Библия-Центр
РУ
Вся Библия
Радостная Весть (ru)
Поделиться

Откровение Иоанна, Глава 8,  стихи 6-13

6 А семь ангелов, державших семь труб, приготовились трубить.
7 Затрубил первый — и посыпался град и огонь, смешанный с кровью, и пал на землю. И сгорела треть земли, и треть деревьев сгорела, и вся зеленая трава сгорела.
8 Второй ангел затрубил — и словно огромная гора огня упала в море. И треть моря превратилась в кровь, 9 и умерла треть всего живого в море, и погибла треть кораблей.
10 Третий ангел затрубил — упала с неба огромная звезда, горящая, как светильник. Она упала на треть всех рек и водных источников. 11 Звезда эта называется Полынь, и треть всех вод стала как полынь, и множество людей умерло от воды, потому что она стала горькой.
12 Четвертый ангел затрубил — и была поражена треть солнца, треть луны и треть звезд. Они на треть затмились, и треть дня была без света, как и треть ночи.
13 Я увидел и услышал, как паривший в поднебесье орел восклицал громким голосом:
— Горе, горе, горе жителям земли от звука остальных труб, в которые вскоре протрубят три ангела!

Откровение Иоанна, Глава 9

1 Протрубил пятый ангел, и я увидел: упала с неба на землю звезда. Ей был дан ключ от колодца Бездны. 2 Она отперла колодец Бездны. И повалил из колодца Бездны дым, словно дым из огромной печи. От дыма Бездны затмились солнце и воздух. 3 Из дыма на землю вышла саранча; ей была дана та же власть, что дана на земле скорпионам. 4 Ей велели не вредить ни траве, ни зелени, ни деревьям, а только людям, у которых на лбу нет печати Бога. 5 Ей не позволили убивать их, а только мучить в течение пяти месяцев. А мучение от нее было такое же, как мучение от скорпиона, когда он ужалит человека. 6 В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее, они будут жаждать смерти, но бежит от них смерть.
7 Саранча та выглядела как боевые кони, снаряженные в бой. На головах у нее как бы золотые венцы. У нее были человеческие лица 8 и длинные волосы, словно у женщин, а зубы, как львиные клыки. 9 На ней были панцири, словно железная броня. Шум от крыльев ее был словно грохот множества конных колесниц, несущихся в бой. 10 Хвосты и жала у нее, как у скорпионов; в хвостах заключена сила вредить людям в течение пяти месяцев. 11 Царь над ней — ангел Бездны, имя ему по-еврейски Аббадон, а по-гречески Аполлион.
12 Первое горе прошло. И вот за ним идут еще два горя!
13 И затрубил шестой ангел. Я услышал голос, исходивший от четырех рогов золотого жертвенника, стоящего перед Богом. 14 Он говорил шестому ангелу с трубой:
— Развяжи четырех ангелов, что связаны у великой реки Евфрат.
15 И развязали четырех ангелов — их держали в готовности для этого самого часа, дня, месяца и года, чтобы они убили треть всех людей. 16 Численность конных войск была двести миллионов; это число я сам слышал. 17 Вот какими я увидел в видении коней и всадников: броня на них была огненно-красная, синяя и желтая, как сера; головы коней как львиные морды; из пасти у них вырывается огонь, дым и сера. 18 От трех этих напастей погибла треть всех людей — от огня, от дыма и от серы, что вырывались у них из пасти. 19 Ведь сила коней заключалась в их пастях и хвостах: хвосты у них напоминали змей, потому что у них были головы, и этими головами они причиняли вред.
20 А остальные люди, те, что не погибли от этих напастей, так и не раскаялись в делах своих рук: не перестали чтить бесов и золотых, серебряных, медных, каменных и деревянных изображений языческих богов, которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить. 21 И они не раскаялись ни в своих убийствах, ни в своем колдовстве, ни в разврате, ни в воровстве.

Откровение Иоанна, Глава 10

1 Я увидел еще одного могучего ангела, который спускался с неба, окутанный облаком. Над его головой была радуга, лицо сияло как солнце, а ноги его были словно огненные столпы; 2 в руке у него был небольшой развернутый свиток. Он ступил правой ногой на море, а левой на землю 3 и громким голосом закричал — так, как рыкает лев! И когда он закричал, заговорили голоса семи громов. 4 Когда заговорили семь громов, я приготовился писать. Но я услышал голос с неба, говоривший:
— Запечатай то, что сказали семь громов. Не записывай этого!
5 Ангел, который стоял — я это видел — на море и на земле, поднял правую руку к небу 6 и поклялся Живущим во веки веков — Тем, кто создал небо и то, что в нем, землю и то, что на ней, море и то, что в нем, — поклялся, что времени больше не будет!
7 Но в те дни, когда прозвучит труба седьмого ангела, свершится тайна Бога, как возвестил Он Своим слугам пророкам.
8 И снова заговорил со мной голос, который я слышал с неба:
— Ступай, возьми развернутый свиток из руки ангела, стоящего на море и на земле.
9 Я подошел к ангелу и попросил его дать мне этот свиточек. А он говорит мне:
— Возьми и съешь его, в животе у тебя станет горько, но во рту будет сладко как мед.
10 Я взял этот свиточек из руки ангела и съел его, и во рту у меня стало сладко как мед, а когда я его съел, живот свело от горечи. 11 И мне говорят:
— Ты снова должен пророчествовать о множестве народов, племен, родов и царей.

Откровение Иоанна, Глава 11

1 Мне дали трость, похожую на землемерный шест, и сказали:
— Встань и измерь Храм Бога и жертвенник и сочти число тех, кто поклоняется в Храме.
 2 Но исключи внешний двор Храма, не измеряй его, потому что он отдан язычникам, они будут попирать святой город сорок два месяца. 3 Я дам двух Своих свидетелей: одетые в рубище, они будут пророчествовать тысячу двести шестьдесят дней. 4 Эти пророки — две маслины, два светильника, стоящие перед Господом земли. Если кто хочет им повредить, огонь исходит у них из уст и пожирает врагов. 5 И тому, кто захочет им повредить, суждено так погибнуть. 6 У них власть запереть небо, чтобы не шел дождь во все дни их пророческого служения; у них власть превращать воду в кровь и поражать землю любой напастью, какой пожелают. 7 И когда закончится время их свидетельства, зверь, выходящий из Бездны, вступит с ними в войну, победит и убьет их. 8 Их трупы будут лежать на площади великого города, который иносказательно зовется Содомом и Египтом, где и был распят их Господь. 9 Люди из всех народов, племен, наречий и родов смотрят три с половиной дня на трупы и не позволяют похоронить их. 10 Жители земли радуются, устраивают праздники и дарят друг другу подарки, потому что два этих пророка мучили жителей земли. 11 Но через три с половиной дня дух жизни от Бога вошел в них, они встали на ноги, и на тех, кто на них смотрел, напал великий страх. 12 Пророки услышали громкий голос с неба, говоривший им: "Поднимитесь сюда!"; И на глазах у врагов они поднялись в небо на облаке. 13 В тот час произошло сильное землетрясение, и десятая часть города обрушилась. Семь тысяч человек погибли от землетрясения, а остальные испугались и воздали славу Богу Небесному.
14 Прошло второе горе. И вот уже спешит горе третье!
15 И затрубил седьмой ангел, и в небе раздались громкие голоса, восклицавшие:
— Царство этого мира стало Царством
Господа нашего и Его Помазанника.
И Он будет царствовать во веки веков!
16 Двадцать четыре старейшины, сидевшие на престолах перед Богом, пали ниц, преклонясь перед Богом Вседержителем 17 и восклицая:
— Благодарим Тебя, Господь Бог Вседержитель,
Тот, кто есть и кто был,
потому что Ты принял Свою великую силу и воцарился.
18 Разъярились язычники, и пришла Твоя ярость —
и время пришло судить мертвых
и наградой воздать Твоим слугам пророкам,
и святому народу Твоему, и чтущим имя Твое,
как малым, так и великим,
и истребить истребляющих землю.
19 Отворился Храм Бога на небе, и стал виден Ларец с Его Договором в Храме Его. И были молнии, клики, громы, землетрясение и сильный град.
Комментарии:
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

8:6 См Откр 1:10.


8:7 Звук труб предупреждает о бедствиях, подобных казням египетским (Исх 7:14сл.; Соф 1:2-3).


8:8 "Гора" - в иудейской апокалиптике (Енох 18 13) - падший ангел.


8:10-11 "Звезда", так же как и гора, в апокалиптике часто означает демонические силы.


"Полынь" - образ навеян рассказом о горьком источнике (Исх 15:23-25).


8:12 Параллель тьме египетской (Исх 10:21).


8:13 "Ангел" - вариант: "орел" (в древнейших рукописях). Орел - вестник беды (Лк 17:37). Орлы всегда собирались над полями сражений.


9:1-2 "Звезду" - один из падших ангелов, вероятно сам сатана (ср. ст. Откр 9:11и Лк 10:18). "Бездны" - царства дьявола, где находятся падшие ангелы в ожидании конечного осуждения. Падение сатаны не прекращает еще его сопротивления. Оно будет длиться до Последнего Суда. Дым - отзвук сказания о Содоме (Быт 19:28).


9:2-11 "Саранча" - бич земледельцев на Востоке. В Библии войны издавна сравнивались с нашествием саранчи (Иоил 1:4сл.). Согласно св. Иерониму, иудеи давали образу нашествия саранчи историческое толкование: четыре роя саранчи представляют четырех завоевателей, последовательно вторгавшихся в Палестину: ассирийцев, персов, греков и римлян (ср. Иер 51:27). Необычный вид саранчи, описанной здесь, позволяет заключить, что речь идет о военном вторжении. Определенные детали описания взяты из вооружения парфян, главных соперников римской империи (см Откр 6:2). Некоторые комментаторы полагали, что нашествие саранчи, которая мучает, но не убивает, олицетворяет духовные мучения, причиняемые силами зла.


9:4 "Не делала вреда... никакой зелени и никакому дереву" - символизирующим по всей вероятности верных Христу (ср. 71 сл.).


9:11 "Аваддон" и "Аполлион" - эти два имени означают здесь: Гибель и Губитель.


9:13 По углам золотого жертвенника кадильного (Откр 8:3; Лк 1:11) возвышались обложенные золотом рога (Исх 30 3). Многочисленные изображения подобных жертвенников найдены на острове Крите.


9:14-19 Река Евфрат в Месопотамии, откуда вторгались в землю израильскую ассирийские и вавилонские войска, а затем парфяне (см Откр 6:2). Поэтому Евфрат стал символом угрозы с Востока.


"Две тьмы тем" - неисчислимое множество.


10:1-2 Тайновидец вновь переносится на землю. Ангел, которого он видит, - не один из семи, а особый вестник Господень: облик его подобен облику Сына Человеческого и Сидящего на престоле. Возможно, здесь речь идет о Самом Христе ("сильный" - эпитет, прилагаемый к Богу).


"Книжка" - малый свиток, отличный от запечатанной книги (Откр 5:2) - пророчество, доступное пониманию человека (ср. Иез 2:9сл.).


10:3 "Семь громов проговорили голосами своими" (ср. Пс 28:3; Пс 28:9) - каждый сообщает пророку новое откровение.


10:4 "Не пиши сего" - храни это в тайне (ср. Дан 12:4; 2 Кор 12:4), потому что время свершения (ст. Откр 10:7) еще не настало. Другой смысл раскрывается в Откр 1:11; Откр 1:19и т.д.; Откр 22:10.


10:6 Слова "времени уже не будет" означают, по мнению многих экзегетов: "Нет больше времени для покаяния и исправления, не будет отсрочки суда". По мнению других, таинственные слова возвещают конец земного времени и начало вечности.


10:7 "Совершится тайна Божия" -будет окончательно установлено Царство Божие, которому должно предшествовать поражение врагов Божиих (Откр 17-18; Откр 20:7-10). О тайне Божией см Рим 11:25; Рим 14:24; Еф 1:9; ср. 2 Фес 2:6-7.


10:8-11 Ср. описание пророческого призвания Иез (Иез 2:8-3:4; ср. Иер 15:16). Здесь уточняется пророческая миссия Ин (1 1-2, 9-20).


10:10 Книжка "сладка" (ср. Иез 1:3), ибо в ней возвещается торжество Церкви, и в то же время "горька", ибо в ней также предсказываются страдания.


10:11 "И сказал он мне" - вариант: И говорят мне.


11:1-2 Измерение храма в Иез 40означало, что разрушенный Иерусалимский храм будет воссоздан. Символический акт в Откр указывает на храм нового Иерусалима, т.е. Церковь Христову (1 Кор 3:16-17; Откр 20:9; Откр 21:1). Внутренняя святыня ее и поклоняющиеся Христу будут сохранены (ср. Откр 7:4; Откр 14:1-5), как остаток Израилев (ср. Ис 4:3); но "внешний двор" ее будет попираем язычниками.


"Сорок два месяца" (ср. Откр 13:5) со времени Даниила (Дан 7:25) символический срок - три с половиной года - стал означать период гонений.


11:3-6 У Зах две маслины символизируют первосвященника Иисуса и Зоровавеля, возглавлявших общину вернувшихся из Плена и восстановивших Иерусалимский Храм. Здесь они, очевидно, символизируют вождей, которым поручено создать новый храм, Церковь Христову. Они представлены (стт Откр 11:5-6; Откр 11:11-12) в образах Моисея и Илии (ср. Мф 17:3пар), олицетворяющих Закон и Пророков, свидетельствовавших о Христе (Ин 5:39). Некоторые экзегеты полагают, что речь идет здесь о первоверховных апостолах Петре и Павле, замученных в Риме при Нероне (ст. Откр 11:7-8).


"Вретище" - здесь власяница, которую носили пророки (4 Цар 2:8; Мф 3:4). 1260 дней = 42 месяцам, трем срокам Дан (время испытаний). "Затворить небо... власть над водами" - указание на Илию и Моисея (3 Цар 17:1; Исх 7:14-24).


11:7 "Зверь" - экзегеты отождествляют его с императором Нероном (ср. Откр 13:1; Откр 13:18; Откр 17:8), прототипом антихриста. "Сразится" - имеются в виду первые гонения на христиан.


11:8 "Содом и Египет" (символизирующий здесь противление воле Божией - см Исх 7:14-24) - по общепринятому толкованию - Рим, где царил разврат и были совершены первые убийства христиан. "Где и Господь наш распят" - Ин отождествляет этот город с Иерусалимом, не только святым городом, но и городом, "избивающим пророков".


11:11 "Три дня с половиною" - срок испытания (см ст. Откр 11:3). Церковь возрождается после гонений, подобно Израилю, возродившемуся после плена.


11:13 "Семь тысяч имен" - символическое число: люди разных категорий (7) в большом числе (1000).


11:14 Здесь продолжается описание, прерванное в Откр 9:21. Второе бедствие было описано в Откр 9:15-19. Третьим будет падение Вавилона (Рима), описанное в гл. Откр 17.


11:16 "Двадцать четыре старца" - представители народа Божия (Откр 4:4), уже дважды воздававшие благодарение Богу - в первый раз за сотворение мира (Откр 4:11), во второй раз за искупление (Откр 5:9), ныне в третий раз благодарят Его за то, что Царство Его утверждено навеки.


11:17 "И грядешь" - только в Вульг.


11:19 Небесный храм не следует отождествлять с храмом Иерусалимским (Откр 11:1-2); в нем находится ковчег (Исх 25) нового Союза-Завета, окончательное местопребывание Бога среди Своего народа (ср. 2 Мак 2:5-8; Прем 9:8).


Греч. слово ἀποκάλυψις означает откровение. Бог открывает избранным таинственные реальности, глазным образом относящиеся к будущему.

Нам трудно разграничить жанр пророческий и апокалиптический. Древние пророки воспринимали Божий откровения и передавали их в устной форме. Авторам апокалипсисов Бог посылает видения, и они записывают их. Ценность этих видений определяется символикой, которой они проникнуты. Описывая видения, тайнозритель выражает на языке символов то, что Бог ему показывает, не заботясь о стройной форме повествования. Чтобы понять их, надо постигнуть особенности его метода и перевести на язык понятий употребляемые им символы; иначе можно исказить смысл данного ему откровения.

Апокалипсисы вызвали живой интерес в иудейской среде, в том числе и у ессеев, в последние столетия перед Р.Х. Подготовленный видениями, бывшими пророкам Иезекиилю и Захарии, апокалиптический жанр расцвел в творчестве пророка Даниила и во многочисленных апокрифических творениях в эпоху зарождения христианства. В НЗ-ный канон был включен только один апокалипсис, автор которого сам себя называет: Иоанн, сосланный на остров Патмос «за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (Откр 1:9). Христианские писатели II в. Папий, св Иустин Философ, св Ириней, Климент Александрийский, Тертуллиан и другие подтверждают авторство св Иоанна. Старец апостол, временно разлученный со своей Ефесской паствой, около 95 г. обратился к ней, — провидя ожесточенную борьбу сил зла с Церковью Христовой, — с увещанием хранить верность в грядущих испытаниях.

Как и кн. пророка Даниила, Апокалипсис является таким образом ответом верующим на волновавший их вопрос: почему Бог попускает такие гонения на избранных Его? Ин возвращается к основным темам пророческих писаний —о великом Дне Ягве (Ам 5:1-8), о святом народе, порабощенном могущественными врагами, рассеянном и почти уничтоженном вследствие жестоких гонений. Пророки возвещали близость дня спасения, когда Бог придет освободить свой народ из-под власти угнетателей и подчинит ему врагов Израиля. В конце I в. Церковь — Новый Израиль — вновь подвергается кровавым гонениям (Откр 13; Откр 6:10-11; Откр 16:6; Откр 17:6) со стороны Рима, вдохновляемого сатаной (Откр 12-13 Откр 2-4), и вновь торжествует во исполнение слов Господних «Врата ада не одолеют ее» (Мф 16:18).

Откр. Ин. можно разделить на вступление (Откр 1:1-8), три части и заключение (Откр 22:6-21). Первая часть (Откр 1:9-3:22) открывается видением Иисуса Христа во славе, повелевающего своему апостолу написать в назидание семи Асийским Церквам то, что возвещается в кратких пророческих посланиях. Во второй части (Откр 14:1-19:10) изображаются грядущие бедствия. Описывается снятие семи печатей (Откр 5:1-8:1), семь труб (Откр 8:2-11:19), семь знамений (Откр 12:1-15:4), семь чаш гнева (Откр 15:5-16:21) и суд Божий над Вавилоном (Откр 17:1-18:24). В третьей части (Откр 19:1-22:5) повествуется о победе Агнца над зверем и драконом, о страшном Суде, о славе нового неба и новой земли, о граде Божием, о блаженстве праведных.

Историческая интерпретация Откр раскрывает его основной смысл. Но значение книги этим не ограничивается: в ней изображается непрекращающаяся в течение веков борьба сил добра и зла, которая закончится сокрушительным поражением антихриста и его служителей, преображением неба и земли и вечным торжеством Агнца и верных Ему. Она является источником, питающим веру и укрепляющим надежду христиан всех времен.

Жертва Агнца принесла окончательную победу и, каковы бы ни были испытания, которым подвергается Церковь Христова, она не должна сомневаться в верности Бога Своим обетованиям — Господь «грядет скоро» (Откр 22:20). Апокалипсис — великая эпопея христианской надежды, победная песнь гонимой Церкви.

Скрыть
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

10:11 Губитель.


10:16 Т.е. двести миллионов.


Скрыть
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

8:6-7  Лишь только произошло это действие ангела, как на небе среди небожителей снова раздались прерванные на время голоса славословия, а на земле произошло землетрясение. Вслед за этим по звуку трубы первого ангела Иоанн видит чрезвычайное орудие казни (ср. Исх 9:24; Иоил 2:30), которое должно соответствовать особенной греховности и виновности мира. По звуку первой трубы будет падать град, смешанный не только с огнем, но и с кровью; следовательно, этот град будет иметь вид шариков, которые будут смочены кровью, с запахом и видом действительной человеческой крови (Клифот), и кроме того, будет сопровождаться истребительным огнем. Коль скоро допустимо, что самая казнь, несмотря на свою необъяснимость с точки зрения современного опыта, есть действительное физическое явление, то и ее последствия должны быть объяснены как физические бедствия среди земной природы. Это действительное истребление градом и огнем третьей части (приблизительно) деревьев на всей земной поверхности, которые будут вместе с травою сожжены. Во избежание смущения нужно помнить, что эта страшная и непонятная казнь есть казнь не нашего времени, но отдаленного будущего, близкого к концу мира, когда и весь мир будет обновлен чрез страшные физические перевороты (Корнелий а-Ляпиде, Süller). Падение горы с неба по звуку второй трубы указывает на небесное происхождение казни, т. е. на то, что она совершается как промыслительное действие Бож. всемогущества и суда. Эпитеты "большая" и "пылающая огнем" требуют разуметь громадную массу огня, которая должна упасть с неба в последнее время. Это будет чрезвычайным действием божественного всемогущества, проявляющего свой гнев над грешным человечеством. От падения большой горы воды всего моря испортятся, потеряв и свой прежний вид, и свой прежний вкус, а чрез это в них умрет третья часть всего живущего. Но, кроме того, на море погибнет и третья часть кораблей. Это бедствие тоже внешнее и физическое, которое постигнет людей чрез бедственное состояние видимой природы, подвергшейся порче из-за их грехов.


8:10-12  О страданиях людей чрез поражение физической природы говорит и следующая казнь.


По звуку трубы третьего ангела с неба падает, низвергается звезда (названная полынью) прямо на землю, и это падение должно быть понимаемо в буквальном смысле. Для самого тайнозрителя падающая звезда была действительною звездою (Клифот), и он отличает ее от других звезд только лишь тем, что она была большою. Но, присоединяя к ней название "полынь", Иоанн дает основание предполагать, что эта звезда была при этом явлением чудесным и заключала в своей природе нечто большее, чем прочие звезды. Поэтому-то она изображается подобною факелу, всаженною и пылающею по действию Бож. промысла.


Последствия падания звезды предуказываются в ее названии — полынь, горькая трава. Можно полагать, что воды были отравлены ее горечью не на каком-либо пространстве земли, но по всей земле, так что люди всей вселенной без всякого исключения должны были употреблять несколько горьковатую воду; эта горечь воды, к чему нужно присоединить следствия предшествовавших казней, и произвели большую смертность людей. Несомненно, все это очень трудно представимо для нас и для нашего времени, так как ничего подобного мы не наблюдаем в нашей современной жизни. Но отсюда не следует, чтобы нужно было отказаться от буквального понимания этой казни (Мф 19:26). Это — событие будущего времени. После звука трубы четвертого ангела Иоанн в своем экстатическом состоянии духа наблюдал какое-то повреждение, изменение в худшую сторону светил неба. Потемнение третьей части каждого светила неба было не временными, скоро прекратившимся, но, подобно казням первых труб, постоянным для того будущего времени. По-видимому, небесные светила будут давать для людей света на треть меньше того, что они давали до своего повреждения. А так как третья часть световой способности всех светил небесного свода была поражена, то и день, и ночь сделались менее светлы на третью часть того света, который принадлежал им прежде. И в этой казни мы не имеем ничего такого, что было бы совершенно недопустимым и невозможным. Если для Египта возможна была казнь в виде трехдневной тьмы, то возможно и то, что в грядущие времена приближения мира к концу наш солнечный дань и лунные ночи будут значительно темнее. Можно подумать, что, судя по их необычайности, впечатление казней будет неотразимо. Но люди и себе, и другим постараются объяснить все эти бедственные явления в природа естественными причинами. Поэтому далее прямо сообщается о новых наказаниях грешного мира.


8:13  Ангел, вестник этих новых наказаний, представляется летящим посреди неба, что означает то место, где солнце бывает во время своего более высокого положения. Крик ангела: "увы", "горе", краткий, отрывочный и громкий, вполне подходит ко всей обстановке апокалиптического видения. Нужно только возбудить в сердцах людей чувство страха.


9:1  По звуку пятой трубы Иоанн видит звезду, упавшую с неба. Словами "павшая с неба" тайнозритель, несомненно, хочет сказать, что и пятая казнь также происходит по пущению Божию и во время, указанное волею Божией. Этот символ становится понятным только из последующего. Звезде, упавшей с неба, дан ключ от кладезя бездны, который соединен непосредственно с бездною. Самое наименование бездны есть указание на преисподнюю, где осуждены пребывать злые духи. Бездну, таким образом, нужно отличать от ада и от геенны, места страданий умерших. Бездна есть местопребывание демонов, где они заключены и как бы заперты на ключ, т. е. лишены свободы действия. По действию Промысла Божия (павшая звезда) эта темница отпирается, и то, что находится внутри бездны чрез колодезь, соединяющий бездну с поверхностью земли, получает возможность появиться над землею.


9:2  От вышедшего дыма потемнело солнце. Правильнее не придавать самостоятельного значения этой черте символического видения, и указание на потемнение солнца и воздуха рассматривать как переход к выяснению последующего.


9:3-6  Из дыма вышла саранча, и земля должна была принять то, что вышло из бездны. Следовательно, сама саранча, окруженная дымом, составляла то темное облако, которое омрачило солнце и воздух и которое целиком вышло из бездны. Сходство саранчи Апокалипсиса с обыкновенною саранчою не простирается далее (кроме названия) того, что и та и другая являются громадною массою. Саранча, значит, является здесь лишь удобным символом, которым пользовались и древние пророки, и церковные писатели Нового Завета. Этой саранче дана была власть, какая свойственна скорпионам, под которою нужно разуметь не что другое, как способность скорпионов производить весьма опасное для жизни и здоровья человека ужаление (Эвальд, Эбрард, Клифот). Деятельность саранчи на земле ограничивается Бож. волею, и ей прямо запрещается причинять какой-либо вред растительности, а разрешается вредить только людям, и только тем из них, которые не имеют печати Божией на своих челах. Саранча не могла при этом умерщвлять, но только причинять мучения и притом только в продолжение пяти месяцев. Принимая во внимание, что действительная саранча живет не более пяти летних месяцев, лучше всего этот пятимесячный срок деятельности саранчи считать за указание на период времени неопределенный для людей, но определенный для Бож. Промысла, каковой период будет нужен для наказания и для устрашения грешников и для явления Бож. правды пред глазами праведников. Как указание на то, что как сама саранча, так и бедствия, причиненные ею, суть орудия казни в руках Божиих, служит то замечание, что мучения от ужаления хотя и невыносимы, но не смертельны.


9:7  По своему внешнему виду саранча была подобна коням, приготовленным на войну, каковая приготовленность ограничивается лишь воинственностью их вида. И венцы на их головах были не что другое как те ярко-желтые (золотые) четыре щупальца-рожка, которыми снабжена голова обыкновенной саранчи (Эвальд, Süller). Очевидно, как можно думать, человеческого в головах саранчи была лишь физиономия (лицо), несколько похожая на человеческую, но устройство самой головы было саранчеобразное. Волосы саранчи были подобны волосам женщины и были совершенною противоположностью ее действительному жестокому характеру, который определяется замечанием, что ее зубы были подобны зубам льва. Как нечто неожиданное в изображении внешнего вида саранчи является ее железная броня, а также и то, что шум от ее крыльев подобен не топоту коней, но стуку колесниц.


9:11-12  Завершительной характеристикой саранчи служит то, что она имела над собою царем ангела бездны. Здесь слово ангел стоит пред словом бездна, а это последнее означает местопребывание злых духов. Следовательно, царем над саранчей несомненно является посланник бездны, или, вернее, сам сатана, к которому лучше всего приложим титул царя. И наименование его Аввадон, что значит гибель, также, очевидно, употреблено здесь как указание на диавола, который есть воплощенная гибель и смерть. Ввиду всей этой характеристики саранчи под нею, как казнью Божиею, нельзя разуметь простую поэтически-пророческую картину человеческих бедствий. Если саранча из бездны и находится под начальством сатаны, то, очевидно, она и сама — злые духи, демоны, обитатели бездны. Злые духи в конце времени, освободившись по попущению Божию (20:7) из места своего заключения, т. е. из состояния связанности в своих действиях, явятся среди людей для их прельщения и мучения (Андрей Кесарийский). Эти мучения будут простираться на тех, кто не имеет силы отогнать от себя демонов. Самые же мучения от демонов можно понимать в смысле постоянного недовольства, беспокойства и искания лучшего, которые, будучи привиты людям от демонов (ужаление саранчи), сделают человеческую жизнь невыносимою (9:6). Терзание духа соединится с материальною бедственностью, которая сделается общемировым несчастием последнего времени. Люди же благочестивые, запечатанные печатью Божией, найдут свое горе в мировой скорби и в сознании гибели грешников, искушаемых диаволом. Эти бедствия не превратятся до самого второго пришествия. Выражение: "первое горе прошло" не значит, что по прошествии пяти месяцев будущая зловредная деятельность диавола и демонов прекратится. Нет, эти бедствия не прекратятся до второго пришествия Господа. Иоанн имел ввиду лишь себя и лишь постольку, поскольку был тайнозрителем Бож. откровения. Он говорит о прекращении первого горя только в видении, или, собственно, о прекращении видения первого горя. Ему нужно было сказать это, так как он переходит к описанию следующего видения, которое он наперед характеризует как два горя, одно за другим в их последовательности.


9:11  Аполлион значит Губитель.


9:13-14  Новое горе поражает мир по звуку шестой трубы. Под золотым жертвенником, как и 8:3, разумеется жертвенник кадильный, находившийся в святилище скинии; и четыре рога, упоминаемые Иоанном, должны напоминать рога того жертвенника (Исх 27:2). Рога, вообще служащие символом могущества, находясь при жертвеннике, указывают на милосердие Божие. Под четырьмя ангелами, связанными при реке Ефрате, разумеются ангелы злые, а под р. Ефратом — неточное географическое название исторической местности, так как это не соответствует бесплотной природе ангелов, но есть символ. Злые ангелы — демоны после страданий Иисуса Христа были связаны повелением Божиим в своей зловредной деятельности. Указание же на реку Ефрат, как место их лишения свободы, говорит о том, что здесь прежде всего должна проявиться свобода их деятельности; здесь, а не в другом месте, они обнаружат свои зловредный действия. При Ефрате, в нечестивом и развратном Вавилоне (16:19; 18:10) или в городе (и местности), подобном ему по своему нечестию, злые ангелы впервые пред концом мира получат свою полную свободу в среде нечестивых, отпадших от христианской веры и ее спасительной силы.


9:15-16  Злые ангелы будут освобождены тогда, в тот именно час дня, месяца и года, в который это освобождение назначено по Бож. предопределению, т. е. тогда, когда нечестие среди людей последнего времени достигнет высшей степени своего развития. Это время будет и временем пришествия антихриста. Тогда по действию злых духов начнутся страшные бедствия, которые повлекут за собою смерть множества людей, — третьей части их, по выражению Апокалипсиса. Этим бедствиям последнего времени подвергнутся даже и избранные христиане наравне с нечестивыми (Мф 24:13,21,22). Бедствия будут исходить от бесчисленного воинства, для которого четыре злых ангела будут лишь тайными вдохновителями, не исключающими собою его обыкновенных естественных вождей. Причем определенное число этого воинства — двести миллионов — взято не в значении точного количества отдельных воинов, но в смысле неопределенного указания на его громадность.


9:17-19  Войска эти, конечно, не беспочвенная фантазия, не символ отвлеченного понятия разрушительного влияния силы ада, но действительное войско, войско будущего, и необыкновенно оно лишь постольку, поскольку необыкновенны те атрибуты, с которыми его видит Иоанн. Разноцветные брони всадников представлялись ему в быстром переливе и как бы в смене одного цвета другим. Эта яркость блеска является отблеском того адского пламени, которое было смешением огня, горящей серы и дыма, вылетавших из уст львоподобных голов коней. И совершенно понятным становится то, как могло быть умерщвлено такое множество людей (Эбрард, Süller, Клифот). Убитых будет третья часть всех людей. Определенное число вместо неопределенного — в соответствие огню, дыму и сере — этим трем орудиям умерщвления, которыми пользовались кони многочисленного воинства. Ведь кони имели возможность (силу) вредить людям (прямо умерщвляя их) не только при посредстве своих уст, но и при посредстве своих хвостов, хотя вред людям чрез змееподобные хвосты был, так сказать, лишь предваряющим убиение и смерть.


Как понимать эту казнь шестой трубы? — Это воинство, как и саранча, есть воинство последнего времени, времени господства над миром антихриста, посланника ада и демонов. Это те междоусобные войны, которые разумел Спаситель (Мф 24:7) и которые будут попущены Богом дня испытания мира пред окончательным судом над ним.


9:20-21  Иоанн говорит, что прочие люди, т. е. оставшиеся в живых после казней, не раскаялись. Здесь речь идет, очевидно, об одних нечестивых, о праведниках же умалчивается. Но умалчивается лишь постольку, поскольку они не нуждались в призыве к покаянию, однако же и они могли подвергаться некоторому действию казней, как подвергались казням и евреи вместе с египтянами.


Среди грехов упоминается идолопоклонство. Возможно ли оно в последнее время, когда Евангелие будет проповедано уже всей твари? Несомненно возможно. Тогда будет отступление от веры, тогда под влиянием злых духов начнется новое идолопоклонство, новое идолослужение, тогда будут изобретены новые божества и устроены новые кумиры для поклонения. Тогда первым и более распространенным кумиром будет идол антихриста (13:14).


10:1-6  В 10 гл. прямое течение откровения прерывается, и Иоанн видит и описывает одно промежуточное видение.


Иоанн созерцает еще нового ангела, изображение которого говорит о том, что он — простой вестник Бож. воли, хотя и один из высших вестников: он нисходит с неба, как бы от Бога. Этот ангел (облечен) окружен облаком для обнаружения большей славы и величия; над его головою была радуга, которая в данном случае была преломлением лучей в облаке, окружавшем ангела, сияющего как солнце. Лицо его было как солнце, ноги же его как столпы огненные. Эта черта от мысли о благости и милосердии Божием переводит к мысли о Бож. суде, который, ликуя благочестивых, карает нечестивых. В руке ангела Иоанн заметил раскрытую книжку, содержание которой было, однако, еще неизвестно из прежнего, а будет открыто только в последующих явлениях.


Море и земля — это весь мир, пред которым является ангел с раскрытою книгою как вестник наступающего Страшного суда. Возглас ангела может быть понят как сигнал к дальнейшему раскрытию явления. Этот сигнал может быть уподобен тем возгласам четырех животных, которые слышались при снятии четырех печатей. Голоса же громов были не простые громовые звуки, но были речью, которая раскрывала и сообщала что-то, что для нас осталось неизвестным. Они проговорили то, что Иоанн слышал и даже хотел записать, но голос, принадлежавший кому-либо из небожителей (едва ли Самому Богу), запретил записывать слышанное, и оно осталось навсегда неизвестным. Эти голоса громов, сообразно с самым образом ангела и сообразно с содержанием его клятвы (6-7 ст.), относятся, несомненно, к концу мира, а так как о последнем дне мира и о дне пришествия Господа людям знать не дано (Мф 24:36), то для них должно остаться неизвестным и содержание семи громов. Как бы для большего усиления впечатления откровения истины о непреложности божественного определения относительно предстоящего суда над миром, ангел, стоящий на море и на земле, клянется, подняв руки к небу (Дан 12:17). Ангел клянется Живущим во веки веков и Творцом всего. Смысл указания на это Бож. свойство тот, что Господь Бог, как всемогущий Творец, может довести создания Своих рук до конечной цели их бытия. Содержание же самой клятвы есть просто указание на то, что скоро без всякого промедления наступит окончание земного времени, или на то, что близко время вечности, так как близок день суда (Андрей Кесарийский, Эвальд, Лютард, Süller, Клифот) и общемирового переворота.


10:7  Тайна Божия есть не что другое, как определение Божие о домостроительстве человеческого спасения и о судьбе всего мира, которое Господь на протяжении всего прошедшего времени возвещал Своим рабам и пророкам. Это определение составляет тайну, потому что относится к будущему и потому, что одному только Богу известно, как и с какою славою все это совершится.


10:8-9  Голос, принадлежащий, вероятно, какому-либо ангелу, повелевает Иоанну подойти и взять книжку. При этом от ангела, держащего книжку, ему было приказано съесть ее, а не прочитать. Это съедение нужно понимать в буквальном смысле, хотя как в акте видения в нем нужно отыскать и его духовное значение. Именно, Иоанн должен был переработать в себе содержание этой книжки и усвоить его.


10:10-11  Окончание 10 ст. означает то, что Иоанн не огорчился, но даже наслаждался и утешался, когда оставался лишь при сознании получения Бож. откровения, которое само по себе, как общение с Богом, должно быть источником сладости и утешения. Когда же он перенес содержание этого откровения на себя и на других, к кому оно относилось, то его утроба исполнилась горечи, т. е. сердце наполнилось чувством сострадания и соболезнования (Андрей Кесарийский). Теперь Иоанн снова должен будет пророчествовать, т. е. получить для передачи пророчество относительно судьбы всего мира; он должен будет снова (далее) созерцать раскрытие откровения в образах и картинах, каковое откровение будет касаться вообще участи всех людей, как блаженных, так и нечестивых.


11:1-2  Первое, в чем выразилось пророческое служение Иоанна, было данное ему поручение измерить храм. Ему была дана трость, но кем, Иоанн и сам в своем возвышенно-напряженном состоянии не приметил: она как бы сама собой оказалась в руке тайнозрителя. Голос, очевидно, принадлежащий Самому Господу, повелевает Иоанну встать, что равнялось призыву начать неотложное действие и могло означать: начни, начинай. Сообразно с этим призывом Иоанн сейчас же должен начать измерение храма Божия. Это измерение имеет смысл описания, определения границ с целью сохранения и сообщения неприкосновенности измеренному и описанному предмету. Измерению подлежит первее всего самый храм, т. е. святое святых и святилище, а также жертвенник всесожжения, который взят вместо того пространства, где он помещался, т. е. двора для народа. Наконец, предметом измерения должны быть также и поклоняющиеся в храме. Под поклоняющимися (во святом святых и святилище) разумеются только лица священнического достоинства Поэтому измерение храма нужно лишь постольку, поскольку через это выясняется мысль измерения поклоняющихся. А мысль или цель этого измерения та (ср. 2 ст.), чтобы отделить и отличить их от других людей, — отделить Церковь Христову от антихристианского мира (Pape). Эти другие люди имеются ввиду во 2 ст. под внешним двором, который был предназначен для простых молящихся и для прозелитов. Внешний двор не повелевается измерять потому, что он отдан по попущению Божию на попирание язычниками. Язычники — это все люди, не принадлежащие к числу истинных почитателей Господа Бога. Попирание язычниками, т. е. неверующими и безбожниками, Бож. храма следует относить ко времени антихриста, и оно означает вместе и разрушение, и опустошение, и осквернение святых мест, действия, тесно связанные с боговраждебностью, чем и будет отличаться время антихриста (Андрей Кесарийский, Клифот, Krementz). Время господства боговраждебных людей будет продолжаться 42 месяца. Это число несколько раз повторяется в Апокалипсисе (Откр 11:3; 12:6,14; 13:5; ср. Дан 7:25; 12:7), указывает на период времени деятельности антихриста и согласно с мнением Православной Церкви является периодом определенным не только для Бож. промысла, но и для людей, т. е. именно так, как и сказано: 42 месяца или 3½ года. Видение измерения храма и поклоняющихся в нем говорит о выделении Христианской Церкви, общества истинных христиан из остального общества. Таким образом, святой город Иерусалим, в видении, представляет собою весь мир; храм же Божий — общество верующих в Иисуса Христа. Этот внутренний храм, внутренняя церковь, т. е. общество истинно верующих, будет окончательно выделена; истинные христиане будут поклоняться Богу духом и истиною. Истинные христиане, будучи истинными священниками (1 Петр 2:9), будут иметь доступ к Богу, как истинные дети в доме Божием, как истинные священники во святилище (Андрей Кесарийский). А внешний двор храма, т. е. неверующий и нечестивый мир, вместо церковного и христианского руководства, отдает себя под руководство своих безбожных представителей. Они-то и будут попирать внешний двор храма, т. е. будут уничтожать все святое и христианское в душе и жизни подчинившегося им грешного человечества. И это будет продолжаться все 42 месяца господства антихриста до самого второго пришествия.


11:3-4  Название свидетелей употреблено в общем смысле проповедников Бож. истины, христианского учения. Они были пророками и проповедниками в самом широком смысле этого слова, и цель их проповеди столько вразумление нечестивых, сколько и общее назидание и утешение праведников через предвозвещение грядущего Божия суда (Андрей Кесарийский, Primasius, Калмет, Лютард). Так что и облачение их во вретища (ср. Иер 4:8; Мф 11:21) может быть понимаемо в общем значении одежды проповедников. Срок их проповеди — 1260 дней (42 мес., 3½ года) должно рассматривать как указание определенного времени. Этого требует самая точность выражения, доходящая до такой малой единицы, как день, и в таком большом количестве, как 1260. Два свидетеля — несомненно две отдельных действительных личности. Такого понимания требует не только описание их личных особенностей, но и их сопоставление с антихристом и с его лжепророком. Есть два события в Библии, которые остались неразъясненными; это — именно отрицание факта смерти Еноха и взятие живым на небо прор. Илии. Как могли эти два человека избежать смерти, когда она есть общий удел всего человечества (Евр 9:27)? Не они ли поэтому суть те два апокалиптических свидетеля, которые должны будут придти в конце времени (Корнелий а-Ляпиде, Krementz)? Говорит в пользу этого и то обстоятельство, что некоторые черты изображения свидетелей (заключение ими неба, изведения огня из уст) как бы взяты с исторической личностью прор. Илии. В пользу этого толкования говорит, наконец, и авторитет древних святоотеческих толкований (св. Ипполит, св. Ефрем Сирин, св. Иоанн Дамаскин, св. Андрей Кесарийский). В дальнейших стихах раскрываются более подробно некоторые черты жизни и деятельности свидетелей. Они — две маслины и два светильника (Зах 4:2,3,14). Это говорит об особенном наделении их Бож. дарами, благодаря которым они являются могущественными и авторитетными проповедниками Бож. истины и просвещения. Они, таким образом, стоят пред Богом, т. е. посланы, назначены Богом быть Его свидетелями пред людьми ("земля"), живущими во всей вселенной, пред всем человечеством.


11:5-6  Под огнем из уст свидетелей (ср. 1:16; 1 Цар 17:1) можно разуметь особенную чудодейственную силу их слов. Тот, кто не примет их проповеди покаяния и даже станет выставлять себя настолько упорным, что решится причинить им вред, тот сам погубит себя, как отвергший слово Божие. Власть совершать чудеса, это могущество свидетелей продолжится во все дни их пророческого служения, во все 1260 дней; и только тогда, когда свидетели окончат свое дело проповеди, исполнивши все, что им было назначено от Бога, окончится и время их могущества и неприкосновенности.


11:7-10  Выразителем силы зла (в борьбе с добром — свидетелями) и ее представителем, по изображению Апокалипсиса, явится зверь, выходящий из бездны. Название зверя выходящим из бездны дает возможность приблизиться к пониманию этого апокалиптического образа. Еще ранее, 9:1-11, Иоанн говорил о бездне и об ангеле из бездны. Этот зверь из бездны — тот же ангел бездны, тот же Аполлион — губитель, разница только лишь во времени их появления, их деятельности на земле. Под ним нужно видеть диавола; и если название зверя может быть относимо и к антихристу, то только лишь в том смысле и значении, что этот последний свою силу, власть на земле и, в частности, свою победу над свидетелями получит от диавола (13:2 — дракона-зверя). В рассматриваемом видении изображается не самое лицо антихриста (о нем будет речь после, в 13-й гл.), но лишь его дело, которое в действительности будет делом диавола. И поэтому значение антихриста среди общества того времени будет так велико, что умерщвление им святых свидетелей не только не будет осуждено, но вполне одобрено, и их трупы повергнутся осмеянию на улицах города. Этот город есть будущее антихристианского царства, древний исторический Иерусалим, потому что антихрист, имея намерение ниспровергнуть христианство, будет, естественно, стараться действовать в тех местах, которые особенно священны для христиан. Такому пониманию соответствует и наименование города Содом и Египтом, и слово "духовно" указывает на то, что этот город по своему религиозно-нравственному, "духовному" состоянию подобен Содому и Египту. Точно так же и последняя характеристика города: "где и Господь наш распят" есть указание на действительный исторический Иерусалим, который будет также и местом смерти двух свидетелей последнего времени. Их смерти будут радоваться в продолжение 3½ дней (долее обыкновенного времени для погребения) не только жители города как приверженцы антихриста, но и живущие вне города Иерусалима. Причина радости нечестивых будет заключаться, несомненно, в том, что проповедь свидетелей нарушала полный покой их греховного самодовольства и тревожила теми казнями, которые поражали всех, осмеливавшихся оскорбить праведников.


11:11  Как смерть, так и оживление свидетелей были не кажущимися, а действительными событиями для созерцавших их трупы; и их восстание из мертвых было доказательством всемогущества Божия, служителями которого они были. Вместе с этим вознесение свидетелей на небо было указанием на чрезвычайность беззакония, которое обнаружилось в их умерщвлении. Поэтому и сказано, что их врагов поразил великий страх, так как они видели действительное божественное чудо (Клифот, Эвальд).


11:13  Землетрясение, последовавшее за вознесением свидетелей, разрушение десятой части города и смерть семи тысяч людей указывают на начало тех страшных бедствий, которые должны последовать вскоре. Числа же 10 и 7 взяты здесь как обычные числа Свящ. Писания. Землетрясение и его последствия можно считать наказанием нечестивых, как справедливым возмездием за их беззакония и нераскаянность. Наказание было столь очевидным, что прочие люди, т. е. оставшееся в живых среди трупов и развалин города, были объяты страхом и воздали славу Богу. Но так как здесь речь все-таки о нечестивых, то под страхом нужно видеть указание не на раскаяние и обращение к Богу, но на простой страх, не обещающий исправления.


11:15-17  Третье и последнее горе не раскрывается подробно во втором порядке апокалиптических видений. Тайнозритель только лишь предуказуется на это горе (ст. 18), и порядок заканчивается изображением видения небожителей и небесного храма.


При звуке трубы седьмого ангела тайнозритель услыхал новые громкие небесные звуки и голоса — вероятно, те самые, которые всегда раздавались вокруг престола Божия и которые принадлежали четырем серафимам — животным (4:8), ангелам (5:11) и сонму святых прославленных (7:9). Голоса говорили, что вместо царства мира наступило царство Господа Иисуса Христа, ибо над миром прекратилась уже царская власть (Генгстенберг, Клифот, Эбрард) (господство) антихриста.


11:18  К этим голосам присоединились старцы, которые, называя в своей хвале Господа Бога Вседержителем, прилагают еще и другой эпитет, который еси и был и грядешь.


Сообразно с этим старцы далее указывают и на то, что за все злые дела и намерения нечестивых, за их нераскаянность и упорство придет на них карающий гнев Божий. Выражение же их: "судить мертвых" можно понимать как равносильное выражению: наступило время воскресения и суда — суда не только над умершими, но и над живущими, как над праведниками, так и над грешниками, губившими землю своими грехами и злоупотреблениями.


11:19  А таинственное видение открывшегося храма и стоящего в нем ковчега завета говорите будущем совершеннейшем союзе Бога с людьми. Как (в видении) храм (святое святых), прежде недоступный, сделался доступным, и ковчег завета, прежде сокрытый и невидимый, стал видим, так точно и для праведных и совершенных людей после Страшного суда станет доступно самое тесное общение с Богом, самый тесный и внутренний союз (Андрей Кесарийский, Pape). Откровение этой тайны сопровождалось молниями (угроза судом), голосами и громами (указание на самый суд), землетрясением (символ перемены вещей) и великим градом (грозные последствия суда) (Генгстенберг).


Предание об Апокалипсисе. В ряду свидетельств о происхождении какой-либо священной книги первое место принадлежит свидетельству предания. Если вся церковная древность с самого почти того времени, какому приписывается книга, высказывается известным образом о ее происхождении, то мы вполне уполномочены верить этому голосу Церкви, и внутренние данные самой книги имеют тогда второстепенное значение. Это и необходимо прежде всего помнить при критическом исследовании Апокалипсиса. На основании рассмотрения содержания и языка книги в связи с содержанием и языком четвертого Евангелия критика изобрела много гипотез относительно ее происхождения, но для нас имеет главное значение факт, что древнейшее церковное предание считает Апокалипсис писанием св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Правда, Игнатий Богоносец не говорит ничего о происхождении Апокалипсиса, но он знает уже его. Ничем иным, как отношением к этой священной книге, должно объяснять некоторые выражения апостольского мужа, как, например, в послании к Ефесянам 15:3, — ср. Откр 21:3 и подобное. От сочинения другого важнейшего свидетеля древности — Папия мы имеем только фрагменты. Но, к счастью, епископ Андрей Кесарийский (V в.) во введении к своему толкованию на Апокалипсис относит Папия к поручителям за его достоинство. Свидетельство ученого комментатора имеет тем большую цену, что он, конечно, читал сам сочинение Папия, следы существования которого находятся еще и в гораздо более позднее время. В другом месте своего толкования Андрей цитирует Папия буквально.

В ряду тех звеньев, которые соединяют апостольский век с последующими поколениями, не обращавшимися с апостолами, первое место принадлежит св. Поликарпу Смирнскому. Он является главным и непосредственным свидетелем апостольского предания для своего ученика Иринея, а через последнего — и для всей Церкви. Ириней свидетельствует, что Поликарп не только был научен апостолами и обращался со многими, видевшими Господа, но апостолами же был поставлен и во епископа Смирнского. Из числа апостолов особенно близок был Поликарп к св. Иоанну, что засвидетельствовал Ириней в послании к Флорину и к Виктору Римскому. Все значение Поликарпа и зиждется на его отношении к ап. Иоанну, а затем на том факте, что Ириней является, конечно, устами Поликарпа и других пресвитеров. Следовательно, и сообщения Иринея об Апокалипсисе можно возводить к тому же источнику.

И вот, что касается Иринея, то он является свидетелем признания боговдохновенности Апокалипсиса как происходящего от Св. Духа. Писателем его он считает "Иоанна, ученика Господа" — стереотипная фраза для обозначения апостола Иоанна. Писатель этой священной книги тождествен с писателем четвертого Евангелия. Приводятся Иринеем и буквальные выдержки из Апокалипсиса. Затем св. Ириней удостоверяет подлинность числа 666 (а не 616) и рассуждает о его значении. Наконец, высказывается он и относительно времени происхождения Апокалипсиса, относя его к концу царствования императора Домициана.

Наряду с этими главными имеется еще целый ряд свидетелей относительно достоинства откровения. Их голоса хотя иногда и не вполне определенны вследствие потери источников, однако в своем согласии представляют нечто стройное и внушительное. Так, весьма важно свидетельство св. Иустина Философа в "Разговоре с Трифоном Иудеем". По его убеждению, Апокалипсис написал "некий муж по имени Иоанн, один из апостолов Христовых". У него же есть выражения, которые объясняются зависимостью от Апокалипсиса. Свидетельство Иустина важно, во-первых, ввиду его определенности; во-вторых, потому что он является свидетелем предания церкви Ефесской — первой из семи апокалипсических церквей.

Далее, среди сочинений плодовитого писателя второго века Мелитона Сардийского Евсевий называет одно: "О диаволе и об Апокалипсисе Иоанна".

Феофил Антиохийский в сочинении против ереси Гермогена пользовался, по сообщению того же Евсевия, и свидетельствами из откровения Иоанна. Этот факт указывает на общее признание Апокалипсиса в то время и в Антиохийской церкви. Евсевий, в интересах которого было найти доказательства тому, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном, в сочинениях названных писателей, очевидно, не нашел ни малейшего подтверждения для своего тезиса.

Очень важно то обстоятельство, что Апокалипсис признавал церковный писатель Аполлоний. Важность признания с его стороны достоинства этой священной книги обусловливается тем, что Аполлоний был противником монтанистов, против которых было направлено и его сочинение. А известно, что монтанисты делали из Апокалипсиса широкое употребление. К сожалению, из этого сочинения до нас дошло только несколько отрывков у Евсевия. А что касается отношения Аполлония к Апокалипсису, то здесь мы имеем краткое замечание Евсевия о пользовании Аполлонием свидетельствами из откровения Иоанна. Возразить против авторства апостола Иоанна на основании сочинения Аполлония Евсевий, конечно, не мог, но что Аполлоний давал интересные сведения относительно пребывания св. Иоанна в Ефесе, это следует из отмеченного историком рассказа о воскрешении апостолом мертвого. На основании всего этого Аполлония нужно признать одним из важнейших свидетелей апостольского происхождения и боговдохновенного достоинства Апокалипсиса.

У Поликрата, Ефесского епископа второй половины второго века, имеется упоминание об Иоанне, возлежавшем на груди Господа. Поликрат называет этого Иоанна — конечно, апостола — свидетелем и учителем — μάρτυς καὶ διδάσκαλος. В именовании μάρτυς справедливо видеть намек на написание Иоанном Апокалипсиса, поскольку наименование это соответствует апокалипсической терминологии и не может обозначать мученика ввиду того, что поставлено пред διδάσκαλος; кроме того, понимание слова μάρτυς в смысле мученик противоречит всему церковному преданию об ап. Иоанне.

Из послания церквей Лионской и Вьенской к церквам Азии и Фригии о гонении при Марке Аврелии в 177 г. видно, что Апокалипсис был в широком употреблении у христиан как утешительная книга, так как в послании этом находится много параллелей к выражениям Апокалипсиса. Однажды в послании он прямо цитируется как "Писание".

Из внецерковных свидетелей апостольского происхождения Апокалипсиса, за исключением монтанистов, можно указать на Левкия Харина, автора περίοδοι ’Ιωάννου. Левкий, принадлежавший к школе Валентина в широком смысле, может быть отнесен к свидетелям малоазийского предания. Появление его сочинения Цан ставит в пределы 140-200 годов. Ап. Иоанн, по Левкию, очевидно, является автором не только Евангелия и 1 Послания, но и Апокалипсиса. В своем описании путешествия апостола Иоанна этот еретик явно примыкает к посланиям Апокалипсиса: ясно, что он считал эту книгу апостольским произведением.

Таким образом, Апокалипсис в церквах Малой Азии пользовался общим признанием в качестве писания апостола Иоанна. Только голос алогов звучит диссонансом в этом согласном хоре свидетелей его канонического достоинства. Но критика алогов настолько слаба, что, вероятно, не нашла сколько-нибудь значительного признания. По крайней мере, самое еретическое движение, которое произвели алоги, представляется по источникам в очень неясных очертаниях. Но во всяком случае, они отвергали апостольское происхождение четвертого Евангелия и Апокалипсиса, приписывая их Керинфу. Протест алогов является, вероятно, результатом горячей полемики против монтанистов, и критика их имела исключительно догматические, а не исторические основания. К тому же она свидетельствует, что церковь того времени приписывала ап. Иоанну как четвертое Евангелие с посланием, так и откровение.

Что касается предания римской церкви, то Мураториев фрагмент, свидетельствующий о состоянии римского канона около времени папы Пия 1 († около 155 г.), называет Апокалипсис дважды — второй раз наряду с апокалипсисом Петра.

Цитируется, далее, Апокалипсис Ипполитом, который писал на него и толкование и его апологию под заглавием: "Главы против Кая". Кай, римский пресвитер, относился к Апокалипсису отрицательно; может быть, приписывал его Керинфу. Однако полемика Кая против Апокалипсиса не выше по достоинству полемики алогов и вызывалась догматическими основаниями. В самой римской церкви она не имела ни малейшего успеха.

В Африке Апокалипсис принимают Тертуллиан и Киприан. Климент Александрийский вовсе не сомневается в его апостольском происхождении, а его голос можно возвести еще далее — к Пантену. Ориген, начавший критическое изучение Священного Писания, нимало не сомневается в апостольском происхождении откровения Иоаннова.

Новую эру в истории критики Апокалипсиса в древней церкви открывает св. Дионисий, сначала наставник огласительной школы в Александрии, а с 247 года — епископ Александрийский. Повод к его критике дала борьба с хилиастами, вождем которых был епископ Непот, оставивший в руководство своим сторонникам сочинение: "Обличение аллегористов". Св. Дионисий в опровержение его написал сочинение: "Об обетованиях", в котором и рассуждает подробно об Апокалипсисе св. Иоанна. Дионисий Александрийский не отвергает прямо книгу, считает ее достойной уважения, но сомневается в том, что ее писателем был ап. Иоанн, сын Зеведея, автор Евангелия и соборного послания. Свои доводы Дионисий и получает путем сравнения Апокалипсиса и др. писаний ап. Иоанна. Доказательства Александрийского епископа основаны на различии Апокалипсиса от Евангелия и послания Иоанна по содержанию и языку. Также указание в Апокалипсисе Иоанном на себя самого несогласно, по мнению Дионисия, со способом самообозначения апостола в Евангелии. Хотя, по Дионисию, и нужно верить, что писателем Апокалипсиса был Иоанн, но на основании всего им сказанного сомнительно, чтобы это был апостол Иоанн. Определить точнее Иоанна-апокалиптика трудно. Вероятнее всего, что в Азии был другой Иоанн, тем более, что в Ефесе, говорят, существуют две могилы, причем каждая из них приписывается Иоанну.

Таково суждение Дионисия Александрийского об Апокалипсисе. До последнего времени находятся люди, которые считают рассуждение Дионисия образцом филологического и критическая исследования (Ренан). Но мы должны отнестись к критике ученого александрийца сдержаннее. Едва ли уже кто теперь согласится с утверждением, что Апокалипсис и четвертое Евангелие с посланием не имеют и слога общего. При всем различии языка новейшее исследование обнаруживает между ними замечательные параллели.

Не может поколебать критика Дионисия Александрийского и того убеждения, что до него Апокалипсис занимал в каноне очень твердое положение, как писание св. Иоанна, — апостола и евангелиста. Ниоткуда не видно, чтобы он ступил на путь внутренней критики потому, что не находил для себя никаких точек опоры в историческом предании. Если бы предание было нетвердо или запутано, то, несомненно, Дионисий воспользовался бы таким положением дела. Что ему был известен ничего не стоящий протест алогов, — это видно из отрывка из сочинения "Об обетованиях", сохраненного Евсевием. Исторических оснований к гипотезе двух ефесских Иоаннов у Дионисия не было никаких, почему он и ухватился за слух о двух могилах в Ефесе, из которых о каждой говорили, что она — Иоаннова.

Критика Дионисия не могла совершенно уничтожить уважения к Апокалипсису как апостольскому писанию: традиция была весьма сильна. И мы видим, что такие мужи, как Мефодий, Памфил, Лактанций, Викторин, Коммодиан считают и употребляют Апокалипсис как писание апостола Иоанна. Первый, на ком ясно сказалось влияние Дионисия Александрийского, был знаменитый Евсевий Кесарийский. Но и он в своем списке канонических книг помещает Апокалипсис и между общепризнанными — ὁμολογούμενα, "если угодно"; а затем, "если угодно", между подложными — νόθα, т. е. упоминает его под двумя совершенно противоположными и несоединимыми рубриками, апеллируя к личному вкусу. В другом месте — по поводу отрывка из предисловия Папия к своему сочинению, — Евсевий повторяет гипотезу Дионисия о двух Ефесских Иоаннах, причем тоже ссылается на существование в Ефесе двух могил, приписываемых Иоанну. Из всех рассуждений Евсевия явствует полное отсутствие у него исторических данных. За собою, очевидно, он не имел никого, кроме Дионисия, аргументом которого о двух могилах он и пользуется. В Demonstratio evangelica Евсевий цитирует Апокалипсис как новозаветный авторитет.

Последующее время не дает ничего достопримечательного для истории вопроса о положении Апокалипсиса в новозаветном каноне. Пред отцами стояла дилемма: или последовать преданию церкви, или же своему личному вкусу, часто определяемому направлением школы. Поэтому далее и нельзя встретить каких-либо исследований о нашей книге, а просто приходится отмечать, какой церковный писатель признавал Апокалипсис или просто цитировал его и какой нет.

Св. Кирилл Иерусалимский (315-386) в четвертом огласительном слове пересчитывал все священные книги нашего канона за исключением Апокалипсиса. Наоборот, св. Епифаний Кипрский († 403) принимает Апокалипсис подробно опровергает возражения против него со стороны алогов. Иоанн Златоуст не цитирует Апокалипсис. Мнение о нем Феодора Мопсуетского неизвестно. Точно так же и Феодорит нигде не цитирует Апокалипсиса. Юнилий, африканский епископ VI века, замечает, что относительно Апокалипсиса "между восточными христианами существует значительное сомнение". Св. Ефрем Сирин († 373) не цитирует его. Св. Иоанн Дамаскин († 750 г.) считает Апокалипсис среди канонических писаний. Св. Григорий Богослов употребляет его, равно как и Василий Великий и Григорий Нисский. Св. Амфилохий Икопийский говорит, что большинство считает эту книгу подложной. Но в самой Александрии ее принимает св. Афанасий Великий. Далее, она принимается Кириллом Александрийским, Дадимом Нилом, Исидором Пелусиотом. В V веке епископ Кесарийский Андрей пишет толкование на Апокалипсис; то же самое позднее делает другой епископ Кесарийский Арефа. В западной церкви Апокалипсис всеми церковными писателями считается произведением апостола Иоанна и принимается в канон. Таковы, между прочим, Иларий Пиктавийский, Амвросий, донатист Тихоний, блаж. Августин и др.

Отрицательные мнения относительно Апокалипсиса представителей богословской мысли с IV века не могли иметь никакого значения ввиду тех условий, в которых они высказаны. В самом деле они не являются ни плодом основательного изучения древнецерковного предания, ни плодом свободного критического исследования книги. Отношение к ней того или другого писателя, по-видимому, просто определялось личным вкусом или традициями школы. Ввиду же замечательных и согласных свидетельств более глубокой древности мы не можем утверждать, что Апокалипсис блестяще удостоверен древнецерковным преданием, как писание св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Самосвидетельство Апокалипсиса о писателе. После всего сказанного необходимо обратиться к самой книге откровения и посмотреть, насколько ее собственное свидетельство подтверждает мнение о писательстве апостола. Иоанн называет себя рабом Божиим. Обращаясь к малоазийским христианам, он именует себя их братом и соучастником в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, сообщает также, что он был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Свою книгу, написанную в форме послания, Иоанн посылает семи церквам, находящимся в Асии: в Ефес, в Смирну, в Пергам, в Фиатиру, в Сарды, в Филадельфию и в Лаодикию. Как показывают послания к семи церквам, апокалиптик был отлично знаком с состоянием их внешней и внутренней жизни, что возможно только при условии его продолжительного пребывания в Малой Азии. Вот и все, что мы можем узнать о писателе из самого Апокалипсиса.

Как показывает имя Иоанн, апокалиптик был палестинский еврей, а не эллинист, — последние не имели обыкновения носить еврейские имена. Очевидно, задолго до написания Апокалипсиса он переселился в Малую Азию и занимал там среди христиан самое высокое положение. Он был настолько выдающеюся по своему положению и общеизвестною в церквах провинции личностью, что считает возможным просто называть себя: "Иоанн" (1:4), "Я Иоанн" (1:9), "и я Иоанн, слышащий и видящий это" (22:8). Такое значение апокалиптика не могло основываться на его иерархическом положении, но для его объяснения необходимо предположить другое основание. Таким основанием авторитета Иоанна могло быть только его апостольское достоинство.

Но не только характер самообозначения писателя Апокалипсиса более понятен, если считать таковым апостола, — самый тон неограниченного авторитета, с каким написаны хотя бы послания к семи церквам, не дает возможности усвоять их одному из простых христиан, пусть это будет и весьма уважаемая личность. В самом деле всякий епископ может сказать о себе, что и он имеет Дух Божий, — но стоит обратить внимание на тон послания Климента Римского к Коринфянам. Писатель обращается от лица своей церкви и избегает всего того, в чем выражался бы его личный авторитет. Вот пылкий Игнатий пишет некоторым и из тех церквей, к которым должен был послать свою книгу апокалиптик. Но и он выражается в самом умеренном тоне. Даже послания апостолов Петра и Павла не отличаются такой экспрессией, как апокалипсические послания. Ввиду всего этого совершенно невозможно приписать Апокалипсис не апостолу, а какому-то другому Иоанну.

Если, далее, нам указали бы, что Христос в новозаветном Апокалипсисе описывается исключительно возвышенными и супранатуральными чертами, что понятно только в устах человека, не обращавшегося с Господом в Его земной жизни, и вообще утверждали бы, что в Апокалипсисе нет следов личных отношений писателя со Спасителем, то для первого мы нашли бы удовлетворительное объяснение, с последним же можно и не вполне соглашаться. Характер произведения обусловливается индивидуальностью автора, и среди учеников Христовых мы должны предположить такую личность, которая от рассмотрения человечески-исторических черт Господа возвысилась вполне до созерцания Его божественной и премирной сущности. Человечество не настолько бедно характерами, чтобы Провидение не нашло среди него достойного органа Своих откровений. Утверждать, что высота созерцания, проявившаяся у Иоанна в идеальном воззрении на лицо Христа, невозможна для самовидца Спасителя, — значит противоречить фактам известным из истории религиозной жизни. Ведь даже и не совсем высокие характеры пользовались иногда от своих крайне мистически настроенных поклонников божественным почитанием. Личность же Господа, и рассматриваемая с исторической точки зрения, настолько целостна в обнаружении черт Своего высшего происхождения, что овладевает при известных условиях всем человеческим сердцем.

Что касается следов личного обращения Иоанна с Господом в Апокалипсисе, то мы и не имеем права настойчиво искать их здесь ввиду пророческого характера и апокалипсической формы выражения идей в произведении. При всем том вместе с Цаном можно указать на трогательную сцену, описанную в 1:17-18. Иоанн пишет, обрисовав явившегося ему подобного Сыну Человеческому: "когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня правую руку Свою, говоря: не бойся: Я есмь первый и последний и живый; и был мертв и се жив во веки веков, и имею ключи ада и смерти". Это трогательное: "положил на меня правую руку Свою"; это уверение: "был мертв и се жив во веки веков", приписанные Сыну Человеческому, лице Которого, как солнце, сияющее в силе своей, а голос, как шум вод многих, который держит в деснице Своей семь звезд и имеет выходящий из уст острый с обеих сторон меч, — это возложение десницы и это уверение понятны только при предположении, что апокалиптик был близким учеником Господа. Это был ученик, возлежавший на персях Иисуса Иоанн, — можем мы утверждать и на основании предания и на основании самосвидетельства Апокалипсиса.

Против апостольского происхождения Апокалипсиса возражают указанием на 21:14 и 18:20. В первом случае говорится, что на основаниях нового Иерусалима написаны имена двенадцати апостолов Агнца; во втором же — к ликованию о погибели Вавилона приглашаются святые и апостолы, и пророки. Говорят, что особенно первый из приведенных стихов неуместен в устах человека, принадлежащего к лику двенадцати, что вообще об апостолах здесь говорится весьма объективно. Возражение, однако, вовсе не покажется основательным, если иметь ввиду, что число двенадцати апостолов было не случайным, но имеет символическое значение. Сознание такого значения было особенно живо у апостолов, как показывает первая глава книги Деяний. Ввиду этого при упоминании в 21:14 о двенадцати апостолах св. Иоанн мог вовсе не иметь в виду личности учеников Христовых, — для него было важно число 12 как таковое. Основательное же значение апостольского служения могло быть утверждаемо и в апостольский век и апостолом. Так, и св. Павел называет христиан утвержденными "на основании апостолов и пророков" (Еф 2:20).

Призыв в 18:20 понятен ввиду того, что ко времени написания Апокалипсиса почти все апостолы уже умерли. Сопоставление апостолов и пророков находим в Еф 3:5.

На основании всего изложенного можно утверждать, что самосвидетельство Апокалипсиса о писателе не только не говорит против его апостольского происхождения, но скорее понятно при признании, что автором книги был св. апостол Иоанн, сын Зеведея (См. комментарий: Введение в евангелие Иоанна: Апостол Иоанн Богослов).

Возражения против написания Апокалипсиса апостолом Иоанном, основывающиеся на различии его содержания и языка от содержания и языка четвертого Евангелия. Еще Дионисий Александрийский решительно доказывал мысль о различии между Апокалипсисом и четвертым Евангелием, которое не позволяет приписывать их одному и тому же автору. Для критики нового времени это различие также служило основанием отрицать принадлежность одного из этих двух писаний апостолу Иоанну. Но к настоящему времени дело научного исследования Иоанновской литературы поставило затронутый нами вопрос на другой путь. Признаны многие точки соприкосновения между Апокалипсисом и другими писаниями Иоанна, заставляющими, по крайней мере, предполагать их происхождение из одной школы (Так Иог. Вейс, Вейцзеккер, Бюссе).

Мы не имеем возможности рассуждать здесь подробно о том, насколько основательны или неосновательны указания на различие между учением Апокалипсиса и Евангелия с посланиями и ограничимся только указанием наиболее поразительных параллелей между ними. Эти параллели имеют тем большее значение, что различия, если указания их не содержат утрировки, вполне объяснимы из характера откровения как писания пророческого, написанного притом в апокалипсической форме.

Общий тон Апокалипсиса совпадает с тоном Евангелия и посланий Иоанна. Как в первом, казни и гибель нечестивых изображаются яркими красками, в резких тонах, в мрачных образах, так и в Евангелии и посланиях можно найти много резких выражений, можно усмотреть особую решительность в высказанных мыслях. Последнее в свою очередь объясняется характером воззрений ап. Иоанна. Пред его глазами рисовались противоположности, ему представлялся весь резкий антагонизм двух царств добра и зла. И вот мы видим, что это идеальное разделение мира на две половины — на детей Божиих и детей диавола, на ходящих во свете и ходящих во тьме, на нечестивых и сохраняющих заповеди Божии и имеющих свидетельство Иисуса, которые не поклонились зверю и образу его и не приняли начертания его на чело свое и на руку свою, — это резкое разделение проводится Иоанном во всех его писаниях, составляя их особенность.

Кроме сходства в общем характере, отметим еще такое же сходство в следующих частных пунктах. Христология Апокалипсиса совпадает с христологией четвертого Евангелия. Параллели в некоторых случаях удивительны. Так, в Апокалипсисе Мессия часто выводится под образом Агнца — τò ἀρνίον. Агнцем же — ὁ ἀμνòς — называется Он и в четвертом Евангелии (Ин 1:36). Пролог последнего предлагает связное учение о Христе, как божественном Логосе; в Откр 19:13 читаем о Мессии: "и называется имя Его: Слово Божие". Апокалиптик, представляющий часто Христа под образом Агнца, рисует Его в самых возвышенных чертах. Евангелист под бренным телесным покровом Господа всюду усматривает премирное божественное существо.

Параллель между Апокалипсисом и четвертым Евангелием наблюдается и в их отношениях к иудейству. Для апокалиптика иудаизм развился в христианство, церковь — истинный духовный Израиль; сторонники же номизма только говорят о себе, что они — иудеи; на самом же деле они не таковы, но синагога сатаны (2:9; 3:9). Такой же точно смысл имеют и некоторые выражения евангелиста, относящиеся к иудейскому закону, например, 7:19: "не Моисей ли вам дал закон"; ср. 7:22; 8:17; 15:25. Пасха, далее, называется: Пасха иудейская (2:13; 6:4; 11:55). Наконец, в 8:44 представители иудейства прямо называются детьми диавола.

Совпадает Апокалипсис с Евангелием и в учении о "духе" — τò πνευ̃μα. И в том и в другом писании τò πνευ̃μα является просвещающим верующих фактором, личным принципом божественного откровения.

Наконец, апокалипсический хилиазм можно считать образным выражением учения четвертого Евангелия о двух воскресениях — первом духовном и втором — всеобщем воскресении тел человеческих для последнего суда.

Что касается языка Апокалипсиса, то он действительно в сравнении с языком Евангелия и посланий Иоанна представляет значительные особенности. Но многие, однако, из этих особенностей получают надлежащее объяснение из характера писания. Так, если в приветствии 1:4 читаем: ἀπò ὁ ὢν καὶ ὁ ἠ̃ν καὶ ὁ ἐρχόμενος, то это вовсе не указывает на невежество автора в греческом языке, доходящее до того, что он не знал, что после ἀπò нужно поставить родительный падеж или что глагол является несклоняемой частью речи, — нет, способ выражения обнаруживает даже мастерство писателя, некоторую свободу владения речью. Эту особенность языка можно назвать неправильностью риторического свойства, куда должно отнести еще все то, что обусловливалось живостью и силой поэтической пророческой речи. Другие особенности объясняются влиянием еврейского, которое особенно понятно в Апокалипсисе. Есть, наконец такие неправильности языка в Апокалипсисе, которые едва ли поддаются объяснению, — см., наприм., 14:19. Встречаются случаи costructio ad sensum, — см. 4:1; 6:9; 11:15 и др.

Стиль, общий характер речи, правда, в Апокалипсисе несколько иной сравнительно с другими писаниями Иоанна. Но и последние не показывают апостола весьма искусным в том, что касается конструкции греческой речи. Это видно и из стиля 1-го послания, где не усматривается свободы в выражении мыслей при помощи языка, — наоборот, замечается некоторое однообразие, — и из Евангелия, из которого видно, что его писал еврей.

Что касается Апокалипсиса, который все-таки, конечно, выделяется из ряда других писаний Иоанна в этом отношении, то его стиль может быть объяснен из формы писания. Как проповедь всегда почти у нас выделяется из ряда других литературных произведений своим языком, даже иногда требуют от нее особого стиля, так, можно предположить, и в Апокалипсисе ап. Иоанна сказался особый апокалипсический стиль.

Наконец, между Апокалипсисом и другими писаниями ап. Иоанна существуют и прямые соприкосновения в области языка. Это их родство выражается в выборе одинаковых образов, в некоторых совпадениях синтаксического характера и, наконец, в совпадении в некоторых случаях вокабуляра (см. Бюссе. D. Offenbarung Iohannis. S. 177-179).

Единство Апокалипсиса. С восьмидесятых годов минувшего столетия критическое исследование Апокалипсиса остро поставило вопрос о единстве этой свящ. книги. Почин в этом деле принадлежит ученому Даниилу Фёльтеру, выступившему в 1882 г. с сочинением "Происхождение Апокалипсиса" (на немецком языке). С тех пор появилось много опытов, предлагающих то или иное его деление. Здесь можно еще упомянуть труды Эрбеса, Шпитты, И. Вейса и др. Все они признают, что над Апокалипсисом в разное время работало несколько рук. Кроме того, еще Фишер в 1886 г. выступил с гипотезой, по которой Апокалипсис является иудейским произведением с христианскими интерполяциями. Наконец, Вейцзеккер, Пфлейдерер, Бюссе и др. держатся гипотезы фрагментов, согласно которой автор Апокалипсиса воспользовался при написании своего труда различными апокалипсическими фрагментами, широко распространенными между иудеями.

При изучении всех этих гипотез обращает на себя внимание их чрезвычайная сложность. Нет никакой возможности приписать лицам, по представлению поименованных критиков, работавшим над Апокалипсисом, ту сложную и хитрую литературную работу, какую находят эти авторы. Да и вообще о крайнем субъективизме всех построений можно заключить из того, что никакая гипотеза не имеет сторонников, и каждый почти отрицатель единства книги предлагает свое решение вопроса, если не отказывается совсем от такого решения.

Далее, сложный и стройный план Апокалипсиса говорит в пользу его единства. Наконец, самое сильное доказательство этого единства основывается на факте одинакового языкового характера сплошь всего Апокалипсиса. Да и вообще в писателе книги, полной духа и жизни, невозможно усмотреть сухого компилятора.

Время, место и цель написания Апокалипсиса. В определении времени написания Апокалипсиса наблюдается полное согласие между первостепенным внешним свидетельством и данными для определения эпохи, заключающимися в самой книге. Так, Ириней сообщает, что Иоанн видел откровение к концу царствования Домициана. Положение христиан при Домициане отразилось и в содержании Апокалипсиса. Замечательно прежде всего то обстоятельство, что откровение предполагает повсеместное преследование христиан. Однако еще не видно, чтобы это преследование давало многих мучеников. Апокалиптик, правда, пережил уже один период времени, когда кровь христианская лилась рекой и, как показывает видение пятой печати, в настоящее время находится только в ожидании, что подобное же повторится в недалеком будущем. Как видно из обстоятельств его личной жизни, в период появления Апокалипсиса практиковалось особенное наказание за христианское исповедание — за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Таким наказанием было изгнание.

Все перечисленные черты положения христиан указывают на время Домициана. Кровавое гонение, которое имеет ввиду апокалиптик, есть гонение Нерона, которое, впрочем, не вышло за пределы Рима. Теперь преследование делается повсеместным, — это уже прямо указывает на Домициана. Видеть в этом черту из времени Траяна было бы ошибочно. Во-первых, из письма Плиния Младшего к Траяну видно, что он и без указаний императора принимал уже решительные меры против христиан, — очевидно, в прошлое царствование эти меры были в порядке вещей. Во-вторых, у Диона Кассия есть прямое известие о процессах христиан при Домициане. Наконец, изгнание в отношении к христианам практиковалось именно при последнем Флавии, а не ранее и не при Траяне.

Указание на другую особенность Домицианова царствования скрывается в символизме Апокалипсиса. Здесь часто идет речь о тех, которые не поклонились образу зверя. Лжепророк по 13:14 убеждает людей, чтобы они сделали образ зверя. Символизм, конечно, ведет свое происхождение от практики императорского культа. Но опять же не о Нероне, а именно о Домициане засвидетельствовано, что он был особенно высокого мнения о своей божественности.

Словом, на основании исторических свидетельств можно утверждать, что Антонины не ввели чего-либо нового своею политикой в отношении к христианам, но только продолжили, развили программу последнего представителя прежней династии. Ввиду этого свидетельство Иринея о том, что откровение было созерцаемо в конце царствования Домициана, получает всю силу несомненной убедительности и полной достоверности. Точно указать год написания Апокалипсиса мы не имеем возможности.

Что касается места написания, то таковым был остров Патмос. Апокалиптику ясно говорится: "то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии" (1:11). Было бы странно предполагать, что апокалиптик отложил на более или менее продолжительное время исполнение этого поручения Господа. Кроме того, откровение написано в форме послания, адресованного к определенным церквам, а это также заставляет предполагать, что Иоанн во время его написания находился вне Малой Азии.

Поводом к написанию откровения послужила надвигавшаяся гроза в виде жестоких преследований, которые ожидали церковь. В то время уже было ясно, что наступает период, когда Римская Империя откроет поход против христианства с целью стереть его с лица земли. Представление об этих угрожающих церкви бедствиях в связи с сознанием полной ее победы и послужило поводом к написанию Апокалипсиса.

Поводу соответствовала и цель. Откровение имеет ввиду не только семь малоазийских церквей, но всю вообще Церковь вселенной и хочет дать утешение всем тем из верующих всех времен, которые, будучи проникнуты истинным духом Христовым, чувствуют на себе ненависть мира сего в какой бы то ни было форме.

Цель и метод толкования Апокалипсиса. Целью исследования и толкования Апокалипсиса нужно поставить содействие достижению намерения его боговдохновенного писателя. Этим намерением было научение и утверждение всех христиан в вере и надежде, посему и задача толкования должна состоять в стремлении пробудить и усилить интерес к Апокалипсису и желание углубиться в его содержание и стремление извлечь из него возможную душевную пользу.

Метод толкования Апокалипсиса должен быть столь же своеобразен, как и самое его содержание.

Преданием нашей Православной Церкви установлено, что Апокалипсис св. Иоанна Богослова есть предвозвещение будущей судьбы Церкви и мира. Явления и образы, описываемые в нем, не есть ни прикровенная история прошлого, ни предуказание тех или других эпох церковной истории и отдельных человеческих личностей. Нет, Апокалипсис и его видения (кроме первых трех глав) есть в собственном смысле эсхатология, есть изображение последней судьбы мира и Церкви и тех событий, которые предварят и подготовят эту кончину. Поэтому ключ для понимания Апокалипсиса православный богослов должен искать, с одной стороны, в пророческих писаниях Ветхого Завета, где рисуются некоторые образы грядущей судьбы ветхозаветной и новозаветной церквей (пророк Даниил, Иезекииль, Иоил), а с другой — и это в особенности — в эсхатологической речи Спасителя (Мф. 24 гл.) (Клифот 14; Эвальд 10-16; Корнели 11; Эбрард 28-33; Оберлен, Лютард 173). То, что предсказал Спаситель, как имеющее быть при конце мира, должно служить руководством к пониманию предсказаний Апокалипсиса. И все, что находим эсхатологического в посланиях апостолов Павла, Петра, Иуды, также должно быть принимаемо во внимание при толковании Апокалипсиса.

Содержание Апокалипсиса. Естественно, что тот или другой взгляд на содержание Апокалипсиса и на смысл его пророческих видений должен быть основанием и деления Апокалипсиса на части при его исследовании. Общее деление остается у всех одним и тем же: именно подразделяют на введение (1:1-8), первую часть (1:9-3:22), вторую часть (4:1-22:5) и заключение (22:6-21). Введение есть не что иное как вступление, содержащее в себе объяснение названия книги (1:1-2), цель ее написания (1:3), указание лиц, к которым она адресуется (1:4), благопожелание им мира от Триединого Бога (1:4-5a), доксология Иисуса Христа (1:5b-6) и ее авторизация (1:7-9).

Первая часть (1:9-20; 3:22) содержит в себе послания к семи малоазийским церквам: Ефесской, Смирнской, Пергамской, Фиатирской, Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской, с обозначением их достоинств и недостатков, с предуказанием их будущей судьбы и обещанием награды вместе с предостережением и угрозою. Эту часть можно назвать пророчески-учительною. Ее содержание резко отличается от содержания второй части; точно так же отлична и форма изложения. Здесь преобладает историческая форма древних пророчеств. Далее здесь нет ничего эсхатологического, но все ограничивается течением настоящего времени или близкого будущего. Семь малоазийских церквей суть типы состояния вселенской Церкви и ее последователей. Начало такому взгляду на отношение содержания первых трех глав ко всей Церкви указано Мураториевым каноном, где замечено, что хотя Иоанн "писал семи церквам, однако же говорит всем". Это мнение разделяют и новейшие толкователи. Откровения семи церквам составляют особенный ряд откровений, назначенных, первее всего, непосредственно к известным семи церквам Малой Азии, и если касаются всех христиан, то так же, как, напр., послания ап. Павла к частным обществам и лицам, касаются всех христиан вселенской Церкви, т. е. постольку, поскольку в них содержатся общехристианские наставления, или поскольку могут повторяться в истории мира те или другие частные положения и случаи.

Основываясь на этом положении, приходится совершенно отделить первую часть от второй части Апокалипсиса, если исследовать его с точки зрения эсхатологии мира.

Вторая часть Апокалипсиса может быть названа апокалиссико-эсхатологической, так как в этой части эсхатологические истины, случайно и по частям сообщавшиеся в других писаниях Ветхого (особ. у Даниила) и Нового Заветов (в Евангелии у ап. Павла и Петра), раскрываются апокалипсическим способом, т. е. через картины, символы и видения, иногда странные и недоступные для ясного представления (Le Blane D'ambonne. С. 159). По отношению к такого рода содержанию и его изложению задачи толкователя более сложны и затруднительны. Поэтому, кажется, нет двух толкователей, которые бы вполне сходились между собою в разделении на группы апокалипсических видений и в указании связи их между собою. Содержание Апокалипсиса столь разнообразно, видения и картины столь многочисленны, что для каждого толкователя при разнообразии человеческих умов и способностей всегда находится новая точка зрения, которая и делает его несогласным (хотя часто и в очень незначительном отношении) со всеми предшествующими толкователями.

Нужно держаться общего убеждения, что Апокалипсис представляет собою несколько групп видений, отчасти параллельных между собою (Лютард 171). Это общее правило, прилагаемое к толкованию Апокалипсиса, так сказать, освящено древними толкователями и несомненно отобразилось на толковании св. Андрея Кесарийского.

Имея ввиду этот общий взгляд на характер отрывочности в раскрытии содержания Апокалипсиса, всю его вторую эсхатологическую часть можно разделить на пять отделов-групп. Каждый отдел-группа представляет собою особый и самостоятельный порядок явлений, служащих обнаружением божественного мироправления. Этот порядок, начинаясь в том или другом пункте христианской истории, приходит к ее последним событиям в конце мира.

Укажем вкратце эти пять порядков.

Первый порядок. Видение престола на небе и Сидящего с запечатанною книгою в деснице; явление ангела посреди престола для раскрытия печатей книги (4-5 гл.). Явления коней после раскрытия каждой печати: после первой — белого, второй — рыжего, третьей — черного, четвертой — бледного (6:1-8). При раскрытии пятой печати — видение под жертвенником душ убиенных за слово Божие (6:9-12); по снятии же шестой печати — явления мирового переворота и ужас всех живущих на земле (6:13-17).

Второй порядок. Видение четырех ангелов на четырех углах земли и ангела, сходящего с неба с печатью Бога в руке для запечатления 144 тысяч рабов Божиих (7 гл.); раскрытие седьмой печати и звуки шести труб, сопровождавшиеся казнями (8-9 гл.). Видение ангела с раскрытой книгой. Измерение храма. Явление двух свидетелей; землетрясение после их восхождения на небо. Звук седьмой трубы: голоса на небе с хвалою воцарившемуся Господу Иисусу Христу. Видение храма на небе и явление ковчега при молниях, голосах, громах и землетрясении (10-11 гл.).

Третий порядок. Великое знамение: видение жены, облеченной в солнце, красный дракон, борьба архистр. Михаила с драконом и низвержение этого последнего на землю (гл. 13). Видение девственников, стоящих на горе Сионе, — ангела, летящего по небу с вечным Евангелием, другого ангела, возвещающего падение Вавилона с угрозою поклоняющимся зверю. Видение на светлом облаке подобного Сыну Человеческому с серпом в руке для пожатия земли и видение ангела с серпом для обрезания винограда на земле, который был брошен в великое точило гнева Божия (гл. 14).

Четвертый порядок. Видение семи ангелов с семью чашами последних язв и видение победивших зверя (гл. 15). Вылитие одной за другою шести чаш и шесть казней после каждой из них. Землетрясение после седьмой чаши (гл. 16). Объяснение видения блудницы, сидящей на звере (гл. 17). Возвещение о погибели Вавилона и плач о нем (гл. 18). Радость на небе. Видение отверстого неба, белого коня и сидящего на нем Верного и Истинного. Слова Божия, идущего в сопровождении воинства для суда над зверем и лжепророком (гл. 19).

Пятый порядок. Видение ангела с цепью и ключом в руке для заключения дракона на тысячу лет в бездну. Воскресение убиенных и царствование их со Христом тысячу лет. Освобождение сатаны, появление народов Гога и Магога, их поражение и ввержение сатаны в геенну (гл. 20). Видение нового неба, новой земли, нового Иерусалима и его обитателей (21:1-22:5).

К этому видению непосредственно примыкает заключение Апокалипсиса, которое, кроме указания на авторитет Иисуса Христа как автора откровения, содержит в себе увещание принять всем сердцем возвещенное и ожидать скорого второго пришествия (22:6-21).

Из этого краткого указания содержания пяти порядков апокалипсических видений можно усмотреть ту общую мысль, что выяснение божественного мироправления идет от общего к частному, постепенно добавляя все новые и новые частности. А так как это мироправление должно кончиться всеобщим судом и воздаянием, которому должны предшествовать божественные призывы к покаянию, то в этих порядках применена также и некоторая постепенность все более и более усиливающихся казней гнева Божия над нечестивыми.

В первом порядке изображены только общие последствия христианской проповеди в мире бедствия на земле и награды на небе (первые пять печатей). Этот порядок оканчивается только предсказанием на будущий суд, которому должны предшествовать перевороты в мире. Второй порядок, начиная с указания разделения между избранными Божиими и грешниками, содержит в себе раскрытие явлений гнева Божия непосредственно над этими грешниками как карающими сами себя. Эти казни вызовут крайнее разобщение между избранными и грешниками, и представители избранных (два свидетеля) подвергнутся крайнему преследованию со стороны грешников. Но это крайнее развитие зла будет вместе и преддверием его падения: громы и землетрясения предвещают приближение суда.

Явления третьего порядка служат как бы объяснением явлений предшествующих порядков: земные страдания праведников, злодеяния грешников и их вражда против первых есть следствие той борьбы, которая происходила на земле между добром и злом, ангелами добрыми и ангелами злыми. Диавол посылает в мир даже антихриста (зверя). Но борьба должна кончиться победою добра; ангел уже возвещает эту победу, и является Сын Божий с серпом в руке, что и по притче Спасителя означает кончину мира. После того, как в третьем порядке была указана главная причина зла на земле, явления четвертого порядка рисуют, с одной стороны, картины справедливых казней, которым должен подвергнуться грешный мир, а с другой — то процветание зла, которое будет детищем диавола. Божественный промысел не дремлет: наказания грешного мира дойдут до своего конца, и после того как для всех станет очевидным, что человечество останется нераскаянным, Господь явится с небесным воинством и произведет суд над миром, начав его с главных обольстителей — со зверя и лжепророка, т. е. с антихриста и его поборника.

Явления пятого порядка хотя, по-видимому, и представляют собою продолжение и вывод порядка предыдущего, но в действительности есть ответ на некоторые возможные недоумения по поводу порядков предыдущих. По учению Христа и апостолов диавол был уже побежден. Почему же он так силен в мире? На это Апокалипсис отвечает, что действительно диавол побежден, что он как бы связан искупительными заслугами Спасителя; но эти узы действительны только по отношению к тем, которые суть истинные рабы Христовы, которые, сораспинаясь Ему, с Ним и воскресают для царствования и свободы над злом. Диавол свободен лишь по отношению к сынам противления. Свою прежнюю полную свободу он получит только в конце мира и то только на короткое время (время антихриста). Тогда он получит власть вести войну даже и против святых. Но это временная полная свобода диавола будет вместе с тем и его последним торжеством, за которым последует окончательное посрамление и окончательное осуждение его и всех его приверженцев. Он взойдет на высоту, но не для того, чтобы навсегда остаться там, а для того, чтобы на виду у всех быть низринутым оттуда в бездну — геенну. Тогда-то, когда это падение диавола совершится у всех на виду, наступит вечное спокойствие и блаженство праведников и начнутся вечные мучения грешников.

Литература. Августин. О граде Божием.

Андрей Кесарийский. Толкование на Апокалипсис.

Викторин. Толкование на Апокалипсис.

Жданов. Откровение Господа о семи азийских церквах. М., 1891.

Евсевий. Церковная история.

Ипполит. Слово о Христе и об антихристе.

Ириней. Против ересей. Кн. V, гл. 18.

Норов, А. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. 1847.

Оберлен. Прор. Даниил и Апокалипсис св. Иоанна. 1882.

Орлов, свящ., Н. Д. Апокалипсис св. Иоанна Богослова. М., 1904. Novum Testamentum Graece ad antiques testes denuo recensuit Const. Tischendorf, editio septima.

Ebrard [Эбрард]. Die Offenbarung Johannis. 1835.

Ewald [Эвальд]. g. H. A. Commentarius in Apocalypsin Johannis exegetteus et criticus. 1828.

Ewald [Эвальд]. g. Н. A. Johannis Apocalypse. 1862.

Hengstenberg [Генгстенберг]. Die Offenbarung desh. Johannis. 1849.

Kliefoth [Клифот]. Die Offenbarung desh Johannis. 1874.

Lütardt [Лютард]. С. Е. Die Offenbarung Johannis. 1861.

Migne, J. P. Scripturae Sacrae cursus comptetus. T. XXV. In Apocalypsin dilucidatio et commenlaria. 1842.

Bousset [Бюссе], D. Offenbarung Johannis. 1906.

Winer. Biblisches Realworterbuch. 1872.

Скрыть
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

8:1-6 Седьмая печать означает начало бедствий, которые по существу являются расширенным воспроизведением семи древних казней египетских. Семь ангелов — это те ангелы, которые упоминаются в Книге Товита и являются как бы свитой Господней в небе, и одновременно это семь ангелов, которые фигурируют в начале Апокалипсиса.


На небе наступает безмолвие — признак приближающейся грозы. Провидец Патмосский, находясь на скалах этого острова, вероятно, не раз мог наблюдать, как затихает море, как воздух становится тяжелым и неподвижным. Все жители Средиземноморья знали, что такое затишье бывает перед бурей. Оно напоминает нам ту тишину, в которой пришел Господь, когда явился Илье-пророку после громов и молний. Приближается Бог, перед Ним трубят трубы, возвещая суд, трубы, которые звучали на Синае. Фимиам перед Господом — это уже не собственно фимиам, а молитва святых, которая поднимается к небу и оказывает воздействие на мир. (Мы это знаем, недаром говорят о трех праведниках, на которых держится мир.) Вот кадильница с огнем повержена на землю, и голоса, и гром, и молнии, и землетрясение... Наступает момент встречи Божьей правды с человеческой неправдой. Семь труб возвещают семь казней.


8:7-9 Как я уже говорил, эти страшные знамения, эти грозные события, которые следуют за звуками труб, изображаются Иоанном с помощью древних образов сказания о казнях египетских. Казни египетские — это картина зла, посеянного человеком, оно обрушивается на него в виде возмездия. Египтяне обоготворяли воздух, землю, животных, и вот все эти стихии, которым они поклонялись, обращаются против них. Сгущается тьма над Египтом, нападают насекомые, падает град, смешанный с огнем и с кровью, то есть все стихии как бы оборачиваются против человека, потому что он их обоготворил.


Все бедствия, связанные с первой трубой, взяты из Книги Исхода, где говорится о граде, о гибели деревьев, животных и т. п. ( Исх 9:23-25 ). Да и смысл тот же самый: человечество сеет зло и его же пожинает. Зло, которое создали люди, приходит к ним как возмездие. Но в этой трагедии участвуют и демонические силы.


Образ большой горы, пышущей огнем, некоторые толкователи трактуют как образ, навеянный Иоанну геологическими катастрофами, которые в то время сотрясали средиземноморский мир: извергались вулканы, рушились целые острова.


Но такое толкование не имеет большого смысла. Чтобы глубже проникнуть в содержание текста, надо понять систему символов, которая была свойственна литературе того времени. «Гора, пылающая огнем» — это образ ангела, очень часто повторяющийся в Книге Еноха1Книга Еноха — ветхозаветная апокрифическая книга. Здесь имеется ввиду 1 Книга Еноха, которая содержит обетования и пророчества о мировых событиях и приходе Мессии. (Прим. ред.), которая была написана примерно за век до Рождества Христова и полна ярких, устрашающих космических символов.


8:10-11 Книга апостола Иоанна пытается так же, как и Книга Еноха, рассказать о драматической борьбе демонических сил против правды Божьей. Ангелы, главным образом падшие, изображаются там в виде пылающих гор и гигантских огненных светил в небе — звезд. Падшие звезды, спустившиеся в недра земли, — символ некоего демонического духовного существа, вероятно сатаны. В Евангелии падение сатаны в космической битве изображается теми же красками. «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию…», — говорит Христос ( Лк 10:18 ). Развязывание сатанинских сил на земле приводит к тому, что бедствия, эти новые казни египетские, в данном случае уже казни всемирные, продолжают усиливаться.


8:12 «Третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд» — это образы, которые нельзя понимать буквально, потому что они передают нечто, что даже невозможно мысленно представить. Это символы, говорящие о том, что в мироздании гибнет не только человек, но гибнет и природа, хотя и не полностью. Обрушивающееся возмездие уничтожает не все — какая-то часть всегда остается, причем бо2льшая часть: две трети остаются, одна треть гибнет.


8:13 В большинстве древних манускриптов стоит: «видел одного орла летящего». Лишь в немногих рукописях дается чтение «ангел». Соответственно есть и два толкования. Одни считают, что апостол писал эту книгу, сидя на берегу, и перед его внутренним взором проносились видения, которые, возможно, были вызваны какими-то образами, мелькавшими перед его телесным взором. Когда он увидел коршуна, летящего над бездной и кричащего: «горе, горе, горе!» (по-гречески «уай, уай, уай!», что похоже на крик птицы, как по-русски «увы, увы!» или «о, о!»), то этот клекот птицы, летящей среди пены и брызг у берега моря, мог вызвать внутреннее видение.


Есть и другое понимание: речь идет об орле или коршуне как о символе гибели. Христос говорит: «Там где труп, туда соберутся орлы» ( Мф 24:28 ). Это старая поговорка. Там где лежит труп, всегда собираются стервятники. Когда спускается стервятник, это значит, что здесь гибель. Появление орла на горизонте означает тоже самое. Он кричит: «уай, уай!» — «горе, горе, горе!» Вы помните слова из пророка Исайи ( Ис 5:8–22 ) и из других пророков о трубном звуке, о долине Иосафата ( Иоиль 3:2 ). Как труба созывала некогда людей в бой, так и труба в долине Иосафата созывает людей на суд, означает начало суда.


9:1-2 Здесь вновь образ звезды, являющейся из духовного мира (см. коммент. к Откр 8:10). В апокалиптической литературе пылающие звезды были символами ангелов, духов. Этот Ангел открывает кладезь бездны, откуда выходят новые бедствия. «Она (то есть он, Ангел. — А. М.) отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи». Это тоже старый библейский образ, напоминающий нам рассказ о Содоме и Гоморре.


9:3 Саранча, как вы помните, тоже входит в казни египетские, и впоследствии библейские поэты и пророки не раз прибегали к символу саранчи как знаку божественного гнева. Это вполне понятно, потому что человек не мог остановить саранчу: она двигалась как неотвратимое полчище, оставляя за собой пустыню. А здесь саранча, будучи сама по себе страшным бедствием, приобретает характер мистического нашествия (см. Откр 9:7-9 ). В Книге Исхода ( Исх 10:12-15 ), в рассказе о казнях египетских, саранча — насекомое вполне реальное, а в Книге пророка Иоиля — уже как бы полуреальное ( Иоил 1:6; 2:5 ). С одной стороны, это насекомые, нападающие на поля и несущие голод, с другой — о них говорится как о войске сатанинском, как об ангелах мщения, которые посланы на грешную землю.


9:4-6 Нападая, обычная саранча приносила человеку голод, но никогда не была опасна, а здесь саранча жалит людей, как скорпион. Конечно, многие толкователи пытались увидеть здесь какие-то реалии. Одни говорили, что это танки или самолеты, другие — что конница парфян. В ней можно увидеть и то и другое, и в каком-то смысле это будет обоснованно. Но самое главное — то, что казни продолжаются, что вызванное человеком демоническое полчище покрывает землю подобно саранче. И мы знаем, как сейчас действует эта саранча во всех ее обликах.


9:7-10 Здесь, конечно, кое-что взято от облика парфян. Образ реальной тучи из саранчи сливается с тучей противников, несущихся на конях.


9:11 Бездна — это то место, где пребывает враг Божий. Первоначально им был океан, а впоследствии бездна стала образом противящейся Богу стихии, то есть очевидно, что эта саранча — сатанинская. И что бы мы ни усматривали в ней: нашествие ли монголов, глобальные ли войны, дикости ли нашего времени — эпиграфом ко всему этому будет вот это повествование о саранче. Аполлион по-гречески значит «губитель».


9:12-14 Четыре рога — это четыре украшения древнего жертвенника. Мы опять возвращаемся к парфянам. Дело в том, что в эпоху апостола Иоанна парфяне были единственной силой, которая противостояла Риму. Рим сокрушил все народы и стал той «блудницей Вавилонской», о которой апостол Иоанн будет говорить дальше. Рим — империя всесильная, развратная, жестокая, тираническая и демоническая. Но всегда есть в человечестве какие-то стихийные силы, которые империи не подчинены. В те времена это были народы, жившие в районе Евфрата, — они составляли огромное Парфянское царство, неоднократно оказывавшее сопротивление римлянам. Его пытались покорить и Юлий Цезарь, и Красс, который отправился туда с огромным войском, но дело закончилось тем, что его голова оказалась в руках парфянского царя.


Четыре ангела символизируют варварские народы с четырех концов света. Это бактрийцы, иранцы, потомки древних вавилонян и многие другие, населявшие Парфянское царство. Они движутся на цивилизованный мир, нанося ему удар за ударом. Подобное может происходить и в другие времена, это могут быть китайцы, которые идут на павшую и согрешившую Европу, или гунны, или монголы — но смысл всегда будет один и тот же.


9:15 Говоря об ангелах, всегда надо помнить, что Ангел (евр. малах) — это не обязательно существо, которое несет радостную весть. В Книге Исхода, которая все время как бы вырисовывается за рассказами о трубах и казнях, говорится об ангеле, который уничтожает, об ангеле-губителе ( Исх 12:23 ).


9:16-17 Специально подчеркиваю, что речь идет не только о древних парфянах, которые грозили всем народам, но о всех завоевателях, которые рано или поздно оказываются бичами Божьими, орудием воздаяния, и поэтому их изображение напоминает каких-то античных химер, чудовищ из различных восточных мифов.


9:18-21 Перед нами угроза возмездия, которое приходит на человеческий род, и не в будущем — хочу, чтобы вы это хорошо поняли, — а происходит всегда. Такие воздаяния были и при жизни апостола Иоанна, и в IV веке, во времена Иоанна Златоуста, и в XI веке, когда было нашествие норманнов, и в XIII веке, во времена нашествия татар, — во все времена. А уж в наше время подобное происходит в достаточном количестве. Апостол призывает нас к библейскому взгляду на исторический процесс. Это не значит, что Господь все время кого-то карает, а кого-то награждает — это грубое, примитивное, антропоморфное представление. Но в мир внесены законы воздаяния, и они действуют сами по себе, и то, что человек сеет, то он и пожинает. Скажем, одно поколение привозит в страну рабов, превращает людей в скот, а через три поколения эти рабы становятся проблемой для потомков тех, кто их сюда привез, и т.д.


Историческое воздаяние всегда стоит при дверях. Рушится Александрийская церковь, потому что она изменила своему призванию, приходит к краху Константинопольская церковь, терпит великие удары наша Русская церковь. Когда турки вошли в Константинополь и заняли св. Софию, это тоже было событием библейского масштаба. И мы можем найти объяснение этим событиям в словах Апокалипсиса, в словах древних пророков Исайи, Иеремии, в посланиях, в словах Евангелия: «Се оставляется вам дом ваш пуст». Не без воли Божьей мы видим вокруг закрытые храмы, облупившиеся и полуразвалившиеся. Тут дело не только в злой воле тех, кто хочет эти храмы уничтожить. Если бы не наши грехи, то есть не грехи членов Церкви, то никогда бы не было ни опустевшей, превращенной в мечеть св. Софии, ни храмов, превращенных в склады. Это значит, что мы согрешили еще больше, чем византийцы. Если бы наши храмы превратили в мечеть, это было бы еще полбеды. Наказание — не судебный процесс, кончающийся приговором, а камень, брошенный вверх и падающий на голову того, кто его бросил.


10:1-2 После видения небесной литургии и Храма в запредельном мире Иоанн снова оказывается на берегу моря. Он снова на Патмосе, снова на земле. И видит он Ангела сильного, сходящего с неба. Образ этот обычно истолковывается комментаторами как образ некоего мессианского Ангела. В отличие от семи духов, которые предстоят престолу Божьему, этот Ангел — гигантский, он одной ногой стоит на море, другой — на земле, и голос его подобен реву льва, а лев — символ Мессии. Здесь же, в Апокалипсисе, мы читаем слова: «лев от колена Иудина победил». Этот Ангел как бы олицетворяет собой славу Мессии. Помните, в первых строчках Апокалипсиса мы видим Сына Человеческого, у Которого лицо, как солнце ( Откр 1:16 ) ? Лицо ангела сияет подобно солнцу, голову увенчивают облака, в которых отражается солнце, создающее радугу вокруг его головы. Ноги его — как столпы огненные, это ассоциация связана со странствованием в пустыне. Согласно библейскому повествованию, народ Божий шел за столпом огненным, то есть Ангелом, предводительствуемый им. Здесь же — мессианский Ангел Нового Завета: он ведет новый народ, который идет за Ним, как в древности за огненным столпом. В руке у него раскрытая книжка. Заметим, что на самом деле речь идет не о книжке, а о маленьком свитке. Г и г а н т с к и й Ангел держит м а л е н ь к и й свиток. Ясно, что автор хочет подчеркнуть его отличие от предыдущей книги, запечатанной семью печатями, той огромной книги тайн Божьих, которая была отверста Агнцем ( Откр 5:1 ).


Обычно толкователи считают, что огромная книга тайн Божьих, запечатанная семью печатями, как-то связана с Ветхим Заветом, а малая книга, которую держит в руках исполинский, космический мессианский Ангел Христов, — это благовестие Нового Завета, малое по размеру, но великое по значению. Причем сказанное в ней касается не только нынешнего времени, но и грядущего, и даже настолько далекого грядущего, что многие тайны его еще сокрыты. И мы видим, насколько человеку бессмысленно заглядывать туда, куда не простирается его воображение.


10:3-6 Громок голос Ангела, гремят громы, возвещая тайны грядущего, и голос говорит: скрой это, не пиши сего. Этого не нужно, об этом бесполезно писать. И для того чтобы показать, насколько велик будет разрыв с современным состоянием человеческого рода, ангел возвещает одну из великих тайн грядущего: «времени уже не будет»1Большинство современных ученых считают, что смысл этих слов: «не будет больше отсрочки». То есть Суд Божий не будет больше откладываться. Это ответ на молитвы учеников, см. Откр 6:11 . (Прим. ред.). Мы всегда мыслим, чувствуем, переживаем, как правило, во времени, и только в отдельные моменты какого-то духовного подъема мы словно вырываемся из его потока. В целом же все наши мысли, действия, поступки протекают во времени. Мы даже вообразить и представить себе что-нибудь, как теперь говорят, «смоделировать», вне времени не можем.


Время — единственный процесс, который совершенно необратим, и именно в этом яснее всего проявилась жестокость падшего детерминированного мира. Нигде так не сказывается, как во времени, это враждебное свободе, смертельное, роковое, необоримое свойство падшего мира. Все можно подчинить себе и исправить, только время нельзя обратить вспять. Над этим бился известный мыслитель Лев Шестов, перед которым после смерти сына встала трагическая проблема: сможет ли Бог сделать бывшее небывшим, можно ли сделать так, чтоб Сократа не отравили, чтобы этого не было совсем... И он приходит к парадоксальному выводу, что Бог может это сделать, хотя об этом Священное Писание нам ничего не говорит. Оно говорит лишь о том, что это жесткое, непреодолимое, необратимое время, то есть время падшего мира, или падшее время мира, как бы его ни называть, наше неумолимое время, подобное року, исчезнет в Царствии Божьем. И это не просто какое-то утверждение, но клятва. Ангел поднимает руку к небу и клянется именем Божьим, живущим во веки веков. Значит, мир полностью трансформируется, поэтому нам трудно, почти невозможно загадывать и заглядывать в далекое будущее.


10:7-10 Времени не будет, но «совершится тайна Божия». Словосочетание «тайна Божия» в Новом Завете означает предвечный замысел Божий о спасении человечества. Так вот, эта тайна Божья свершится, как Он благовествовал рабам Своим пророкам, то есть произойдет полное преображение, обожествление твари. В ней раскроется все, что Господь заложил в нее с самого начала, — и это предел того, что мы можем знать. Но прежде будет пророчество Нового Завета, будет Весть, Благовестие Нового Завета — книга радости, в которой говорится о блаженстве, и одновременно книга суровая: это образ свитка, который пророк съедает, и на устах его он сладок, а в утробе становится горек. Этот образ был уже у Иезекииля, и апостол Иоанн просто его использует ( Иез 2:8—3:3 ).


10:11 Эти слова напоминают пророчества Иеремии и Иезекииля (ср. Иер 1; Иез 2 ), которые будут касаться судеб всего мира, судеб всего человечества. И они как бы входят в самое сердце пророка, который становится носителем Божественной тайны. Это значит, что Божественная тайна перестает быть запредельной, полностью скрытой, трансцендентной, отделенной от человека непроходимой стеной. А человек приобщается к ней через действие Духа Божьего, «глаголавшего пророки», то есть тайна приближается к нам через сердце пророка — тайна о спасении и о возмездии, сказанная пророку Иезекиилю и другим пророкам... О горьком и сладком свойствах этого свитка и говорит перед этим Иоанн.


11 Эта глава — одна из наиболее трудных для толкования. Трудность связана с двойственным смыслом употребляемой в ней ветхозаветной символики.


11:1 Повеление, данное ясновидцу, чтобы он измерил тростью храм Божий, как измеряли на Востоке здания, связано с символом, употребленным у пророка Иезекииля ( Иез 40:3 ) и у пророка Захарии ( Зах 2:1-2 ). Измерение означало близкий конец: Бог измеряет для того, чтобы разрушить. Так был измерен иерусалимский Храм перед его падением, чтобы запомнить, каким он был. Но в то же время этот символ говорит: измерь, сохрани размеры, чтобы потом восстановить. Повеление имеет два смысла: гибель Храма и в то же время его возрождение.


К какому событию относится это пророчество? Тут толкователи расходятся. Одни считают, что речь идет об эпохе войны Иудеи с Римом, когда Храм находился уже на грани падения, и что апостол здесь говорит о том, что время его гибели пришло, он измерен и будет скоро разрушен, и после него уже будет Новый Иерусалим, небесный Град и небесный Храм. Другие же (и этих толкователей большинство) считают, что ко времени написания Апокалипсиса Храм уже был разрушен и перед нами ретроспективный взгляд апостола в прошлое, но также и в будущее, где он видит грядущее возрождение Храма, уже вселенского и духовного. Поэтому в конце главы говорится: «и отверзся храм Божий на небе, и явился ковчег завета Его в храме Его», то есть совершается новое, космическое, небесное, вселенское богослужение.


Одиннадцатая глава является как бы заключением той части Апокалипсиса, которая прежде всего повествует о первоначальной Церкви и ее судьбах в Иудее, поэтому здесь говорится о Храме.


11:2 Сроки, которые здесь даны: сорок два месяца, тысяча двести шестьдесят дней ( Откр 11:3 ) и три с половиной дня ( Откр 11:9 ), в течение которых люди смотрят на трупы свидетелей Божьих, — это вариации на одну и ту же тему. Около 165 года до н.э., когда началось гонение Антиоха Епифана, провидец, писавший под именем Даниила, предсказывал, что гонения прекратятся через три с половиной года ( Дан 7:25; 8:9-14 ). Действительно, к тому времени восстание Иуды Маккавея освободило и очистило Храм. С тех пор этот срок — три с половиной (три с половиной года или три срока и половина срока и т. д.) — становится символом временных испытаний, гонений, которым враги Божьи подвергают избранников, учеников, в данном случае Церковь. Язычники, которые будут попирать святой город — это уже, по-видимому, не римские войска, окружившие иерусалимский Храм, а язычники-гонители, обрушившиеся на Церковь.


Апокалипсис явился своего рода ответом на первые преследования христиан со стороны империи, на первые трудности, с которыми встретилась Церковь. В данном случае язычники входят в святой город, который есть сама Церковь, но не одолевают его. Они попирают двор, они находятся вокруг, но слово Церкви продолжает возвещаться, несмотря на жестокие гонения.


11:3-6 О проповеди Церкви говорится в завуалированном виде, она совершается через двух свидетелей. В Ветхом Завете два свидетеля — две маслины и две золотые чашечки на светильнике у пророка Захарии ( Зах 4:2-3,11-14 ) — обозначают царскую власть и власть священническую, то есть полноту мессианской власти. Для пророка Захарии это были царь и первоиерарх. Большая часть толкователей полагает, что два свидетеля — это не царь и пророк, а Моисей и Илия. Есть и другой вариант — Енох и Илия, потому что с именем Еноха связывали книги апокалиптического содержания и считалось, что Енох пророчествовал о грядущих судьбах мира. Но если исходить из Евангелия, где Христу на горе Фаворской были явлены Моисей и Илия, и посмотреть, каковы эти два свидетеля — они повелевают стихиями, огонь исходит из уст их, они имеют власть затворять небо — то вспоминаются скорее властные чудодейственные проповеди Илии и Моисея.


Почему же проповедь Церкви изображена в виде ветхозаветных персонажей, почему они предстают свидетелями? Дело в том, что первоначальная христианская проповедь говорила на языке Библии, приводила аргументы из Библии, и таким образом раскрывалось содержание уже существовавшего библейского учения. Библия открывалась миру в проповеди апостолов. Первыми священными книгами первых христиан были книги Библии. Что читал Иисус в Назарете Галилейском? Он раскрыл книгу пророка Исайи. Что было книгой молитв для первых учеников? Что пели ученики на Тайной вечери? Это были псалмы. Таким образом, Ветхий и Новый Завет были и остаются неделимыми.


11:7 Новозаветные свидетели проповедуют языком Ветхого Завета; на них обрушивается империя, которая видится в образе зверя, поднимающегося из бездны. В русском переводе надо было бы поставить слово «Зверь» с большой буквы, потому что по-гречески употреблен определенный артикль, то есть имеется в виду определенный зверь: не зверь вообще, а Некто — Зверь. Как мы увидим дальше, под зверем подразумевается антихрист и его воплощение в абсолютной императорской власти. Этот символ взят из историософии пророка Даниила, который противопоставлял Царство Христово всем человеческим царствам, изображая человеческие царства в виде хищных животных, монстров с клыками, когтями, крыльями. Звериное царство — это царство драконов, царство чудовищ, а христианское царство — Царство Сына Человеческого. Противопоставлены человечность Божьего Царства и звериность царств имперских, которые выходят из бездны. Бездна — это очень древний библейский символ сатанинских сил, изначально противоборствующих Богу.


11:8 Комментаторы расходятся в вопросе о том, что означает этот стих. Поскольку в «городе» находятся люди из разных народов, колен и языков, его скорее всего можно считать Римом, и тогда слова «Господь наш распят» надо понимать как распятую Церковь. Согласно другому толкованию, так как гонение началось в Иерусалиме, где были убиты первомученик Стефан и апостол Иаков, а потом Иаков, брат Господень, то в данном случае имеется в виду Иерусалим.


11:9-10 Изображена радость тех, кто видит Церковь поверженной: люди из разных народов и колен, языков и племен смотрят на трупы три с половиной дня (это время гонений) и не позволяют положить их в гробницы, а живущие на земле радуются и веселятся, посылая друг другу дары. Посылать дары — это римский обычай. Не дают похоронить тела — вероятно, намек на репрессии 64 года, когда тела мучеников, погибших в Колизее и в садах Нерона, были сброшены в общие ямы, а не преданы достойному погребению. Римляне ненавидели христиан, потому что, как пишет Тацит, считали их «ненавистниками всего рода человеческого». В них видели возмутителей спокойствия, говорили, что они пророчат нечто ужасное «Городу и миру»1«Городу и миру» (лат. Urbi et orbi) — традиционное начало документов римского сената; римляне считали, что в мире есть только один город — Urbs, Рим..


11:11-14 «После трех дней с половиной...», то есть после срока гонений, Церковь воскресает (см. коммент. к Откр 11:2 ). Как же она воскресает? Здесь апостол опять прибегает к древнему ветхозаветному образу. Вспомним слова Иезекииля — то знаменитое место, где говорится о сухих костях: «и вошел в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои — весьма, весьма великое полчище» ( Иез 37:10 ). Действительно, в то время, когда писался Апокалипсис, преследования в Риме, сначала при Нероне, а потом при Домициане, а также преследования на Востоке сильно потрясли Церковь. Но ясновидец утверждает, что она восстает и восходит на небо, и в этом завершение служения Церкви на земле. Это напоминает нам о том, что служение Церкви есть продолжение жизни Христовой на земле.


Образ свидетелей напоминает нам образ Крестителя Господня, идущего перед Христом, и Самого Христа Спасителя. Они свидетельствуют, их убивают, и они восходят к Богу — этой победой униженной Церкви завершается история. Церковь, согласно пророчествам Даниила, проходит через горнило испытаний и восходит к Богу Небесному.


11:15 Громкие голоса на небе говорят о завершении истории. Царство мира сего стало «Царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков». Это очень важные слова, потому что они показывают, что между грядущим мирозданием, грядущим бытием человечества и нынешним состоянием мира есть прямая, так сказать, генетическая связь. Речь идет не о том, что царство мира совсем умерло и вместо него родилось Царство Господа нашего, а царство мира сего стало Царством Господа нашего — произошла трансформация мира, его превращение, его преображение.


11:16-19 Финал завершается благодарственной песней двадцати четырех старцев и ангелов. Совершается космическая литургия: открылся Храм Божий, уже не на земле, а на небе, и это потрясает всю вселенную, и «произошли молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град». Совершившееся в человечестве эхом отзывается во всей природе. На этом кончается та часть Апокалипсиса, которая посвящена начальным судьбам Церкви в Иерусалиме.


Многие считают, что читать Откровение Иоанна Богослова, или Апокалипсис, простому человеку невозможно и даже духовно опасно, что Апокалипсис, называемый «Книгой за семью печатями», полностью закрыт. Создается впечатление, будто часть Священного Писания написана не для людей, а вставлена туда неизвестно для какой цели. Между тем, как говорит апостол Павел, все Писание полезно и все дано нам для просвещения. Следовательно, чтение Апокалипсиса не является чем-то запретным, и содержание его совсем не так непонятно, как кажется. Большая часть Апокалипсиса расшифровывается при чтении Священного Писания Ветхого Завета, потому что автор не только жил и мыслил его понятиями и образами, но и знал наизусть. Чтобы убедиться в этом, давайте прочтем Откровение св. Иоанна Богослова, последнюю книгу Нового Завета и последнюю книгу Библии.

Что такое Апокалипсис? Апокалипсис — это особый жанр священной библейской письменности и древней письменности вообще. Слово это означает «откровение». Бог открывает нечто отдельным мудрым мужам, которые рассказывают миру о том, что совершается в глубинах истории, какие силы управляют миром, к чему идет человечество и вся Вселенная.

Этот жанр отличается от жанра пророческих книг. Пророки действовали, и действовали активно в условиях своего времени. Они были общественными борцами, служителями Храма. В трудную годину они выступали с особого возвышения в Храме. Во время богослужения был такой момент, когда пророк должен был произнести речь. В это время на него нисходил Дух Господень, и он конкретно говорил людям о том, что будет с ними завтра, что они делают сегодня. Он говорил о политических силах, о сталкивающихся империях, он призывал их к жизни по закону Божьему.

Апокалипсис — это творение писателя, который не участвует в общественной жизни, — он пишет. И то, что ему открывается, почти не может быть передано словами. Пророк говорит так, как глаголет Господь, а у апокалиптиков иначе, потому что тайны истории и судьбы мира не могут уложиться в словесные формулы, и мистики-писатели изображают их с помощью метафор, символов, аллегорий, образов. Апокалиптика всегда образна, она всегда связана с видениями, с некими картинами. Более того, апокалиптика не столько говорит о конкретных событиях времени, сколько изображает грядущее. Мир в глазах апокалиптиков — это нечто уже завершающееся, уходящее; все их помышления направлены на последнюю борьбу добра со злом. Для пророков злые силы еще не столь очевидны, они выражаются в действиях конкретных носителей зла: греховных царей, жестоких императоров, неверной толпы и т. д. Для апокалиптиков темные силы истории — это уже целые демонические полчища злых духов, которые приводят в движение империи, вдохновляют насильников, инициируют отступничество толпы.

Апокалиптики не рассматривают историю мира так, как рассматривали ее язычники. Для них мир не катится вниз, к упадку, но и не представляет картину сплошного прогресса. История являет им две стороны: возрастание Царства Христа и царства антихриста. Для ветхозаветных апокалиптиков — это Царство Мессии и царство Его врага. Но надо сказать, что почти никогда апокалиптические писатели не могли подняться до подлинно библейского уровня, в их книгах очень редко светит подлинное Откровение. В них больше человеческих грез, мечтаний, фантасмагорий. Это не пророческие видения, а лишь их отблеск. Только некоторые апокалиптические страницы пророческих писаний Захарии, Иезекииля, Иоиля (целиком — только Книга пророка Даниила) включены в Библию, потому что у остальных апокалиптиков было много чуждых библейскому мировоззрению элементов, заимствованных у греков, халдеев и персов. Много апокалиптических писаний было в период Нового Завета (Апокалипсис Петра и другие), но только один был признан Церковью — это Откровение Иоанна Богослова.

Кто написал его и когда? Автор сам говорит о себе: «Я — Иоанн, брат ваш, соучастник в скорби». Слово «скорбь» употребляется в Апокалипсисе десять раз и, скорее всего, означает «гонение». Значит, автор — человек, разделявший страдания Церкви, человек, который считал себя братом и наставником общин. Больше ничего он о себе не говорит. Согласно установившейся традиции, которая ведет свое происхождение по крайней мере со второго века, этим человеком был Иоанн Зеведеев, любимый ученик Христа. Так считали св. Юстин Мученик, Тертуллиан, Ириней Лионский, Ипполит Римский (II и III вв.). Так это и утвердилось в Церкви, и поэтому книга в современных изданиях называется «Откровением св. Иоанна Богослова», то есть Иоанна Зеведеева. Но даже во II в. были противники этой точки зрения, такие как известный пресвитер Гай, св. Дионисий Александрийский и другие. Они считали, что автор Откровения — другой Иоанн, который был тоже учеником Господа. Наука так и не пришла к определенному выводу, поэтому вопрос об авторе Апокалипсиса остается открытым. Мы вполне можем представить его юношей, который весь дышал апокалиптическими видениями Ветхого Завета и был настолько ими наполнен, что хотел низводить гром и молнии, за что был прозван Иисусом Воанергес — Сыном грома, то есть человеком, душа которого подобна грому. Таков смысл этого оборота. Человека можно назвать сыном благословения, сыном гнева, сыном благодати, а он был Сын грома и писал именно так. Непримиримость к богоборческой империи, к Риму, ожидание скорого конца мира — все это вполне созвучно духу юного апостола Иоанна, как он представлен в Евангелии.

Но тут возникает самая большая трудность, которую богословы до сих пор не разрешили. Старец, пресвитер, автор Евангелия от Иоанна и Иоанновых посланий писал нечто иное, отличное от текста Апокалипсиса. Ясно, что или у него был соавтор, или между написанием того и другого произведения прошло, по крайней мере, много лет, и, возможно, произошли какие-то значительные события. Главное, о чем можно с уверенностью сказать: и Апокалипсис, и Иоанновы писания — послания и Евангелие — вышли из одного круга. Об этом говорят близость словаря и общая фразеология, их роднят противопоставление света и тьмы, словосочетание «Агнец Божий», повторяющиеся и в Иоанновых писаниях, и в Апокалипсисе. Можно предположить, что эти писания вышли из круга учеников Иоанна, но я полагаю, что Апокалипсис он мог написать и сам во время Иудейской войны, поскольку в тексте нет еще указаний на разрушение Храма. Иоанн мог написать его вскоре после начала гонений Нерона, после первых христианских жертв на арене цирка в Риме и после других трагических событий того времени.

Место написания Апокалипсиса известно из самой книги: в ней говорится об острове Патмос. Датировка книги до сих пор спорная, но она написана не раньше начала гонений при Нероне в 64 году и не позже правления Домициана, то есть 95 года. Где-то в это время, плюс-минус 10–15 лет, и возникла книга. Для нас же важно то, что она написана пророком Иоанном, одним из учеников Господа, написана по вдохновению Духа Святого и признана Церковью как адекватное выражение нашей общей веры, как слово Божье. А писал ли ее Иоанн Зеведеев или какой-то другой Иоанн — это не столь важно. Я думаю, что у Христа было немало учеников, которые могли носить это распространенное имя. Ведь в евангельские времена у Него, кроме семидесяти учеников, было еще пятьсот. Известно, что был некий ученик Аристион, был Иоанн пресвитер — и все они ученики Господа.


Прочитав Апокалипсис целиком, мы видим, что он весь написан символическим, условным языком. Только те, кто хорошо знал этот язык, могли его понимать без особенного труда. Каждой эпохе присущ свой условный язык, он присущ и нашему времени. Образы, присутствующие на каждой странице Апокалипсиса, в каждой его строчке, о многом говорят людям, которые читали Книгу Еноха, Книгу Вознесения Моисея, Книгу Юбилеев и другие апокалиптические произведения. Возможно, что Апокалипсис Варуха был написан еще до Иоаннова Откровения, и людям было понятно, что означают отдельные апокалиптические выражения.

В последующие эпохи наметилось два основных направления в понимании Апокалипсиса. Приверженцы первого направления понимали весь символический язык буквально. Как в I веке, так и в XX-м, они легко воспринимали эту реалистическую, если не сказать материалистическую, эсхатологию с реальными громами, катастрофами и видимым, вещественным вторжением небесных сил в мир и борьбу с темными силами в виде войны Армагеддон. Между тем, зная язык Священного Писания, можно убедиться, что главное в Апокалипсисе — не символы, а то, что кроется за ними, то, что ясновидец хотел сказать нам, что было ему открыто. Ведь пророку, ясновидцу, мудрецу открывается не форма, в которой он излагает свое Богооткровение, а сущность. Сущность же он передает теми средствами, которыми владеет и которые соответствуют его аудитории.

Почему же людей так привлекала реалистическая эсхатология с вторжением ангелов с настоящими мечами, которые крушат вавилонские башни и ломают весь мир? В какой-то степени это происходит, если можно так сказать, от особого рода маловерия или неверия. Дело в том, что когда человек видит торжество зла на земле и не видит величия добра, он начинает страдать, и естественное чувство справедливости, данное людям от Бога, требует некоего реального возмездия и перерастает в мстительность. Когда люди смотрели на ненавистные им города, на Рим, который распинал христиан, на Петербург, построенный на костях, на Москву или на города современной цивилизации, они шептали: «Вавилон будет разрушен» — и потирали руки с чувством глубокого удовлетворения. Это мстительная эсхатология — человеку хочется, чтобы Бог взял дубину и все сокрушил.

Но у Господа Бога Свои планы. Ожидание того, что завтра явятся знамения и начнет все рушиться, а мы будем говорить людям неверующим: «ага! вот вы вчера над нами смеялись, а сегодня Господь Бог вам все это показал!» — такое ожидание неблагородно. Но именно такого рода упование и движет людьми, когда они ожидают реалистической эсхатологии. Это очень сильное чувство, оно подобно глубоким страстям, которые трудно вырвать из сердца, и это понятно каждому. Цивилизации во все времена часто напоминали «Вавилон», они попирали достоинство человека. А люди, глядя на это, думали — вот оно, земное торжество. Но когда человек вспоминал, что Господь Бог все это разрушит, ему становилось легче на душе. Думается, что мы должны подходить к этому иначе, с другими чувствами, во всяком случае, без злорадства.

Эта маленькая преамбула поможет объяснить, с чем связаны многочисленные ошибочные реалистические толкования Апокалипсиса. Историю его изучения можно было бы назвать так: понимание Апокалипсиса и злоупотребление им. С самого начала Апокалипсис был встречен непросто. Дело в том, что в начале II века, когда он стал распространяться, большинство сирийских и греческих церквей целиком восприняли эллинистическую культуру. Апокалипсис же нес в себе слишком большой груз ветхозаветных восточных символов. Многие уже не понимали их, поэтому он был единственной из книг Нового Завета, которая еще в древней Церкви подвергалась критическому анализу. Некоторые даже отвергали ее. Так, св. Дионисий Александрийский (II–III в. н.э.) считал, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном. Но все-таки Церковь признала Апокалипсис священной книгой, хотя в богослужении она у нас не употребляется, что тоже связано именно с этой укрепившейся в Церкви эллинистической традицией. Тем не менее Апокалипсис всегда привлекал к себе большое внимание.

Во II веке возникло движение монтанистов. В Малой Азии, в стране диких оргиастических культов, пророк Монтан и две пророчицы, бывшие когда-то языческими прорицательницами, возглавили движение, которое явилось реакцией на стагнацию в Церкви. Поймите это правильно: Церковь упорядочилась, она в чем-то стала связана с жизнью обычных людей, но при этом теряла свой динамизм, ту насыщенность огнем и Духом, тот эмоциональный накал, который был свойственен ей в первые века. Отцы Церкви уже начинали внушать людям, что время конца неизвестно, что, во всяком случае, он не наступит вот-вот и надо жить сегодняшним днем. Именно против этого восстал Монтан. Он смутил многих и даже образовал самостоятельную монтанистскую церковь. Монтан считал себя тем утешителем, который был обещан Христом, и предсказывал близкий конец мира.

С тех пор эсхатологические движения неоднократно вспыхивали в различных ответвлениях христианской Церкви, продолжая существовать вплоть до наших дней. Время от времени появляется кто-то, находящий в Апокалипсисе «точные» приметы своей эпохи, и начинает возвещать конец света, что является сильнодействующей приманкой для людей слабых или склонных к излишней экзальтации. Особенно привлекает людей идея тысячелетнего царства Христова, поэтому в греческой церкви были распространены идеи хилиазма (от греч. хилиас, «тысяча»). Время от времени и в современном нам мире, в его недавно христианизированных и малоцивилизованных уголках, вспыхивает движение милленаристов (от лат. милле, что тоже означает «тысяча»). Временами и адвентисты седьмого дня — члены одного из ответвлений протестантизма — «точно» вычисляют дату Страшного Суда. Но несколько таких дат уже прошло (очевидно, за две тысячи лет их было немало), а предсказанное светопреставление так и не наступило.

Пожалуй, можно сказать, что такое исступленное ожидание конца — нездоровое явление духовной жизни, оно в корне противоречит самой идее упования на Господа, противоречит христианским воззрениям на те свойства человеческой личности, к которым обращался Христос и носителем которых был Он Сам — на веру, надежду, терпение и кротость.

Суммируя основной тезис христианской эсхатологии, один человек говорил, что мы должны жить так, как будто завтра наступит Страшный Суд, и трудиться, словно впереди у нас вечность, то есть не откладывать дело своего спасения («бодрствуйте и молитесь» — учит нас Евангелие), но и никуда не торопиться. Мы не должны навязывать Господу свои желания, а с радостью и терпением выполнять Его волю.


Приложение:

  • Апокалипсис (лекция)
  • Откровение св. Иоанна Богослова (статья из Библиологического словаря)

Скрыть

Мысли вслух: ежедневные размышления о Библии

 

Этот отрывок – и сложный, и запутанный, и страшный, и мучительный. А всё-таки давайте попробуем понять, ну если... 

 

Несколько неожиданно и, на первый взгляд, не вполне логично появляется в видении образ Иерусалимского Храма.Надо заметить, что, вероятнее всего, к тому моменту, когда Иоанну было открыто то, что описано в... 

 

Пророческое призвание Иоанна сопровождается особого рода «видением внутри видения», смысл которого становится ясен... 

Вопрос-ответ

 [Откр 10:4,6] «И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.» Так что говорили громы? и почему скрыть?
 

Коль скоро Ангел повелел евангелисту Иоанну скрыть, что говорили громы, он это скрыл  — и мы не знаем, что они говорили. Надо полагать, Ангел имел на то причины… Вероятно, речь идет вот о чем: громы и Ангел возвестили евангелисту тайны грядущего... 

Библиотека

Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии

Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).