Мысли вслух на23 Ноября 2025

Какая связь между молитвой и свидетельством? Первое, что приходит на ум: без молитвы, без постоянного богообщения никакое свидетельство невозможно. Возможна лишь сухая теология, теоретические рассуждения о Боге, о Христе, о Царстве. Нельзя сказать, что такие рассуждения непременно будут ошибочными, они вполне могут быть формально не только верными, но даже безупречными, однако свидетельством они не станут. А когда дело касается церковной жизни, то молитва за тех, кто в данный момент свидетельствует, является делом совершенно естественным и само собой разумеющимся.

Но это лишь одна сторона дела. Другая же связана с тем, что свидетельствовать о Царстве по-настоящему можно лишь из самого Царства. До тех пор, пока свидетель не начнёт жить его жизнью, всякое его свидетельство будет всё же в большей степени свидетельством о чужом опыте, чем о своём собственном.

Но ведь именно Церковь и есть не что иное, как Царство, входящее в наш мир. Главной и, по сути, единственной задачей Церкви является свидетельство о Царстве, а главным способом такого свидетельства — явление Царства в нашем преображающемся, но ещё не преображённом мире, явление его дыхания, его любви, его силы. И всякое свидетельство каждого члена Церкви становится, по сути дела, частью этого общецерковного свидетельства. Речь в данном случае, конечно, идёт не о формальной принадлежности к той или иной церковной структуре и не о формальных санкциях. Речь как раз именно о том, о чём пишет в своём послании апостол: о единстве Царства, которое проявляет себя в едином духовном пространстве Церкви, которое, разумеется, практически никогда не совпадает с социальным пространством церковных структур. А поскольку духовное пространство Церкви едино, то расстояния для духовной жизни Церкви перестают иметь решающее значение: молитва одной церковной общины может стать духовной поддержкой для другой, членам которой приходится свидетельствовать особенно много в силу сложившихся обстоятельств.

Именно здесь и проявляется, как видно, духовная специфика Церкви как, по выражению того же Павла, «тела Христова»: каких бы размеров она ни достигала, сущностное, духовное ее единство не исчезает, делая возможным переток духовной энергии из одной её части в другую. Процесс, который сам становится живым свидетельством реальности Царства: ведь по законам непреображённого мира такое невозможно. Но невозможное в «мире сем» становится возможным в Царстве.

Сегодня хочется обратить внимание не на саму притчу о милосердном самарянине, о которой уже очень много сказано и написано, а на то, как Иисус отвечает на вопрос. В тексте мы читаем, что первый вопрос законник задал, чтобы искусить Иисуса, а второй — чтобы оправдать себя. Когда нас о чем-то спрашивают, и мы видим, что вопрос нечестный, неискренний, так ли мы отвечаем? Во-первых, мы не всегда, в отличие от Господа, чувствуем правильно (а уж Господь-то знал, искренен ли законник), во-вторых, даже если мы правы, если нас спрашивают не искренне мы либо отвечаем в том же духе, формально, либо вообще отказываемся отвечать. Мы отказываем человеку в возможности измениться, слушая ответ, мы отказываем Богу в возможности вложить в наши уста тот ответ, который вернет искренность и правду беседе.

В этой беседе мы можем увидеть как бы три ступени. Первая: законник задает провокационный вопрос, скорее всего, выполняя не свою волю. Ответ его не очень интересует. Иисус отвечает так, как если бы вопрос был задан по-настоящему. Вторая: законник взволнован ответом, чувствует себя виноватым, задает вопрос, чтобы оправдать себя, так как знает, что есть в чем оправдываться. Вопрос искренний, но не очень честный. Иисус отвечает так, что выводит законника на уровень настоящего диалога, и Сам задает вопрос. Законник отвечает искренне и после этого Иисус дает Ему заповедь, то есть устанавливает с ним отношения. Законник теперь готов не только услышать, но и исполнить заповедь: «Иди и ты поступай также».

Бог доверяет нам так, что даже когда мы лжем окружающим, себе и Ему Он дает нам шанс стать искренними и последовать за Ним.

Каждому человеку хоть раз в жизни приходится терпеть сильную физическую боль. В таком состоянии человек становится раздражительным, злится на все и всех, мечтая только о том, чтоб все оставили его в покое и боль, наконец, прекратилась.

Физическую боль человека, распятого на кресте, трудно даже представить. И тем легче понять, почему один из разбойников орет и ругается. И тем удивительнее, что другой, тоже разбойник и убийца, ведет себя совершенно иначе.

И то, что Иисус обещает ему рай, еще раз говорит нам о Боге Милости, а не Боге справедливости. Потому что Ему не важно, когда мы делаем выбор в Его пользу, а важно, что мы делаем этот выбор.