Библия-Центр
РУ

Мысли вслух на 2 Кор 3:1-18

Поделиться
1 Неужели нам снова знакомиться с вами? Неужели нужны для нас, как для некоторых, одобрительные письма к вам или от вас? 2 Вы — наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; 3 вы показываете собою, что вы — письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца.
4 Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, 5 не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога. 6 Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит.
7 Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей, — 8 то не гораздо ли более должно быть славно служение духа? 9 Ибо если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания. 10 То прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего. 11 Ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее.
12 Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, 13 а не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. 14 Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. 15 Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; 16 но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается. 17 Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. 18 Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа.
Свернуть

Сегодняшнее чтение содержит очень известные слова «буква убивает, а дух животворит». Апостол сопоставляет Ветхий и Новый завет, и буква в данном случае выступает символом писаного ветхого закона. Почему апостол утверждает, что писаный закон — убийственная вещь? А если закон — правильный и справедливый? Собственно, ветхозаветное законодательство как раз и содержит хорошие, нужные и правильные законы. Но, будучи написан, закон становится своеобразной объективной реальностью, отделенной как от исполнителя, так и, самое главное, от законодателя. Дело не в том, что никакой писаный закон не может исчерпать всю многогранность реальной жизни, хотя это и очевидно. Но это безликая вещь, управляющая жизнью тех, кого Бог наделил образом и подобием Своей личностности и, потому, есть унижение этого образа и подобия. Не случайно в предновозаветные времена в Израиле возникает представление о Премудрости Божией — это олицетворение закона, составляющее его живой смысл, его дух. Слова о Премудрости в Библии оказываются пророчествами о Христе, потому что отражают волю Бога стать напрямую Владыкой Своего Царства.

Напротив, Дух вечно Нового завета дает его участникам возможность быть не под властью каменных скрижалей, но под властью лично Законодателя. Это вовсе не означает, что, скажем, к ним предъявляются иные нравственные требования, чем к участникам Синайского Завета. «Не нарушить закон пришел Я, но исполнить», говорит Сам Господь. Но не эти требования составляют суть человеческой жизни. Исполнение их становится функцией, проявлением личных отношений с Законодателем. После слов об убийственности буквы и животворности Духа апостол подробно говорит о славе Ветхого и Нового заветов. Увы, наша печальная история значительно исказила понимание этого слова, поэтому оно нуждается в пояснении. Речь вовсе не идет о том, что подразумевают лозунги. Мы помним такие красные растяжки на улицах с надписью «Слава КПСС» (не к ночи будь помянута). Мы помним славу царей и владык земных. Наши братья-христиане в Древнем Риме очень точно назвали это pompa diaboli. Библейский смысл слова «слава» (греч. δόξα, лат. gloria) ярче всего явлен в видении Исайи: «и слава Господня наполняла храм». Это — форма такого присутствия Бога, когда человек познает и благословляет это присутствие. И именно потому полнота такой славы в Новом Завете оказывается качественно больше, чем в буквах Ветхого закона.

Другие мысли вслух

 
На 2 Кор 3:1-18
1 Неужели нам снова знакомиться с вами? Неужели нужны для нас, как для некоторых, одобрительные письма к вам или от вас? 2 Вы — наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; 3 вы показываете собою, что вы — письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца.
4 Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, 5 не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога. 6 Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит.
7 Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей, — 8 то не гораздо ли более должно быть славно служение духа? 9 Ибо если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания. 10 То прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего. 11 Ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее.
12 Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, 13 а не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. 14 Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. 15 Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; 16 но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается. 17 Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. 18 Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа.
Свернуть
Сегодняшнее чтение содержит очень известные слова «буква убивает, а дух животворит». Апостол...  Читать далее

Сегодняшнее чтение содержит очень известные слова «буква убивает, а дух животворит». Апостол сопоставляет Ветхий и Новый завет, и буква в данном случае выступает символом писаного ветхого закона. Почему апостол утверждает, что писаный закон — убийственная вещь? А если закон — правильный и справедливый? Собственно, ветхозаветное законодательство как раз и содержит хорошие, нужные и правильные законы. Но, будучи написан, закон становится своеобразной объективной реальностью, отделенной как от исполнителя, так и, самое главное, от законодателя. Дело не в том, что никакой писаный закон не может исчерпать всю многогранность реальной жизни, хотя это и очевидно. Но это безликая вещь, управляющая жизнью тех, кого Бог наделил образом и подобием Своей личностности и, потому, есть унижение этого образа и подобия. Не случайно в предновозаветные времена в Израиле возникает представление о Премудрости Божией — это олицетворение закона, составляющее его живой смысл, его дух. Слова о Премудрости в Библии оказываются пророчествами о Христе, потому что отражают волю Бога стать напрямую Владыкой Своего Царства.

Напротив, Дух вечно Нового завета дает его участникам возможность быть не под властью каменных скрижалей, но под властью лично Законодателя. Это вовсе не означает, что, скажем, к ним предъявляются иные нравственные требования, чем к участникам Синайского Завета. «Не нарушить закон пришел Я, но исполнить», говорит Сам Господь. Но не эти требования составляют суть человеческой жизни. Исполнение их становится функцией, проявлением личных отношений с Законодателем. После слов об убийственности буквы и животворности Духа апостол подробно говорит о славе Ветхого и Нового заветов. Увы, наша печальная история значительно исказила понимание этого слова, поэтому оно нуждается в пояснении. Речь вовсе не идет о том, что подразумевают лозунги. Мы помним такие красные растяжки на улицах с надписью «Слава КПСС» (не к ночи будь помянута). Мы помним славу царей и владык земных. Наши братья-христиане в Древнем Риме очень точно назвали это pompa diaboli. Библейский смысл слова «слава» (греч. δόξα, лат. gloria) ярче всего явлен в видении Исайи: «и слава Господня наполняла храм». Это — форма такого присутствия Бога, когда человек познает и благословляет это присутствие. И именно потому полнота такой славы в Новом Завете оказывается качественно больше, чем в буквах Ветхого закона.

Свернуть
 
На 2 Кор 3:1-11
1 Неужели нам снова знакомиться с вами? Неужели нужны для нас, как для некоторых, одобрительные письма к вам или от вас? 2 Вы — наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; 3 вы показываете собою, что вы — письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца.
4 Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, 5 не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога. 6 Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит.
7 Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей, — 8 то не гораздо ли более должно быть славно служение духа? 9 Ибо если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания. 10 То прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего. 11 Ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее.
Свернуть
Продолжая разговор о свидетельстве и о приносимых им плодах, Павел обращается к образу нового союза...  Читать далее

Продолжая разговор о свидетельстве и о приносимых им плодах, Павел обращается к образу нового союза («завета»), впервые появившемуся у Иеремии (Иер. 31 : 31 – 34). Именно с ним было связано представление о внутренней Торе, широко распространившееся впоследствии в раввинистической среде. Она в известном смысле противопоставлялась Торе внешней, по слову пророка, «выбитой на камне», как «вложенная внутрь» и «написанная в сердце» (Иер. 31 : 33). И апостол, следуя традиции, говорит о прежней Торе, «выбитой на камнях», противопоставляя её «Торе духа» как Торе, ведущей в Царство (ст. 7 – 8).

При этом Павел не забывает той двойственности Торы, о которой он говорит в своём послании римской церкви. Буква Торы убивает, её дыхание («дух») даёт жизнь (ст. 6). И дело тут не в каких-то особых «духовных» истолкованиях всем известных заповедей. Дело в том, какой стороной Тора поворачивается к человеку. Если следовать «букве», пытаться просто исполнить все заповеди и все предписания, находящиеся в тексте Торы, притом исполнить добросовестно, без скидок на собственную слабость, Тора, как говорит апостол в послании к римским христианам, просто убьёт человека: ведь избавиться от греха падший человек не может, а жить в грехе Тора ему не позволит. Но Тора — не только норма, которой нужно следовать («буква»), она ещё и живое откровение, она даёт возможность почувствовать дыхание («дух») Бога, дыхание Царства, становясь для следующего ей источником жизни. Но в полноте ощутить это дыхание жизни стало возможно лишь после пришествия Спасителя, когда Царство, по собственному Его слову, «приблизилось» к человеку.

Во времена Моисея, когда Царство лишь открывалось издали, его дыхание было почти неощутимым, и Тора оказывалась поэтому гораздо больше средством противостояния греху, чем формой приобщения к полноте жизни. Потому-то Павел и говорит о следовании Торе в дохристианские времена как о служении «смертоносным буквам» и «служении осуждения», считая его лишь прообразом того следования Торе в полноте, которое стало возможным только после пришествия Христа в Его Царстве (ст. 7 – 11). История Торы становится для апостола историей Царства, и весь опыт следования ей со времён Моисея он рассматривает как прообраз той жизни в Царстве, которая открылась ищущим праведности после прихода в мир Спасителя. И коринфская церковь оказывается для Павла примером такой жизни, плодом того свидетельства, к которому апостол имел самое непосредственное отношение (ст. 1 – 3).

Свернуть
 
На 2 Кор 3:2-3
2 Вы — наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; 3 вы показываете собою, что вы — письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца.
Свернуть
В словах Павла о письме или послании (соответствующее греческое слово допускает оба перевода) Христовом, написанном в сердце, нетрудно заметить аллюзии на пророческие книги и, в частности, на...  Читать далее

В словах Павла о письме или послании (соответствующее греческое слово допускает оба перевода) Христовом, написанном в сердце, нетрудно заметить аллюзии на пророческие книги и, в частности, на Книгу Иеремии, который, говоря о новом, мессианском союзе-завете, упоминает о том, что условия этого нового союза будут уже не на камне выбиты, как было с текстом Декалога (а Декалог и был, по сути, текстом, содержащим условия того союза, который народ заключил с Богом на Синае), а написаны в сердце каждого, став неотъемлемой частью и основой жизни человека в мессианском Царстве.

Именно эти слова Иеремии послужили основой для появившихся в послепленный период в иудаизме представлений о внутренней Торе, которая мыслилась не как какой-то новый текст, а как духовный стержень, который постепенно формируется в сердце человека, стремящегося следовать Торе и соблюдать заповеди, становясь духовной основой всей его жизни.

Как видно, в образе письма Христова, написанного в сердце, нетрудно найти связь как со словами Иеремии о Торе, написанной на «скрижалях сердца», так и с образом внутренней Торы, который Павлу, получившему традиционное раввинистическое образование, должен был быть хорошо знаком. Но эти традиционные представления апостол, как видно, переосмысливает в контексте того, что говорит Иисус о Торе, которую Он, по собственным Его словам, пришёл не разрушить, а довести до полноты.

Очевидно, Спаситель говорит в данном случае не о тексте Торы, который Он отнюдь не собирался ни изменять, ни дополнять (хотя Свои комментарии к некоторым заповедям Он дал), а о внутренней Торе, которую Он один только и мог явить во всей полноте. В самом деле, для того, чтобы соблюсти Тору до конца, стать совершенным праведником или, как тогда говорили, «живой Торой», нужно было полностью освободиться от власти греха. Само собой понятно, что, кроме Самого Христа, никто ничего подобного миру явить не мог.

Неудивительно, что и первое поколение христиан смотрит на своего Учителя, как на единственный в мире пример «живой Торы». Так же неудивительно и то, что сама возможность внутренней Торы, как основы духовной жизни, для христианина мыслимой только, как жизнь в Царстве, связывается у них с личностью воскресшего Спасителя. Обретение внутренней Торы в единстве со Христом, вхождение в Царство, где каждый становится «живой Торой» — такой видит апостол цель жизни христианина.

Свернуть
 
На 2 Кор 3:2-3
2 Вы — наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; 3 вы показываете собою, что вы — письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца.
Свернуть
оворя так, Павел, несомненно, вспоминал слова пророка Иеремии, который утверждал, что новый, мессианский завет станет возможен лишь тогда, когда Тора будет не только выбита на камне, но и написана...  Читать далее

Говоря так, Павел, несомненно, вспоминал слова пророка Иеремии, который утверждал, что новый, мессианский завет станет возможен лишь тогда, когда Тора будет не только выбита на камне, но и написана у каждого в сердце. Говоря о «Христовом письме», апостол имеет в виду прежде всего именно эту, внутреннюю Тору. В евангельские времена о внутренней Торе говорили много и часто, путь внутренней Торы был в сознании верующего еврея той эпохи неотделим от представлений о праведности. Идеалом же праведности, идеалом недостижимым, был человек, ставший живой Торой — такой человек, чья жизнь определялась бы только внутренней Торой, и ничем больше.

А недостижимым такой идеал был потому, что падшему человеку, чья природа была повреждена при грехопадении, стать живой Торой было невозможно: для этого надо было стать безгрешным, полностью изжить в себе последствия падения. Буква Торы указывала человеку путь, которым падший человек пройти не мог. Он мог лишь умереть на этом пути, в миг смерти избавившись от власти греха, но остаться в живых и стать живой Торой для падшего человека было нереально. Тора, выбитая на камне, была свидетельством против человека, и служение ей было служением осуждения.

Чем больше человек стремился к идеалу, к тому, чтобы внутренняя Тора определяла всю его жизнь, к тому, чтобы стать живой Торой, тем больше убеждался в недостижимости цели. Чем ближе казалась цель, тем прочнее становилась та преграда греха, которая отделяла от неё идущего. В конце концов цель оказывалась совсем рядом — и притом абсолютно недостижимой.

И только дыхание Божье, дыхание Царства, вошедшее в мир через Христа, могло кардинально изменить ситуацию. Приход Христа сделал невозможное прежде возможным: живая Тора перестала быть недостижимым идеалом праведника, став вполне реальной целью его пути. Более того: иначе нельзя было войти в Царство. Ведь там, в Царстве, никакому греху места быть не могло по определению.

А значит, от греха должен был быть свободен не только Тот, Кто принёс Царство в мир, но и каждый, кто хотел стать его жителем. Потому-то и смотрели первые христиане на Христа как на живую Тору, сами стремясь с Его помощью к той же самой цели. И в этом смысле всякий христианин действительно был «письмом Христовым»: ведь только Тот, Кто Сам являет Собой живую Тору, может сделать живой Торой того, кто Ему доверился и пошёл за Ним. Так «письмо Христово», написанное в сердцах верных, становится для них пропуском в Царство и путём спасения.

Свернуть
 
На 2 Кор 3:6
6 Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит.
Свернуть
В этих словах апостол Павел сопоставляет Ветхий и Новый завет, и буква в данном случае выступает символом писаного ветхого закона. Почему апостол утверждает, что писаный закон — убийственная вещь? А если закон — правильный и справедливый?...  Читать далее

В этих словах апостол Павел сопоставляет Ветхий и Новый завет, и буква в данном случае выступает символом писаного ветхого закона. Почему апостол утверждает, что писаный закон — убийственная вещь? А если закон — правильный и справедливый? Собственно, ветхозаветное законодательство как раз и содержит хорошие, нужные и правильные законы. Но, будучи написан, закон становится своеобразной объективной реальностью, отделенной как от исполнителя, так и, самое главное, от законодателя. Дело не в том, что никакой писаный закон не может исчерпать всю многогранность реальной жизни, хотя это и очевидно. Но это безликая вещь, управляющая жизнью тех, кого Бог наделил образом и подобием Своей личностности и, потому, есть унижение этого образа и подобия. Не случайно в предновозаветные времена в Израиле возникает представление о Премудрости Божией — это олицетворение закона, составляющее его живой смысл, его дух. Слова о Премудрости в Библии оказываются пророчествами о Христе, потому что отражают волю Бога стать напрямую Владыкой Своего Царства.

Напротив, Дух вечно Нового завета дает его участникам возможность быть не под властью каменных скрижалей, но под властью лично Законодателя. Это вовсе не означает, что, скажем, к ним предъявляются иные нравственные требования, чем к участникам Синайского Завета. «Не нарушить закон пришел Я, но исполнить», говорит Сам Господь. Но не эти требования составляют суть человеческой жизни. Исполнение их становится функцией, проявлением личных отношений с Законодателем. После слов об убийственности буквы и животворности Духа апостол подробно говорит о славе Ветхого и Нового заветов. Библейский смысл слова «слава» (греч. ????, лат. gloria) ярче всего явлен в видении Исайи: «и слава Господня наполняла храм». Это — форма такого присутствия Бога, когда человек познает и благословляет это присутствие. И именно потому полнота такой славы в Новом Завете оказывается качественно больше, чем в буквах Ветхого закона.

Свернуть
 
На 2 Кор 3:6
6 Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит.
Свернуть
О новом союзе-завете, об обновлении отношений с Богом впервые в истории народа Божия заговорил пророк Иеремия, и само выражение «новый союз» (или «новый завет») принадлежит именно ему...  Читать далее

О новом союзе-завете, об обновлении отношений с Богом впервые в истории народа Божия заговорил пророк Иеремия, и само выражение «новый союз» (или «новый завет») принадлежит именно ему.

Иеремия говорил о новом завете, как о завете мессианском, будучи уверен, что приход Мессии качественно изменит отношения между Богом и Его народом, так же, как и отношения между Богом и отдельным человеком. А для Павла новый завет становится не просто мессианским заветом, но заветом Царства. В самом деле, союз с Христом возможен лишь в том случае, если человек становится жителем Царства. Верно и обратное: жителем Царства не станешь, не заключив прежде союза с Христом.

Но что же в этом контексте означают слова апостола о том, что служители этого нового союза-завета — не служители буквы, которая убивает, а служители духа, дающего жизнь? Конечно, всё Царство пронизано дыханием Божьим. Это дыхание ворвалось в мир в день Пятидесятницы, когда в него вошло Царство и когда в нём родилась Церковь. Но, говоря о союзе-завете, все пророки и все учителя всегда упоминали также и о Торе, без которой завета нет. И Павел, говоря о новом завете, не отказывается от Торы, которую он, как и Иеремия, считает не столько текстом, сколько внутренним, духовным состоянием человека.

Тора, по словам пророка, будет уже не выбита на камне, а написана в человеческом сердце. И апостол тоже называет христиан «посланием Христовым», которое написано не на каменных скрижалях, а на скрижалях сердца. Но такое возможно лишь в том случае, если Тора перестанет быть просто текстом, который, как всякий текст, можно изучать и комментировать, и станет тем, что во времена Павла в раввинистической среде, из которой вышел апостол, называлось внутренней Торой.

Речь шла о том внутреннем духовном стержне, который определял качество духовной жизни человека, его отношений с Богом, с Христом, с ближними. Такой подход к Торе резко контрастировал с весьма распространённым в те времена в некоторых раввинистических школах буквализмом, даже если речь шла о чисто иудейском подходе. Для Павла же, который, о чём бы ни шла речь, всегда говорил о Христе и о Царстве, контраст оказывался ещё более разительным: ведь, если внутреннюю Тору человек мог взять с собой в Царство, то буквализму там места не было.

Он лишь отдалял от Царства того, кто им увлекался. Буква, ставшая объектом поклонения, духовно убивала тех, кто ей поклонялся, закрывая поклоняющимся путь в Царство. А дыхание Царства превращало человека в «письмо Христово», делая его тем, что в раввинистической среде в те времена называли «живой Торой» — живым воплощением той полноты праведности, которая и возможна лишь в Царстве.

Свернуть
 
На 2 Кор 3:12-18
12 Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, 13 а не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. 14 Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. 15 Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; 16 но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается. 17 Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. 18 Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа.
Свернуть
Продолжая тему «духа и буквы» Торы, Павел говорит о своих соплеменниках, что их восприятие...  Читать далее

Продолжая тему «духа и буквы» Торы, Павел говорит о своих соплеменниках, что их восприятие Торы искажено из-за того, что они не имеют опыта Царства и не знают Христа (ст. 12 – 14). И речь, как видно, идёт в данном случае не просто о следовании той или иной религиозной традиции. Подлинный смысл Торы скрыт от всякого, кто её читает, за исключением тех, кого коснулось дыхание («дух») Бога (ст. 15 – 16). Но полнота этого дыхания неотделима от Царства, а потому до конца и в полноте смысл Торы открывается лишь жителям Царства. Царство же по определению не вмещается ни в какую религиозную традицию. Но есть очень важный признак, отличающий жителя Царства от религиозного человека, о котором Павел не устаёт напоминать. Признак этот — свобода (ст. 17).

Здесь-то и проходит граница, отделяющая жителя Царства от приверженца всякой религиозной традиции, в том числе и в отношении к Торе. Для человека религиозного Тора оказывается источником, из которого он черпает основания для своей религиозной жизни, включающей множество религиозных обязанностей. Для жителя Царства она оказывается описанием алгоритма тех отношений, которые связывают его с Богом и с ближними.

Религиозная обязанность редко оказывается освобождающей сама по себе; отношения Царства предполагают изначальную свободу, вне и без которой они немыслимы в принципе. Религиозные обязанности, в лучшем случае, вырастают из осознанной необходимости следования Торе, которое, однако, оказывается невозможным в полноте; отношения Царства, напротив, предполагают именно эту полноту воплощения Торы в каждом его обитателе, полноту, которая неотделима от самой жизни Царства. Буква Торы порабощает, её дыхание освобождает; но, чтобы читающий почувствовал дыхание Торы, его должен коснуться Сам Бог, а Он, раз посетив ищущего праведной жизни, уже не оставит его, пока не приведёт ко Христу и не введёт в Своё Царство. И лишь там спадёт с души ищущего покрывало, о котором говорит апостол.

Свернуть
 
На 2 Кор 3:12-18
12 Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, 13 а не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. 14 Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. 15 Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; 16 но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается. 17 Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. 18 Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа.
Свернуть
Говоря о верующих евреях, читающих св. Писание, Павел упоминает покрывало, которое мешает им видеть подлинный смысл текста так же, как когда-то покрывало, наброшенное Моисеем на своё лицо, мешало видеть его окружающим...  Читать далее

Говоря о верующих евреях, читающих св. Писание, Павел упоминает покрывало, которое мешает им видеть подлинный смысл текста так же, как когда-то покрывало, наброшенное Моисеем на своё лицо, мешало видеть его окружающим. Что он имеет в виду? Конечно, читая этот отрывок сегодняшними глазами, мы прежде всего обращаем внимание на разницу между традициями, связанными с интерпретацией иудеями и христианами одних и тех же ветхозаветных текстов. Но во времена апостола говорить о какой-то особой христианской традиции было ещё рано. Вероятно, уже существовали какие-то, вполне возможно, даже записанные, рассказы о смерти и воскресении Спасителя, но христианского корпуса священных текстов ещё не существовало.

Равно, как и особой разработанной христианской традиции интерпретации Торы или Пророческих книг: прошло ещё слишком мало времени, чтобы такие интерпретации могли появиться. Речь, очевидно, идёт о другом. И тут вспоминаются слова евангелиста о том, что Иисус Сам после воскресения во время одной из встреч с учениками отрыл их ум для восприятия Писания. Вряд ли в данном случае речь шла о какой-то таинственной экзегезе, доступной только «посвящённым».

Скорее дело было в другом, в самой сути того, что можно было бы назвать пониманием всякого текста, и особенно теста священного и боговдохновенного. В самом деле: для понимания любого текста необходимо прежде всего воссоздать ту систему смыслов, которую создал автор, когда писал свой текст. Текст ведь (по крайней мере, текст литературный) и есть система смыслов, облечённая в слова.

А смыслы нельзя просто скопировать так, как мы копируем буквы, их можно лишь воссоздать, пройдя вместе с автором тот путь, который прошёл он, создавая свой текст. Но что, если автор был не один? Что, если его вдохновлял Бог, если Он открывал смыслы, а автор лишь воплощал их в слове? Тогда получается, что путь надо пройти не только с автором-человеком, но и с Богом, Который его вдохновлял. Чтобы понять Библию, надо понять Бога.

А вот этому пониманию лучше Спасителя точно не научит никто. Более того: каким-то основополагающим вещам может научить только Сам Спаситель. Иначе — покрывало. Иначе что-то остаётся закрытым навсегда. Вот это и имеет в виду апостол, говоря, что лишь дыхание Божье, дыхание Царства освобождает человека и даёт ему полноту понимания св. Писания как слова Божия. Бог свободен от всех человеческих ограничений, и лишь в Его свободе можно понять Его слово.

Свернуть
 
На 2 Кор 3:12-18
12 Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, 13 а не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. 14 Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. 15 Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; 16 но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается. 17 Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. 18 Мы же все открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа.
Свернуть
Духовное бытие не связано характерными для материального предмета ограничениями...  Читать далее

Духовное бытие не связано характерными для материального предмета ограничениями: формой, местоположением, сиюминутностью, однонаправленностью движения во времени и т.д. Когда Иисус в разговоре с самарянкой (Ин. 4:24) говорит: «Бог есть Дух», — Он разрушает человеческие представления о «привязке» Бога к определенному месту — стране, городу, храму. Апостол Павел имеет в виду несколько иное, он говорит о том, что Дух может действовать не извне, а изнутри, уничтожая нашу внутреннюю несвободу Своей благодатью прощения и мира.

Свернуть
 
На 2 Кор 3:17
17 Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода.
Свернуть
В Библии часто можно встретить утверждение, что Бог есть дух. С этим несомненным фактом апостол...  Читать далее

В Библии часто можно встретить утверждение, что Бог есть дух. С этим несомненным фактом апостол связывает свободу, как бы утверждая, что Бог, будучи духом, является Богом свободы, а не порабощения, даже если речь идёт о порабощении той или иной форме религиозности. На первый взгляд, связь между этими двумя утверждениями не просматривается.

Но если вдуматься, нетрудно увидеть, что связь эта всё же существует, хотя заметна она не сразу. В самом деле, всякий дух (будь то Сам Бог или любое сотворённое им духовное существо) отличается от природы (во всех возможных её, быть может, ещё даже неведомых нам сегодня, формах) именно полной и абсолютной свободой. У Бога нет никакой природы, Он — чистая воля и чистое самосознание.

Не случайно, в отличие от богословов, Библия ничего не говорит нам о природе Бога, а вот о Его воле и о Его личностных качествах — постоянно. Воля и есть основание всякого духа и первичное его проявление, не случайно она составляет основу всякой духовной жизни, в том числе и человеческой. Самосознание — производное от воли, которое в нормальном случае обусловлено только ею и только от неё зависит.

Практически это означает, что дух в подлинном смысле слова зависит лишь от самого себя, и никогда ни от чего и ни от кого другого. Любые отношения между духовными существами всегда будут свободными и глубоко личностными, а любое ограничение проявления воли означает и ограничение свободы, которое в конечном счёте ведёт к умалению полноты духовной жизни того, чья воля ограничивается. Иное дело природа: она никогда не определяет своего собственного бытия, будучи всегда зависима от чего-то, а в конечном счёте от кого-то, другого. Если дух по определению свободен, так, что умаление его свободы снижает его духовный потенциал, то природа так же по определению несвободна.

Конечно, всякий дух может взаимодействовать с природой, не теряя своей свободы, так же, как Бог сотворил весь природный мир, нисколько не умаляя Себя и не стесняя тем Своей свободы. Его самоумаление и самоограничение оказалось связано не с природой, а с сотворёнными им духовными существами, с которыми Его связывают отношения любви. Такое самоумаление и самоограничение, конечно, формально тоже можно считать ограничением свободы, но, поскольку речь идёт об абсолютно добровольном выборе, такое ограничение перестаёт быть внешним, оказываясь для Бога органичной формой Его собственного существования.

И в Царстве все формы определяются таким же образом, исходя из отношений взаимной любви, которые предполагают взаимное самоограничение, как следствие учёта существования тех, кто находится рядом. Никаких внешних границ здесь нет, есть лишь добровольно принимаемая каждым форма собственного бытия, учитывающая наличие отношений с Богом, со Христом, с ближним. А вот в непреображённом мире, наоборот, все ограничения связаны, прежде всего, с природной составляющей человека, которая после грехопадения возобладала, подчинив себе то дыхание жизни, которое каждый человек получает при рождении. Неудивительно, что они связывают, сковывают духовную свободу человека.

И религия тут не исключение: ведь, помимо свойственной ей духовной составляющей, в ней немало природного, связанного с психикой и поведенческими моделями падшего человека. А апостол, разумеется, не мог об этом не знать. Потому-то он и призывает своих корреспондентов к свободе. К той свободе Царства, без которых невозможны настоящие, полноценные отношения с Богом. А значит, невозможно и спасение.

Свернуть
 
На 2 Кор 3:17
17 Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода.
Свернуть
В третьей главе послания к Коринфянам апостол Павел говорит о понимании Ветхого завета как свода запретов и разрешений, исполнения которых ожидает от человека Бог...  Читать далее

В третьей главе послания к Коринфянам апостол Павел говорит о понимании Ветхого завета как свода запретов и разрешений, исполнения которых ожидает от человека Бог. Он подчеркивает, что только через Христа Ветхий завет открывается нам как свидетельство о Боге, Творце неба и земли. Лицо Моисея, говорит апостол, светилось отблеском славы Вседержителя, но эта слава остается без Христа сокрытой и для видевших Моисея, и для читающих его книги. Для тех, кто обращается ко Христу, снимается это «покрывало», пелена, удерживающая нас от лицезрения славы Божьей.

И вот после этих слов апостол пишет: «Господь есть дух, а где Дух Господень, там свобода». Отношения с Богом подобны, таким образом, не букве запретов и разрешений, но свободе духа. Но это совершенно не означает, что в свободе Нового Завета мы можем нарушать те заповеди, нарушать которые было нельзя иудеям. Несвобода заключается в том, что покрывало лежит на наших человеческих сердцах, не давая нам возможности видеть славу Божию. Поэтому об обращающихся к Богу апостол говорит: «Мы же открытым лицом отражая славу Господа, преображаемся». Следовательно, под свободой он понимает реальную возможность встречи с Богом и нашу способность к этой встрече прийти.

Свернуть

Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии

Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).