Библия-Центр
РУ
Вся Библия
Clementina Vulgata (lat)
Поделиться

Liber Sapientiae, Глава 13

1 Vani autem sunt omnes homines
in quibus non subest scientia Dei;
et de his quæ videntur bona,
non potuerunt intelligere eum qui est,
neque operibus attendentes agnoverunt quis esset artifex:
 2 sed aut ignem, aut spiritum, aut citatum aërem,
aut gyrum stellarum, aut nimiam aquam, aut solem et lunam,
rectores orbis terrarum deos putaverunt.
 3 Quorum si specie delectati, deos putaverunt,
sciant quanto his dominator eorum speciosior est:
speciei enim generator hæc omnia constituit.
 4 Aut si virtutem et opera eorum mirati sunt,
intelligant ab illis quoniam qui hæc fecit fortior est illis:
 5 a magnitudine enim speciei et creaturæ
cognoscibiliter poterit creator horum videri.
 6 Sed tamen adhuc in his minor est querela;
et hi enim fortasse errant,
Deum quærentes, et volentes invenire.
 7 Etenim cum in operibus illius conversentur inquirunt,
et persuasum habent quoniam bona sunt quæ videntur.
 8 Iterum autem nec his debet ignosci.
 9 Si enim tantum potuerunt scire
ut possent æstimare sæculum,
quomodo hujus Dominum non facilius invenerunt?
 
10 Infelices autem sunt,
et inter mortuos spes illorum est,
qui appellaverunt deos opera manuum hominum:
aurum et argentum, artis inventionem,
et similitudines animalium, aut lapidem inutilem,
opus manus antiquæ.
 
11 Aut si quis artifex faber de silva lignum rectum secuerit,
et hujus docte eradat omnem corticem,
et arte sua usus
diligenter fabricet vas utile in conversationem vitæ;
 
12 reliquiis autem ejus operis
ad præparationem escæ abutatur,
 
13 et reliquum horum quod ad nullos usus facit,
lignum curvum et vorticibus plenum
sculpat diligenter per vacuitatem suam,
et per scientiam suæ artis figuret illud,
et assimilet illud imagini hominis,
 
14 aut alicui ex animalibus illud comparet:
perliniens rubrica, et rubicundum faciens fuco colorem illius,
et omnem maculam quæ in illo est perliniens;
 
15 et faciat ei dignam habitationem,
et in pariete ponens illud,
et confirmans ferro
 
16 ne forte cadat,
prospiciens illi:
sciens quoniam non potest adjuvare se:
imago enim est, et opus est illi adjutorium.
 
17 Et de substantia sua, et de filiis suis,
et de nuptiis votum faciens inquirit:
non erubescit loqui cum illo qui sine anima est.
 
18 Et pro sanitate quidem infirmum deprecatur,
et pro vita rogat mortuum,
et in adjutorium inutilem invocat.
 
19 Et pro itinere petit ab eo qui ambulare non potest;
et de acquirendo, et de operando,
et de omnium rerum eventu,
petit ab eo qui in omnibus est inutilis.

Liber Sapientiae, Глава 14

1 Iterum alius navigare cogitans,
et per feros fluctus iter facere incipiens,
ligno portante se, fragilius lignum invocat.
 2 Illud enim cupiditas acquirendi excogitavit,
et artifex sapientia fabricavit sua.
 3 Tua autem, Pater, providentia gubernat:
quoniam dedisti et in mari viam,
et inter fluctus semitam firmissimam,
 4 ostendens quoniam potens es ex omnibus salvare,
etiam si sine arte aliquis adeat mare.
 5 Sed ut non essent vacua sapientiæ tuæ opera,
propter hoc etiam et exiguo ligno credunt homines animas suas,
et transeuntes mare per ratem liberati sunt.
 6 Sed et ab initio cum perirent superbi gigantes,
spes orbis terrarum ad ratem confugiens,
remisit sæculo semen nativitatis quæ manu tua erat gubernata.
 7 Benedictum est enim lignum per quod fit justitia;
 8 per manus autem quod fit idolum,
maledictum est et ipsum, et qui fecit illud:
quia ille quidem operatus est,
illud autem cum esset fragile, deus cognominatus est.
 9 Similiter autem odio sunt Deo impius et impietas ejus;
 10 etenim quod factum est, cum illo qui fecit tormenta patietur.
 11 Propter hoc et in idolis nationum non erit respectus,
quoniam creaturæ Dei in odium factæ sunt,
et in tentationem animabus hominum,
et in muscipulam pedibus insipientium.
 12 Initium enim fornicationis est exquisitio idolorum,
et adinventio illorum corruptio vitæ est:
 13 neque enim erant ab initio,
neque erunt in perpetuum.
 14 Supervacuitas enim hominum hæc advenit in orbem terrarum,
et ideo brevis illorum finis est inventus.
 
15 Acerbo enim luctu dolens pater,
cito sibi rapti filii fecit imaginem;
et illum qui tunc quasi homo mortuus fuerat,
nunc tamquam deum colere cœpit,
et constituit inter servos suos sacra et sacrificia.
 
16 Deinde interveniente tempore, convalescente iniqua consuetudine,
hic error tamquam lex custoditus est,
et tyrannorum imperio colebantur figmenta.
 
17 Et hos quos in palam homines honorare non poterant
propter hoc quod longe essent,
e longinquo figura eorum allata,
evidentem imaginem regis quem honorare volebant fecerunt,
ut illum qui aberat, tamquam præsentem colerent sua sollicitudine.
 
18 Provexit autem ad horum culturam
et hos qui ignorabant artificis eximia diligentia.
 
19 Ille enim, volens placere illi qui se assumpsit,
elaboravit arte sua ut similitudinem in melius figuraret.
 
20 Multitudo autem hominum, abducta per speciem operis,
eum qui ante tempus tamquam homo honoratus fuerat,
nunc deum æstimaverunt.
 
21 Et hæc fuit vitæ humanæ deceptio,
quoniam aut affectui aut regibus deservientes homines,
incommunicabile nomen lapidibus et lignis imposuerunt.
 
22 Et non suffecerat errasse eos circa Dei scientiam,
sed et in magno viventes inscientiæ bello,
tot et tam magna mala pacem appellant.
 
23 Aut enim filios suos sacrificantes,
aut obscura sacrificia facientes,
aut insaniæ plenas vigilias habentes,
 
24 neque vitam, neque nuptias mundas jam custodiunt:
sed alius alium per invidiam occidit,
aut adulterans contristat,
 
25 et omnia commista sunt: sanguis, homicidium,
furtum et fictio, corruptio et infidelitas,
turbatio et perjurium, tumultus bonorum,
 
26 Dei immemoratio, animarum inquinatio,
nativitatis immutatio, nuptiarum inconstantia,
inordinatio mœchiæ et impudicitiæ.
 
27 Infandorum enim idolorum cultura
omnis mali causa est, et initium et finis.
 
28 Aut enim dum lætantur insaniunt,
aut certe vaticinantur falsa,
aut vivunt injuste, aut pejerant cito.
 
29 Dum enim confidunt in idolis quæ sine anima sunt,
male jurantes noceri se non sperant.
 
30 Utraque ergo illis evenient digne,
quoniam male senserunt de Deo, attendentes idolis,
et juraverunt injuste,
in dolo contemnentes justitiam.
 
31 Non enim juratorum virtus,
sed peccantium pœna,
perambulat semper injustorum prævaricationem.

Liber Sapientiae, Глава 15

1 Tu autem, Deus noster, suavis et verus es,
patiens, et in misericordia disponens omnia.
 2 Etenim si peccaverimus, tui sumus,
scientes magnitudinem tuam;
et si non peccaverimus,
scimus quoniam apud te sumus computati.
 3 Nosse enim te, consummata justitia est;
et scire justitiam et virtutem tuam, radix est immortalitatis.
 4 Non enim in errorem induxit nos
hominum malæ artis excogitatio,
nec umbra picturæ labor sine fructu,
effigies sculpta per varios colores:
 5 cujus aspectus insensato dat concupiscentiam,
et diligit mortuæ imaginis effigiem sine anima.
 6 Malorum amatores digni sunt qui spem habeant in talibus,
et qui faciunt illos, et qui diligunt, et qui colunt.
 
7 Sed et figulus mollem terram premens,
laboriose fingit ad usus nostros unumquodque vas;
et de eodem luto fingit quæ munda sunt in usum vasa,
et similiter quæ his sunt contraria:
horum autem vasorum quis sit usus,
judex est figulus.
 
8 Et cum labore vano deum fingit de eodem luto
ille qui paulo ante de terra factus fuerat,
et post pusillum reducit se unde acceptus est,
repetitus animæ debitum quam habebat.
 
9 Sed cura est illi non quia laboraturus est,
nec quoniam brevis illi vita est:
sed concertatur aurificibus et argentariis;
sed et ærarios imitatur,
et gloriam præfert, quoniam res supervacuas fingit.
 
10 Cinis est enim cor ejus,
et terra supervacua spes illius,
et luto vilior vita ejus:
 
11 quoniam ignoravit qui se finxit,
et qui inspiravit illi animam quæ operatur,
et qui insufflavit ei spiritum vitalem.
 
12 Sed et æstimaverunt ludum esse vitam nostram,
et conversationem vitæ compositam ad lucrum,
et oportere undecumque etiam ex malo acquirere.
 
13 Hic enim scit se super omnes delinquere,
qui ex terræ materia fragilia vasa et sculptilia fingit.
 
14 Omnes enim insipientes,
et infelices supra modum animæ superbi,
sunt inimici populi tui, et imperantes illi:
 
15 quoniam omnia idola nationum deos æstimaverunt,
quibus neque oculorum usus est ad videndum,
neque nares ad percipiendum spiritum,
neque aures ad audiendum,
neque digiti manuum ad tractandum,
sed et pedes eorum pigri ad ambulandum.
 
16 Homo enim fecit illos;
et qui spiritum mutuatus est, is finxit illos.
Nemo enim sibi similem homo poterit deum fingere.
 
17 Cum enim sit mortalis, mortuum fingit manibus iniquis.
Melior enim est ipse his quos colit,
quia ipse quidem vixit, cum esset mortalis, illi autem numquam.
 
18 Sed et animalia miserrima colunt;
insensata enim comparata his, illis sunt deteriora.
 
19 Sed nec aspectu aliquis ex his animalibus bona potest conspicere:
effugerunt autem Dei laudem et benedictionem ejus.
Читать далее:Liber Sapientiae, Глава 16
Комментарии:
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

13 От порицания культа животных автор переходит к общей критике идолопоклонства, различая в нем: 1. обожествление сил природы и светил небесных (Прем 13:1-9); 2. культ идолов, сотворенных руками человеческими (Sapientiae 13:10-15:17); 3. культ животных (Прем 15:18-19). Подобная классификация встречается и в других писаниях эллинизированных иудеев, в частности у Филона, но автор Прем не просто повторяет ее, он приводит и свои собственные аргументы против идолопоклонства и включает в свое изложение размышления о мореплавании (Прем 14:1-7), о происхождении культа идолов (Прем 14:12-21), о его пагубном влиянии на людей (Прем 14:22-31), о превосходстве служения Богу истинному (Прем 15:1-5).


13:1 "Виновника", т.е. Творца. "Рассматривание творений" (Рим 1:19слл) и изучение природы должны были бы приводить человеческий ум к познанию трансцендентного Бога-Создателя.


13:3 Здесь, как и в стт Прем 13:5и Прем 13:7(ср Сир 43:9-12), сказывается греч. влияние. В ВЗ часто восхвалялось величие и могущество Бога-Творца (Иов 36:22-26; Пс 18:2; Ис 40:12-14), но не говорилось, что в красоте мира отражается совершенство его Создателя.


13:10-19 Осуждение идолопоклонства часто встречается в Библии (ср Ис 44:9-20; Иер 10:1-16; Посл Иер 1). В описании изготовления идола проскальзывает ирония: неискусный мастер выделывает его из негодного обрезка дерева, замазывает недостатки, "укрепляет железом", чтобы "кумир" не упал, ибо сам себе "помочь не может".


14:1 "Дерево, слабейшее корабля" - изображение бога-покровителя на носу или на корме корабля (ср Деян 28:11).


14:3 "Промысл Твой" - это слово (греч. "pronoia") часто встречается в греч. литературе и философии. LXX употребляют его здесь впервые, хотя понятие это для свящ. писателей и псалмопевцев не ново (ср Иов 10:12; Пс 144:8сл; Пс 146:9и т.д.).


14:6 "Исполины" - ср Быт 6:4; Сир 16:8; Вар 3:26; 3 Макк 2:4.


"Прибегнув к кораблю" - Ноеву ковчегу (ср Прем 10:4).


14:7 "Благословенно дерево", служащее исполнению замысла Божия. Многие Отцы Церкви утверждают, что здесь подразумевается древо крестное.


14:11 Настанет день, когда поклонение идолам прекратится (ср Ис 2:20; Ис 17:7-8; Пс 95; Пс 96).


14:12 "Блуд" означает здесь неверность Богу (ср Ос 1:2); в то же время заблуждение ума ведет к распутству (ср Рим 1:24-32; Еф 4:17-19).


14:21 "Несообщимое Имя" - имя Самого Бога, открытое Моисею (Исх 3:14).


14:22 "Живя в великой борьбе невежества" - имеется в виду борьба в душе человека - следствие разгула страстей, а также беспорядки, которые эти страсти вызывают в жизни общества.


14:23 " От чужих обычаев неистовые пиршества", т.е. дионисийские вакханалии или безнравственные фригийские мистерии.


14:26 Отсутствие уважения к жизни и правам ближнего, осквернение брака и лжесвидетельство расшатали основы общества (Прем 14:29-31); автор видит причину этого упадка нравов (ср Рим 1:26-31) в поклонении идолам.


15:3 Здесь идет речь не об абстрактном, а о жизненном познании Бога (ср Иер 9:23-24); оно является началом подлинной справедливости и корнем бессмертия (ср Прем 1:1, Прем 1:15- "праведность бессмертна"; Прем 3:1-9, Прем 3:15; Ин 17:3).


15:14-19 Египетское идолопоклонство есть низшая форма синкретизма, при которой поклоняются как богам всех народов, так и самым отвратительным животным. Египтяне "беднее умом самых младенцев", легко поддающихся обману, и они продолжают угнетать народ Божий (ст Прем 15:14) в эпоху Птолемеев, как угнетали его до Исхода.


15:19 "Лишены одобрения Божия и благословения Его" - сотворив мир, Бог благословил Свое творение на жизнь и размножение (Быт 1:22-28; Быт 2:3). После грехопадения Он проклял змея (Быт 3:14-15). Боги-животные египтян достойны того же осуждения.


Греч, книга Прем принадлежит к числу книг второканонических. Ею пользовались Отцы 2 века по Р.Х., и, несмотря на некоторые колебания и возражения, высказывавшиеся, в частности, бл. Иеронимом, она была признана богодухновенной, наряду с книгами евр. канона. В первой части книги показывается роль Премудрости в жизни человека и сравнивается участь праведников и нечестивых (Sapientiae 1-5). Во второй части (Sapientiae 6-9) говорится о происхождении и природе Премудрости и указываются средства ее приобретения. В последней части Прем (Sapientiae 10-19), после краткого введения, повествующего о происхождении рода человеческого, возвеличивается действие Премудрости Божией в истории избранного народа, особенно в переломный момент этой истории — при освобождении из Египта. Длинное отступление (Sapientiae 13-15) содержит строгую критику идолопоклонства.

Речь в этой книге ведется от имени царя Соломона, хотя на это в тексте есть только косвенные указания (Sapientiae 9:7-8, Sapientiae 9:12), и по греч. она озаглавлена «Премудрость Соломона». Автор говорит в ней, как царь, (Sapientiae 7:5; Sapientiae 8:9-15) и обращается к своим собратьям-царям (Sapientiae 1:1; Sapientiae 6:1-11, Sapientiae 6:21). Но это, несомненно, литературный прием: цель автора — придать своему учению больше авторитета; поэтому он влагает его в уста величайшего мудреца Израиля. На самом деле книга целиком написана по-гречески. Высказывалось предположение, что существует евр. оригинал первой части, но оно оказалось необоснованным. Композиционное единство книги соответствует единству ее блестящего языка. Автор Прем — безусловно еврей, исполненный веры в «Бога отцов» (Sapientiae 9:1), гордящийся своей принадлежностью к «народу святому», к «семени непорочному» (Sapientiae 10:15), но еврей эллинизированный. Значение, которое он придает событиям Исхода, противопоставление египтян израильтянам и критика зоолатрии (зверопоклонства) показывают, что он жил в Александрии, ставшей при Птолемеях одновременно столицей эллинизма и городом евр. диаспоры, т.е. рассеяния. Он цитирует Писание по пер. LXX, сделанному в этой среде. Из этого можно заключить, что он жил в более позднее время, чем LXX, хотя и не знал произведений Филона Александрийского (ок 20 г. до Р.Х. — 54 г. по Р. Х.). Со своей стороны, Филон, очевидно, не испытал влияния кн. Премудрости, но между его произведениями и этой книгой есть много точек соприкосновения; они создавались в сходной среде и приблизительно в одно и то же время. Мы не можем категорически утверждать, что кн. Прем была использована авторами НЗ, но все же вероятно, что как ап. Павел, так и еванг. Иоанн находились под ее влиянием и что последний ассимилировал некоторые ее идеи, с помощью которых он сформулировал свое учение о Слове. Книга могла быть написана во второй половине первого века до н.э. Это самая поздняя из книг Ветхого Завета, не считая 3 Езд (апокриф).

Свящ. писатель обращается в первую очередь к иудеям — своим соотечественникам, верность которых ягвизму была поколеблена притягательностью александрийской цивилизации: расцветом философских школ, развитием научных знаний, мистериальными религиями, астрологией, герметизмом, привлекательными народными культами. Некоторая осторожность в выражениях автора показывает, что он имеет в виду и читателей язычников, которых надеется привести к истинному Богу, любящему всех людей.

После всего сказанного неудивительно, что в кн. Прем встречаются точки соприкосновения с греческой философской мыслью. Философские системы и астрологические теории были, очевидно, известны автору не менее, чем любому образованному александрийцу той эпохи. Эллинистическому образованию он обязан и умением пользоваться абстрактной лексикой, дискурсивным методом (евр. язык той эпохи не предоставлял для этого возможностей) и знакомством со многими философскими категориями и терминами. Эти заимствования, однако, второстепенны и служат лишь для выражения мыегш, вскормленной Ветхим Заветом.

Автор книги не философ и не богослов, он остается типичным «мудрым» Израиля. Подобно своим предшественникам, он призывает к исканию Премудрости, ибо она исходит от Бога, достигается молитвой, является источником добродетелей и подательницей всяких благ. Отличаясь большой широтой взглядов, он приписывает Премудрости и последние достижения науки (Sapientiae 7:17-21; Sapientiae 8:8). Вопрос воздаяния, который тревожил стольких мудрецов, получил у него определенное разрешение. Используя платоновское учение о различии тела и души (ср Sapientiae 9:15) и о бессмертии души, он утверждает, что Бог создал человека для «нетления» (Sapientiae 2:23), что награда премудрости и есть это нетление, обеспечивающее близость к Богу (Sapientiae 6:18-19). Происходящее в этом мире — лишь приготовление к другой жизни, в которой праведники будут жить пред лицом Божиим, а нечестивые будут наказаны (Sapientiae 3:9-10). Автор ничего не говорит о воскресении во плоти, но, по-видимому, провидит возможность воскресения тел в одухотворенном виде, сочетая таким образом греческое представление о бессмертии с библейским учением, постепенно предвосхищающим возможность телесного воскресения (кн Дан).

Премудрость для него, как и для его предшественников, есть одно из свойств Бога. Именно Премудрость упорядочила все творение и руководит всеми событиями истории. Все, что ей приписывается начиная с гл. 11, относится непосредственно к Богу, ибо она отождествляется с Богом, правящим миром; с другой стороны, она именуется «излиянием славы Вседержителя... отблеском вечного света... образом Его благости» (Sapientiae 7:25-26) и, следовательно, представляется как бы отличной от Бога, в то же время являясь излучением Божественной сущности. Это не значит, что автор идет здесь дальше других мудрых Израиля и рассматривает Премудрость как Ипостась. Однако все его рассуждения о природе Премудрости (Sapientiae 7:22-8:8) свидетельствуют о прогрессе в формулировке и об углублении древних идей.

Размышляя о прошлом Израиля (Sapientiae 10-19), автор следует за своим предшественником — Сыном Сираховым (ср Ecclesiasticus 44-50, ср также Psalmorum 77, Psalmorum 104, Psalmorum 105, Psalmorum 134, Psalmorum 135), но ему нельзя отказать в независимости суждений. Он ищет объяснения событий и как бы намечает религиозную философию истории, предлагающую новое толкование библ. текстов: таково, напр., суждение о долготерпении Божием по отношению к Египту и Ханаану (Sapientiae 11:15-12:28). Отсюда проистекает и другая особенность его метода: библейский рассказ служит аргументом для доказательства определенного тезиса. Гл. 16—19 являются лишь пространной антитезой участи египтян и израильтян. В них автор обогащает рассказ вымышленными подробностями, сближает различные эпизоды, порой даже сгущает краски. Перед нами яркий пример мидрашистской эгзегезы, которую впоследствии культивировали раввины.

Текст кн Премудрости сохранился в четырех больших рукописях: в (Vaticanus 4b), (Sinaiticus 4b), A (Alexandrinus 5b) и С (Codex Ephaemi rescriptus 5b), а также во многих второстепенных.

«Книгами Премудрости» или «мудрых» называют пять книг: Иова, Притчей, Екклесиаста, Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой. К ним присоединили Псалтирь и Песнь Песней, в которых мы находим ту же направленность мысли, выраженной в поэтической форме. Произведения такого рода были распространены на всем древнем Востоке. В Египте на протяжении его вековой истории появилось немало книг мудрости. В Месопотамии, начиная с шумерийской эпохи, составлялись притчи, басни, поэмы о страдании, в какой-то мере напоминающие нам кн. Иова. Эта месопотамская мудрость проникла в Ханаан: в Рас-Шамре были найдены тексты о мудрости на аккадском языке. «Премудрость Ахиахара», появившаяся в Ассирии и распространившаяся в кругах, говоривших по-арамейски, была затем переведена на несколько древних языков. Этот род мудрости по существу международен и не является собственно религиозным. В центре внимания мудрых стоит жизненный путь человека, но их метод — не философская рефлексия, как у греков, а собирание плодов жизненного опыта. Они преподают искусство жить и находиться на интеллектуальном уровне своей среды и эпохи; учат человека сообразовываться с порядком мироздания и указывают, как достигать счастья и успеха. Однако их советы не всегда приводят к желанным результатам, и этот опыт служит исходной точкой пессимизма, которым проникнут ряд произведений мудрости как в Египте, так и в Месопотамии.

Такая мудрость процветала и у израильтян. Характерно, что израильские мудрецы признавали свою связь с мудростью «сынов Востока и Египта» и лучшей похвалой премудрости Соломона считали утверждение о ее превосходстве над мудростью языческой (1 Regum 4:29). Широкой известностью пользовались аравийские и едомские мудрецы (Ieremiae 49:7; Baruch 3:22-23; Abdiae 1:8). Иов и его три друга-мудреца жили в Едоме. Автор кн. Товита знал Премудрость Ахиахара, а Proverbiorum 22:17-23:11 напоминают египетские изречения Аменемопе. Некоторые псалмы приписаны Еману и Ефану, которые, согласно 1 Regum 4:31, были ханаанскими мудрецами. Притчи содержат Слова Агура (Proverbiorum 30:1-14) и Слова Лемуила (Proverbiorum 31:1-9), которые оба происходили из племени Масса, жившего в северной Аравии (Genesis 25:14).

Поэтому не удивительно, что первые израильские произведения мудрости во многом родственны произведениям соседних народов. Наиболее древние части кн. Притч содержат одни только предписания человеческой мудрости. Самые важные богословские темы Ветхого Завета: Закон, Союз-Завет, Избрание, Спасение — в этих книгах почти не затрагиваются. Исключение составляют кн. Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой, написанные значительно позже. Израильские мудрецы как будто бы не интересуются историей и будущим своего народа. Подобно своим восточным собратьям, они больше заняты личной судьбой человека, но рассматривают ее в более высоком плане — в освещении религии Ягве. Таким образом, несмотря на общность происхождения, между мудростью языческой и израильской имеется существенное различие, усиливающееся по мере того, как постепенно раскрывается Откровение.

Противопоставление мудрости и безумия становится противопоставлением правды и неправды, благочестия и нечестия. Истинная премудрость — это страх Божий, а страх Божий — синоним благочестия. Если восточную мудрость можно определить как своего рода гуманизм, то премудрость израильскую можно назвать гуманизмом религиозным.

Однако эта религиозная ценность премудрости выявилась не сразу. Содержание евр. термина «хохма» весьма сложно. Он может обозначать ловкость движений или профессиональную сноровку, политическое чутье, проницательность, а также и хитрость, умение, искусство магии. Такая человеческая мудрость может служить как добру, так и злу, и эта двузначность в какой-то мере объясняет отрицательные суждения некоторых пророков о мудрецах (Isaiae 5:21; Isaiae 29:14; Ieremiae 8:9). Этим объясняется также, что в евр. письменности тема Премудрости Божией (евр. «хохмот» — множ. число, употребляемое в значении превосходной степени) появляется довольно поздно, хотя происхождение мудрости от Бога никогда не отрицалось, и уже в Угорите мудрость считалась свойством великого бога Эла. Только после Плена стали утверждать, что Бог мудр Премудростью надмирной, действие которой человек видит в творении, но которая в своей сущности недосягаема и «неисследима» (Iob 28; Iob 38-39; Ecclesiasticus 1:1-10; Ecclesiasticus 16:24 сл; Ecclesiasticus 39:12 сл; Ecclesiasticus 42:15-43:33 и т.д.). В большом прологе кн. Притч (Proverbiorum 1-9) Премудрость Божия говорит как некое лицо, она присуща Богу от вечности и действует с Ним в творении (гл. обр. Proverbiorum 8:22-31). В Ecclesiasticus 24 Премудрость сама свидетельствует, что она вышла из уст Всевышнего, обитает на небесах и послана Израилю от Бога. В Sapientiae 7:22-8:1 она определена как излияние славы Всемогущего, образ Его совершенства. Так Премудрость, являясь свойством Божиим, отделяется от Него и представляется как Личность. Для ветхозаветного человека эти выражения являются, по-видимому, яркими поэтическими сравнениями, но в них уже заложена тайна, подготавливающая откровение Св. Троицы. Подобно Логосу в евангелии от Иоанна, эта Премудрость одновременно и в Боге и вне Бога, и во всех этих текстах обосновывается наименование «Премудрость Божия», которое ап. Павел дает Христу (1 Corinthios 1:24).

Вопрос об участи человека тесно связан у мудрецов с проблемой воздаяния. В древних частях Притч (Proverbiorum 3:33-35; Proverbiorum 9:6, Proverbiorum 9:18) Премудрость, т.е. праведность, непременно ведет к благополучию, а безумие, т.е. нечестие, приводит к разорению, ибо Богу свойственно награждать добрых и наказывать злых. Однако жизненный опыт зачастую как будто противоречит такому взгляду. Как объяснить бедствия, постигающие праведников? Этой проблеме посвящена кн. Иова. Те же вопросы, хотя и в несколько другом аспекте, тревожат Екклесиаста. Сын Сирахов в основном придерживается традиционных взглядов и хвалит счастье мудрого (Ecclesiasticus 14:21-15:10), но его преследует мысль о смерти. Он знает, что все зависит от этого последнего часа: «Легко для Господа в день смерти воздать человеку по делам его» (Ecclesiasticus 11:26, ср Ecclesiasticus 1:13; Ecclesiasticus 7:36; Ecclesiasticus 28:6; Ecclesiasticus 41:12). Он смутно предчувствует откровение о конечной участи человека. Вскоре после него пророк Даниил (Danielis 12:2) уже ясно выражает веру в загробное воздаяние, связанное с верой в воскресение мертвых, так как евр. мысль не представляет себе жизни духа, отделенного от плоти. Параллельное и вместе с тем более разработанное учение появляется в александрийском иудаизме. Учение Платона о бессмертии души помогло евр. мысли осознать, что «Бог создал человека для нетления» (Sapientiae 2:23) и после смерти праведники вкусят вечное блаженство у Бога, а нечестивые получат заслуженное наказание (Sapientiae 3:1-12).

Исходной формой письменности мудрых можно считать машал (в русском переводе — притча). Таково во множественном числе заглавие книги, которую мы называем кн. Притчей. Машал — это краткое, выразительное изречение, близкое к народной мудрости, сохранившейся в пословицах. Древние сборники притчей содержат лишь подобные краткие изречения, но со временем машал развивается, достигая размеров небольшой притчи или аллегорического повествования. Это развитие, ясно выраженное в дополнительных разделах и особенно в прологе кн. Притчей (Proverbiorum 1-9), ускоряется в последующих книгах мудрых: кн. Иова и Премудрости Соломоновой представляют собой крупные литературные произведения.

Первоначальное происхождение мудрости следует искать в жизни семьи или рода. Наблюдения над природой или людьми, накоплявшиеся из поколения в поколение, выражались в изречениях, в народных поговорках, в пословицах, имевших моральный характер и служивших правилами поведения. Аналогично происхождение первых формулировок обычного права, которые иногда близки не только по содержанию, но и по форме изречениям мудрости. Эта традиция народной мудрости продолжала существовать параллельно с возникновением письменных сборников мудрости. Ей обязаны своим происхождением, напр., притчи в 1 Samuelis 24:14; 1 Regum 20:11, басни в Iudicum 9:8-15, басня в 2 Regum 14:9. Даже пророки черпали из этого наследия (напр. Isaiae 28:24-28; Ieremiae 17:5-11).

Краткие изречения, запечатлевающиеся в памяти, предназначаются для устной передачи. Отец или мать учит им своего сына дома (Притч Proverbiorum 1:8; Proverbiorum 4:1; Proverbiorum 31:1; Ecclesiasticus 3:1), а затем мудрые продолжают преподавать их в своих школах (Ecclesiasticus 41:23; Ecclesiasticus 41:26; ср Proverbiorum 7:1 сл; Proverbiorum 9:1 сл). С течением времени мудрость становится привилегией образованного класса: мудрые и книжники фигурируют рядом в Ieremiae 8:8-9. Сын Сирахов Ecclesiasticus 38:24-39:11 восхваляет профессию книжника, дающую ему возможность приобретать мудрость в противоположность ручным ремеслам. Из книжников выходили царские чиновники, и учение мудрости культивировалось сначала при дворе. То же самое происходило и в других центрах восточной мудрости, в Египте и в Месопотамии. Один из сборников притчей Соломона был составлен «мужами Езекии, царя Иудейского», Proverbiorum 25:1. Эти мудрецы не только собирали древние изречения, но и сами писали. Два произведения, составленные, по всей вероятности, при дворе Соломона — история Иосифа и история преемства престола Давидова — можно тоже рассматривать как писания мудрых.

Таким образом, круги мудрых значительно отличаются от той среды, в которой появились священнические и пророческие писания. Ieremiae 18:18 перечисляет три различных класса — священников, мудрых и пророков. Мудрые не особенно интересуются культом, их как будто не волнуют несчастья их народа и не захватывает поддерживающая его великая надежда. Однако в эпоху Плена эти три течения сливаются. В прологе Притчей слышится тон пророческой проповеди, в кн. Сир (Ecclesiasticus 44-49) и Прем (Sapientiae 10-19) содержится много размышлений над Священной историей; сын Сирахов почитает священство, ревнует о культе и даже отождествляет Премудрость и Закон (Ecclesiasticus 24:23-34): перед нами уже союз книжника (или мудрого) с законоучителем, который можно видеть и в евр. среде евангельских времен.

Так завершается долгий путь, начало которому в ВЗ положил Соломон. Все учение мудрых, постепенно преподававшееся избранному народу, подготавливало умы к восприятию нового откровения — откровения Воплощенной Премудрости, которая «больше Соломона» (Matthaeum 12:42).

Скрыть
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

13 Неоднократное упоминание об идолопоклонстве хананеев и египтян побудило писателя посвятить этому предмету обстоятельное рассуждение. В 13 и 14 гл. он говорит о сущности и происхождении многобожия и идолопоклонства. При этом писатель различает отдельные формы и виды политеизма, не в одинаковой степени неразумные: 1) обоготворение величественных явлений и могущественных сил природы, политеизм натуралистический; 2) обоготворение произведений рук человеческих, в собственном смысле идолопоклонство; 3) обоготворение животных — зоолатрия; 4) предкопочитание. Для такого различения форм политеизма и оценки их по степени разумности в Св. Писании Ветхого Завета нет прямых оснований. Оно было делом самостоятельного изучения языческих религий самого писателя кн. Премудрости.


13:1  Подлинно суетны по природе все люди, у которых не было ведения о Боге. Начало 13-й гл. ясно указывает на ее тесную связь с предшествующей речью о наказании египтян через их собственных богов (12:27). В этом был разительный пример, насколько суетны люди без истинного богопознания. Предикат «суетный», часто прилагаемый в кн. Св. Писания к идолопоклонству и всему, что с ним связано, дает понятие о том, что оно основывается на ничтожном и пустом и в результате дает обман и гибель (15:2; 4 Цар 17:15; Иер 2:5; Деян 14:15; Рим 1:21). Выражение «по природе» означает не то, что эти люди по самой духовной природе своей были не способны к истинному богопознанию, ибо далее писатель эту способность за ними признает и делает их ответственными за неведение Бога (ст. 3,4,10); «по природе» значит по существу, само по себе, безотносительно к чему-либо другому, неведение истинного Бога делает людей ничтожными.


Из видимых совершенств не могли познать Сущего. Видимые совершенства — это совершеннейшие дела Божии, прекраснейшие и величественные явления природы, в противоположность невидимому Божеству, которое в них познается. Наименование Бога Сущим, ὀ ὡ̃ν, употреблено писателем, вероятно, в платоновском смысле, для выражения понятия о Боге, как истинно сущем (ὄντως ὁ̃ν), в противоположность бывающему. Хотя, с другой стороны, выражение ὀ ὡ̃ν писатель кн. Премудрости мог заимствовать и из библейского языка: греческий перевод LXX еврейское имя Бога — Иегова передает этим выражением.


13:2 Перечисляются главные силы и явления природы, которые обоготворялись у язычников: огонь, воздух, вода, небесные светила. В этом перечне видят указание на учение язычников о четырех элементах, управляющих миром (Филон. De decem orac. II, 189). В мифологии эти управляющие миром силы олицетворялись в образах разных божеств.


13:3-4 Указывается, каким образом люди пришли к обоготворению явлений природы. К этому побуждало их или эстетическое чувство: они «пленились их красотою», или чувства страха и зависимости — перед грозными стихийными явлениями: «удивились силе и действию их». Однако обаятельность природы не оправдывает язычников. Напротив, они «должны были познать... Виновника красоты» и могущество Творца.


13:5 Пятый стих содержит основание для мысли предшествующих стихов, что язычники, созерцая природу, «должны были познать» Бога. Они стояли на самом естественном пути к богопознанию: «от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их». «Сравнительно», ἀναλόγως, т. е. путем заключения от свойств явления к причине.


Во многих кодексах вместо чтения «величия красоты» стоит «величия и красоты созданий». Такое чтение более отвечает 3 и 4 ст., в которых об этих свойствах явлений природы говорится отдельно.


13:6-7 Делая оценку натуралистическому политеизму, писатель ставит его выше других форм многобожия: последователи его «меньше заслуживают порицания». Причина такого предпочтения указывается двоякая. Во-первых, писатель допускает, что эти заблуждения в основе своей имеют искание истинного Бога; во-вторых, в своих результатах эта форма политеизма давала и нечто положительное: обращаясь к делам Божиим, люди убеждались, «что все видимое прекрасно». У них рассеивалось темное подозрение, что в мире господствует зло и мрак. Таким образом, красота видимого мира сама по себе имеет цену. И красота видимая в мире, такой же существенный элемент, как и истина и добро: и она последнее основание свое имеет в Боге. Поэтому «от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их» (ст. 5). Эта черта воззрения писателя на мир, который рассматривается им со стороны художественной красоты, указывает в нем иудея эллиниста.


13:8-9 Содержат ограничение для мысли двух предшествующих стихов. Хотя последователи натуралистического политеизма «и менее других заслуживают порицания», однако «и они не извинительны». Их разум был настолько развит, что «они в состоянии были исследовать временный (= видимый) мир». Они имели поэтому полную возможность от свойств вселенной заключить к свойствам Творца ее, «почему же они тотчас не обрели Господа». Причина, очевидно, лежит не в недостатке познавательных способностей, а в нравственных качествах людей: это и делает их виноватыми за непознание Бога.


13:10 С 10 ст. писатель переходит к изображению неразумия другой формы многобожия — идолопоклонства в собственном смысле, почитания предметов, сделанных руками человека. Конечно, по первоначальной идее почитание относилось не к самим этим предметам, а к тому, что они изображали и означали; но впоследствии невежественная масса стала отождествлять изображение с самим божеством. Вот эту форму религиозного невежества писатель и имеет в виду. О ней говорится и во многих других местах Св. Писания: Втор 4:28; Пс 134:15-18; Ис 40:18-20; 41:7; 44:9-20; Иер 2:28; 10:3-15. Неразумие этой формы многобожия в том, прежде всего, что люди возлагают свои надежды «на бездушных», ἐν νεκροι̃ς, на мертвые неодушевленные предметы. Так идолы названы не в противоположность истинному живому Богу, а в противоположность выше названным силам и явлениям природы. В них все же есть жизнь, они могут приносить пользу или вред человеку, это могло послужить основанием к их почитанию людьми, а почитатели бездушных идолов не имеют и этого основания, поэтому они «более жалки».


Золото и серебро не сами по себе почитались, а разумеются здесь изображения, идолы, делаемые из этих металлов. Негодный камень, дело давней руки — разумеются каменные изображения и статуи, обоготворяемые по причине их большой древности.


13:11-16 Неразумие идолопоклонства писатель доказывает ярким описанием способа приготовления идолов. В этом описании у него сквозит едкая ирония. Идолы приготовляются из ни к чему негодных обрезков дерева, после того как ценный материал употреблен на изготовление полезных предметов. Делают их «на досуге», когда время не занято более полезным делом. Прикрыв краской всякие недостатки дерева, изображение ставят в нишу, причем не забывают, что оно само беспомощно, может упасть и разбиться и его укрепляют железом. Подобное описание мы находим еще у пророка Исаии 44:9-20.


13:17-19 Писатель изображает все неразумие обращаться с молитвой к идолу, приготовление которого он только что описал. Идол не может дать того, чего у него нет. А между тем люди «о здоровья взывают к немощному, о жизни просят мертвое... о силе самое бессильное», и не замечают и не стыдятся этого неразумия.


14:1-2 В конце предшествующей главы писатель говорил о тщетности молитвы, обращенной к идолам. В первых стихах 14 гл. он приводит еще один пример этого. Собираясь плыть в море, «иной призывает на помощь дерево», т. е. обращается с молитвой к деревянному идолу, который не больше как кусок дерева, и мореплавателю может оказать меньшую помощь, чем корабль, на который он садится: «слабейшее носящего его корабля». За прочность корабля говорит по крайней мере то, что он, задуманный с целью наживы, построен искусным техником (2 ст.). Выражение «художник искусно устроил» с греческого — художник устроил премудростью, при посредстве премудрости (τεχνίτης σοφία κατεσκ.). Мысль та, что божественная премудрость помогает человеку в устроении корабля, чего не бывает при делании идолов.


14:3-4 В важнейших обстоятельствах жизни, в которых люди тщетно обращались к идолам (13:17-19; 14:1-2), только одно божественное провидение может помочь и спасти.


14:3  Но промысл Твой, Отец, управляет кораблем. О наименовании Бога Отцом см. 11:10-11; о промысле см. 6:7. Союз «но» указывает на такую связь мысли о промысле Божием с предшествующим: хотя корабль хорошо задуман и искусно устроен (2 ст.), но окончательный успех мореплавания зависит от Провидения (3 ст.). Вторая половина 3-го ст. дает основание для этой мысли: «ибо Ты дал и путь в море и безопасную стезю в волнах». Часто это выражение понимается в общем смысле, но прошедшее время глагола и последующая речь лучше согласуются с тем толкованием, которое видит здесь указание на чудо перехода израильтян через Чермное море. Бог полный владыка моря, Он открывает свободный путь по нему даже тем, кто «отправлялся в море и без искусства».


14:4 «Без искусства» (ἄνευ τέχνης) в соответствии с «искусно устроил» 2-го стиха означает здесь не искусство управления кораблем, а искусство строить корабли. Выражение представляет метонимию: без искусства кораблестроения, т. е. без кораблей. Бог спас евреев, хотя они отправлялись в море, как по сухому пути, без кораблей.


14:5 Спасение евреев при переходе через море, показавшее неограниченную власть Божию над этой стихией, было исключительным событием, но и обычно Бог спасает людей, когда они «вверяют свою жизнь малейшему древу», т. е. кораблю (10:4), «чтобы не тщетны были дела Его премудрости». Под делами Божией премудрости здесь по контексту речи можно разуметь только одно: устрояемые при помощи божественной премудрости человеческим разумом корабли. Выше во 2-м стихе писатель говорил, что «художник премудростью устроил» корабль. Развивая эту мысль, писатель в данном стихе говорит, что Бог, не желая чтобы оказывались тщетными дела, совершаемые человеческим разумом при помощи Его премудрости, спасает людей, когда они вверяют свою жизнь кораблю, одному из таких дел.


14:6 Шестой стих указывает частный пример для мысли, высказанной в 5 ст., в спасении Ноя. Ковчег Ноя, более чем всякий другой корабль, был делом Божией премудрости, поскольку он строился по непосредственным указаниям Божиим. И вот, управляемая рукою промысла Божия надежда мира (метонимия: те, на ком покоилась надежда мира на спасение человечества, Ной и его семейство) прибегает к кораблю и спасается.


Оставила миру семя рода, т. е. потомство для продолжения человеческого рода. Что в данном месте писатель несомненно говорит о потопе, на это указывает выражение «в начале, когда погубляемы были гордые исполины» (ср. Быт 6:4).


14:7 Благословение седьмого стиха относится к ковчегу Ноеву, этому малому древу (10:4), через которое восторжествовала правда благочестивого семейства. Противоположного отношения заслуживает другое древо, идол, о чем говорится в следующих стихах.


14:8-10 Проклятию подвергаются не только идол: («это рукотворенное проклято»), но и сделавший его, именно за то, что сделал, за самое намерение сделать из дерева предмет боготворения.


14:11  Посему и на идолов языческих будет суд. Эти слова давали некоторым основание предполагать, что писатель языческих богов считал за демонов, за разумные существа, почему и возвещает им наказание по суду Божию. Но в других местах своей книги писатель неоднократно называет идолов бездушными, мертвыми (13:10,17; 14:29; 15:5,15). Поэтому правильнее в данном месте видеть лишь поэтическое выражение для мысли, что идолопоклонство будет осуждено и уничтожено (ср. 14 ст.). Идолы здесь только символы и представители язычества. Причина уничтожения язычества указывается далее писателем в гибельном влиянии его на нравственную жизнь людей.


14:12 В трех стихах, ст. 12-14, писатель делает переход от предшествующего отдела к дальнейшему и говорит вообще о происхождении идолопоклонства и его ничтожном основании. В 12 ст., в частности, он указывает отрицательное значение идолопоклонства для нравственной жизни.


Вымысл идолов — начало блуда. Блуд, πορνεία, некоторыми толкователями понимается здесь в смысле нарушения верности Богу, измены Ему, вероотступничества, в каком смысле это слово часто употребляется в Св. Писании, когда говорится о нарушении евреями союза с Иеговой, представляемого в образе брачного союза. Но в данном случае речь идет о язычниках, которые не состояли в таком тесном союзе с Богом; во-вторых, в предшествующем 11-м стихе и во 2-й половине 12-го ясно говорится о дурном нравственном влиянии идолопоклонства («соблазн души», «растление жизни»); поэтому и данное выражение правильнее понимать в смысле указания на сладострастие и распутство некоторых языческих культов.


14:13  Не было их в начале. Писатель ясно выражает мысль, что многобожие не изначальное, а позднейшее явление в религиозной жизни человечества. К мысли о том, что начальная религия была монотеистической, писатель пришел не путем отвлеченного размышления о существе религиозной потребности в человеке, как в этом убеждаются современные богословы, а через повествование Св. Писания о первых людях, которые знали и почитали единого истинного Бога.


И не во веки они будут. На чем писатель основывает эту свою надежду, он раскрывает в следующем стихе.


14:14 Идолопоклонство потому не может быть вечным явлением в религиозной жизни, что оно явилось по пустому и ничтожному побуждению. Идолы «вошли в мир по человеческому тщеславию». Κενοδοξία̨ едва ли означает здесь в собственном смысле тщеславие, честолюбие, ибо, раскрывая свою мысль далее, писатель говорит о другом, более благородном, мотиве возникновения идолопоклонства, о скорби по любимом покойнике. Поэтому лучше переводить это слово: пустая мечта, химера.


14:15-20 В этих стихах писатель указывает двоякое происхождение обоготворения изображений людей. Во-первых, скорбь о любимом покойнике побуждала для сохранения памяти о нем делать его изображение; впоследствии забывалось, что почитаемое изображение представляет человека; ему воздавались божеские почести (15-16 ст.). Во-вторых, подданные делали изображения своих князей, желая воздавать им почести и в их отсутствие; продолжаясь и после смерти князей, это почитание переходило в обоготворение (17-20). Таким образом, по мысли писателя книги Премудрости, идолопоклонство явилось прежде всего в форме обоготворения людей и языческие боги были умершие люди. Такого воззрения на происхождение идолопоклонства не встречается нигде в других книгах Св. Писания Ветхого Завета. Но у древних греческих писателей такой взгляд высказывался неоднократно, особенно же он был развит Эвгемером и по его имени называется обыкновенно эвгемеровским. Из этого источника писатель нашей книги, надо полагать, почерпнул свое объяснение происхождения идолопоклонства. Христианские писатели — Иустин Философ, Климент Александрийский, Тертуллиан, Лактанций, Августин широко пользовались этим взглядом, как сильным доводом против веры язычников в своих богов.


14:15  Отец... стал почитать его (умершего сына), как бога, и передал подвластным тайны и жертвоприношения». Почитание умерших предков является одной из древнейших форм многобожия: оно было принадлежностью патриархальной эпохи. «Отец», о котором говорит писатель, действительно скорее патриарх, он руководит религиозной жизнью своей семьи и члены ее ему «подвластны». Сохранилось предкопочитание и в более поздние времена: римские лары были умершие предки.


14:16 Стих 16 указывает на то, каким образом почитание умерших предков сохранилось в более поздние времена. Его брала под свое покровительство гражданская власть: что прежде делалось по личному усердию, теперь соблюдалось, «как закон по повелению властителей».


14:17-20 Указание второго случая, когда почитание изображения людей приводило к их обоготворению.


Делали изображения царей, чтобы воздавать им почести. Красота отделки статуй, сообщая им вид некоторой идеальной действительности, пленяла чувства и воображение людей. Люди, не знавшие («от незнающих» 18 ст.), кого изображала статуя, легко от чувственно-эстетического восхищения переходили к религиозному обожанию. Так «народ, увлеченный красотою отделки, незадолго пред тем почитаемого, как человека, признал теперь божеством» (20). Замечательна мысль писателя книги Премудрости Соломона, что усилению идолопоклонства много способствовала художественная красота статуй богов. Вероятно, писатель, живший в Александрии, сам наблюдал, какое чарующее впечатление на восприимчивую натуру греков производили прекрасные по своей форме произведения античного искусства, относящиеся к области поэтической мифологии.


14:21-31 Этот отдел содержит в себе описание в высшей степени пагубного влияния идолопоклонства на нравственную жизнь людей. (Подобное же место см. Рим 1 гл., с 24 ст.) Писатель книги Премудрости Соломона вообще признавал тесную и неразрывную связь между религиозным познанием и нравственностью. Как, по его мнению, нравственная чистота делает человека способным к богопознанию, так обратно, религиозное заблуждение приводит к нравственному падению.


Религиозное заблуждение язычников писатель кратко формулирует так: «они... несообщимое Имя прилагали к камням и деревам». Ср. Ис 42:8 «покоряясь или несчастию (см. ст. 15), или тиранству» (см. ст. 16).


14:22 Заблуждая в познании о Боге, язычники, «живя в великой борьбе невежества, такое великое зло называют миром». Под «великой борьбой невежества» многие толкователи разумеют ожесточенные споры, которые происходили у язычников, благодаря различным и противоречивым учениям о богах, их происхождении, существе, силе. Но эти споры происходили в среде язычников образованных по тому времени, уже отрешившихся от грубого идолопоклонства, между тем как писатель говорит здесь о простонародной массовой религии, именно о невежественном идолопоклонстве. «Великая борьба» далее в этом же стихе противопоставляется миру и называется «великом злом», которое подробно и описывается в следующих стихах.


Отсюда видно, что эта борьба совершается собственно в нравственной жизни и состоит в том, порождаемом политеистическим воззрением, внутреннем беспокойстве и смятении духа, которое происходит оттого, что человек не находит нигде внутреннего единства жизни. Этой причины своего внутреннего разлада сами язычники не замечают и потому «великое зло называют миром».


14:23-24 Говорится о тех безнравственных поступках, которые были непосредственно связаны с языческим идолопоклонством и им освящались.


14:23  Детоубийственные жертвы (о них см. замечание к 5-6 ст. 12 гл.) писатель едва ли мог поставить в вину современным ему язычникам, к которым он обращался. В таких культурных странах, как Египет, человеческие жертвы тогда уже не существовали. Поэтому данными словами писатель хотел лишь указать, до чего вообще может доводить язычество.


Скрытные тайны. Как видно из 24 ст. писатель разумел здесь связанное с мистериями и вообще с языческими религиозными учреждениями распутство. В основе языческих религий лежало обоготворение природы. Частный вид этого обоготворения — почитание производительной силы природы, выражался в соблазнительных символах и прямо распутных действиях. Религиозное освящение разврата приводило к самым печальным последствиям, о чем говорит 24 ст.


14:25-26 В этих стихах содержится описание безнравственной жизни язычников вообще. Писатель приводит длинный ряд пороков, не определяя точнее, в какой форме эти пороки проявились. Заподозрить автора в том, что он намеренно сгущал краски в этом описании, нет оснований, ввиду согласия его с другими историческими свидетельствами. Указать какой-нибудь порядок в этом перечислении трудно (как и Рим 1 гл., с 29 ст.).


14:27  Служение идолам, недостойным именования. Имя указывает обыкновенно на существенные свойства предмета, или на его достоинство. Идолы потому недостойны имени, что они не имеют реальных признаков бытия, они — ничто; или потому, что они не имеют никакой славы и значения, в противоположность величию и владычеству Божию. В служении таким богам — источник всякого зла: «начало и причина и конец».


14:28 Раскрывая мысль предшествующего стиха, писатель говорит, какое, в частности, зло проистекает из идолопоклонства. Оно делает мутными самые чистые источники человеческой жизни: радость доводит до неистовства, пророческое вдохновение омрачает ложью, религиозную доверчивость — нарушением клятвы. Слова «прорицают ложь» относятся к языческим оракулам, потом разного рода гадателям, астрологам.


14:29 В двадцать девятом стихе объясняется, почему нарушение клятвы часто имело место в язычестве. Причина этого указывается в неверии. Люди не верили в бездушных идолов, они не боялись быть ими наказанными, поэтому нарушение клятвы их не устрашало. Таких примеров, когда люди только внешне принадлежали к официальной религии, большею частью из материальных выгод (15:12), по внутреннему же настроению были решительными атеистами, язычество в период своего упадка знает весьма много.


14:30 Упомянутые клятвопреступники будут подвергнуты осуждению, во-первых, за то, что нечестиво мыслили о Боге, «обращаясь к идолам», т. е. за то, что извращали понятие о Боге. Извращали понятие о Боге не только те язычники, которые чистосердечно за богов считали идолов и боялись клятвы, но и те, которые, не веруя в этих богов, наружно обращались к ним и извлекали из этого выгоду (29 ст., ср. 15:12). Во-вторых, будут осуждены «за то, что ложно клялись, коварно презирая святое». Коварно, ἐν δόλω̨, с обязанным умыслом, именно против ближнего. Презирая святое, т е. то, что таким считалось с точки зрения самого язычества.


14:31 Последний стих отвечает на возможное недоумение. Неверующие из язычников не ожидали никакого наказания за свое клятвопреступление потому, что они клялись мертвыми богами (ст. 29), между тем писатель возвестил, что они будут за это осуждены (ст. 30); не говорит ли это о силе тех, которыми они клялись? Писатель отрицает это и говорит, что они наказаны будут потому, что «всегда суд следует за преступлением»: такова природа греха, что за ним неизбежно следует наказание.


15:1-5 Первые пять стихов 15 гл. содержат противопоставление описанному в 14 гл. развращающему нравственному влиянию язычества внутренних, приводящих к праведности и бессмертию, отношений Бога к израильскому народу.


15:1  Но ты, Бог наш (т. е. израильтян), благ и истинен, долготерпелив — перечислении этих свойств писателю предносилось, вероятно, место из кн. Исх 34:6. Истинен, т. е. верен в своих обетованиях.


15:2 Указанные в 1 ст. свойства Божии определяют отношения Бога к израильтянам. Если мы и согрешаем, мы — Твои, признающие власть Твою. Несмотря на то, что израильский народ согрешает перед Богом, он все же продолжает оставаться народом Божиим, Его достоянием, находящимся под Его покровительством и властью. Такая неизменность основывается со стороны Бога на Его указанных свойствах, со стороны израильского народа на его познании истинного Бога: «признающие власть Твою». Далее в 3-м стихе писатель говорит о значении истинного богопознания, но теперь, как бы чувствуя в своем утверждении, что и согрешающий Израиль продолжает оставаться народом Божиим, не отвечающий его взглядам религиозный партикуляризм, он спешит добавить: «но мы не будет грешить, зная, что мы признаны Твоими». Таким образом писатель надеется, что высокое призвание народа еврейского, в качестве народа Божия, послужит для него побуждением «не грешить». Еврейский народ будет в таком случае достоин своего призвания.


15:3  Знать Тебя есть полная праведность. Под знанием Бога здесь разумеется не внешнее теоретическое признание бытия истинного Бога, но внутреннее усвоение себе Бога, проникновение мыслью о Боге всей жизни в деятельности человека, каковое богопознание действительно приводит к «полной праведности».


Признавать власть Твою — корень бессмертия. Признавать власть Бога, значит постоянно руководиться Его волей, это ближайшее следствие истинного богопознания приводит к бессмертию (см. 1:15), т. е. к блаженной жизни в вечном общении с Богом. Выясняя значение истинного богопознания, писатель хотел этим указать, почему народ еврейский в религиозном отношении занимает исключительное среди других народов положение.


15:4-5 Владея истинным богопознанием, израильтяне уже не обольщаются теми образами, в которых воплощает идею о Боге язычество. Они видят в них «лукавое человеческое изобретение», «бесплодный труд художников». Почитателей Бога живого не может прельстить красота «мертвого образа», т. е. идола (ср. 14:20).


15:6 С шестого стиха и по конец главы писатель возвращается к той же теме о неразумности идолопоклонства, которую он раскрыл в 13:10-19. Данный стих представляет введение, в котором высказывается общее суждение о всех тех, кто в каком-нибудь отношении стоит к идолопоклонству. Все они одинаково «любители зла» — и делающие идолов и пленящиеся их чувственной красотой («похотствующие») и воздающие им почести.


Достойные таких надежд — достойные того, чтобы их надежды на бездушных идолов (13:10) совершенно рушились (5:14); или может быть здесь метонимия (как в 14:6) и под надеждами разумеются предметы надежд, т. е. идолы. Тогда мысль такая: достойные своих ничтожных богов.


15:7 С 7-13 ст. писатель неразумность идолопоклонства старается показать на способе приготовления идолов, подобно тому как и в 13:11-16 ст. Но между этими двумя отделами есть то различие, что «древодел» 13 гл. сам проникается религиозным чувством к сделанному идолу (см. 13:17), а изображаемый здесь ваятель обнаруживает в своей работе легкомыслие и неверие.


Мысль 7-го ст. та, что идолы по способу приготовления ничем не отличаются от глиняной посуды. Одно и то же лицо из одного и того же материала делает и то и другое. От горшечника зависит, для какого употребления создать предмет из приготовленного материала: «какое каждого из них употребление, судья — тот же горшечник». Под «горшечником» 7 то ст. разумеется не только гончар, но и ваятель (см. ст. 8).


15:8-9  Суетный труженик — это тот же горшечник 7-го стиха; суетный бог — идол.


Родился из земли и вскоре пойдет туда — ср. Быт 2:7; 3:19.


Взыщется с него долг души — жизнь рассматривается как нечто полученное от Бога в долге, который уплачивается со смертью. Этим образом обозначается безусловная зависимость земной жизни человека от Бога. Но у него забота не о том, что он должен много трудиться. Понимают это выражение часто в том смысле, что ваятель не беспокоится о том, что приготовление идолов потребует от него много времени и труда, лишь бы достигнуть известного совершенства. Такое понимание не отвечает контексту. Начало девятого стиха является противопоставлением 8-му. Человек скоро должен умереть, «он о том не думает, свою краткую жизнь он должен наполнить серьезным трудом, «а у него не о том забота»; ваятель предался тщеславию, он поглощен мыслью о том, чтобы в изображении идола достигнуть такого совершенства, чтобы соперничать с «художниками золотых и серебряных изделий».


Мысль обоих стихов такая: самый материал, над которым работает ваятель, должен был бы напоминать ему о его происхождении и бренности и удерживать от дерзкого намерения изобразить сверхчувственное существо (8), однако ваятель не руководится этими высокими мотивами, он весь поглощен низменным тщеславием.


15:10 Десятый стих делает общую оценку внутреннего ядра ваятеля идолов. Сердце его пепел, т. е. для всего высшего он умер, его мысли и чувства низменны, ничтожны. Надежда его ничтожнее земли, того самого материала, над которым он работает.


15:11 Указанный в десятом стихе низкий образ мыслей и жизни ваятеля идолов имеет свое основание в недостатке познания истинного Бога: «ибо он не познал Сотворившего его, вдунувшего в него деятельную душу и вдохнувшего в него дух жизни». Некоторые толковали ссылаются на приведенные слова в доказательство, что писатель кн. Премудрости различает не две, а три части человеческого существа; кроме тела, еще «деятельную душу» и «дух жизни». Первая означает принцип мысли и хотения в человеке, второй — начало животной жизни. Но такое объяснение не согласуется с другими местами кн., где писатель определенно говорит о двух частях человеческого существа — теле и душе (1:4; 8:19; 9:15). Поэтому правильнее в этом выражении видеть параллелизм.


15:12  Они считают жизнь нашу забавою, и житие прибыльною торговлею. Эти слова изображают легкомыслие тех людей, которые не признают серьезного значения за человеческой жизнью. Сделанный здесь писателем переход от единственного числа к множественному («они») говорит о том, что взятый им пример ваятеля представляет собой тип известного сорта людей. Они «говорят, что должно же откуда-либо извлекать прибыль, хотя бы из зла». Злом здесь писатель называет делание идолов (ср. 6 ст.). Значит, к приготовлению идолов ваятелей побуждало стремление к наживе, а не религиозное чувство (подобный пример указыв. в Деян 19:23).


15:13 По тринадцатому стиху видно, что писатель, как и в 14:29, представляет такого человека, который сознает ничтожество идолопоклонства и лишь лицемерно продолжает оставаться на его стороне, чтобы использовать для своей выгоды суеверия своих ближних. Поэтому «такой (человек) более всех знает, что он грешит, делая... изваяния».


15:14 С 14-го по 17 ст. писатель вообще говорит о неразумности идолопоклонства, основываясь главным образом на том, что поклоняющиеся идолам почитают мертвое. Под «врагами народа Твоего» нередко разумеют древних египтян, поработителей евреев, сопоставляя это выражение с 10:15. Но, принимая во внимание настоящие времена глаголов, правильнее разуметь здесь египтян современных писателю, или, может быть, писатель разумел вообще чужие народы, которые тогда подчиняли своему господству евреев.


15:15  Они почитают богами всех идолов языческих. Многие древние религии признавали за богов и божества других религий и народов и когда покоряли их, то богов побежденных включали в свой пантеон. На это, вероятно, указывают приведенные слова. Следующее далее описание идолов напоминает Пс 134:16-17.


15:16-17 Выражение «заимствовавший дух» объясняется из сопоставления с 8 и 11 ст. Дух человека представляется как бы полученным от Бога взаймы.


Никакой человек не может образовать бога, как он сам. Слова «как он сам» относят иногда к существительному «бог» и объясняют данное место таким образом: никакой созданный человеком образ божества не будет ему подобен, ибо никакая чувственная форма не выразит его сверхчувственного духовного бытия. Такое объяснение разрывает всякую связь 16-го ст. с последующими. По связи речи выражение «как он сам» следует отнести к существительному человек и мысль будет такая: идол, как произведение человека, менее совершенен, чем он сам. Созданный Богом, человек «превосходнее божеств (т. е. идолов) своих, ибо он жил, а те никогда».


15:18-19 В двух последних стихах писатель говорит о неразумии почитания животных у египтян (см. 11:15; 12:24) и этим делает переход к отделу с 16-19 гл., в котором он снова возвращается к прерванному в 12-й гл. сравнению противоположной судьбы египтян и израильтян во время выхода последних.


В вину почитателям животных писатель ставит самый выбор их: почитают животных, которые бессмысленнее других и вдобавок некрасивы. Видимо, они лишены одобрения Божия и благословения Его. Значит, у этой формы идолопоклонства нет и того извинения, что люди преклоняются перед проявлением разума и красоты.


Написание книги. В греческой Библии эта книга надписывается: Σοφία Σαλωμω̃νος — Премудрость Соломона, а в латинской Liber Sapientae. Такое надписание указывает, прежде всего, на содержание книги; главным предметом ее является учение о Премудрости Божией, ее начале, свойствах и действиях в мире. Другое слово надписания указывает на Соломона. Имя этого царя стоит здесь потому, что писатель книги ведет свою речь иногда от лица Соломона (см. Sapientiae 7, Sapientiae 8, Sapientiae 9), главного представителя и первого учителя библейской мудрости, и предмет ее сходен с предметом кн. Притчей Соломона.

Писатель книги. Самое древнее мнение о лице писателя кн. Премудрости то, что писателем ее был Соломон. Этого мнения держались многие отцы и учители церкви (Климент Александрийский. Строматы. XI, т. IX, 315; Тертуллиан. De praecript. II, 20; Святой Киприан. Ер. de exhort martyrum. XII, VI, 673) на том основании, что имя Соломона стоит в надписании и в книге говорится от его лица. Это мнение впоследствии усиленно защищалось католическою церковью в тех видах, что эта книга признается ею каноническою.

Такое мнение об авторе книги Премудрости Соломона не может быть признано правильным по следующим основаниям. 1) Книгу Премудрости Соломона потому нельзя приписать перу Соломона, что она не была написана на еврейском языке, оригинальный язык ее греческий. 2) Писатель книги Премудрости знаком с греческой философией: учением Платона, эпикурейцев и отчасти стоиков (Sapientiae 2:1-6; Sapientiae 8:7.19.20). 3) Он живет вне Палестины и делает ссылки на греческие нравы и обычаи (Sapientiae 7:17-20; Sapientiae 8:8; Sapientiae 13:1-15; Sapientiae 14:14): приводить цитаты по переводу LXX-ти (Sapientiae 2:12, ср. Isaiae 3:10; Sapientiae 15:10, ср. Isaiae 44:20). 4) В каталогах книг Ветхого Завета, напр., в «Апост. правилах» (85 пр.), собора Лаодикийского, св. Афанасия Великого она не считается произведением Соломона и книгой канонической.

Другое мнение, которое было высказано еще во времена Иеронима, написание книги Премудрости Соломона приписывает Филону. В защиту этого мнения указывают на сходство учения этой книги о Премудрости с учением Филона о Логосе. Но сходство это внешнее: не то мыслит под образом премудрости писатель нашей книги, что Филон разумел под Логосом. Между тем и другим замечается разность взглядов до противоположности. 1) Происхождение греха и смерти в книге Премудрости Соломона объясняется «завистью диавола» (Sapientiae 2:24); этого Филон сказать не мог, так как он не допускал существования злого начала в мире и библейский рассказ о грехопадении прародителей понимал аллегорически. 2) Теорию предсуществования душ иначе представлял писатель кн. Премудрости и Филон: по учению кн. Премудрости, души добрых входят в тела чистые (Sapientiae 8:19.20), по Филону же — посылаются в тела на землю только души падшие и склонные ко греху (De monarchia. II, с. 213-216). 3) Наконец, сильно различаются взгляды Филона и на происхождение идолопоклонства от учения кн. Прем. об этом предмете (Sapientiae 12, Sapientiae 13 и Филона De mundo. II, 604 стр.).

Таким образом, Филон не мог написать книги, в которой излагается учение, во многом противоположное его взглядам. Церковное предание также свидетельствует против написания кн. Премудрости Филоном. Современные Филону отцы церкви — Климент Римский, Дионисий Ареопагит, приводят в своих сочинениях выдержки из этой книги, как священной. Такого уважения к книге у этих отцов не могло бы быть, если бы она была написана неверующим иудеем, их современником.

Все другие попытки отыскать автора кн. Премудрости Соломона также безуспешны, как и указанные две (о них можно прочитать в труде проф. Д. Поспехова «Книга Премудрости Соломона, ее происхождение и отношение к иудейско-александрийской философии»). Поэтому остается довольствоваться общим указанием, какое находим в самой книге, что писателем ее был иудей-эллинист, образованный александриец, хорошо знавший греческую философию.

Время, место и цель написания. О времени написания кн. Премудрости можно судить только предположительно, на основании находящихся в этой книге намеков на современное писателю положение египетских иудеев. Все толковники согласны в том, что при жизни писателя египетские иудеи подверглись какому-то тяжкому несправедливому гнету со стороны языческого правительства, имевшему характер религиозного преследования. Обращаясь к истории, мы находим, что в царствование трех первых Птоломеев иудеи не терпели никакого гнета и даже пользовались расположением правительства.

Только при Птоломее IV Филопаторе, когда он после окончания 4-ой сирийской войны (221-217 до Р. Х.) возвратился из Палестины в Египет в сильном раздражении против палестинских иудеев, началось религиозное преследование иудеев в Египте. Это преследование египетских иудеев описано в 3-ей книге Маккавейской и притом такими чертами, какие мы находим и в кн. Премудрости Соломона (Sapientiae 2:12-17; ср. 3 Макк 1, 3 Макк 2: 3 Макк 1:11-12; ср. 3 Макк 2:19-20; Sapientiae 2:19-20, ср. 3 Макк 3:1). Отсюда можно заключить, что кн. Премудрости написана в конце царствования Птоломея IV-го, ок. 221-217 г. до Р. Х.

Местом написания книги Премудрости был Египет и, вероятнее всего, Александрия. Автор ее знаком с иудейско-александрийской философией; в своей книге делает намеки на египетскую религию (Sapientiae 12:24; Sapientiae 15:18-19). Относительно цели написания книги на основании неоднократных увещаний и обращений писателя к судьям земли, правителям народов и царям (Sapientiae 1:1; Sapientiae 6:1), составилось мнение, что книга Премудрости Соломона написана была главным образом для царей (египетских или сирийских) и назначалась для передачи им. Но более внимательное изучение книги убеждает в том, что главных читателей кн. Премудрости, которых имел в виду писатель при ее составлении, нужно предполагать внутри самого иудейства, а не вне его. Печальное состояние иудейско-александрийского общества побуждало писателя представить сознанию современных ему египетских иудеев истину теократической идеи ветхозаветной веры во всем ее свете, указав им на великое и славное будущее Израиля в грядущем царстве Божием, на небе и на земле.

Содержание кн. Премудрости Соломона. Главным предметом кн. Премудрости Соломона является учение о премудрости. Мудрость писатель книги рассматривает с двух сторон: 1) как она есть сама по себе, в своем первоисточнике — Боге; это премудрость объективная, или божественная, и 2) как она отражается в человеческом духе; это мудрость субъективная, или человеческая. Рассматривая премудрость в первом отношении, писатель изображает ее как вечно присущее Богу начало откровения и действия Его в мире, как средоточие божественных совершенств, открывающихся в миротворении и мироуправлении; во втором отношении Премудрость есть входящее в дух человеческий от Бога начало всякого высшего духовного совершенства, приводящее человека к бессмертию. Соответственно постепенному раскрытию этой идеи премудрости вся книга может быть разделена по своему содержанию на три части.

В первой части (Sapientiae 1, Sapientiae 2, Sapientiae 3, Sapientiae 4, Sapientiae 5) премудрость изображается, как руководительница к блаженному бессмертию, вопреки ложному мнению иудейских вольнодумцев, отрицавших бессмертие.

Во второй части (Sapientiae 6, Sapientiae 7, Sapientiae 8, Sapientiae 9) от лица царя Соломона писатель излагает учение о существе премудрости, ее происхождении и свойствах, о необходимости и значении обладания ею, равно как и об условиях ее достижения.

В третьей части (Sapientiae 10, Sapientiae 11, Sapientiae 12, Sapientiae 13, Sapientiae 14, Sapientiae 15, Sapientiae 16, Sapientiae 17, Sapientiae 18, Sapientiae 19) писатель примерам из древней истории своего народа доказывает, что только премудрость делала этот народ счастливым; напротив недостаток ее приводил отдельных людей и целые народы (египтян, хананеев) к гибели.

См. «Понятие о Библии».

Третий отдел ветхозаветных священных книг составляют в греко-славянской Библии книги «учительные», из которых пять — Иова, Псалтирь, Притчи, Екклезиаст и Песнь Песней признаются каноническими, а две — Премудрость Соломона и Премудрость Иисуса сына Сирахова1Современный распорядок учительных книг в греко-славянской Библии несколько отличается от древнего. Именно в Синайском кодексе они расположены в таком виде: Псалтирь, Притчи, Екклезиаст, Песнь Песней, Премудрость Соломона, Сирах, Иов; в Ватиканском списке за кн. Песнь Песней следует Иов и далее Премудрость Соломона и Сирах. неканоническими. В противоположность этому в еврейской Библии двух последних, как и всех вообще неканонических, совсем не имеется, первые же пять не носят названия «учительных», не образуют и особого отдела, а вместе с книгами: Руфь, Плач Иеремии, Есфирь, Даниил, Ездра, Неемия, первая и вторая Паралипоменон, причисляются к так называемым «кетубим», «агиографам», — «священным писаниям». Сделавшееся у раввинов-талмудистов техническим обозначением третьей части Писания название «кетубим» заменялось в древности другими, указывающими на учительный характер входящих в ее состав произведений. Так, у Иосифа Флавия современные учительные книги, кроме Иова, известны под именем «прочих книг, содержащих гимны Богу и правила жизни для людей» (Против Аппиона I, 4); Филон называет их «гимнами и другими книгами, которыми устрояется и совершенствуется знание и благочестие» (О созерцательной жизни), а автор 2-ой маккавейской книги — «τὰ του̃ Δαυιδ καὶ ἐπιστολὰς βασιλέων περὶ ἀναθεμάτων» — «книги Давида и письма царей о приношениях» (2:13). Наименование «τὰ του̃ Δαυιδ» тожественно с евангельским названием учительных книг псалмами» («подобает скончатися всем написанным в законе Моисееве и пророцех и псалмех о мне»; Lucam 24:44), а это последнее, по свидетельству Геферника, имело место и у раввинов. У отцов и учителей церкви, выделяющих, согласно переводу LXX, учительные книги в особый отдел, они также не носят современного названия, а известны под именем «поэтических». Так называют их Кирилл Иерусалимский (4-е огласительное слово), Григорий Богослов (Σύταγμα. Ράκκη, IV, с. 363), Амфилохий Иконийский (Ibid. С. 365), Епифаний Кипрский и Иоанн Дамаскин (Точное изложение православной веры. IV, 17). Впрочем, уже Леонтий Византийский (VI в.) именует их «учительными», — «παραινετικά» (De Sectis, actio II. Migne. Т. 86, с. 1204).

При дидактическом характере всего Священного Писания усвоение только некоторым книгам названия «учительных» указывает на то, что они написаны с специальной целью научить, вразумить, показать, как должно мыслить об известном предмете, как его следует понимать. Данную цель в применении к религиозно-нравственным истинам и преследуют, действительно, учительные книги. Их взгляд, основная точка зрения на учение веры и благочестия — та же, что и в законе; особенность ее заключается в стремлении приблизить богооткровенную истину к пониманию человека, довести его при помощи различных соображений до сознания, что ее должно представлять именно так, а не иначе, Благодаря этому, предложенная в законе в форме заповеди и запрещения, она является в учительных книгах живым убеждением того, кому дана, кто о ней думал и размышлял, выражается как истина не потому только, что открыта в законе, как истина, но и потому, что вполне согласна с думой человека, стала уже как бы собственным его достоянием, собственной его мыслью. Приближая богооткровенные истины к человеческому пониманию, учительные книги, действительно, «совершенствуют сознание и благочестие». И что касается примеров такого освещения их, то они прежде всего наблюдаются в кн. Иова. Ее главное положение, вопрос об отношении правды Божией к правде человеческой, трактуется автором с точки зрения его приемлемости для человеческого сознания. Первоначально сомневавшийся в божественном правосудии, Иов оказывается в результате разговоров уверовавшим в непреклонность божественной правды. Объективное положение: «Бог правосуден» возводится на степень личного субъективного убеждения. Подобным же характером отличается и кн. Екклезиаст. Ее цель заключается в том, чтобы внушить человеку страх Божий (Iob 12:13), побудить соблюдать заповеди Божии. Средством к этому является, с одной стороны, разъяснение того положения, что все отвлекающее человека от Бога, приводящее к Его забвению, — различные житейские блага не составляют для человека истинного счастья, и потому предаваться им не следует, и с другой — раскрытие той истины, что хранение заповедей дает ему настоящее благо, так как приводит к даруемому за добрую жизнь блаженству по смерти, — этому вечно пребывающему благу. Равным образом и кн. Притчей содержит размышления о началах откровенной религии, законе и теократии и влиянии их на образование умственной, нравственной и гражданской жизни Израиля. Результатом этого размышления является положение, что только страх Господень и познание Святейшего составляют истинную, успокаивающую ум и сердце, мудрость. И так как выражением подобного рода мудрости служат разнообразные правила религиозно-нравственной деятельности, то в основе их лежит убеждение в согласии откровенной истины с требованиями человеческого духа.

Раскрывая богооткровенную истину со стороны ее согласия с пониманием человека, учительные книги являются показателями духовного развития народа еврейского под водительством закона. В лице лучших своих представителей он не был лишь страдательным существом по отношению к открываемым истинам, но более или менее вдумывался в них, усваивал их, т. е. приводил в согласие со своими внутренними убеждениями и верованиями. Погружаясь сердцем и мыслию в область откровения, он или представлял предметы своего созерцания в научение, для развития религиозного ведения и споспешествования требуемой законом чистоте нравственности, как это видим в кн. Иова, Екклезиаст, Притчей и некоторых псалмах (78, 104, 105 и т. п.), или же отмечал, выражал то впечатление, которое производило это созерцание на его сердце, в лирической форме религиозных чувствований и сердечных размышлений (Псалтирь). Плод богопросвещенной рефлексии о божественном откровении, данном еврейскому народу в закон, учительные книги носят по преимуществу субъективный характер в отличие от объективного изложения истин веры и благочестия в законе и объективного же описания жизни еврейского народа в книгах исторических. Другое отличие учительных книг — это их поэтическая форма с ее характерною особенностью — параллелизмом, определяемым исследователями еврейской поэзии как соотношение одного стиха с другим. Это — род рифмы мысли, симметрия идеи, выражаемой обыкновенно два или иногда три раза в различных терминах, то синонимических, то противоположных. Сообразно различному взаимоотношению стихов параллелизм бывает синонимический, антитический, синтетический и рифмический. Первый вид параллелизма бывает тогда, когда параллельные члены соответствуют друг другу, выражая равнозначащими терминами один и тот же смысл. Примеры подобного параллелизма представляет Psalmorum 113 — «когда Израиль вышел из Египта, дом Иакова (из среды) народа иноплеменного, Иуда сделался святынею Его, Израиль владением Его. Море это увидело и побежало, Иордан возвратился назад, горы прыгали, как овцы, и холмы, как агнцы». Параллелизм антитический состоит в соответствии двух членов друг другу через противоположность выражений или чувств. «Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего. Сытая душа попирает и сот, а голодной душе все горькое сладко» (Proverbiorum 27:6-7). «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся. Они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо» (Psalmorum 19:8-9). Параллелизм бывает синтетическим, когда он состоит лишь в сходстве конструкции или меры: слова не соответствуют словам и члены фразы членам фразы, как равнозначащие или противоположные по смыслу, но оборот и форма тожественны; подлежащее соответствует подлежащему, глагол — глаголу, прилагательное — прилагательному, и размер один и тот же. «Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых; повеления Господа праведны, веселят сердце; страх Господа чист, просвещает очи» (Psalmorum 18). Параллелизм бывает, наконец, иногда просто кажущимся и состоит лишь в известной аналогии конструкции или в развитии мысли в двух стихах. В этих случаях он является чисто рифмическим и поддается бесконечным комбинациям. Каждый член параллелизма составляет в еврейской поэзии стих, состоящий из соединения ямбов и трохеев, причем самый употребительный стих евреев — гептасиллабический, или из семи слогов. Стихами этого типа написаны кн. Иова (Iob 3:1-42:6), вся книга Притчей и большинство псалмов. Встречаются также стихи из четырех, пяти, шести и девяти слогов, чередуясь иногда с стихами различного размера. Каждый стих является, в свою очередь, частью строфы, существенным свойством которой служит то, что она заключает в себе единую, или главную, мысль, полное раскрытие которой дается в совокупности составляющих ее стихов. Впрочем, в некоторых случаях то две различные мысли соединены в одной строфе, то одна и та же мысль развивается и продолжается далее этого предела.

Скрыть

Мысли вслух: ежедневные размышления о Библии

 

Понимаем ли мы, насколько открыт к нам Бог? Даже исходя из нашего небольшого творческого опыта мы могли бы заключить, что всякое произведение всегда отражает что-то очень существенное из личности его автора... 

 

Читая некоторые библейские книги, можно подумать, что язычество — просто глупость, а все язычники — ничего не понимающие, наивные глупцы, поклоняющиеся металлу, дереву и камню. На самом деле ситуация, конечно, не так проста. Будь язычество и в самом деле таким, оно не просуществовало бы многие тысячелетия. Между тем, язычество вполне благополучно существует и сегодня, притом не только в... 

Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии

Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).