Мысли вслух на28 Ноября 2025

Что имеет в виду апостол, говоря, что тому, кто стремится к благу, невозможно причинить зла? Если понимать его слова, как относящиеся исключительно к нашему, ещё не преображённому, миру, они могут показаться излишне оптимистичными. Но что считать благом? И от чего оно зависит?

Ещё за V столетий до рождения Спасителя афинский философ Сократ утверждал, что зло не может прийти к человеку извне, а то, что люди обычно считают злом, подразумевая под ним неудачи, страдания и даже смерть, на самом деле таковым не является. Настоящее же зло, по мнению философа, человек может причинить себе лишь сам, сделав неправильный выбор и принеся тем самым вред собственной душе. Так решал вопрос о добре и зле человек, живший во времена Захарии и Малахии, но никогда их не слышавший.

Казалось бы, и апостол имеет в виду то же самое: если злом считать вред, нанесённый человеком собственной душе, то тому, кто стремится только к благу, боятся действительно нечего. Но ведь речь идёт о падшем человеке в падшем мире. Можно ли быть уверенным в собственной неуклонности на пути блага?

Как видно, одной человеческой мудрости тут мало. Но ведь и апостол говорит не только о ней. Теперь, когда пришёл Мессия и принёс в мир Царство, человек уже не остаётся в своём стремлении к благу один на один с лежащим во зле миром и с собственным грехом. И если раньше одного намерения было недостаточно, если раньше избравшему путь праведности необходимо было быть духовным героем, то теперь достаточно лишь оставаться твёрдым в своём намерении. А в остальном нам всегда помогут.

Фарисеи, высмеявшие Иисуса, когда Он сказал, что невозможно служить Богу и богатству, думают о Царстве Божьем так, как обыкновенно думаем и мы. Лишь когда кто-то умирает, мы говорим «Царство ему Небесное», пожелать же «Царства Небесного» живому человеку для нас психологически невозможно. Сложившийся за века стереотип полагает Царство «потом», за пределами этой жизни. Так же думали и фарисеи, чаявшие воскресения мертвых и ожидавшие Царства в историческом, но отдаленном будущем. Фарисеи считали единственным (во всяком случае, главным) проявлением Божьего благоволения в этой жизни богатство, почет среди окружающих и семейное благополучие. Наша стереотипная религиозность и здесь совпадает с фарисейской. Это видно, когда мы упрекаем Бога в несправедливости, видя процветание жуликов и страдание праведников.

Но Господь говорит фарисеям и нам, думающим одно с ними, что возвещение о Царстве Божьем как о деле отдаленного будущего было справедливо лишь до времени Иоанна Крестителя. С момента, когда прозвучало Его свидетельство об Агнце Божьем, Возлюбленном Сыне, в Котором дано людям благоволение Отца, с этого момента Царство Божье возвещается как реальность настоящего времени. И поэтому, говорит Господь, чтобы войти в него, требуется лишь усилие: усилие веры и решимости. Фарисеи не хотят этой близости и открытости Царства, для них оно пришло слишком неожиданно и рано. Увы, мы и здесь не отличаемся от них. Ученикам же Своим Господь говорит о необходимости прощать людей без ограничений, как прощает Бог. Это существенный признак Царства, войти в которое мы призваны здесь и сейчас.

Трудно осознать весь смысл того, что говорит Христос. Мы привыкли к тому, что небо и земля, весь этот мир, вся Вселенная — это что-то реальное и прочное, что можно увидеть, изучить и показать другим. Иными словами, мы привыкли думать, что мир существует независимо ни от чего и непоколебимо. Поэтому таким откровением для нас становится имя Божие: «Сущий». А слова, по нашему мнению, наоборот — эфемерны; прозвучали — и нет их, вылетели — и улетели. «Слова, слова, слова...»

Но Иисус переворачивает эти наши привычные представления. Слово, когда оно исходит от Бога (или Богочеловека), не эфемерно, оно реальнее любой материальной реальности, потому что именно словом был приведен этот мир к существованию. Мир сотворен и, значит, не вечен, он имеет начало и конец. А Божие слово не сотворяется, а порождается Вечным Богом, оно имеет вечную природу, не исчезает и не остается бесплодным.

Значит, чтобы нам, принадлежащим к сотворенному миру, все-таки не прейти вместе с ним, а войти в жизнь вечную, нужно искать Божьего слова, вслушиваться в него, принимать, пропитываться им, уподобляясь Христу — Слову Воплощенному.

Для слушавших Христа иудеев, вероятно, самым поразительным и невозможным было то, что Он называл Бога Своим Отцом. До некоторой степени они были правы: кто из людей, в самом деле, осмелится назвать Бога своим Отцом? Только в Господе Иисусе Христе открывается нам возможность такого усыновления, а в рамках ветхозаветных отношений с Богом это решительно невозможно. И здесь мы видим тот редкий случай, когда Господь не упрекает иудеев за неверие, но приводит доказательство тому, что Он имеет право так называть Отца — это дела Христа, в которых недвусмысленно явлена слава Божия. На основании этих самых дел Господь призывает чтить Сына, как Отца.

Но далее в сегодняшнем отрывке Господь говорит еще одну удивительную и очень важную вещь. Дело в том, что жизнь человека вне Нового завета, заключаемого Христом, так или иначе проходит в ожидании суда и подготовке к нему. С глубокой древности люди понимали это, потому почти все древние религии изображали владык подземного царства с весами в руках, потому еще древние египтяне высекали на стенах гробниц уверения богам от лица умерших: «Я не убивал, я не крал, я не делал зла...».

Ветхий завет также не освобождает нас от этого переживания подсудности всех наших действий, поступков и помыслов. На то и закон, чтобы по нему судиться... Для язычников и Сам Господь Иисус говорит о Последнем Суде, как рассказывает нам об этом евангелист Матфей в 25 главе. Суд этот — своего рода контрольно-пропускной пункт, за которым ты войдешь или не войдешь в вечную жизнь.

Так вот, исключительная новизна Христова завета заключается, по Его словам, в том, что верующий в Него не судится и на суд не приходит, но уже перешел от смерти в жизнь. Само собой разумееется, что слово «верующий» означает не того, кто только «исповедует устами», но кто с любовью исполняет волю Христа. Для такого человека Царство Небесное начинается уже сейчас. Говоря: «Покайтесь, ибо приблизилось к вам Царство Небесное», — Господь предлагает нам всем войти в него.

В уставе о праздновании пасхи одновременно говорится о бескомпромиссном требовании чистоты и о возможности отпраздновать ее позже, если это требование не было надлежащим образом выполнено. Это положение, кажется, вообще отражает парадоксальность Божьего призыва — он обращен ко всем без исключения (к своим и к пришельцам), но одновременно требует от призванных готовности его принять.

Позднее Христос укажет на этот принцип в притче о званых на брачный пир (Мф 22:1-13, пар.). Как совместить универсальность призыва к святости, к жизни с Богом для всех людей, с тем, что реально на него откликаются лишь немногие? Может быть, начать с себя?

Обещания тем, кто пройдёт христианский путь до конца, выходят далеко за рамки традиционных представлений о посмертном воздаянии: речь идёт не о рае, а о Престоле славы, который Иисус готов разделить с теми, кто сохранит верность Ему. Но пройти путь и сохранить верность оказывается на так просто, и обращение Иисуса к церкви Лаодикии — тому свидетельство. Причём оказывается, что самым страшным испытанием становятся не гонения и не лишения, а то безразличие, которое описывается словами Спасителя «ты ни холоден, ни горяч».

Казалось бы, человек, который не делает ничего плохого, уже одним этим должен бы быть до известной степени хорош, по крайней мере, по сравнению с тем, кто делает зло. Но вот оказывается, что всё не так просто. В самом деле: что означает быть, условно говоря, «хорошим, как все»? В сущности, это на самом деле означает быть «никаким, как все». Конечно, с точки зрения закона и даже общепринятой общественной морали быть «как все» хорошо.

Это вполне приемлемо, и общество с государством большего от человека в нормальном случае не требуют. Ну, быть может, кроме особых, экстремальных ситуаций, когда для спасения тех самых общества с государством требуется что-нибудь экстраординарное. А вот для Царства «как все» — мало. И даже не потому, что «все» способны как на хорошее, иногда (редко) даже очень хорошее, так и (куда чаще) на плохое и даже очень плохое.

А потому, что в духовном отношении «как все» на деле означает именно «никак». Ведь в духовном отношении «как-то» означает осознанный выбор — даже если выбирающий выбирает зло. Выбор — всегда момент осознания, а значит, и момент истины, хотя мера осознания и полноты истины может быть разной. А «как все», «никак», куда кривая вывезет — это отсутствие выбора. Нежелание выбирать. А значит, и нежелание осознавать.

Даже если человек осознанно выбирает зло (не в смысле какого-то идеального стремления к «чистому злу», а в смысле понимания того, что он выбирает), он всё же делает свой выбор, а значит, живёт хоть сколько-то осознанной жизнью. Но если тот же человек не делает ничего плохого просто потому, что он «как все», а «все» в данный момент ничего особенно плохого не делают, он не выбирает ничего, а значит, ничего и не осознаёт, существуя, так сказать, в режиме автопилота. Такой автоматизм и духовный путь, тем более духовный путь христианина, — вещи несовместимые. Потому-то и лучше быть холодным, если уж не получается быть горячим — лишь бы не оставаться никаким. Ведь быть никаким — прямой путь в никуда.