Новость дня на 30 Января 2017

В сегодняшнем ветхозаветном чтении описана очень интересная ситуация. Давид приходит к пророку Нафану за советом. Он ожидает от пророка ответа о воле Божией. И пророк отвечает, и Давид воспринимает его ответ как ответ от Бога: «Да, иди и делай всё, что ты задумал, Господь будет с тобой». Пророк говорит то, что кажется ему естественнейшим следствием из всего, что говорил ему Бог и что он знает о Боге. Но Господь думает иначе. Отнюдь не всегда человеческая логика может помочь нам понять Его мысли. Господь обращается к Нафану и говорит, что Он не отвергает Давида, наоборот, это Он устроит дом Давиду. Но Ему не нужно, чтобы Давид строил Его дом. Почему — Он не объясняет, да и нужны ли объяснения? Важно для нас одно: самое благое намерение может не совпадать с Его волей на данный момент.

Прежде, чем получить божественно откровение, пророк Нафан услышал от самого Давида о его желании воздвигнуть храм. Царь недоумевал, почему сам он живет во дворце, тогда как «ковчег Божий находится под шатром». Пророк по-человечески отвечал ему: «иди, делай».

Однако за этим человеческим последовал отличающийся от него божественный ответ. Только Господь видит человека во всей его полноте, лишь ему открыты глубины сердца, ему известно даже то, что еще не сотворено человеком. Видимо, прозревая будущее падение Давида, Он не так уверен в том, что царю следует приступать к постройке храма: «ты ли построишь мне дом?» Быть может, Давид был слишком уверен в своей избранности и святости, и воздвижение храма лишь усилило бы его гордыню и самодовольство…. Не потому ли к этому вопросу Бог прибавляет длинное перечисление того, как именно Он сам «устроит место для народа своего»?

В нашей жизни мы нередко стараемся опередить Бога, и вместо того, чтобы дождаться того, что Он сам нам приготовил, начинаем предлагать ему что-то совсем другое. И зачастую эти предложения рождаются из нашей гордыни. И тогда Господь аккуратно ставит нас на место, через пророков или Писание, а порой и просто ходом нашей жизни.

Союз-завет Бога с Давидом играет огромную роль как в яхвизме, так и в христианстве: именно на нём основана вся мессианская традиция, яхвистская, иудейская и христианская. Понимался этот завет в разные времена по-разному. В допленную эпоху, когда преобладал политический мессианизм (а это случалось иногда и после Вавилонского плена), завет с Давидом воспринимался, как обещание появления праведного правителя из рода Давида, правителя, который, оставаясь человеком, всё же с Божьей помощью сможет основать на земле Царство Божие.

В допленные, а отчасти и в послепленные времена (особенно после Маккавейских войн) Царство это виделось мессианистам обычным земным государством, управляемым в соответствии с законами Торы и возглавляемым праведным правителем, помазанником Божиим (еврейское слово «машиах», «мессия», так же, как и соответствующее ему греческое «христос», собственно, и означает «помазанник»). В контексте политического мессианизма на Давида смотрели, как на праведного правителя и помазанника Божия в первую очередь, ожидая, что кто-нибудь из его потомков возглавит Царство Божие, которое политические мессианисты видели царством праведников на земле.

Мессианизм духовный видел в Мессии не столько правителя, сколько воплощение правды Божией, а служение Его считал чем-то вроде служения пророческого: Мессия в контексте духовного мессианизма, в первую очередь, свидетель Божий, власть которого подобна власти не столько царя, сколько религиозного лидера-харизматика догосударственной эпохи. Иногда этот мессианизм выдвигал на первый план образ Мессии-первосвященника, который обновит отношения Бога с народом-общиной (в духе учения о новом союзе-завете Иеремии).

Но все эти, столь разнообразные и столь по-разному отразившие облик Христа мессианские традиции, восходят к образу Давида, который хотел построить Храм своему Богу. Не случайно обещания поддержки потомкам Давида оказываются связаны с Храмом: с ним был связан смысл существования иерусалимской царской династии, ведь именно Храм всегда или почти всегда оставался духовной цитаделью чистого, нереформированного и не искажённого никакими языческими заимствованиями, яхвизма. Когда (при преемниках Иосии) язычество проникло в Храм, рухнули и Храм, и династия.

И сама идея власти, оберегающей алтарь, была прообразом того Царства, которое принёс в мир Спаситель. Конечно, это был только прообраз, но духовный смысл его, раскрытый до конца, должен был связать историю народа Божия, над которым царствовал Давид, с новым, мессианским народом, который признает над собой другого Царя. Царя, перед которым с радостью склонился бы любой истинный правитель народа Божия.