Мысли вслух на 1 Ин 4:1-6

«Возлюбленные! если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу…» Сердце… а почему именно сердце? Ведь способностью выносить суждения, казалось бы, обладает ум, а не сердце. Был такой совсем не религиозный человек, человек Нового времени (жил он в XVII-ом веке) Франсуа де Ларошфуко, моралист, предваривший появление Вольтера, Руссо и Дидро, и он говорил так: ум всегда у сердца в дураках. Возможно, он хотел сказать нечто иное, чем попытаемся навязать ему мы. Но вот еще одно мнение, человека совсем другого, хотя и жившего примерно в то же время — слова Спинозы: страсти побеждаются не разумом, но лишь более сильными страстями. Мы не случайно говорим сейчас об этом, не случайно и Апостол говорит о неосуждении сердца, ибо мы стоим при дверях Великого поста. Мы будем меньше есть и хуже питать свой мозг ради того, чтобы заставить сердце стать более чувствительным и сказать нам, осуждает ли нас оно. Потому что очень часто (если не всегда) мы каемся в том, что к исповеди предлагает нам наш ум. А каковы наши грехи – почти все это страсти, и вот, мы умом пытаемся их победить. Конечно, мы стараемся делать вид, что побеждаем их аскезой… Но какая аскеза у современного городского человека, который должен каждый день ходить на работу и что-то на работе соображать, невзирая на гипогликемию, который должен бегать с детьми и пожилыми родителями – невозможна аскеза в истинном смысле в таких условиях, все это лишь посильное самоограничение. И остается нам на помощь со страстями только ум. Но вот свидетельство двух таких разных людей о том, что это может и вовсе бесполезно.А теперь опять вернемся к словам Апостола: «…если сердце наше не осуждает нас…». Посмотрим на этот чудесный орган – сердце. Это одно из наиболее частотных слов Библии. Вот что пишет философ сердца, как его некоторые называют, Б. Вышеславцев: «Необходимо признать сердце основным органом религиозных переживаний. В простоте и доступности этого слова «сердце», этого символа, постоянно присутствующего в простой разговорной речи — его высокая религиозная ценность. Человек «без сердца» есть человек без любви и без религии, безрелигиозность есть в конце концов бессердечность». Давайте посвятим Великий пост принятию в свое сердце Святого Сердца Иисуса и отысканию в бескрайнем Святом Сердце Иисуса местечка для своего сердца.

Мир наполнен духовными явлениями, событиями, учениями. Все это очень разнообразно, потому что даже от одного духа — Духа Святого — могут исходить очень разные дары и плоды. Но Дух Святой — не единственный дух, действующий в мире. Как разобраться, как различить, от какого духа исходит то или иное явление или учение?

Апостол Иоанн предлагает несколько неожиданный на первый взгляд критерий. Разве все, что Дух Божий открывал людям (в Ветхом завете, например), всегда говорило об Иисусе Христе? Впрямую, вроде бы, — нет. Но Иисус говорит ученикам: «Исследуйте Писание, потому что оно говорит обо Мне». И апостол Павел называет Ветхий завет «детоводителем ко Христу». В самом деле, цепочка заветов, составляющая ось Священной истории, обретает смысл и целесообразность только тогда, когда она ведет к полноте соединения Бога и человека, а значит — к Богочеловечеству Христа, к Сыну Божиему, во плоти пришедшему.

«Работает» ли этот критерий сейчас, когда духовные явления стали так разнообразны, как никогда ранее, и когда любые учения так или иначе вынуждены считаться с феноменом христианства? Я думаю, что «работает», — как необходимый, но не достаточный. Идущее от Бога учение обязательно будет утверждать Богочеловечество Христа, но возможна и «мимикрия», когда «дух не от Бога» учит: «Да, Христос — это само собой, но нужно еще...». И здесь нам не обойтись без особого дара Духа Святого — дара различения духов.

Апостол говорит нам о необходимости испытания духов, то есть различения Божьего и сатанинского в жизни. Перед этими словами апостол подчеркивает, что для христианина характерны вера, исполнение заповедей и сердце, открытое пред Богом. И он формулирует знаменитые слова, порой называемые «критерием апостола Иоанна». Всякий дух, говорит апостол, который исповедует Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога. Если мы внимательно вглядимся в историю догматического развития христианства в эпоху Вселенских соборов, то мы увидим, что в конечном итоге все лжеучения отвергались Церковью именно по этому критерию. И, напротив, соответствие ему помогает отличить христианские конфессии от квазихристианских сект.

Но кроме догматического и исторического значения, эти слова весьма важны и в практической жизни христиан. В первую очередь апостол Иоанн говорит о различении духов, говорящих в сердце человека. Что правильно и что неправильно, что достойно христианина, а что недостойно — в значительной степени для различения этого в своей собственной жизни нужно пользоваться именно критерием апостола Иоанна.

Испытывать духов апостол предлагает по той причине, что много лжепророков появилось в мире. Иоанн о том не пишет, но мы вправе развить его предупреждение: как бы нам самим, приняв голос из тьмы за голос свыше, не стать такими лжепророками. Чтобы этого не случилось, Иоанн предлагает простой критерий: обратить внимание на то, как дух, претендующий быть пророческим, реагирует на Христа. Такой дух не обязательно прямо станет Его отвергать, он даже может отзываться о Нём уважительно, однако даже в этом случае он обязательно, чуть раньше или чуть позже, начнёт дополнять похвалы Христу многочисленными «но», конечная цель которых — отрицание реального Христа, пришедшего во плоти. Так что мы имеем возможность различать, с чем имеем дело — с разномыслиями ли, о неизбежности которых писал апостол Павел, или же с искажением самих основ Евангелия.

Лжепророки часто претендуют на обладание особым знанием, но при этом у них, как правило, нет любви, и это неудивительно, ведь у них нет Христа. Наличие или отсутствие любви для многих может показаться излишне простым и ненадёжным критерием, особенно в наше время, когда одной из основ цивилизации стало накопление информации. Как древние лжеучителя, так и современные претендуют на знание, а не на любовь, она им кажется недостаточно серьёзной, а если и признаётся, то сводится к чему-то другому, например, к сентиментальности (и это ещё не самый провальный вариант).

Но нет сентиментальности в голгофской жертве.

Испытывать духов апостол предлагает по той причине, что много лжепророков появилось в мире. Иоанн о том не пишет, но мы вправе развить его предупреждение: как бы нам самим, приняв голос из тьмы за голос свыше, не стать такими лжепророками. Чтобы этого не случилось, Иоанн предлагает простой критерий: обратить внимание на то, как дух, претендующий быть пророческим, реагирует на Христа. Такой дух не обязательно прямо станет Его отвергать, он даже может отзываться о Нём уважительно, однако даже в этом случае он обязательно, чуть раньше или чуть позже, начнёт дополнять похвалы Христу многочисленными «но», конечная цель которых — отрицание реального Христа, пришедшего во плоти. Так что мы имеем возможность различать, с чем имеем дело — с разномыслиями ли, о неизбежности которых писал апостол Павел, или же с искажением самих основ Евангелия.

Лжепророки часто претендуют на обладание особым знанием, но при этом у них, как правило, нет любви, и это неудивительно, ведь у них нет Христа. Наличие или отсутствие любви для многих может показаться излишне простым и ненадёжным критерием, особенно в наше время, когда одной из основ цивилизации стало накопление информации. Как древние лжеучителя, так и современные претендуют на знание, а не на любовь, она им кажется недостаточно серьёзной, а если и признаётся, то сводится к чему-то другому, например, к сентиментальности (и это ещё не самый провальный вариант).

Но нет сентиментальности в голгофской жертве.