Мысли вслух на Быт 49:33

Вот подходит к концу наш еще один Великий пост. Заканчивается и установленное Церковью на это время чтение книги Бытие ее последней главой, чтением о мирной смерти двух великих людей Иакова и его сына Иосифа. И в этом благочинном успении еще ничто не предвещает иной смерти, смерти, которую мы будем вновь проживать на следующей, Страстной неделе. И то, что эти события сейчас для нас близки друг ко другу возможно промысел Церкви, а может просто знак для каждого. Могло ведь быть и так, что Господь не явился бы к нам во Христе. И было бы нам так, как для людей братских нам авраамических религий. Ничего сверх разумения, мирная кончина великих учителей и отцов, их погребение, их гробницы. Но вот перед нами разница этих смертей, смерти Иакова и Иосифа и смерти Христа. Обратим внимание на то, что говорится, что тела Иакова и Иосифа были набальзамированы. Конечно, это просто следование египетскому обычаю. Но в этом сохранении тела какая-то особо зримая антитеза пустоте гробницы Христа. Но до нее еще так далеко.

Как видно, братья Иосифа никак не могут поверить в то, что он их действительно простил. Конечно, в принципе ничего странного в этом нет: в те времена прощали вообще редко и неохотно, и тем более за то, что сделали с Иосифом его братья. И теперь они опасались мести: ведь отец умер, и удержать Иосифа было некому. Но сам Иосиф мстить не собирается, он говорит братьям, как видно, не совсем им понятные слова: это не вы продали меня в рабство, это Бог привёл меня в Египет для того, чтобы спасти вас всех от голодной смерти. Что это: отговорка с тем, чтобы успокоить братьев? Вряд ли: Иосиф был со своими братьями достаточно откровенен. Он, очевидно, действительно считает, что, хотели того его братья или нет, их руками действовал Бог. Конечно, самих братьев это нисколько не оправдывает: ведь, избавляясь от Иосифа, они меньше всего думали о будущем своих сородичей. Всё обернулось к лучшему лишь по воле Божьей, не благодаря, а вопреки их усилиям. А вот Иосиф обращает внимание именно на волю Божью, намерения братьев он оставляет в стороне. Конечно, такому решению предшествовал некий, выражаясь современным языком, воспитательный процесс, в ходе которого Иосиф дал своим братьям понять и прочувствовать, что значит быть без вины виноватым. Он, как видно, сделал всё, чтобы подвести их к раскаянию. Но, судя по тому страху, который продолжал их терзать, настоящего раскаяния они так и не пережили. Быть может, как раз поэтому им так трудно поверить в прощение. А Иосиф прощает их, имея в виду именно волю Божью: ведь простить человека всерьёз можно только так, только посмотрев на ситуацию, так сказать, глазами Бога. Иосифу это удалось. А вот от его братьев перспектива промысла Божия, увы, так и осталась скрытой.

Вот подходит к концу наш еще один Великий пост. Заканчивается и установленное Церковью на это время чтение книги Бытие ее последней главой, чтением о мирной смерти двух великих людей Иакова и его сына Иосифа. И в этом благочинном успении еще ничто не предвещает иной смерти, смерти, которую мы будем вновь проживать на следующей, Страстной неделе. И то, что эти события сейчас для нас близки друг ко другу возможно промысел Церкви, а может просто знак для каждого. Могло ведь быть и так, что Господь не явился бы к нам во Христе. И было бы нам так, как для людей братских нам авраамических религий. Ничего сверх разумения, мирная кончина великих учителей и отцов, их погребение, их гробницы. Но вот перед нами разница этих смертей, смерти Иакова и Иосифа и смерти Христа. Обратим внимание на то, что говорится, что тела Иакова и Иосифа были набальзамированы. Конечно, это просто следование египетскому обычаю. Но в этом сохранении тела какая-то особо зримая антитеза пустоте гробницы Христа. Но до нее еще так далеко.

Братья Иосифа оказались крепкими орешками — по крайней мере, в том, что касается собственного мировосприятия. В своё время Иосиф много сделал для того, чтобы вывести их из маленького, их собственным произволом ограниченного мирка в большой Божий мир. Он даже прямо, открытым текстом объяснил им, что дело не в их желании избавиться от него, Иосифа, как от соперника, а в Божьих планах и в Божьей воле: это Бог привёл Иосифа в Египет, чтобы их же спасти от голода. Братья же, несмотря ни на что, ждут мести. Особенно теперь, после смерти отца, который мог бы вмешаться и остановить Иосифа. Потому они и просят его их простить. Не потому, что раскаиваются вполне и до конца, а от страха — таков, по крайней мере, смысл библейского рассказа. Иосиф же преподаёт им ещё один урок: он прощает своих братьев.

Прощает просто, свободно, от всей полноты души. Совсем не так, как это было принято в те времена — древний мир был довольно жесток и к прощению не склонен. Тут даже ошибка нередко приравнивалась к преступлению, а уж настоящему преступнику вымолить себе прощение было очень непросто. К тому же прощение надо было именно выпрашивать, вымаливать, как милость, и нередко его бросали прощаемому, как собаке кость. Не таков Иосиф: ему не жалко простить своих братьев, он не ждёт и не требует компенсаций за отпущенную им братьям вину. Так, почти по-евангельски, может прощать лишь человек, знающий, что такое большой Божий мир — а значит, знающий и Царство.

Царство тогда ещё не было таким близким, как сегодня, после прихода Христа, но для Бога ведь мир был Его Царством всегда, во все времена, даже тогда, когда люди были уверены, что изгнали Бога из мира, который теперь принадлежит им безраздельно. Некоторые видели мир именно как Царство — даже тогда, когда другим это не удавалось. Видели потому, что умели открыться Богу, действию Его воли, могли впустить Его в свою жизнь. Конечно, до прихода Христа мир ещё был далёк от того, чтобы стать Царством, но увидеть его таким, каким его видит Бог, можно было всегда.

Если же человек видит мир таким, он и жить, и действовать будет соответственно. Он тогда увидит Божью волю там, где другие увидят лишь счастливое или несчастное стечение обстоятельств. И прощать он будет тоже легко и просто — ему ведь не нужны компенсации от тех, кого он прощает, как не будет спорить с ближним из-за капли воды тот, кто видел океан. Так прощает своих братьев Иосиф — и так завершается рассказ о нём в Книге Бытия. И сама Книга Бытия тоже заканчивается, заканчивается примером прощения, равного которому в этой книге нет.

Последняя глава книги Бытия рассказывает нам о похоронах Иакова и завершении первого этапа в жизни народа Божьего прощением, дарованным Иосифом своим братьям. Иосиф делает нечто совершенно неожиданное: он прощает своих братьев, прощает совершенно по-христиански, от сердца, а не так, как прощали порой победители побеждённых, заставив их предварительно поползать перед собой на коленях и бросая им пощаду, как собаке кость. Так простить может лишь тот, кто действительно знает Бога и знает, что такое человек перед Богом. У такого действительно в голове не появится никаких идей по поводу собственного величия, как не усмотрит величия в капле воды тот, кто видел океан.

Вряд ли нам удастся понять смысл всех этих пророчеств, ведь мы очень мало знаем о будущем всех колен — в библейских рассказах речь, по большей части, пойдет об основных племенах: Иуде, Ефреме, Манассии, Вениамине. Но мы можем видеть, что Бог, видящий настоящее и будущее каждого человека и каждого народа, открывает Свой замысел, единый, в силу единства этого мира, и многообразный, в силу множественности персонажей, участвующих в этом замысле. Перед Его взором находится история каждого из нас, так же как каждого из сыновей Иакова, устремленная, подобно стреле, в еще не совершившееся будущее, ко времени встречи с Творцом и главным действующим Лицом этой истории — когда придет Тот, на Кого уповают народы...

Сегодняшнее чтение представляет собой не что иное, как древнее пророчество, произнесённое неизвестным пророком в адрес каждого из двенадцати еврейских племён и вложенное традицией в уста самого Иакова. Конечно, в принципе нельзя исключать, что пророчество это действительно был произнесено самим Иаковом. Однако надо заметить, что Библия рисует нам образ Иакова скорее как человека, наделённого даром пророческих сновидений, чем пророка в традиционном для тех времён смысле слова, на которого Иаков всё же был не очень похож. Впрочем, иногда пророческий дар проявлялся и у таких людей, от которых этого никто не ожидал. Как бы то ни было, очевидно одно: историческая судьба каждого из двенадцати еврейских племён предсказана здесь как нечто непреложное и заранее Богом запланированное. И тогда встаёт вопрос: а насколько вообще запланированы заранее все исторические события и повороты? И какова в таком случае роль человека в истории? Вопрос не праздный: ведь мера свободы в данном случае, как и в любом другом, определяет меру ответственности. Нельзя требовать от человека ответственности за то, что не в его власти. Между тем, даже то пророчество, которое мы находим в сегодняшнем отрывке, касающееся, разумеется, не всего человечества, а одного лишь народа Божия, уже заставляет предположить, что с предопределённостью всё не так однозначно. Конечно, роль каждого из двенадцати колен расписана здесь достаточно жёстко. Но при этом мы нередко видим и указания на те племенные особенности, которые обусловливают выбор Богом того или иного места в жизни и истории народа Божия для соответствующего племени. Нельзя ставить во главе народа того, кто не в состоянии сдержать свою ярость (ст. 5 – 6); не стоит оставлять власть тому, кто не владеет собой и не может соблюсти элементарные нравственные нормы (ст. 3 – 4). Учитываются и определённые племенные особенности и склонности: кому-то в удел достаётся море (ст. 13), кому-то — плодородные земли (ст. 20), а кому-то придётся много воевать (ст. 19). Каждому своё, и едва ли одни в данном случае захотели бы поменяться местами и занятиями с другими. Но если так, то роль и место каждого племени определяется не одним решением Божьим; решение это, как видно, принимается с учётом того, каким стало то или иное племя в глазах Божьих. А это, естественно, зависит уже не только от Бога, но и от человека.

Пророчество Иакова, включённое в рассказ, который библеисты называют новеллой об Иосифе, произошло уже после его написания, во время окончательной редактуры текста Пятикнижия. Случайно ли это? Вряд ли: редактура ведь делалась автором, у которого было своё видение всех тех текстов, с которыми он работал, и чёткий замысел всей композиции в целом. Если он включает в текст рассказа древнее пророчество, то делает это не случайно. Оно — напутствие только ещё рождающемуся народу Божию, напутствие основателя союза двенадцати племён, завершающего свой земной путь.

Напутствие, в котором есть и провидение судьбы каждого. Впрочем, тут не просто провидение, какое встречается иногда у людей, воспринимающих картины будущей реальности. Тут всякий раз очевидным образом просматривается связь между теми или иными свойствами или склонностями кого-то из детей Иакова и судьбой их потомков. Библия ведь не знает понятия рока, судьбы, фатума. Фатализму у Бога места нет. Будущее человека и его потомков определяется тем выбором, который делает этот человек здесь и теперь.

Выбор и поступки формируют привычки, привычки задают те или иные основные черты характера, а характер определяет жизненный путь не только самого человека — многие черты характера и связанные с ними психологические особенности переходят даже по наследству, так, что и потомкам придётся столкнуться с результатами тех решений, которые принимали предки, и с плодами их поступков. В народе Божьем же есть ещё и такой фактор, как прямое Божье вмешательство в события.

Бог, конечно, может вмешаться в них где угодно и когда угодно, но история народа Божия — история особая, она направляется Богом в большей степени, чем история любого другого народа. Так и определяется исторический путь народа Божия — через Божью работу с конкретными людьми и с целыми сообществами, со всеми их особенностями, со всеми последствиями всего когда-то сделанного, решённого или оставшегося нерешённым. Человеку же, Бога не знающему, всё это кажется судьбой — неизбежной и неотвратимой. Тут уж каждому своё: кому судьба, кому воля Божья.