Мысли вслух на12 Октября 2017

Вопрос о посте для многих христиан является одним из главных. Впрочем, христиане тут не оригинальны: одним из центральных он был и для иудеев, причём достаточно давно, ещё за несколько веков до прихода Мессии. Почему же он занял в жизни иудеев столь важное место? Изначально в яхвизме постам ведь уделялось вовсе не так много внимания. Да, конечно, в дни траура, личного или общественного, пост соблюдался, и соблюдался строго (иудейские посты бывали обычно полными, от пищи и воды воздерживались на протяжении всего дня, если же пост был многодневным, что случалось нечасто, есть и пить можно было лишь после захода солнца).

Но уже в послепленный период в синагогальной среде сложилась практика регулярных однодневных постов, сохранявшаяся как минимум до конца эпохи Второго Храма. Этой практики придерживались в том числе и члены фарисейского братства. По-видимому, таких регулярных постов в евангельскую эпоху было два в неделю. Предполагалось, что в эти дни каждый постится, вспоминая свои собственные грехи. Будь оно действительно так, от такого поста могла бы быть несомненная духовная польза.

Равно, впрочем, как и от церковных постов, смысл которых в конечном счёте сводится тоже либо к памяти о собственных грехах, либо к воспоминанию о крестной смерти Спасителя и о предательстве Иуды. Но ещё до прихода Христа произошло то, что полностью исказило суть и смысл поста за грехи: он превратился в религиозную обязанность. То же с течением времени во многом произошло и с нашими христианскими постами, несмотря на соответствующие предостережения Спасителя.

Судя по словам Исайи, можно думать, что началось это превращение достаточно рано, вскоре после возвращения евреев в Иудею после Вавилонского плена, если не раньше. Пост начинает восприниматься как некое самоограничение, ценное само по себе, как своего рода наказание себя за совершённые грехи. Предполагается, что всё это нужно Богу, и поступающий так становится соответственно ближе к Богу и угоднее Ему. Впоследствии возник также благочестивый миф о том, что пост якобы очищает человека от греха или от его последствий.

Всё это, разумеется, было достаточно далеко от реальности. Очистить себя от греха, само собой понятно, не может ни один человек. Для такого очищения нужно непосредственное вмешательство Божье, Его прямое действие. Да и в самоограничении как таковом особой пользы для духовной жизни нет. Богу оно не нужно. Всякое самоограничение ценно лишь постольку, поскольку позволяет человеку понять себя, увидеть истинные мотивы своих поступков, увидеть свои грехи и понять, как им противостоять.

Но и тут одного самоограничения мало: как всякая духовная работа, эта предполагает участие Бога, без которого никакое самоограничение само по себе ничего полезного человеку не откроет. Но религиозному сознанию свойственно абсолютизировать значение поста самого по себе. Тем более, что различие постящихся и не постящихся становится одним из признаков принадлежности к религиозной общине.

И тогда пост, ставший самоцелью, начинает дезориентировать человека и разрушать его духовную жизнь. Он заставляет человека тратить силы и время на то, что с духовной точки зрения не даёт ему ничего. А иногда даже приносит вред: ведь многие религиозные люди начинают гордиться своими постами, удивляясь, что Бог не замечает их усилий. И утверждаются в своей правоте тем больше, чем больших успехов достигают в этом своеобразном религиозном спорте. Вот только наградой победителю в этом соревновании становится не Царство, а чувство глубокого религиозного удовлетворения. А это плохая замена Царству.

Интересный момент отмечает евангелист: перед избранием двенадцати Иисус всю ночь проводит в молитве. Если бы речь шла об обычном человеке, в этом не было бы ничего удивительного: ведь речь шла о важнейшем решении, от которого во многом зависела миссия Спасителя на земле, и перед принятием такого решения всякий обычный человек, наверное, молился бы всю ночь, обращаясь к Богу и стремясь услышать Его голос и понять Его волю. Но ведь у Иисуса со Своим небесным Отцом контакт всегда был идеальный, Ему не надо было переспрашивать Его или уточнять ответ. Дело, как видно, в чём-то другом. В чём же? Для нас сегодня молитва оказывается чаще всего именно серией обращённых к Богу вопросов или просьб. И, надо признать, вопрос о воле Божьей далеко не всегда оказывается среди них первым.

Но если и оказывается, в падшем состоянии узнать и понять Его волю нам бывает обычно, как минимум, непросто, а принять её ещё сложнее. У Иисуса же, естественно, таких сложностей не было и быть не могло. А вот общение с Отцом Ему в такой момент было абсолютно необходимо. Ведь именно это общение составляет духовную основу Царства. Царство вообще основано на отношениях: на отношениях его обитателей с Богом и со Христом, на их отношениях между собой и, конечно же, на отношениях Самого Христа с Отцом.

Вот эти-то отношения, отношения Христа со своим небесным Отцом, и есть та опора, на которой держится всё Царство. И перед избранием апостолов Спасителю было совершенно необходимо активизировать и актуализировать эти отношения не только для Себя (для Него они всегда оставались и глубокими, и актуальными), но и для Своих избранников, которых Ему надо было включить в Свои отношения с Отцом, тем самым включая их и в Царство. Включить с тем, чтобы они могли не только исполнить порученное Им, но и понять, что такое жизнь Царства, на собственном опыте. Ведь только так её и можно понять.

«Тщетно служение Богу, и что пользы, что мы соблюдали постановления Его,... лучше устраивают себя делающие беззакония, и хотя искушают Бога, но остаются целы». С этим не поспоришь — действительно, особой материальной пользы в служении Богу нет, нет в нем и возможности теплого места, спокойного жизненного устройства. С другой стороны, в простых человеческих желаниях покоя и достатка тоже нет ничего плохого, человеку свойственно стремиться устроить себя и своих близких в жизни с максимальным комфортом. Кризис наступает тогда, когда мы связываем наши желания со временем их обязательного для Бога исполнения. Награда за службу нужна нам сейчас, показательные порки для тех, кто с нашей точки зрения надменен, — тоже. Для Бога же по-прежнему нет времени и пространства: Он слышит и помнит, но день воздаяния еще не наступил, Он его еще не сделал. До этого момента, как пишет пророк Малахия, надо стать Его собственностью, что означает быть инструментом, проводящим Его волю, или, как говорила Тереза Малая: «Я стану для Него игрушкой». То есть Он может мной распоряжаться по Своему усмотрению. В такой ситуации остается только право просить у Него Хлеба и Духа. Он обещал, что в этом Он не откажет никому.

Сегодняшнее чтение поднимает одну из важнейших в Библии тем — тему свидетельства. И первое, что бросается в глаза: подлинное свидетельство всегда есть свидетельство о факте, в данном случае — о факте совершённого апостолами исцеления (ст. 9 – 10). Именно факт становится неопровержимой основой свидетельства. Но он же становится и причиной беспокойства религиозных властей, которые видят угрозу не во мнениях или взглядах апостолов, а в самом факте (ст. 13 – 18). На первый взгляд, такое отношение к фактам выглядит как минимум странным, и странным прежде всего своей недобросовестностью: речь ведь в данном случае идёт не об объяснении происходящего, которое, как и всегда бывает в таких случаях, можно было бы объяснить по-разному, а именно о попытке замолчать сам факт, притом факт, уже известный, как минимум, всему городу. И всё же представители храмовой верхушки полны решимости запретить апостолам свидетельствовать о том, что уже известно всем. И неудивительно: ведь свидетельство о факте исцеления для них неотделимо от свидетельства о другом факте — о том, что казнённый по инициативе религиозных властей Иисус - действительно обещанный Богом Мессия, а Царство уже вошло в мир, преображая его (ст. 8 – 12). И апостолы не могут свидетельствовать иначе: ведь для них исцеление — всего лишь одно из проявлений Царства, так, что, говоря об одном, невозможно не упомянуть и о другом. Но именно об этом «другом» представители религиозной власти слышать не хотят. Конечно, отчасти такое нежелание связано с тем, что для храмового священства в евангельскую эпоху был характерен известный религиозный скептицизм: его представители, как правило, не верили ни в мессианскую перспективу, ни во всеобщее воскресение. Но были и другие, религиозно-политические соображения: проповедь апостолов была нежелательна ещё и потому, что она могла бы привести к рождению в народе нового движения, уже никак не подконтрольного Храму. Такое отношение было вполне естественным: для людей, не верящих в Царство, всякий разговор или тем более свидетельство о нём кажутся в лучшем случае опасным заблуждением, в худшем же — сознательным обманом, за которым, как им представляется, всегда стоят далеко идущие политические или религиозно-политические цели. Конфликт в данном случае был неизбежен, и сами апостолы, равно, впрочем, как и их единомышленники, прекрасно это понимали (ст. 23 – 30). Казалось бы, речь шла о власти религиозной, которой проповедь Царства не должна была бы быть страшна так, как могла она быть страшна власти светской. Но религия и Царство — далеко не одно и тоже, и Царство так же не вмещается в рамки религиозных институтов, как не вмещается оно в рамки светской власти. И неудивительно: ведь Царство, принимая и вмещая в себя мир, отторгает его ограниченность. Всякую. И светскую, и религиозную.

Господь говорит Второисайе слово об участи праведных в мире, исполненном зла и лжи; речь об этом заходит в контексте обетования об обращении к Богу не только израильтян, но и иноплеменников. Логика слов Господних такова: в 56-й главе Он призывает к обращению все народы, и завершается эта глава исключительно важным словом о том, что Бог призывает народы к Себе, а не к Израилю. Вожди Израиля слепы и множество беззаконий в сердцах и делах их. Не к образу жизни или религии определенных людей призывает нас Господь, но только к Себе, потому что никто из нас не может быть достойным свидетелем Его святости. Эта мысль не теряет своей актуальности и для Церкви Нового завета. И далее, в читаемой сегодня 57-й главе, Господь говорит об участи праведника.

Слова эти разительно отличаются от всего, что мы читаем об этом в Ветхом завете, да и от стереотипных представлений большинства людей. Господь говорит, что участь праведника печальна, потому что в падшем мире праведность неизбежно влечет за собой страдание. Мы же, напротив, как и большинство ветхозаветных иудеев, думаем, что все должно быть наоборот: праведник должен благоденствовать, а нечестивый — погибать. Праведнику, конечно, следовало бы благоденствовать, а нечестия вообще не должно было быть, если бы не грехопадение людей, исказившее изначальный замысел Творца. И потому для праведника лишь смерть приносит долгожданный мир, обретаемый уже в Боге, и смерть становится избавлением от злобы, царящей в этом мире. Здесь слово Второисайи созвучно тому, что говорит апостол Павел в начале послания к Филиппийцам: «для меня жизнь — Христос и смерть — приобретение».

Продолжая, Господь говорит о том, что идолопоклонство, тем не менее, не приносит блага никому и никогда, потому что путь идолопоклонника состоит в служении лжи. В сущности, тем самым Господь уравнивает Израиль и все остальные народы, одинаково призывая всех обратиться к Нему. Это совершенно новозаветная мысль: именно ее иными словами выражает Иоанн Креститель, призывая иудеев омыться (креститься в нашем переводе), как омываются приходящие к вере язычники. Для всех только покаяние и надежда на Бога оказываются путем к жизни, к «наследованию земли», как выражается здесь пророк. Более чем вероятно, что, говоря о кротких, наследующих землю, именно это место цитирует в Нагорной проповеди Господь Иисус Христос.

В заключительной части главы Господь говорит о том, что никто не может противостоять Его правде. Не с гневом и обличением, как говорили бы об этом мы, но с болью и состраданием говорит Господь. «Для чего вам умирать?», — восклицал от имени Всевышнего за несколько десятилетий до этого пророк Иезекииль. И через Второисайю Господь призывает всех людей прийти к Нему, удалив всякое препятствие на пути к Искупителю. «Тяжба», противостояние Бога и стремящихся к греху и смерти людей, будет не вечной, говорит Господь, потому что никто из нас не сможет выжить в ней. И в последних стихах Господь вновь, как и через других пророков, обещает даровать прощение и спасение кающимся.

Именно здесь, в этих последних стихах, находим мы удивительные слова, истинную жемчужину пророческого откровения. Призывая всех к обращению, Господь говорит о том, что в обращении и спасении, в исцелении нас от греха и смерти состоит Его воля и цель. Господь говорит: «Я живу на высоте небес и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом». Не только в небесах, не только во святилище, но рядом с смиренными духом пребывает Всемогущий. Вот откуда начинает открываться нам то, что выражают великие слова Христа «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное, блаженны плачущие, ибо они утешатся». Потому Второисайю и называют ветхозаветным евангелистом, что ему было открыто многое, что прозвучит из уст Христа и совершится в Его земной жизни. Но слово Господне не ограничивается этим. Продолжая, Господь говорит: «Я живу... чтобы оживлять дух смиренных и сердца сокрушенных». Для того Он живет, чтобы оживлять нас, смиренных и сокрушенных! В этом даре милосердия Сам Господь полагает смысл Своей жизни, непостижимой и невыразимой словами. Вечная тайна Божественной Жизни открывается здесь как дар Бога тем, кто приходит к Нему.

То, что произошло с Израильским царством, и его цари, и многие из его жителей сами на себя накликали своими собственными делами. Итог: царство разгромлено и уничтожено, народ депортирован в отдалённые провинции, а на его место переселены жители других земель.

Библейский повествователь, обстоятельно анализируя происшедшую трагедию, постоянно подчёркивает, что всему причиной — неверность Господу. А ведь даже за неверный народ Господь неоднократно заступался, но снова и снова, когда угроза миновала, народ отворачивался от Него, пока снова гром не грянет, и так по новому кругу.

Не так ли и во все последующие века, включая наше время, продолжалось и повторялось то же, что происходило с ветхозаветным народом? И сегодня мы видим те же соблазны, те же самые попытки совместить веру с «интересными» оккультными верованиями и приверженностью к кажущимся незаменимыми грехами. И сегодня Господь продолжает нас любить даже такими, постоянно от Него отворачивающимися, Он продолжает быть рядом с нами. Но как часто мы уходим от Него так далеко, что приходим в себя только на краю обрыва...