной Вечери и называемых обычно «заповедью любви» (ст. 34 – 35). На первый взгляд, слова эти кажутся несколько странными. В самом деле, что нового могли бы увидеть апостолы в призыве к взаимной любви? Ведь о необходимости любви к ближнему немало говорится и в Ветхом Завете, и в писаниях учёных раввинов, и в поучениях учителей Торы. И всё же было в словах Иисуса нечто такое, о чём до Него не говорил никто. Не случайно призыв к взаимной любви звучит сразу же после слов Иисуса о славе, которой Отец прославляется в Сыне, а Сын в Отце (ст. 31 – 32). «Славой» здесь, очевидно, называется присутствие Божие, сопровождавшее еврейский народ на всём протяжении его истории, начиная с Исхода, и пребывавшее вначале в Скинии, а затем в Храме. Неудивительно, что и Царство пронизано этим присутствием. Но в наш преображающийся мир Царство должны были нести ученики Иисуса, эта задача была доверена апостолам и тем, кто станет их последователями (Ин. 17 : 18 – 21). А узнать учеников Иисуса, как видно, проще всего по тем проявлениям любви, которые и есть признаки Царства, принесённого в мир Спасителем. Конечно, такие проявления любви были известны в мире и до пришествия Христова. В библейском понимании любовь — это, прежде всего, не эмоции, а отношение. И любит не тот, кто восхищается или восторгается любимым, и, уж конечно, не тот, кто любимому льстит, а тот, кто желает ему добра (разумеется, не на словах, а на деле). Но в Царстве любовь становится уже чем-то большим простого отношения. Любое отношение предполагает взаимодействие с тем, с кем оно устанавливается, а взаимодействие возможно лишь внутри определённой среды, которая становится его проводником. В нашем, ещё не до конца преображённом, мире такой средой оказывается среда психическая, связанная с проявлениями нашей душевной жизни, не выходящими за рамки существующего порядка вещей. Так называемая земная любовь — это лишь отблески Царства, проникающие в поражённый злом и грехом мир. А Иисус говорит о такой любви, которую можно считать явлением самого Царства, о любви, которая образует, так сказать, саму субстанцию Царства. Человек на такую любовь не способен, её можно обрести лишь как дар, переданный Спасителем от Отца. Но человек может стать носителем такой любви в мире, ожидающем преображения и обновления, и, как видно, именно к этому призывает Иисус Своих учеников. Он призывает их принять Царство, войти в него, поселиться в нём и, живя в Царстве, нести его с собой и являть миру. И в этом — главная и единственная задача Церкви. Всё остальное — лишь средство её осуществления.

В сегодняшнем чтении мы слышим о том, что ветхозаветные священники служили лишь образу и тени небесного. Позвольте, как же это может быть? Ведь мы знаем, что народ Израилев был действительно народом Божиим, и обряды устанавливались в соответствии с Его указаниями! Однако апостол Павел и не утверждает, что ветхозаветная религия не была истинной. Дело несколько в другом. Существует реальность Царствия Небесного. Реальность мира Божия. Вследствие первородного греха человек потерял прямой доступ в Его Царство, и всё, что происходило на земле до Искупления, было лишь тенью того, что совершается в Вечности. Жертва Христа переворачивает всё. Эта жертва совершилась в Вечности и дала возможность падшему человеку вернуться в Вечность. Более того, отныне каждая Евхаристия — окно в вечность, ибо это та же самая Жертва Христа.

С малых лет мы у кого-то учимся, кого-то слушаемся, кто-то несет за нас ответственность, кормит, заботится, в общем — пасет нас. Приходя к вере, мы часто просто переходим от одних наставников к другим, от одних правил к другим, из одной системы ценностей — в другую. Но суть веры, о которой говорит нам сегодня пророк Иезекииль, гораздо глубже и гораздо серьезней. Бог обещает Своему народу, что Сам будет пасти его, Сам будет судить, заботиться, искать и находить, исправлять и наказывать. Пророк смешивает в одном пророчестве обетования о непосредственном Божьем водительстве и о посредничестве «Давида» (то есть Царя из рода Давида), что позволяет видеть в нем указание на божественность Посредника. Таким образом, становясь частью Божьего народа, мы становимся предметом заботы и ответственности не только руководителей христианских общин (некоторые пастыри еще об этом помнят), но, по преимуществу — Самого Бога.