Мысли вслух на15 Сентября 2025

Этот стих содержит очень важную мысль, которую апостол Павел в разных формулировках высказывает неоднократно: «когда я немощен, тогда силен». Он замечает также, что «благодушествует в немощах». В греческом тексте мы видим слова «eudoko en asteneias» — обретаю удовольствие, доволен в слабостях. В рамках Слова Божьего мысль настолько простая и естественная, что, казалось бы, о чем тут говорить? Но какими невозможными кажутся слова апостола с земной, человеческой точки зрения!

Есть замечательная притча преподобного Франциска Ассизского о совершенной радости, которую человек обретает, будучи полностью лишенным всего и всеми отвергнутым. Именно на стяжание этой радости направлены попытки христиан делать добро всем, ничего не требуя взамен. Потому что это — путь уподобления распятому Богу. Всякая же попытка найти достойное вознаграждение и благодарность за содеянное благо — вещь естественная и понятная, но уводящая от этой радости далеко в сторону.

История исцеления женщины, страдавшей кровотечением, показывает нам Царство и отношения, связывающие между собой его обитателей, с несколько неожиданной стороны. В принципе, конечно, нет ничего удивительного в том, что человек, соприкоснувшийся с Царством, исцеляется: ведь в Царстве не может быть места ни болезням, ни смерти. Интересно другое: как именно это происходит. Конечно, никакое приобщение к Царству невозможно без реальных, живых отношений с Тем, Кто принёс Царство в мир, без доверия к Нему. Но в истории с исцелившейся от кровотечения женщиной отношения эти были всё же несколько односторонними.

То, что исцелённая всецело доверяла Иисусу, очевидно: иначе она просто не решилась бы прикоснуться к Нему, ведь страдающие такими болезнями с точки зрения Торы считались нечистыми, и их прикосновение оскверняло тех, к кому они прикасались. Нужно было очень верить в исцеление, чтобы решиться сделать то, что сделала упомянутая в рассказе женщина. И, конечно, нужно было бесконечно доверять Тому, к Кому обращаешься за исцелением.

Иисус исцеляет прикоснувшуюся к Нему женщину, даже не замечая её. Он лишь чувствует, что кто-то прикоснулся к Нему, не так, как случайно соприкасаются люди друг с другом в плотной толпе, а ища исцеления, прикоснулся, желая приобщиться к той силе Божьей, полноту которой Он в Себе несёт. В момент исцеления Иисус не только не обращает внимания на исцелившуюся от прикосновения к Нему женщину, Он даже не видит её.

Как видно, бывает и так, что первый шаг к Царству человек делает сам, по собственной воле, так сказать, беря инициативу в свои руки. Бывает, стало быть, что Царство «берётся силой» и таким образом тоже. Но, конечно, первый шаг в этом случае всегда сопровождается ответным шагом навстречу Того, Кто принёс Царство в мир. Иначе и быть не может: ведь отношения — дело всегда взаимное, односторонними они не бывают. И Иисус, как видно, принимает женщину, решившуюся на то, на что решился бы далеко не каждый. И говорит ей, что её спасла её вера, её решимость и доверие к Нему. То, без чего в Царство не войти.

Павел говорит о необходимости молиться за тех представителей власти, под управлением которых ищущие Царства могли бы жить, по собственному выражению апостола, «тихо и безмятежно» с тем, чтобы посвятить себя тому главному, что составляет цель и смысл их жизни (ст. 1–7). По-видимому, этот призыв был связан с теми довольно широко распространёнными в околосинагогальной среде умонастроениями политического мессианизма, в центре которых стояли идеи священной войны и установления мессианского Царства силой. Разумеется, и само Царство мыслилось в рамках такого рода представлений, как реальность не столько духовная, сколько политическая. Павел же, как видно, выступает решительно против этого политического мессианизма.

На первый взгляд может показаться, что призыв Павла предполагает полную политическую индифферентность и безразличие ко всему, связанному с общественной жизнью. Но при ближайшем рассмотрении это оказывается не совсем так: ведь Павел призывает молиться за тех, кто находится у власти, с тем чтобы Церковь могла, оставив политику, спокойно заниматься своим главным делом: свидетельством о Христе и о Царстве с тем, чтобы Царство всё шире распространялось в мире, преображая его. Власть, Церкви сознательно противодействующая, совершенно очевидно, под такое определение не подходит.

Но главное всё же заключается в другом: говоря о воздержании от участия в политической жизни, апостол, прежде всего, хотел напомнить и самому Тимофею, и эфесской церкви о том, что Царство, по слову Спасителя, «не от мира сего», так, что оно никак не определяется конкретной политической ситуацией и от неё не зависит. Не существует такого общественно-политического устройства, о котором Церковь могла бы сказать: «Это наша власть»; существует лишь такое, о котором она могла бы сказать: «Эта власть нам не мешает». И Павел не устаёт напоминать о неотмирности Царства с тем, чтобы ни у кого из христиан не возникло соблазна принять за него какую-нибудь очередную религиозную утопию, наподобие той, которая соблазнила многих его единоверцев и соплеменников, приведя в 70 г. к катастрофе и Иудею, и весь еврейский народ.

Через Иезекииля и других пророков Бог не раз обличал лжепророков, предрекавших благоденствие в угоду желаниям слушателей. Можно сказать, что отличительной чертой подлинного пророчества, исходящего от Духа Божия является полнота правды и удивительное сочетание трагичности и надежды. Это сочетание основано на том, что реальная жизнь людей исполнена страданием, и только Крест Христов приносит в нее свет. И истинные пророки, вестники Всемогущего, никогда не сглаживают своих слов. Поэтому, после обетования воскресения мертвых в Царствии Божием, пророк Иезекииль не останавливается, но говорит всю правду до конца.

Увидев чудное видение сухих костей, вновь облекающихся плотью и наполняемых жизнью, мы вместе с пророком как бы отступаем вдаль, и видим картину, изображающую смысл истории. Это битва, схватка Бога и Его людей с силами зла. Чтобы мы могли увидеть это и не умереть, и не отчаяться в ужасе, Господь ясно говорит о победе и воскресении, и лишь потом показывает нам эту битву. Она происходит в истории всегда, и продолжается после того, когда победа Божия уже стала реальностью.

Избавленные Богом, люди не прячутся в уютные кущи райского сада — нет, спасенный народ Божий становится бастионом в битве со злом, и без этого не может открыться нам полнота замысла Божия. В качестве символа сил зла взяты древние властители северных народов, чьи набеги вселяли ужас в тех, кто жил задолго до эпохи вавилонского плена. Безликая и страшная, эта сила приходит на землю Израиля, но в битве с ней все действия совершает Сам Бог. Народ Божий, собственно, участвует в битве своей верностью спасшему его Богу.

С апостольских времен Церковь говорила о принявших крещение, как о воинах Христовых. Это представление теснейшим образом связано с той глобальной битвой со злом, о которой впервые говорит нам здесь пророк Иезекииль. Все мы призваны участвовать в ней, и это участие заключается в том, чтобы не сдаваться злу, хранить верность завету мира, которым Бог спас нас и даровал нам новую жизнь. Как не раз подчеркивали отцы Церкви, поле этой битвы — сердца людей, и Бог действует в них, когда мы открываем Ему наши сердца.

«Без Меня не можете ничего», сказал ученикам (и нам) Господь Иисус Христос. В первую очередь эти слова относятся к битве, описанной пророком Иезекиилем: никто из нас человеческими силами не может выстоять в ней. Но, пребывая во Христе, как ветви на лозе, мы даем Ему возможность побеждать в нас и через нас.

И по жанру, и по содержанию, пророчество о нашествии Гога теснейшим образом связано с Откровением Иоанна Богослова. Оба эти свидетеля Божии, Иезекииль и Иоанн, говорят о том, что это — неизбежная, страшная и тяжелая битва, в которой наше страдание соединяется с Крестной мукой Сына Божьего. Именно в скорби и муке этой битвы обретает смысл наше страдание, именно здесь оно становится животворным, потому что мы рядом с Богом, вместе с Ним. И, конечно, самое главное и для Иезекииля, и для Иоанна — благая весть о том, что Бог победил.

Апостолы не сразу понимают Иисуса. Петр, называя Его Христом, то есть, Помазанником, Царем Израиля, не может вместить Его предсказаний о собственной смерти в Иерусалиме.

А понимаем ли мы, что значит быть христианами? Ведь для нас христианство чаще всего ассоциируется с определенной формой духовной жизни, особым мировоззрением, особым поведением, особыми правилами жизни. Не контрастирует ли наше «спасение души» со словами о тех, кто «хочет душу (жизнь) свою спасти»? Он не говорит о правилах, о мировоззрении, о «христианских ценностях». Он говорит о кресте, о несении креста, как о признаке христианина.

Если нам трудно это понять и вместить, мы не должны отчаиваться — апостолы тоже не могли. Важно только двигаться по пути этого осознания. А чтобы двигаться, нужно знать цель.

Очень интересна форма, которую Павел выбрал для разговора с Филимоном. Давайте посмотрим: Павел – старец, как он сам говорит – то есть человек почтенный; апостол, то есть человек, занимающий высокое положение в Церкви; человек очень авторитетный. Таким образом, он, занимая позицию старшего, вроде, может командовать.

Командовать Павел не хочет. Во-первых, он даже не выдвигает версии, что мог бы воспользоваться авторитетом: он говорит, что "имеет во Христе великое дерзновение приказывать". Не по своим заслугам – но во Христе, и не право, а дерзновение. Более того: даже этим дерзновением он пользоваться не хочет, но предпочитает просить по любви.