Новость дня на 11 Декабря 2002

Здесь есть очень сложные слова, требующие очень аккуратного к ним подхода: распяли плоть со страстями и похотями. В этих словах как правило видят основание ко всякому аскетизму. Сама эта тема весьма часто возникает у ап. Павла. Есть еще многие слова, родственные этим: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира» ( 6:14). Приходилось слышать, что эти слова означают: я умер для мира и мир для меня. Но если бы апостол хотел так сказать, он бы так и сказал, а он сказал иначе.

Вот что говорит о. Георгий Чистяков: «Дело в том, что установки на борьбу со страстями в Библии нет. Новый Завет устами святых апостолов зовет нас не бороться с гневом, яростью, злобой и пр., а «отложить», т.е. снять с себя, как снимают старую одежду или «совлечь с себя» все эти пороки. Именно эти два слова многократно употребляются в Писании, когда речь идет о страстях и пороках, но о борьбе со страстями здесь нигде не говорится. Надо думать, что все, что касается борьбы со страстями, господствующими над нами и гнездящимися внутри нас, попало в христианскую литературу из стоической и вообще античной философии в более позднее время.

Святые апостолы видят путь христианина не как дорогу борьбы со страстями, а именно как сбрасывание старой одежды, как вырастание из этой одежды... Если же мы начнем разбирать грех по косточкам, подвергнем его анализу, то нас неминуемо захватывает или засасывает сам процесс борьбы, мы превращаемся в борцов, и христианство наше на этом просто кончается. Из глубин нашего сознания мы переносим борьбу во внешний мир и начинаем бороться со всеми, кто, как нам кажется, не так думает, не то делает и т.д.»

Давайте почувствуем то важное обстоятельство, что Господь наш Иисус не получал удовольствия от Своего страдания, которое порой мы получаем от собственного аскетизма (есть ведь и род психического расстройства мазохизм – вот в чем Фрейд имел основание обвинить нас). И это, в самом деле, существенно.

Странно слышать о том, что недоступное для мудрых и разумных открыто младенцам. Правда, мы уже привыкли к тому, что слова Иисуса содержат в себе не только прямой смысл, но и притчу, однако и с учётом этого, как могут младенцы вместить то, что оказалось недоступно мудрейшим?

Здесь в очередной раз сказанное Христом не укладывается в логику нашей повседневности. Но человеческая мудрость ещё в древности провозгласила: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Только осознав свои границы, можно надеяться их преодолеть, а чтобы что-то начать понимать, надо признать себя незнающим. Между тем книжникам и фарисеям всех времён трудно признаться в собственном незнании, но такая гордость перекрывает им возможность увидеть что-то новое незамутнённым взором. И хотя самого главного, как известно, нельзя увидеть глазами, но многое можно почувствовать незасорённой псевдознанием душой, сохранившей детскую открытость.

Когда мы слышим обещание Христа успокоить труждающихся и обременённых, обещанный покой в первую очередь представляется отдыхом от тяжких трудов. Лишь затем мы вспоминаем о покое Седьмого дня, о единении с Господом, дающим возможность войти в Свой покой.

То, что именно трудящихся и обременённых Христос призывает взять на себя Его иго, поначалу выглядит парадоксально, однако кажущееся противоречие снимается Им Самим. Ведь Христос — Единственный, Чей груз, будучи принят добровольно, не сгибает, а выпрямляет. Его бремя легко именно потому, что оно придаёт силы и снимает с нас тяжесть греховного груза.

Жители городов, в которых были явлены знамения и чудеса Иисуса, не поверили Ему, а в числе Его учеников оказались «младенцы» — простые, необразованные люди, часто с «неидеальным» прошлым, больные, нечистые, отчаявшиеся, «нищие духом». Это ставит нас перед вопросом познания Бога, обретения истинной веры. Оказывается, чудеса играют очень незначительную роль во внутреннем перевороте человека, который в Евангелии называется покаянием. Бог может быть познан, только когда Сам открывает Себя — Сын открывает Отца, Отец приводит к вере в Сына. Это откровение — некое внутреннее чудо, знамение, невидимое для других, часто и для самого человека. Оно происходит в опыте покоя, который дает Господь Иисус «труждающимся и обремененным», в интуитивной встрече с Тем, Кто по-настоящему кроток, когда жизнь человека превращается в ученичество у Христа, в приобретение смиренного сердца.