Мысли вслух на Ин 8:58-59

В конце разговора Христа с иудеями, который передает нам в 8-й главе евангелист Иоанн, до них наконец «доходит», что же говорит Господь. И смысл Его слов оказывается таким грандиозным, что реакция иудеев не заставила себя ждать. «Кем Ты Себя делаешь?», спрашивают они. И в ответ на этот вопрос Господь говорит две взаимодополняющие вещи. «Авраам,- говорит Господь,- возликовал, видя день Мой». Следовательно, смысл обетования Божия Аврааму и дар завета заключались в том, что Аврааму было дано участвовать в грядущем искуплении. Завет открыл для Авраама дверь в вечность, где Крест и Воскресение, «предстоящие» с земной точки зрения, уже совершились.

И, кроме того, следующие слова Христа «прежде, нежели был Авраам, Я есмь», содержат много более, чем откровение о предвечности Сына Божия, что само по себе тоже немало. Господь употребляет священное имя Божие, произносить которое запрещалось под страхом смерти, и прилагает его к Себе.

«Я — Сущий», говорит Он. Тот самый, Кто открылся с этим именем Моисею, а Аврааму не открыл его (как Он Сам говорит в Исх. 6:3). Тот, кто вывел избранный Им народ рукою крепкою и мышцею простертою из Египта, из дома рабства. «Это Я», говорит Иисус. Эти слова так поразительны, что иудеи не выдерживают и берутся за камни. Но если принять эти слова как истину, то все содержание Ветхого завета оживает, и он становится живой историей борьбы Бога за наше спасение.

Что заставило слушающих Иисуса людей схватиться за камни? Очевидно, Его слова об Аврааме и о Себе. «Я есмь» (или, выражаясь современным русским языком, «Я сущий») означало указание на Себя, как на Того, Кто несёт в Себе полноту Божию. Такого не прощали: это в глазах всякого религиозного человека было самым настоящим кощунством: можно быть пророком или даже Мессией, но Богом быть нельзя. Тот, кто заявляет такое, или сумасшедший, или язычник: ведь язычники верили в «божественность» некоторых людей, имея в виду их сверхъестественные свойства или связь с миром богов. На сумасшедшего этот Человек не похож, значит, Он, как видно, отступник, возомнивший себя неким сверхъестественным существом в языческом смысле слова. Как бы то ни было, налицо было отступничество и кощунство, за которое наказывали смертью. Казалось бы, от Мессии можно было бы ожидать чего-то подобного, ведь называл же, к примеру, Исайя Иерусалимский Мессию «отцом вечности». Но в иудаизме евангельских времён эти слова воспринимались в контексте представлений о Мессии, Которого Бог задумал ещё в начале времён. Богом же Мессию, разумеется, никто не считал. А Иисус, как видно, хочет донести до Своих слушателей именно эту истину, неотделимую от Своего земного служения. В самом деле, ведь Он пришёл в мир с тем, чтобы принести в него Царство, притом во всей полноте. Царство, которое Он с самого начала целиком нёс в Себе, ведь оно, по собственным Его словам, «не от мира сего», нигде в мире, кроме как в Нём Самом после Его рождения в мир, Царства быть не могло. А ведь полнота Царства Божия и полнота Божия, в сущности, одно и то же: Тот, Кто вмещает в Себя полноту Царства, вмещает и полноту Божию. Именно это, по-видимому, и хочет объяснить Иисус слушающим Его людям. И не для того, чтобы как-то возвеличить Себя, а для того, чтобы дать им понять, что такое Царство, какое оно на самом деле. Но чтобы понять это, нужно выйти за рамки собственной религиозности. А они не хотят или не могут сделать этого. И хватаются за камни.

На протяжении всей восьмой главы Евангелия от Иоанна иудеи (а точнее, книжники, то есть интеллектуалы) вопрошают Иисуса о том, кто Он такой. И все же неоднократно в разных формулировках повторенный им ответ — «от начала Сущий», «Свет миру», «Я от Бога исшел и пришел» — они словно не слышат. Или не хотят слышать. И в конце концов открывающаяся им Истина оказывается для них неприемлемой, невместимой простым человеческим разумом – в конце концов, и правда невозможно постичь повседневной логикой то, что стоящий перед ними Иисус из Назарета и есть Христос, Спаситель людей, Бог, идущий на смерть из любви к своему созданию.

Между тем Иисус не только утверждает Свою Божественную природу. Он все время старается заставить своих слушателей задуматься о выборе, который Его приход на землю ставит перед ними – между светом и тьмой, между рабством греху и свободой в Боге, и в итоге между жизнью и смертью. И когда разговор доходит до этой последней черты, неспособность вместить Весть, необходимость веры (исходящей из сердца, а не из интеллекта) порождает в Его слушателях лишь агрессию, и они кидаются на Христа с камнями. Не стоит думать, что такую реакцию на Божественное откровение можно было встретить только у интеллектуалов I века нашей эры.

Почему-то нам часто кажется неприличным и нетактичным свидетельствовать о своей вере. Нет, сказать, что мы верим в Бога и ходим в Церковь, ещё как-то получается. Но когда речь заходит об истинах веры, мы становимся удивительно застенчивыми. Причём, что характерно, мы можем ожесточённо спорить с братьями по вере — но в беседе с человеком неверующим так хочется обойти все подводные камни, сказать: «Ну, это сложный вопрос... Я, в общем, не знаю...» Иисус говорит жёстко: «Если Я скажу, что не знаю Его, то буду подобный вам лжец». Казалось бы, такое самоуверенное заявление — Я знаю Самого Отца! Но Иисусу совершенно чужда ложная скромность. Он говорит только правду и не ставит Себе цели «пощадить чувства» слушателей, которые могут быть «не готовы» к этой правде.

Что это значит для нас? В ситуации, когда мы твёрдо знаем учение Церкви, мы не имеем права сглаживать углы и говорить, что не знаем, не уверены и вообще мимо проходили. Отказ от свидетельства об истине — уже ложь.

Противникам Христа мало Его отвергнуть, им надо ещё и оклеветать. Но, утверждая, что в Нём бес, они не только клевещут на одного из неугодных им людей, что само по себе отвратительно, но и восстают на Бога, Которого, как им кажется, чтут. Получается, что противление Богу может принимать вид служения Ему и «охоты на ведьм». Зло может не просто прикидываться добром, но и приписывать тому, кого надо оклеветать, собственные качества. Падший ангел, любящий принимать вид ангела света (2 Кор 11:14), может прикинуться даже борцом против бесов, вот только борьба его мнимая, подобная борьбе Азефа с террористами. Но задурить простодушным людям мозги и внушить им, что подлинный праведник «сомнителен», ему нередко удаётся. Впрочем, не навсегда.

Христос, говоря о радости Авраама, буквально не произнёс, что видел его, и формально ироничное замечание противников вроде бы не должно к Нему относиться. Но не таится ли в том, как выражено их недоверие, смутная догадка, что Он и в самом деле мог видеть Авраама?

Должно быть, именно поэтому следующими словами Христос прямо свидетельствует о Себе: «прежде, нежели был Авраам, Я есмь» (не просто был), то есть использует грамматическую форму, напоминающую об Имени Бога — Сущий. Похоже, что не только Христа врагам хочется побить камнями, но и собственные ощущения, что Он говорит правду.

Обращаясь к тем, кто Ему поверил, Иисус продолжает говорить им о Царстве, которое Он принёс в мир. Он говорит: если сохраните Моё наставление («пребудете в слове Моём»), то вы мои настоящие ученики, и тогда вы познаете истину, которая даст вам свободу (ст. 31 – 32). Его не понимают, ему говорят: мы и без того свободны, мы не рабы, мы дети Авраама (ст. 33). И тогда Иисус говорит то, что фарисеям, как людям религиозным, слышать было крайне странно и неприятно. Он говорит им: вы рабы греха, и, пока не избавитесь от него, останетесь рабами. И тогда вам не войти в Царство и не удержаться в нём, ведь навсегда в доме может остаться только сын, но никак не раб (ст. 34 – 36). Такое утверждение, как видно, настолько возмутило слушателей, что у них вновь возникло желание убить Иисуса (ст. 37). Сам Иисус объясняет это просто: они не вмещают того, что слышат от Него. В самом деле, слушавшие были все людьми глубоко религиозными, строго соблюдавшими нормы и правила ритуальной чистоты, подробно расписанные в Торе. И вдруг этот странный Человек обвиняет их в том, что они погрязли в грехе, погрязли настолько, что, если не предпринять каких-то особых, сверхъестественных усилий к очищению, то в Царство им не войти! По-видимому, даже доверившись Иисусу, они ожидали от Него всего, чего угодно, но только не этого! А Иисус просто пытался объяснить им разницу между той относительной чистотой, которая возможна в непреображённом мире, и чистотой Царства, не допускающей никакого греха. И снова слушающие Иисуса пытаются прикрыться религиозной традицией: в ответ на слова Иисуса о желании убить Его (ст. 37 – 38) они ссылаются на отцов, и прежде всего на Авраама, потомками («детьми») которого считают себя все евреи (ст. 39). Но Иисус не оставляет им этого укрытия. Он говорит им о том, что быть наследником Авраама означает не просто принадлежать к одному с ним племени, а быть одного с ним духа, «делать дела Авраамовы» (ст. 39 – 40). И тогда в ход пошёл последний аргумент: мы народ Божий, отец наш Бог (ст. 41). Но Иисус и тут не щадит собеседников, Он говорит: народ Божий — это те, кто делает дела Божии. Он говорит: вы сами видите, что Я делаю дело Божие, и Я ни в чём вас не обманывал; так почему же вы Мне не верите? Так ли поступают те, кому Бог отец (ст. 42 – 47)? И тогда люди, ещё недавно, казалось, поверившие Иисусу, прямо говорят Ему: теперь всё ясно, Ты одержим нечистым духом (ст. 48). На такое обвинение Иисус, как видно мог ответить лишь одно: Я чту Бога, а вы Меня за это поносите; но кто останется верен тому, что Я говорил («соблюдёт слово Моё»), тот приобщится к жизни Царства («получит жизнь вечную») (ст. 49 – 51). А после этого Ему пришлось, в ответ на недоумение слушавших (ст. 52 – 53), засвидетельствовать и о Своём мессианстве. Согласно традиционным иудейским представлениям, Мессия и Его приход был задуман Богом ещё до создания мира, потому-то Иисус и говорит о Себе, что Он опередил Авраама (ст. 54 – 58). И тогда в ход идёт последний аргумент: камни (ст. 59). Как видно, идти за Христом оказалось не так просто, как казалось поверившим Иисусу фарисеям. Для этого нужно было, как минимум, признать собственную несостоятельность, признать тот факт, что, несмотря на всю свою религиозность, человек не имеет никаких шансов на Царство, если не доверится Спасителю и не позволит Ему приготовить себя к этому главному шагу на своём духовном пути. Такое признание, очевидно, даётся нелегко. Но иного пути в Царство нет.

Следующие, наиболее жесткие слова Иисуса обращены к... поверившим в Него иудеям. Видимо, они уверовали как-то не так, как хотел того Господь. Стало быть, и нам необходимо задуматься: так ли мы верим или нет? Они с гордостью заявляют, что рождены свободными, будучи детьми Авраама, избранным народом. Поэтому им не нужна свобода (они не рабы), не нужна истина (они ее уже знают). Они называют своим отцом Бога, но это следует уже из их принадлежности к святому народу, от них не требуется никакой шаг для усыновления Господу. И что самое страшное, все это характерно не только для иудеев. Разве мы верим не так? Разве мы не считаем себя избранными, у которых свобода и истина лежат в кармане, а Богу мы давно уже Свои люди? Если так, то зачем нам верить в Иисуса? Задумаемся над этим...