Мысли вслух на Ис Нав 22:1-34

Судя по свидетельству автора Шестикнижия, отношение к разного рода памятникам в еврейском обществе времён Иисуса Навина было, как минимум, неоднозначным. Некоторые библеисты предполагают, что тут на эпоху еврейского завоевания Палестины священнописатель экстраполирует отношение к подобного рода монументам, имеющим помимо прочего и религиозное значение, сложившееся гораздо позже, во времена царя Иосии, а может быть, и после Вавилонского плена. Доказательством такого предположения служит тот факт, что уже после еврейского завоевания Палестины алтарей — родовых и племенных — у евреев было множество и помимо Скинии, причём речь шла об алтарях новых, появившихся уже после завоевания, а не о тех, что были известны ещё со времён Патриархов.

Зато после реформы Иосии, связанной с централизацией культа, и особенно после Вавилонского плена ни о каких алтарях и святилищах, помимо Храма, никто уже не вспоминал и не помышлял. Оттого и возникло предположение об экстраполяции — дескать, автор Шестикнижия, живший во времена плена, перенёс свойственное его эпохе отношение к альтернативным местам яхвистского поклонения на времена Иисуса Навина. На самом деле, однако, никакой экстраполяции могло и не быть. Дело в том, что еврейское общество эпохи Иисуса Навина и завоевания Палестины переживало мощный религиозный подъём, и религиозный энтузиазм людей того времени вполне мог породить известный ригоризм во всём, что касается культа. Впоследствии, когда ушло из жизни поколение завоевателей, а вместе с ним и идея священной войны, ригоризм этот если не исчез, то стал куда более умеренным.

Во времена же завоевания описанное в книге вполне могло произойти. Тут налицо типичное недоразумение, связанное с аберрациями религиозного сознания, которое повсюду видит угрозу своей религиозности — даже там, где её вовсе нет. Представителям племён, оставшихся в Трансиордании, судя по свидетельству священнописателя, стоило немалых трудов убедить живущих по другую сторону Иордана в отсутствии намерений как-то нарушить течение религиозной жизни, создав некий альтернативный религиозный центр для себя и противопоставив таким образом один берег реки другому.

Успокоились ревнители религиозной чистоты и религиозного единства лишь тогда, когда их удалось уверить в том, что созданный памятник не имеет культового значения и не станет каким-то альтернативным религиозным центром. Так религиозное сознание создаёт пугала, с которыми потом яростно борется как с угрозой своей религии — для верящих в миражи они оказываются реальнее самой реальности.

Уже немало конфликтов происходило между израильтянами, но такого конфликта до тех пор не возникало. Теперь обе противостоящие стороны признают одного Господа, но при этом религиозное единство народа едва не раскалывается на почве различного понимания благочестия. Воздвигнувшие жертвенник вроде бы ничего плохого не хотели, они собирались на свой лад прославить Господа, но у их братьев это непродуманное рвение вызвало подозрения в превышении религиозных полномочий и едва не привело к междоусобной войне.

Тогда дело кончилось миром. Но сколько раз впоследствии желание прославить Господа на свой лад, будучи противопоставлено церковному единству, приводило к расколам...