В Книге Псалмов нередко встречаются пожелания зла и даже проклятия в адрес нечестивых. Нередко приходится слышать вопрос: как это сочетается с евангельским призывом любить врагов? На первый взгляд может показаться, что тут неразрешимое противоречие. Но что такое любовь к врагам, о которой говорит Спаситель?
Любовь в Библии — всегда, в первую очередь, отношение и интенция, а не оценка и не эмоция. Любим мы человека не тогда, когда он нам нравится или когда мы с ним согласны и солидарны, а тогда, когда мы хотим ему добра. Что же такое добро, если речь идёт о грешнике и о его грехе? Иначе говоря: чем мы могли бы помочь грешнику, если бы действительно хотели ему добра?
Само собой понятно, что уничтожить грешника, заставить его исчезнуть с глаз долой, изолировать от общества или сделать изгоем проблемы не решит: от этого грешник не перестанет грешить, если только всё перечисленное не будет сопровождаться совсем другим, духовным воздействием на его сердце.
Сверхзадачей в данном случае будет сделать так, чтобы грешник перестал грешить, причём не вынужденно, не в силу необходимости или отсутствия возможности, а по доброй воле, вследствие раскаяния и обращения. Казалось бы, угроза гибели — в данном случае не лучший аргумент.
Конечно, под угрозой смерти грешник может и остановиться, но вот искренне раскаяться — вряд ли. Однако в данном случае речь идёт не только о физической угрозе, но и о том, что называется судом Божьим. Казалось бы, суд есть суд, он в любом случае остаётся орудием принуждения, и только.
Нераскаявшийся преступник всегда воспринимает суд, как орудие насилия над собой, и его мнение вряд ли изменится, даже если он будет знать, что выше того суда, перед которым он стоит в данную минуту, нет и быть не может.
И всё же есть разница между судом человеческим, даже самым справедливым, и судом Божьим: ведь суд Божий — не только оценка и приговор, но и встреча с Богом лицом к лицу. Тут уже неважно, как выглядит эта встреча внешне, какие физические последствия она за собой влечёт. Важно другое: эта встреча становится для человека моментом истины, а значит, и шансом на раскаяние, притом таким шансом, какого ему не сможет предоставить никто из людей.
Человек ведь может лишь свидетельствовать о Боге, о Его суде и о Его милосердии, а Бог может явить всё это воочию. Конечно, человек может не воспользоваться даже таким шансом: свобода есть свобода. Но в таком случае о спасении ему, скорее всего, придётся забыть навсегда.
