Мысли вслух на 1 Ин 2:29

Исторически сложилось так, что на христианство подавляющее большинство смотрит сегодня, как на одну из мировых религий. Но так ли это на самом деле? Конечно, если бы Иисус Сам основал какую-нибудь новую религию, христианство было бы именно религией, и ничем другим оно бы быть не могло. Но Он ничего такого не сделал. На земле Он оставил не религиозную общину, а общину людей, живущих в Царстве. Церковь и есть сообщество людей, живущих в Царстве. А затем вокруг этого сообщества и на его основе выросли разнообразные христианские религии: православие, католицизм, протестантизм и другие, более мелкие и потому менее известные. Сама же жизнь Царства от религиозности человека не зависит и ею не определяется. Но ведь и о праведности можно сказать то же самое! Праведность во все времена и во всех библейских книгах связывалась не столько с религиозной традицией и религиозными канонами, сколько с соблюдением заповедей, которое немыслимо без постоянного, каждодневного противостояния греху, пронизывающему падший мир. А полная праведность возможна лишь в Царстве, в преображённом дыханием Божиим мире, где греху уже нет места. Но если так, то каждый праведник к Царству имеет самое прямое и непосредственное отношение. А значит, прямое и непосредственное отношение он имеет и ко Христу, Который принёс это Царство в мир.

Говоря о духовной жизни христианина, Иоанн описывает её как становление во Христе и одновременно утверждение в Торе (Законе). Иисус — единственный, в ком нет греха (1 Ин. 3 : 5). Тем самым Он явил миру и единственный в истории пример того, что в те времена называлось живой Торой: ведь стать живой Торой как раз и означало явить собой живое воплощение того идеала, которого требует Тора. Соответственно, такой человек должен был быть совершенно свободен от всякого греха: ведь грех и Тора, грех и Божья заповедь — вещи несовместимые. Потому-то до прихода Христа идеал живой Торы и оставался лишь идеалом, к которому стремились многие, но которого никому не удавалось достичь.

Следование Торе очищает от греха: внутренняя Тора, как называли её верующие евреи евангельской эпохи, была тем духовным императивом, без которого путь праведности был невозможен. Внутренняя Тора была духовным стержнем, на котором основывалась вся жизнь человека, ищущего праведности и стремившегося стать живой Торой. А любой грех разрушал этот стержень, потому-то апостол и говорит о грехе как о беззаконии, об отходе от внутренней Торы (1 Ин. 3 : 4).

Но для падшего человека грех — печальная неизбежность, потому-то и оставался недостижимым идеал живой Торы. Единственная надежда на Спасителя, Который не только явил этот идеал миру, но и готов помочь каждому ищущему праведности освободиться от греховного плена (1 Ин. 3 : 5). Для этого надо лишь одно: отдать себя и свою жизнь в Его руки, и тогда Он сделает её частью жизни того Царства, которое принёс в мир.

В Царстве нет места греху, потому и живущий единой жизнью со Христом не грешит; греху есть место лишь в человеческой жизни, отделённой от жизни Христа и Царства (1 Ин. 3 : 6). Мы живём в эпоху наступающего, но ещё не раскрывшегося во всей своей полноте, Царства, и до конца этой эпохи, до полного преображения человека и всего творения, наша христианская жизнь сохраняет ту двойственность, о которой говорит апостол.

Но в конце времён, после возвращения Спасителя во славе и полного преображения нашей человеческой природы, двойственность исчезнет: только тогда мы станем тем, чем должны быть соответственно Божьему замыслу о нас (1 Ин. 3 : 2). Пока же мы чисты в той мере, в которой живём с Иисусом единой жизнью, жизнью того Царства, которое Он принёс в мир (1 Ин. 3 : 3). И не только мы, христиане: к Нему имеет отношение всякий, поступающий праведно (1 Ин. 2 : 29; в Синодальном переводе «делающий правду»). Оно и неудивительно: ведь Он — единственный в мире праведник без всяких оговорок. Единственный, явивший миру образец живой Торы.

В наше время снова, как уже не раз бывало, у многих христиан усилилось напряжённое ожидание прихода антихриста. У нас нет оснований отвергать пророчества о приходе в конце времён сына погибели, противящегося Богу, хотя бы уже потому, что такое противление, то усиливаясь, то ослабевая, происходит на протяжение всей истории. Но страх перед антихристом не должен парализовать до такой степени, чтобы мы смогли забыть, что Христос сильнее и в перспективе конца времён антихрист уже потерпел поражение. Между тем, читая некоторые популярные брошюры о близком конце света, в которых страх перед надвигающейся тьмой перевешивает надежду на спасение, трудно отделаться от впечатления, что силы зла усиленно стараются внушить христианам сознание своей непобедимости. Кроме того, кого только за минувшие века не принимали за антихриста!

Но, не зная времени прихода главного, окончательного антихриста, мы имеем возможность вовремя распознавать многочисленных “малых антихристов”, а не умея распознавать их, мы уж точно не научимся распознать главного. И здесь Иоанн указывает на их признаки. К слову, мы привыкли переводить греческое анти как против, но это слово имеет ещё одно значение — вместо. Антихрист не только выступает против Христа, но и хочет, вытеснив из сознания верующих, заменить Его собственной фигурой. А мы могли бы перечислить великое множество современных лжепророков, претендующих на эту роль и сумевших обмануть, а нередко и погубить, очень многих людей.

Слова апостола о том, что «всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца», перекликаются со словами Христа: «...никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин. 14:6). До сих пор многим трудно принять это, и слова апостола могли бы показаться излишне суровыми, если бы не отражали реальность: устремляться к Отцу можно, можно и иметь о Нём некоторое представление, не зная Сына, но жизнь в единении с Богом возможна только во Христе.

Слова апостола Иоанна в сегодняшнем отрывке из его Первого соборного послания во многом продолжают образ мыслей и высказываний Бога через ветхозаветных пророков. Многие из них говорили о том, что основной причиной греха и беззакония в людях является незнание Бога. Не отсутствие информации о нормах закона, а отсутствие богопознания. И вот, после всех событий земной жизни, смерти и воскресения Христовых, апостол говорит о том, что теперь нам открыта истина о Боге. И эта истина такова, что дает нам возможность пребывать в Отце и Сыне. Что же это значит, как понять эти слова о пребывании в Боге?

Сам апостол объясняет это знаменитыми словами: «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими». И, снова возвращаясь к одной из основных тем послания, он говорит об отличительных чертах детей Божиих. Это делание правды и любовь к братьям.

Хотя апостол говорит в этом отрывке только об Отце и Сыне, тем не менее, его откровение все равно носит троичный характер. Потому что интонация удивительной чистой нежности и света ясно свидетельствует о том, что он пишет, вдохновляясь Духом.

Кого имеет в виду апостол, говоря об «антихристах»? Наше сегодняшнее словоупотребление связывает образ антихриста с чем-то инфернальным, для нас антихрист — непременно исчадие ада. Между тем Иоанн, очевидно, употребляет это слово в его первоначальном значении: антихрист — тот, кто выступает против Христа, против Мессии. Антимессианист. И апостол предлагает один из первых, кажется, в истории Церкви символов христианской веры, который сводится к одной фразе: тот, кто не принимает Иисуса как Христа, как Мессию, тот не христианин. Отказываясь от такого признания, человек теряет и Отца, само богообщение для него становится невозможным. Такое утверждение может показаться слишком жёстким.

Да и опыту духовной жизни оно, как кажется, противоречит: вряд ли сегодня можно сомневаться в том, что опыт богообщения возможен и в других традициях, помимо христианской. Но Иоанн делает одно существенное уточнение. Он говорит об упоминаемых им антихристах, что они «вышли от нас», из христианской среды, из Церкви. И тем доказали, что «никогда не были нашими». Речь, как видно, идёт не просто о нехристианах, а о христианах-отступниках. О тех, кто уже вошёл в Церковь, а потом сам, по собственной воле, её покинул.

Не о тех, кто ищет свой духовный путь или нашёл его вне Церкви, а о тех, кто со своего пути свернул или вовсе от него отказался. А такой отказ всегда чреват серьёзными духовными последствиями, вплоть до утраты возможности осознанного богообщения. И касается это не только христиан, хотя на христианах, конечно, ответственность особая. Всякий отказ от своего духовного пути, каким бы путь ни был, ведёт к аналогичным последствиям. Просто потому, что всякий шаг на духовном пути человека меняет, меняет объективно и необратимо.

Уходя из Церкви, человек не возвращается в то состояние, в котором он находился до обращения и до крещения. В него вообще после крещения вернуться невозможно. Можно стать неверующим и нецерковным человеком, но «обратно некрещёным» не станешь. А непрожитая до конца духовная жизнь — штука неприятная, она всегда за себя мстит. Данные человеку возможности могут разрушить его жизнь, если человек не хочет их использовать. И применительно к духовным возможностям это справедливо больше, чем применительно к любым другим.