Вера, надежда, любовь — традиционная триада так называемых в Средние века «богословских» добродетелей, которые, как считалось, свойственны только христианам, в отличие от добродетелей «языческих», которые, согласно тем же средневековым представлениям, свойственны всем людям, включая добродетельных язычников.
Павел, как видно, из трёх выделяет любовь, не отрицая, впрочем, того, что вера и надежда нераздельно с ней связаны. Так что же имеет в виду апостол? Можно, конечно, было бы объяснить всё одними особенностями духовного устройства человеческой личности. В самом деле, и доверие, и надежда всегда так или иначе связаны с теми отношениями, которые соединяют человека с Богом и с ближними.
Любовь, понимаемая так, как понимают это слово авторы библейских книг, и есть само отношение, вокруг которого строится всё остальное. Именно на любви основано всякое доверие, и только любовь позволяет надеяться на что бы то ни было, будь оно связано с Богом или с человеком. Но дело, наверное, всё же не только в этом. Все надежды христиан связаны так или иначе с Царством, с тем, что наступит день его полного и окончательного торжества, день последнего Суда и возвращения Спасителя. И вера всякого христианина тоже связана с Царством и с Тем, Кто принёс Царство в мир.
Когда наступит ожидаемый всеми христианами день завершения нынешнего этапа истории Царства, любовь перестанет быть только отношением, став той духовной средой, в которой будут отныне существовать все жители Царства. Ведь в Царстве любовь — духовная среда, внутри которой строятся все отношения, образующие его основу: отношения его жителей между собой, их отношения с Богом и с Иисусом, отношения Иисуса с Его небесным Отцом. И если вера и надежда в нынешней их форме принадлежат ещё отчасти непреображённому миру, до известной степени определяющему их форму, то любовь, явленная Самим Спасителем, та любовь, которую Он оставил Своим ученикам, уже теперь принадлежит Царству. Целиком и полностью.
