Мысли вслух на Лк 21:1-24

Для любого человека, пытающегося выстроить свои отношения с Богом, исключительно важно то, что Христос открывает о Небесном Отце, говоря о лепте вдовы. Пророк Михей говорит нам о том, чего Бог ждет от нас: «О, человек! сказано тебе, что — добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим» (Мих. 6:8). Но какие усилия должен ты приложить, чтобы во всем этом быть угодным Богу? Вдруг от тебя требуется очень много, в то время как ты способен лишь на малое? Не отвергнет ли тебя Всемогущий, потому что жизнь твоя слишком мелка?

Так и в случае с деньгами, которые люди кладут в сокровищницу Храма: проникнутое каким-то инстинктивным язычеством наше сознание ожидает, что Христос должен одобрить тех, которые кладут много. Но лишь бедная вдова, положившая совершенно смешную сумму, заслуживает Его одобрения. Евангелист Лука передает нам слова Христа о двух причинах, по которым дар вдовы заслуживает предпочтения пред Богом. Во-первых, она кладет свою монетку в глубоком смирении, не испытывая свойственного богатым чувства превосходства. И во-вторых, она отдает все свое пропитание, как символ всей своей жизни.

Конечно, этот рассказ очень нужен нам перед Великим Постом. Не величина непомерных подвигов важна для нас в это время, а смирение и искренность пред Всемогущим. И будем помнить слова свт. Иоанна Златоуста, которые мы услышим в пасхальную ночь, о том, что Бог «и дела приемлет, и намерение целует, и деяние почитает, и предложение хвалит. Потому войдите все в радость Господа своего...». Что мы можем принести Ему, что было бы сопоставимо с лептой вдовы? Только искреннюю любовь к Нему и сотворенным Им людям. А понятие размера к любви неприложимо.

Важно не то, сколько мы отдаем Богу и ближним нашим, сколько мы делаем, а как мы делаем, с какими чувствами. Наверное, это не всегда так, и лучше с брезгливостью помочь какой-нибудь больной бабушке, чем совсем не помогать ей. Но как часто наша помощь, наши благие дела ничего не дают, а только причиняют боль, потому что мы действуем без любви. Если с любовью сделать мало, отдать мало — то это будет, как будто мы отдали все. Да, лепта вдовы — это было все ее пропитание. Мы не всегда можем позволить себе отдать все, так как зачастую оно не только наше, но и нашей семьи, например. Но если отдавать искренне, помогать искренне, с любовью, а не из чувства долга, наша лепта будет не меньшей, чем лепта вдовы. Ведь можно, отдавая немного, каждый раз отдавать все свое сердце. Так можно отдавать себя даже в простом телефонном разговоре с одиноким другом.

Сегодня, когда рассказывается история о бедной вдовице, речь идет не столько о деньгах, сколько о чем-то гораздо более важном, символом чего становятся деньги. Деньги ведь для общества играют ту же роль, что кровь для организма. Они текут, они питают, они сетью охватывают общество подобно сетке сосудов в нашем теле, они связывают нас друг с другом, как кровь связывает разные члены. И вот, отдавая деньги, мы словно становимся донорами. А что чувствует всякий донор, отдавший свою кровь, усталость, бессилие, это может длиться даже неделю или больше. И также не бескровно проходит для нас милосердие. Так хочет ли Господь, чтобы вся наша кровь была от нас взята («всё свое пропитание»)? Нет, но вот это отдание, которое для тебя оборачивается слабостью, плохим самочувствием и еще чем-то неприятным это и есть христианство, именно это ненавидел Ницше. Зачем будет два полудохлых человека, лучше пусть будет один, но сильный. В этом такая явная логика, это так самоочевидно. Если забыть о душе… Зачем приходит душа на землю? Даже если Господь видит, что сейчас создается человек обреченный на тягостную юдоль в болезни и бедности, скажем, когда речь идет о родителях алкоголиках, Он посылает в это тело душу, Он не может этого не делать, а значит, это имеет для Него смысл. Но спрашивает ли Господь душу о ее желании пойти в это тело? Не может быть иначе, в любом случае благословляет. И вот что-то происходит между этой душой и Богом. И душе тяжело, но у нее есть своя миссия здесь, она не случайно попала сюда. «Кто верит в случай, тот не верит в Бога». Ну как можно не трепетать пред этим чудом: соединение души и тела ради смысла! Так как не отдавать свою кровь, свои деньги… если ты еще стоишь на ногах, а кто-то рядом уже не стоит.

С одной стороны Моисеев закон предписывает отдавать десятину. Но с другой стороны эта вдовица отдает, говорит Христос, «все свое пропитание», т.е. гораздо больше. Вот когда мы становимся настоящими учениками Христа. Не тогда, когда мы считаем, сколько дней еще осталось до конца Великого поста, а когда нам хочется каждый день пребывать в посте. Не тогда мы настоящие ученики Божии, когда приходим службу без опозданий, а уходим не раньше отпуста, а когда нам хочется прийти задолго, в полумрак пустого храма, а после службы хочется остаться еще и молиться, молиться, молиться, когда уйти из храма нас заставляют только совсем неотложные дела. Не тогда мы ученики Христовы, когда проходим с человеком столько, сколько он просит, а когда в два раза больше («и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два» Мф 5:40,41). Но к чему эта избыточность, может быть, спросит кто-то. А по одной простой причине. Потому что «не мерою дает Бог Духа» (Ин 3:34). Если Господь изливает Свою любовь без меры, почему мы должны скряжничать, когда все, что у нас есть, от Него?!

Перед Своими Страстями Господь повествует ученикам о судьбах мира, этот разговор принято называть пророческой беседой на горе Елеонской. В нем Господь говорит ученикам и об их собственном пути — эти слова мы читаем в сегодняшнем отрывке из Евангелия от Луки. Слово Христа и трудное, и страшное — ведь Он говорит о Крестном пути, которым дано будет пройти Его ученикам. Господь обещает ученикам, что падший мир будет восставать против них так, как восстал против Него Самого, и даже самые близкие люди могут оказаться противниками. Но одновременно Господь обещает ученикам нечто исключительно важное: Свою помощь. Ученики Его будут гонимы за имя Христово, и в этом обретут блаженство, потому что Сам Господь будет с ними.

Это пророчество Христа исполнилось в первый же век истории Церкви, и продолжает исполняется. И не менее точно исполняется и обетование Христа о том, что Он даст Своим ученикам уста и премудрость, которым не возмогут противоречить. Бесчисленные отцы Церкви, богословы и проповедники во все времена свидетельствуют об Иисусе не «хитросплетенным басням последуя», но созерцая и возвещая истину Духом Святым. Значит, слово Христа относится к сути, к подлинному содержанию жизни и истории. И каждый из нас может проверить себя по этим словам. Если мир сопротивляется тебе — значит ты движешься к небу. Если же затухающие волны покоя смыкаются над твоей головой, как патока — значит, ты тонешь во внешних, поверхностных вещах.

В сегодняшнем евангельском чтении Господь говорит о разрушении Иерусалима. С одной стороны, предсказания Христа в полной мере исполнились в 70 г. 1 века, когда Иерусалим и храм были разрушены римлянами. С другой стороны, в окружающей действительности в любую эпоху мы видим исполнение того, о чем говорит Господь: восстает народ на народ и царство на царство и бывают землетрясения, и голод и иные ужасные явления. Все это не позволяют отнести Его пророчество только к событиям 70 года. Так или иначе, гибель и разрушение, о которых говорит Господь, есть образ участи мира, который не принимает Христа. В связи с этим для нас важно обратить внимание на то, что надежда спасения дается нам Господом именно в этой страшной перспективе. Зная все происходящее и открывая это ученикам, Он говорит: терпением вашим спасайте души ваши. Христос призывает нас не бояться, но уповать на Бога именно среди тех катастроф, свидетелями которых мы являемся.

То, что Иисус говорит в этом отрывке, не может не ужасать слушателей. Страшные картины гонений, смертей и болезней, которые предстоит пережить человечеству, снабжены такими деталями, что не приходится сомневаться в том, что перед нами не образная притча, а описание реальности. И потому Христос дает нам утешительные слова, которые помогают преодолеть парализующий страх: "Я дам вам уста и премудрость". Господь призывает нас к невозможному. С одной стороны, Он предлагает нам каждую минуту помнить, что в любой момент все, что мы строим на земле, может обрушиться. Но одновременно открывает перед нами дорогу полного доверия Богу, путь уверенности в том, что каждый волос на голове Им посчитан. И между этими, казалось бы, противоположными жизненными позициями и пролегает путь христианской жизни.

Составное евангельское чтение, которое читается сегодня, включает в себя три отрывка из 21 главы Евангелия от Луки, в которых Господь говорит о разрушении Иерусалима. С одной стороны, предсказания Христа в полной мере исполнились в 70 г. 1 века, когда Иерусалим и храм были разрушены римлянами. С другой стороны, в окружающей действительности в любую эпоху мы видим исполнение того, о чем говорит Господь: восстает народ на народ и царство на царство и бывают землетрясения, и голод, и иные ужасные явления. Все это не позволяет отнести Его пророчество только к событиям 70 года. Так или иначе, гибель и разрушение, о которых говорит Господь, есть образ участи мира, который не принимает Христа. В связи с этим для нас важно обратить внимание на то, что надежда спасения дается нам Господом именно в этой страшной перспективе. Зная все происходящее и открывая это ученикам, Он говорит: терпением вашим спасайте души ваши. Христос призывает нас не бояться, но уповать на Бога именно среди тех катастроф, свидетелями которых мы являемся.

Перед Своими Страстями Господь повествует ученикам о судьбах мира, этот разговор принято называть пророческой беседой на горе Елеонской. В нем Господь говорит ученикам и об их собственном пути — эти слова мы читаем в сегодняшнем отрывке из Евангелия от Луки. Слово Христа и трудное, и страшное — ведь Он говорит о Крестном пути, которым дано будет пройти Его ученикам. Господь обещает ученикам, что падший мир будет восставать против них так, как восстал против Него Самого, и даже самые близкие люди могут оказаться противниками. Но одновременно Господь обещает ученикам нечто исключительно важное: Свою помощь. Ученики Его будут гонимы за имя Христово, и в этом обретут блаженство, потому что Сам Господь будет с ними.

Это пророчество Христа исполнилось в первый же век истории Церкви, и продолжает исполняется. И не менее точно исполняется и обетование Христа о том, что Он даст Своим ученикам уста и премудрость, которым не возмогут противоречить. Бесчисленные отцы Церкви, богословы и проповедники во все времена свидетельствуют об Иисусе не «хитросплетенным басням последуя», но созерцая и возвещая истину Духом Святым. Значит, слово Христа относится к сути, к подлинному содержанию жизни и истории. И каждый из нас может проверить себя по этим словам. Если мир сопротивляется тебе — значит ты движешься к небу. Если же затухающие волны покоя смыкаются над твоей головой, как патока — значит, ты тонешь во внешних, поверхностных вещах.

Господь говорит, что тем, кто будет исповедовать Его учение, предстоят тяжелые испытания. На христиан будут возлагать руки, приводить на суд в синагогу, бросать в темницы, гнать... С обычной житейской точки зрения это означает полное фиаско Иисуса как проповедника. Если Его последователям предстоят такие испытания, то имеет ли смысл Ему верить? Ответ, который дает Спаситель, не вписывается в рамки привычной логики, потому что Христос мыслит в масштабе вечности. Его слова: "…будет же это вам для свидетельства", - означают, что в этих непростых ситуациях Его последователи смогут во всей полноте засвидетельствовать о Нем. Ведь Сам Бог принял на Себя уничижение и боль не для того, чтобы устранить их, но чтобы их освятить. Множество святых мучеников в истории Церкви показали в своих страданиях свет Христов и тем самым стали истинными Его свидетелями.

Говоря о конце времен, о Своем втором пришествии, Господь обращает внимание апостолов, а значит и наше, в основном не на природные катаклизмы, и даже не на войны, а на то, что будет происходить лично с нами. Господь говорит о том, что придет второй раз к каждому из нас лично, Сам, и при этом — ко всем, к Церкви. И перед этим не вообще в мире будут происходить катастрофы, а мы будем гонимы. Лично, каждый из нас, может быть, будет гоним, и каждый будет свидетельствовать этим о Христе.

Мы часто говорим о том, что Христос уже воплотился и уже пришел на землю, забывая, что мы — ждущие, мы ждем Его второго пришествия, которое преобразит нас и этот мир. Даже видя те ужасы, которые сейчас происходят в мире, можно видеть в них знаки приближения Господня и не боятся страданий, а воспевать: «Гряди, Господи», Маранафа!

Нет, наверное, на земле такого христианина, который не задумывался бы о свидетельстве — своём собственном или свидетельстве вообще. И гонения за веру тоже знакомы многим. Казалось бы, ничего необычного в этом нет: история знает немало мучеников идеи, которых преследовали за отказ отречься от своих убеждений. Может показаться, что и христиане здесь не исключение: их преследовали за их религиозные убеждения так же, как и многих других. Но действительно ли это так? На первый взгляд, никаких принципиальных отличий действительно нет. Впрочем, кроме одного: Иисус, как видно, заповедовал каждому верному не задумываться о том, что он будет говорить, когда ему придётся держать ответ перед своими гонителями. И это может показаться воистину странным: ведь речь идёт о самом важном, об исповедании своей веры, а тут, как может показаться, Спаситель призывает нас пустить всё на самотёк! Но оказывается, что речь идёт совсем о другом: Иисус просто призывает нас в критической ситуации дать возможность действовать Ему. Он Сам будет говорить через нас, а нам остаётся всего лишь не мешать Ему. Не мешать своими страхами, самоуверенностью, самолюбованием. И тогда Он скажет через нас всё, что должно быть сказано, но чего мы, наверное, никогда не смогли бы сказать без Его помощи.

Судя по словам Спасителя, конфликт Церкви с миром — конфликт извечный, он связан с самой сутью Церкви, и Иисус, как видно, считает его совершенно неизбежным. Конечно, если бы христианство было просто ещё одной, новой религией, такой подход означал бы, что христиане — самые конфликтные люди в истории человечества, а Основатель их учения эту их позицию одобряет.

В том-то и дело, что христианство — не новая религия, а новая жизнь, жизнь в том Царстве, которое принёс на землю Спаситель. Оно действительно несовместимо с непреображённым миром, не потому, что ему иноприродно, а потому, что после грехопадения непреображённый мир оказался во власти зла, в плену у тех тёмных сил, которым в Царстве места нет и быть не может. Отсюда и конфликт, который окончится лишь в конце времён, после полного преображения творения и освобождения мира от власти того зла, силы которого сейчас держат его в плену.

Не случайно Иисус говорит о конфликте с миром, как о нормальном состоянии христианина: ведь христианин (если, конечно, он христианин не только по имени) — житель Царства, а жизнь, которой живёшь, скрыть невозможно. Между тем, сама эта жизнь делает христианина для мира, по слову Евангелия, «лежащего во зле», неприемлемым. Не всегда речь идёт о прямых гонениях и преследованиях, но неприятие в той или иной форме существует всегда, и до возвращения в мир Спасителя, до полного торжества Царства с этим ничего не поделать. Наверное, потому и Спаситель призывает верных не думать заранее о том, что им говорить, если придётся отвечать на вопросы преследователей.

Конечно, если бы речь шла о каком-то новом учении, которое нужно было бы отстаивать перед недоброжелательными оппонентами, к такой защите нужно было бы основательно подготовиться. Но ведь речь идёт не об учении, а о жизни, не о теории, а о практике. О жизни Царства свидетельствовать невозможно, если ею не живёшь, а если живёшь, и притом живёшь полноценно, такое свидетельство не представляет особой сложности. И Иисус призывает Своих учеников жить жизнью Царства. И свидетельствовать о ней, не боясь конфликтов и неприятия: ведь только так можно оставаться жителем Царства.

Эта фраза произнесена Иисусом внутри Его пророчества о грядущих бедствиях и гонениях, и именно в этом контексте ее и стоит рассматривать. Причем речь идет не о терпении всяких людей во всяких трудных ситуациях, а о христианах во время гонений на них. Здесь не имеется в виду, что мы должны с олимпийским спокойствием взирать на происходящие рядом с нами несправедливости или насилия — Сам Иисус вмешивался, и достаточно оперативно, в таких случаях. Но когда гонения «разворачиваются» на нас, тогда Он призывает нас не быть нетерпеливыми. Основанием для этого Он полагает доверие к тому, что Бог держит нашу жизнь в Своих руках, а значит, мы можем не торопиться с нашей собственной реакцией, мы можем позволить действовать Ему.

Кто-то сказал, что в критической ситуации у нас есть два варианта: реакция и ответ. Реакция — это то, что сразу, она идет от нас самих, «от плоти». Ответ — это то, где мы остановили нашу первую реакцию, перетерпели ее и дали возможность вступить в действие Богу, Который никогда не действует без нашего позволения. Не случайно Иисус говорит в предыдущих фразах о том, чтобы мы не готовили, не тренировали нашу реакцию заранее, а доверяли тому, что Бог будет давать Свой ответ. Когда подобным терпением мы останавливаем себя, то в нашу жизнь входит Бог, Который и совершает наше спасение.

Спаситель говорит о разгроме Иерусалима, как о событии, предшествующем Его возвращению во славе. На первый взгляд, это может показаться несколько странным. В самом деле, всем известно, что пророчество Иисуса об Иерусалиме исполнилось уже давно, в 70 г. н.э., когда после очередного антиримского восстания римская армия взяла Иерусалим штурмом, до основания разрушив город и Храм.

Едва ли можно сомневаться, что Спаситель имел в виду именно эту катастрофу, говоря о разрушении Иерусалима. Но как же тогда понимать Его слова о Своём скором возвращении? И как они согласуются с Его же предупреждением насчёт времён и сроков? Если рассматривать эту ситуацию с точки зрения привычного нам порядка вещей, она действительно может вызвать лишь недоумение.

С другой стороны, евангелист ничего не говорит нам о том, сколько времени отделяет разгром Иерусалима от возвращения Спасителя. Ясно лишь одно: речь идёт о духовно значимом событии, которое обозначает собой некий рубеж, за которым следует финишная прямая, выводящая нас непосредственно к концу нашей нынешней эпохи, к тому концу, когда мир будет преображён, Царство раскроется во всей полноте, а Спаситель вернётся во славе.

Конец Иерусалима действительно становится концом прежнего порядка вещей, того, который, собственно, и должен был закончиться с приходом Мессии. Конечно, ожидавшие Его думали, что завершение прежней эпохи и наступление новой произойдёт если не мгновенно, то, по крайней мере, достаточно быстро, они не думали, что раскрытие Царства в нашем преображающемся мире займёт не одно тысячелетие.

Эпоха наступающего Царства — действительно другая эпоха, и она уже теснее связана с Царством, каким оно раскроется в конце времён, чем с прежним порядком вещей, когда Царство было видимо лишь издали. Нам, живущим в эпоху наступающего Царства, предстоит определиться, готовы ли мы в эту переходную эпоху связать свою судьбу с наступающим Царством. Связать с тем, чтобы его торжество стало и нашим торжеством тоже.

Сакральное в нашей жизни подвергается двум опасностям. Опасности десакрализации и опасности сверхсакрализации. Есть тонкая грань, на которой воплощенные элементы нашей веры не обременяют ее духовной компоненты. В сознании многих иудеев времени земного служения Христа отношение к Храму испытало на себе вторую опасность. С одной стороны его разрушение, произошедшее в начале 70-х годов, стало многозначительным символом отвержения Сына Хозяина виноградника. Но с другой стороны, оно стало и обновлением веры. Вспомните разговор Христа с самарянкой. Он говорит: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу (Ин 4:21). Это очень важный момент. Откровение о едином Боге, как в малом объеме, накапливалось в народе Божьем в течение всей его длительной истории, и эта ограниченность была тогда нужна именно ради этого непростого процесса накопления, но должно было произойти что-то вроде взрыва, который бы разметал частицы его по всему свету. Есть такое растение момордика (momordica L.). Оно растет, зреет, и семена поначалу находятся в подобии коробочки, а когда созревает, то коробочка лопается и семена выстреливают из нее, будучи теперь способными разнестись по всему свету. Может, кому-то не понравиться такая ботаническая метафора. Во всяком случае, разрушение Храма – это и трагедия и начало нового, не имевшего подобия универсализма.

В сегодняшнем отрывке Господь говорит Своим ученикам, что в будущем их жизнь может очень круто измениться. Сейчас для них все привычно: есть Иерусалим, есть Храм, рядом любимый Учитель, от них не требуется ничего, кроме как следовать за Ним. Но Христос открывает им, что Сам Он идет на смерть, что Храм будет разрушен, Иерусалим разорен, учеников ждут гонения, ненависть и предательство. В той или иной степени эти слова относятся к каждому из нас. Господь призывает нас бодрствовать, потому что мы не знаем, когда земля уйдет у нас из-под ног, когда наступит время испытаний. И здесь Он дает нам очень важные заповеди, как устоять, как выжить и победить в этой битве добра и зла. Во-первых, «не бойтесь и не ужасайтесь» — Господь не оставит Своих учеников. Он даст им слова для свидетельства и премудрость, которой не сможет противостоять мир. Ученикам грозят гонения и смерть, но — парадокс - «и волос с головы вашей не пропадет». Даже грядущие страдания будут исполнены смысла и внесут свой вклад в Христову победу. Во-вторых, «терпением спасайте души» — в испытаниях им понадобится стойкость. В-третьих, «поднимите головы ваши, приближается избавление» — победа неизбежно будет за Христом, поэтому последние испытания будут пронизаны для них радостью этой победы. И наконец, «бодрствуйте, смотрите за собою» - чтобы в нужный момент не оказаться неготовыми, беспомощными, чтобы не поддаться панике и встретить грядущего Господа с радостным сердцем.

Сегодняшнее чтение предлагает нам беседу Иисуса, в которой Он удивительным образом связывает между собой начало и конец нашей эпохи. Для понимания сказанного важно иметь в виду, что для верующих иудеев послепленных времён построенный возвратившимися из Вавилона на землю отцов репатриантами Храм был Храмом мессианским, он должен был достоять до конца времён и увидеть пришествие Мессии и торжество мессианского Царства. Впрочем, позже, около II в. до н.э., эти представления были дополнены раввинистическим учением о «мессианских бедствиях», о гонениях, обрушивающихся на Храм, народ и страну незадолго до появления Мессии, который начнёт последнюю, мессианскую священную войну. Её итогом станет победа народа Божия и наступление мессианского Царства.

Во время гонений, как считали представители некоторых раввинистических школ, будет осквернён, а возможно, и разрушен Храм, который, однако, восстановят вновь, когда восторжествует Царство. Иисус, как видно, излагает всю историю вплоть до 70 г., до разгрома Иерусалима и Храма, в контексте этих традиционных представлений (ст. 5–6, 20–22). Для Него, очевидно, события 70 г. действительно становятся концом истории (ст. 22–24).

Но конец истории оказывается для Иисуса лишь началом наступления мессианского Царства, завершение же этого процесса происходит позже, и никаких дат Иисус в данном случае не приводит. Он говорит лишь о признаках, позволяющих судить о том, что конец близок (ст. 25–28). Собственно, если не считать знаков («знамений»), смысл которых не вполне очевиден (можно лишь предполагать, что речь идёт о каких-то стихийных бедствиях), главным признаком приближающегося конца переходной эпохи становится «уныние и недоумение», охватывающее уже не отдельные народы и страны, как это случалось в прошлом, а всё человечество.

По-видимому, на современном языке мы назвали бы это ценностным и духовно-нравственным кризисом, притом кризисом общечеловеческим. Впрочем, сколько времени человечество пробудет в таком состоянии, прежде чем нынешний этап его истории завершится, точно сказать невозможно, но завершится он возвращением Иисуса (ст. 27). Так Спаситель связывает воедино начало и конец того исторического этапа, свидетелями и участниками которого мы оказались. И дело здесь не в сроках, они ничего принципиально не меняют, а в духовном смысле происходящего. Мы предупреждены. Дальнейшее зависит только от нас самих.

Пророчество Иисуса о разрушении города и Храма, которое называют иногда малым Апокалипсисом, у многих вызывает недоумение. Впервые недоумение это возникло уже у второго поколения христиан, некоторые представители которого дожили до 70 г. и своими глазами видели тот разгром Иерусалима и разрушение Храма, о которых говорит Спаситель. Недоумение же было связано с тем, что предсказанное Иисусом произошло, а Сам Он всё не возвращался. Понадобилось ещё одно откровение, данное апостолу Иоанну, чтобы смысл наступившей эпохи стал понятнее. Между тем, Сам Иисус, кажется, не вдавался в подробности, когда говорил о конце времён и о Своём возвращении во славе. Он упоминает лишь главные события: конец прежней эпохи и наступление Царства во всей его полноте.

Откровение, полученное Иоанном, дополнило картину: оно рисует целую эпоху, эпоху наступающего Царства, о которой Спаситель в Своём пророчестве вовсе не упоминает. Оно, впрочем, и понятно: ведь Он рассказывал ученикам о предстоящих событиях тогда, когда история ещё не закончилась, когда Храм ещё стоял на своём месте. Собственно, конец Второго Храма и становится в устах Иисуса концом времён.

Странно, казалось бы: ведь после 70 г. прошло уже почти две тысячи лет, а история, вроде бы, всё продолжается. Но с точки зрения тех процессов, которые начались с приходом в мир Христа, прежняя история действительно закончилась вместе с концом Второго Храма. Все последующие события принадлежат уже иной эпохе, которая вся определяется моментом её завершения, а значит, возвращением Спасителя и явлением миру Царства во всей полноте. Именно поэтому Иисус сразу же после рассказа о разгроме Иерусалима и Храма переходит к теме Своего возвращения и торжества Царства.

О самой же переходной эпохе Иисус не говорит ничего. Оттого-то и сложилось у помнивших эту беседу впечатление, что Иисус должен вернуться сразу же или почти сразу же после разгрома Иерусалима и Храма. Откровение же, полученное уже после 70 г. Иоанном, расставило всё на свои места: стало ясно, что речь идёт о целой эпохе, об эпохе наступающего Царства, в которую пришлось жить и нам тоже. Но эту эпоху можно считать уже той финишной прямой, которая прямо ведёт нас к цели. Главное — дойти.

Очень часто люди спрашивают, почему конец мира должен быть таким страшным, почему он не мог бы быть благостным, как благостна смерть главы семейства, окруженного заботой и вниманием. На это можно ответить так. Вы безусловно помните пословицу: друг познается в беде. Хранить благостный вид и быть добрым, когда все в порядке легко, а беда, она словно делит всех ваших друзей на настоящих и иных, делит на добрых и злых. Теперь вспомним, что Конец мира, и в этом его главный смысл, принесет разделение добра и зла, овец и козлищ (Мф 25:33), пшеницы и плевел (Мф 13:25). То есть он станет такой вселенской бедой, в которой познаются истинные друзья Господа. А собственно почему конец должен быть благостным, если вся история далека от этого. Конец станет апофеозом мировой драмы, в нем словно под увеличительным стеклом возрастут и силы зла, чтобы выявить себя как таковые и силы добра, чтобы жестко отделить себя от зла. A физики могут вспомнить эффект Штарка. Два уровня в атоме могут быть неразличимы, или вырождены, как мы говорим, но стоит приложить к нему поле, как уровни расходятся и их можно отличить. Но что есть поле для атома? Силовое воздействие, встряска, иными словами нарушение обычного спокойного существования, таков, кажется, будет и конец мира.

Страшная картина гибели Иерусалима раскрывается в этом отрывке во всей полноте. Детали и подробности нарастают по мере их перечисления и становятся все ужаснее. Кульминацией становится смерть людей от одного только "страха и ожидания бедствий". Что может быть страшнее? Именно в этот момент и приходит Спаситель, с Которым все приобретает новый смысл.

Никто из нас не знает, когда наступит второе пришествие Христа. Но многие в своей жизни переживали такой момент, когда тьма так сгущалось, что не оставалось и маленького просвета. Нередко именно в это время Господь нас посещает и открывает нам Свое могущество. Поэтому, встречая испытания, мы должны не только страдать и переживать, но и пытаться увидеть за ними Бога.

Нам так хотелось бы точно знать, когда произойдут указанные события, поэтому уже две тысячи лет люди ломают голову над вычислением дат предстоящих катаклизмов, хотя Господь ясно предупреждал нас этого не делать. В самих гаданиях о временах и сроках есть подмена, когда наше внимание отвлекается к поискам даты конца от того, как мы живём до его наступления. А между тем из сказанного следует, что гораздо важнее в любой момент быть готовыми, а значит, в любой момент следует достойно жить перед лицом Господа.

Одними из самых трудных для понимания речей Христа в Евангелии являются те, в которых Он открывает, что указанное Им время близко. Но вот уже двадцать веков прошло, а мир по-прежнему лежит во зле. Может быть, Он говорил о предстоящем вскоре разгроме Иерусалима, а вовсе не о глобальном суде? Думается, что Он действительно пророчествовал о событиях ближайших десятилетий, но, как и ветхозаветные пророки, через образы тех катаклизмов, свидетелями которых предстояло стать Его слушателям, Он раскрывал смысл и других событий. Эти события по земным меркам далеки от "текущего момента", но по масштабам вечности находятся рядом. Поэтому не стоит гадать, сколько земного времени продлится господство зла в мире (может быть, ещё очень долго). Приговор злу уже вынесен и оно обречено на исчезновение.

За что же всё-таки Иисус осуждает фарисеев? За стремление занять в обществе видные места? Но фарисеи занимали их по праву: их братства составляли ядро Синагоги евангельской эпохи, они действительно были наиболее активны и в том, что касается проповеди, и в обучении Торе как детей, так и взрослых, и в социальном служении, и в миссионерстве, переживавшем в ту эпоху очередной подъём. Уж если кто и был достоин почётных мест, то именно они. Тогда, может быть, за то, что они «поедают дома вдов», а затем предаются продолжительным молитвам? Но вряд ли речь могла идти о прямом нарушении Торы: человек глубоко и искренне религиозный (а таковыми было большинство фарисеев) никогда бы на такое не решился, хотя, конечно, формальная правота сама по себе отнюдь не предполагает милосердия. Так в чём же тогда лицемерие, о котором говорит Спаситель? Быть может, как ни странно, именно в религиозности, причём не в какой-то специфической религиозности фарисеев, а в религиозности, как таковой. Конечно, получившие откровение не раз обращались именно к религиозному языку для того, чтобы донести до народа Божия то, что им было открыто. И всё же Библия полна примеров того, как религиозность становилась барьером на пути всё того же откровения. Потому-то Иисус и не создал за время Своего земного служения никакой новой религии: в этом не было нужды. А Царство, которое Он принёс в мир, не вмещается в рамки никакой религии. Потому-то и неизбежен конфликт между Христом и фарисеями, между религией и Царством. Конфликт, о котором Иисус считает необходимым предупредить каждого, кто выбирает Царство.

Почему Иисус возражает против того, что Христа называют Сыном Давидовым, ведь это словосочетание обозначает именно пришедшего в мир Мессию? Скорее всего потому, что для многих оно - всего лишь родовое имя потомка царя Давида, поэтому Иисуса такие люди принимают исключительно в этом качестве. Отсюда понятно, как важно было Ему показать, что Мессия - Некто больший, чем Сын Давидов по плоти.

Но этим Христос не ограничивается. Раскрывая перед слушателями глубинный смысл псалма, Он даёт прямой намёк на то, что Мессия - больше, нежели великий пророк или посланник свыше, равный, например, ангелу. Нет, Мессия назван Господом, и значит, равным Ему. Здесь перед нами - одно из свидетельств Христа о Себе как о Боге.

Призывая остерегаться лицемерия книжников, Христос не стал приводить длинный список недостойных действий, а упомянул одно: несправедливое обращение с вдовами. Мы поймём, почему выделен именно этот грех, если вспомним, что вдовы были одной из самых обездоленных категорий населения, они часто не имели ни сил, ни материальных возможностей добывать пропитание, поэтому стремление лицемеров нажиться за их счёт было особенно отвратительным, превосходившим прочие безобразия.

Должно быть, именно поэтому сразу же после этих слов Христос обратил внимание учеников на вдову, жертва которой была ничтожной по номиналу, но превышала богатые пожертвования, поданные "от щедрот"...

Оппоненты Иисуса не раз пытались поймать Его на знании Писания и традиции. Задать какую-нибудь более-менее известную задачу из области Галахи (иудейского канонического права) и посмотреть: как этот Учитель с ней справится? Такого же рода был и вопрос саддукеев о человеке, у которого было несколько жён, умиравших одна за другой. Между тем ответ Иисуса оказался совершенно неожиданным. Он сразу же отвергает не только традиционные решения задачи, но и саму точку зрения на вопрос. Ломает, так сказать, традиционную парадигму мышления. Оно и неудивительно: ведь для Иисуса мир — Царство. Он воспринимает его только так.

Нам такое восприятие даётся непросто, а Он с ним родился. Смотреть на мир по-другому Он не то чтобы не может, но такой взгляд для Него противоестествен. Поэтому Он и видит неожиданные и парадоксальные ответы на традиционные вопросы. Так и на заданный саддукеями вопрос Он отвечает совсем не так, как можно было ожидать. Он, как всегда, говорит о Царстве. И о том, что в Царстве мёртвых нет. И понятия о супружестве в земном смысле тоже нет. Ангелами, конечно, люди после воскресения не становятся, но их жизнь действительно в некоторых отношениях становится больше похоже на жизнь ангелов, чем на жизнь людей падшего мира.

В Царстве всё иначе. И всё совсем не так, как представляло себе подавляющее большинство современников Иисуса. Потому, что полнота жизни в Царстве абсолютная. У каждого своя, но у всех абсолютная. Там нет мёртвых — а наш человеческий ум даже Царство представляет себе в рамках знакомой парадигмы жизни и смерти. Нам даже бессмертие зачастую представляется не как новое качество жизни, а как продолжение в бесконечность её нынешнего, земного качества.

Со всеми отношениями этой земной жизни, со всеми её проблемами, порой действительно неразрешимыми, если продлить их в бесконечность в неизменном виде. То, что, собственно, и проделывали саддукеи, предлагая своим оппонентам задачи того рода, какую они предложили Иисусу. Но Он отвечает по-своему. Из Царства. Из той полноты настоящей жизни, которая только и может называться жизнью в подлинном смысле слова. И спрашивающие умолкают. Им нечего больше сказать: слишком не похож мир, открывающийся им в ответах Спасителя, на тот, к которому они привыкли. Как небо и земля.

Сегодняшнее чтение вновь возвращает нас к теме Царства, притом в несколько неожиданном его аспекте. Начинается оно с вопроса, заданного представителями священнических кругов («саддукеями»), о которых говорится, что они отвергали учение о воскресении (ст. 27). По-видимому, такое отвержение было связано с тем, что в священнических кругах традиционно, в силу сложившихся исторических обстоятельств, священным Писанием считали только собственно Тору (Пятикнижие), а на пророческие книги, которые для Синагоги были частью Писания, смотрели скорее как на часть Предания, в чём-то интересную, но мало авторитетную. А поскольку всё, что в Библии говорится о воскресении, связано почти полностью с пророческой традицией, то и само воскресение стало в священнической среде восприниматься как концепция остроумная, но весьма сомнительная. И вопрос, заданный «саддукеями» Иисусу (ст. 28–33), был, как видно, одним из тех полемических вопросов, которые противники учения о воскресении задавали его сторонникам.

Иисус отвечает на него совершенно неожиданно, Он указывает на такие особенности природы Царства, о которых в контексте бытовавших тогда представлений, быть может, никто и не думал. В самом деле, если воспринимать Царство как реальность религиозно-политическую, а следовательно, существующую по законам нашего, ещё не преображённого мира, вопрос действительно окажется неразрешимым. Иисус указывает спрашивающим на то, что природа Царства совершенно иная, что это преображённое творение, частью которого становится и преображённая человечность, а к ней уже не применимы законы непреображённого мира (ст. 34–36).

Такой ответ, был, по-видимому, совершенно неожиданным для «саддукеев», а Иисус между тем привёл им ещё один аргумент, притом из Пятикнижия, против авторитета которого они уже никак не могли возразить (ст. 37–38): у Бога нет мёртвых. Это утверждение становится понятным в контексте традиционных для евангельской эпохи религиозных представлений, которые не включали никаких разработанных концепций, связанных с учением о бессмертии души. На посмертие тогда (как и в предшествующие века) смотрели довольно пессимистически, умирая, человек исчезал навсегда, тень его уходила в область теней — шеол, в Евангелии иногда называемый по-гречески «адом» (точнее, «аидом», который в греческом словоупотреблении обозначал то же, что «шеол» в еврейском). Никакой памяти ни о мире живых, ни о Боге у пребывающих в шеоле не оставалось, и единственная надежда была лишь на воскресение в конце времён, в которое, впрочем, «саддукеи» не верили. Иисус, указывая на выражение «Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова», подчёркивает, что у Бога мёртвых нет, что Царство не шеол, ведь в шеоле можно найти лишь бледное подобие жизни, а в Царстве — жизнь во всей её полноте, по сравнению с которой наш непреображённый мир покажется царством теней.

Господь указывает саддукеям и книжникам основание для веры в воскресение в Книге Исхода: Бог, открываясь Моисею говорит не просто о «преемственности предания» от Авраама, Исаака и Иакова, а о том, что вера, связь человека с Богом становится залогом его вечной жизни. (Писанию чужда мысль о вечном существовании души в духовном мире — продолжение жизни после смерти означает телесное воскресение из мертвых.) Это означает, что живы все, кто когда-либо обрел веру в Бога, ведь Он — не Бог мертвых, а Бог живых. Это вполне относится и к нам. Осознаем ли мы, что вечная жизнь уже началась, другой жизни уже не будет, и поэтому все, что мы делаем сейчас, мы делаем в вечной жизни. Очень важно начать жить «по-настоящему» не за гробом, а здесь, сегодня же! Именно это Господь и называл словом «покаяние» — изменение своего отношения к жизни, к миру, к себе, к Богу. Начинается жизнь в контексте вечности...