Новость дня на 24 Августа 2016

Сегодняшнее чтение вновь предлагает нам два эпизода, напрямую, казалось бы, между собой не связанных: исцеление дочери самарянки (ст. 22–28) и чудо умножения пищи, подобное описанному в предыдущей главе (ст. 29–38; ср. Мф 14:13–21). Между тем, связь между ними есть. И связь эта проходит через Царство, явление которого лежит в основе описанных в обоих эпизодах событий. Ведь и чудеса, и исцеления, упомянутые в евангельских рассказах, в сущности, всегда говорят об одном: о Царстве, которое, по слову Спасителя, «приблизилось».

Читая рассказ об исцелении дочери хананеянки, нельзя не удивляться тому, до какой степени Господь уважает человеческую свободу. Когда мы обращаемся к Нему с просьбами, в том числе и просьбами о чудесах, Он всегда задает вопрос о вере. Веришь ли ты, что Я могу это сделать? Израильтяне, огромными толпами стекавшиеся к Иисусу, верили в то, что Он — Христос, Сын Давидов, или, во всяком случае, думали, что Он — посланный Богом пророк и Праведник, молитву Которого услышит Всемогущий. Так или иначе, эти люди ожидали помощи и исцеления от Единого Бога, Творца неба и земли.

Хананеянка же происходила из языческого народа, не только не ожидавшего Мессию, но даже не исповедовавшего Единого Бога. Почему она обратилась к Иисусу? Потому ли только, что слух о совершаемых Им исцелениях распространился по всех стране? Или, быть может, болезнь дочери была так тягостна для нее, что она не задумывалась о религиозных аспектах этого исцеления... По-человечески естественно было бы спросить ее, во что она верит, ведь без веры исцеление вряд ли могло быть получено ею. Бог ведь не безликая сила, которую можно использовать, но Личность, к Которой можно обратиться. Как же просить что-то у Того, в Кого не веришь?

Но Господь не задает хананеянке прямого вопроса. Он предлагает Свое видение ситуации, говорит о том, что детьми в доме Отца могут быть лишь верящие в Него. В греческом тексте переведенное в Синодальном переводе как «псы» слово стоит в уменьшительной форме «щенки» и не содержит ничего обидного. Маленькие дети и щенки, бегающие (вместе) по двору, имеют много общего, но отношения первых и вторых к Хозяину дома совершенно разные. В результате у хананеянки остается свобода принять свое собственное решение, определить для себя, к чьей благодатной силе она обращается за помощью. Делая этот выбор и принимая предложенную Иисусом картину, она проявляет редкостное смирение, которое не остается без награды.

Еще раз повторяется в Евангелии рассказ о том, как Иисус раздавал народу хлеб, и теперь уже ясно говорится о внутреннем смысле происходящего — между двумя описаниями трапез мы встречаемся с персонажем, для которого получить от Иисуса хотя бы остатки этого хлеба означает получить обновленную жизнь. Это женщина-язычница, которая попросила жизни не для себя, а для погибающей дочери. Внешне ее диалог с Иисусом похож на соревнование в остроумии — Иисус рисует небольшую притчевую картинку (псы и дети), а женщина умело встраивается в Его образы, чем доказывает свое право на «крохи хлеба». Но на самом деле, Христос хвалит ее не за остроумный ответ, а за веру, потому что происшедшее с ней — как раз и есть акт веры: она узнает в Иисусе Того, Кто дает хлеб жизни. В ее горе и нужде слова Христа о небесном хлебе, которые с таким трудом понимали ученики (ср. Ин 6), становятся для нее совершенно ясными — и она прикасается к тайне спасения, к тайне хлеба жизни, Христа.