Новость дня на 2 Ноября 2011

Новая земля – это мечта человека в горе и печали. Когда все вокруг рушиться и мир представляется нам скопищем дурных и злых дел. Нет такого места, где бы мы могли укрыться от кошмара новостей. И тогда появляется проблема «другого глобуса», решать которую смешно. И, тем не менее, это жажда другой земли, другого неба, святого города, в котором все пойдет иначе, не буйство фантазии, не самообман. Любой человек, мечтая о другой земле, является иллюстрацией к словам Иисуса: «В доме Отца Моего обителей много…» (Ин 14:1-3). Даже если мы ничего не знаем о существовании библии, никогда не читали ее, слово Христово все равно действует в нас, воздыханиями неизреченными.

Конец времён многим сегодня представляется некой окончательной катастрофой, после которой если и останется что-нибудь, то ни для какой жизни оно уж точно будет непригодно. Само слово «апокалипсис» стало обозначать начало чего-то ужасного и вместе с тем бесконечного и безысходного. А Иоанн между тем говорит о другом.

Он говорит о новой эпохе и об обновлённом Божьим дыханием мире. О новом небе и о новой земле. И этот новый мир появляется не где-то в космических далях, на другой планете или в ином измерении, а здесь, на нашей земле, рядом с нами и вокруг нас. Природа не исчезает, она меняется, обретает новое качество, начинает функционировать по другим законам.

А одним из следствий такого изменившегося функционирования становится тот факт, что ни болезни, ни смерти в обновлённом мире места уже не будет. Оно и неудивительно: ведь и человеческая природа тоже изменяется. Обновляется. И главный смысл происходящих изменений заключается в том, что эта обновлённая природа больше неподвластна злу. В духовной жизни зло проявляется как грех, в жизни природной — как энтропия. Ни тому, ни другому в обновлённом мире места нет. Но если так, то в нём не может быть места ни болезням, ни смерти. Ведь и то, и другое как раз и является типичным примером торжества энтропии, распада, деградации.

Конечно, когда дело касается человека, речь надо вести не только о природе, но и о духе. Человек — единственное в природе существо, чья жизнь определяется не природной, а духовной составляющей. Даже в нынешнем своём состоянии человек как природное существо сильно зависит от своего духовного состояния. А в новом качестве, после преображения человеческой природы, зависимость эта становится ещё сильнее.

Теперь физическое состояние человека полностью определяется его духовным состоянием. А духовное состояние человека, живущего в Царстве, по определению является полноценным. Иначе говоря, он живёт полной жизнью. Жизнью Царства во всей её полноте. А значит, и физическая жизнь такого человека на новой земле под новым небом тоже по определению будет полноценной. Без болезней и смерти. Во всей полноте.

Слова Иоанна о том, что Бог «отрёт всякую слезу», можно понимать в том смысле, что теперь, когда мир полностью преображён и злу в нём нет места, плакать верным уже не о чем: ведь теперь, в полноте Царства, им уже не грозят никакие потери и никакие расставания с теми, кто им близок и дорог. Но здесь всё же, наверное, ещё не вся правда. Ведь любая утопия, даже самая лучезарная и сияющая, любой проект самого замечательного, самого справедливого общества никогда не отвечал на вопрос о том, как быть с теми, кто до торжества этой самой утопии не дожил и не доживёт.

На практике борцы за «светлое будущее» довольно часто оказывались бескорыстными энтузиастами, нередко готовыми отдать не только все силы, но и жизнь на осуществление того, чего им самим при жизни увидеть ни в коем случае не пришлось бы. Но ведь такой энтузиазм как раз и свидетельствует о том, что обладавшие им люди черпали силы и вдохновение отнюдь не из того «светлого будущего», которого ещё не существовало, а из какого-то иного источника.

Когда речь идёт о Царстве, проблема, на первый взгляд, решается всеобщим воскресением: ведь при этом каждый получает возможность приобщиться к Царству, которому был верен по жизни. И всё же: ведь пролитые слёзы обратно не вернуть, что было, то было, прошлое зло остаётся реальным настолько, насколько для нас вообще реально наше прошлое. Как же быть с этим? Ответом тут, как ни странно на первый взгляд, может быть то прощение и освобождение раскаявшегося грешника от любого греха, в том числе и греха, совершённого сознательно, которое в Царстве даётся каждому.

Прежде, до прихода в мир Христа, раскаяться можно было во всяком грехе, а вот очиститься от него, избавиться от последствий совершённого можно было лишь в том случае, если грех не был добровольным, если воля согрешившего не подпитывала духовно греховный поступок. А в ином случае последствия греха довлели над совершившим его человеком на протяжении всей его жизни, да и после смерти совершённое им зло никуда не исчезало, сказываясь порой на тех людях, которые были связаны с грешником, или на потомках как самого согрешившего, так и связанных с ним людей.

Изменить эту ситуацию можно было, лишь пересоздав мир заново. Или привнеся в него Царство, которое своим дыханием в состоянии его преобразить. Но ведь такое преображение, полностью освобождающее от власти любого греха, означает и то, что Христос в силах изменить не только будущее, но и прошлое! Оно и неудивительно: ведь в Царстве, по-видимому, прошлое, настоящее и будущее соотносятся друг с другом не так линейно, как в непреображённом мире.

Но если так, то в день торжества Царства зла не останется не только в его вечном настоящем, но и в том прошлом, где злу ещё было место, пока Царство не раскрылось во всей полноте. Не останется потому, что и самого прошлого не останется: останется лишь та изнанка нового мира, куда вытесняется владевшее миром зло, та внешняя тьма, о которой говорит Спаситель, Иоанну в видении открывающаяся как «яма, наполненная огнём», и вечное настоящее Царства, где не будет места никакому злу, к какому бы времени по меркам прежнего мира оно ни относилось.