Мысли вслух на Суд 3:1-31

Судя по словам священнописателя, языческие народы остаются на данной Богом евреям земле для того, чтобы те, кто не застал героической эпохи Иисуса Навина и завоевания Палестины, всё же учились воевать и знали, что такое война с язычниками. Так что же: война, выходит, дело духовно полезное? Будь оно так, Бог, наверное, поощрял бы завоевательные походы Своего народа, призывал бы его к максимально возможному расширению занятых ими земель. Между тем на самом деле Бог ни к чему подобному еврейский народ не призывает. Он, наоборот, чётко очерчивает границы той земли, которую ему предназначил. Расширения территории и завоевательных походов очевидно не предполагалось. Однако воевать надо было учиться — и не только для поддержания в народе соответствующих навыков на случай нападения врагов.

Дело в том, что те войны, которые велись в героические времена Иисуса Навина, воспринимались всеми как священные, а потому они сопровождались мощным религиозным подъёмом. Такой подъём, разумеется, не мог длиться вечно, и по окончании войны он быстро сменился спадом. Вот этот-то спад и надо было преодолеть, и тут война играла свою роль — ту же самую, какую играла она во времена Иисуса Навина. Всякая война предполагает внутреннюю мобилизацию в ней участвующих, она требует определённой духовной собранности. Такое утверждение может показаться странным, ведь у нас с духовной собранностью ассоциируется скорее молитва или какие-то иные духовные практики, чем война, но на самом деле всякая предельная концентрация, независимо от вызвавшей её причины, восстанавливает тот духовный тонус человека, без которого нормальной духовной жизни не бывает.

Война, конечно, способ далеко не лучший, но он, во-первых, наиболее массовый, а во-вторых один из наиболее бесспорных: можно поставить под сомнение необходимость любой духовной практики, однако необходимость воевать, когда враг у ворот, ни у кого сомнений не вызывает. Такая внутренняя мобилизация вкупе с религиозным подъёмом (все войны, которые вёл еврейский народ в эти времена, воспринимались как священные) как бы возвращала не некоторое время народ в то состояние, в котором он находился во времена Иисуса Навина и завоевания Палестины. Место же Иисуса Навина во время этих войн занимали судьи — харизматические лидеры, действовавшие, подобно Иисусу Навину, во имя Божье и связанные с пророческим движением своей эпохи.

Такие Богом поставленные вожди были, конечно, сторонниками чистого яхвизма: все языческие алтари в процессе подготовки к войне обычно уничтожались, по крайней мере, на территории тех племён, которые собирались в войне участвовать. Такие войны, однако, затрагивали лишь часть народа, а не весь народ целиком, как было во время завоевания земли, но даже локальный религиозный подъём всё же несколько оздоровлял духовную атмосферу, напоминая о временах, когда языческие алтари на земле народа Божия не могли никому присниться даже в страшном сне.

Само собой разумеется, что эти локальные духовные и религиозные подъёмы не могли продолжаться вечно — чаще всего они продолжались до смерти или до момента отхода от дел возглавлявшего движение судьи. Говорить о серьёзной и последовательной духовной работе покамест не приходилось — она начнётся в народе существенно позже. Пока же притеснения врагов и ответный религиозный подъём, связанный с очередной священной войной, позволяли народу, по крайней мере, не заснуть духовно и не погрузиться окончательно в язычество.

Неверность Господу приносит свои плоды, Израиль терпит поражение от некогда побеждённых им народов. Мало того, народ может раствориться среди своих языческих соседей, ведь Израиль появился именно как народ, призванный следовать за Господом. Отпав же от Него, народ отклоняет смысл своего существования.

Аод убивает моавитского царя не в открытом бою. Тем не менее, даже действуя в одиночку, Аод надеется не на свою хитрость и ловкость, а на Господа, о чём говорит его боевой призыв после цареубийства. С малыми силами, но с Божьей помощью восставшие израильтяне освобождаются от гнёта.

При Аоде язычество ещё сильно на обетованной земле, но сам он уже не обращается к идолам, а проходит «мимо истуканов», спасается сам и спасает народ.