Мысли вслух на Мк 10:14-15

Иисус уже в самом начале Своего земного служения сказал, что Он пришёл в мир не для того, чтобы разрушить Тору, а для того, чтобы явить её миру во всей полноте. Что Он имел в виду? Речь, конечно, шла не о Торе как тексте и не о Торе как о юридическом или моральном кодексе. Речь шла о том, что называлось в те времена внутренней Торой и об идеале живой Торы.

Каждый верующий еврей тогда мечтал стать живой Торой, если, конечно, он всерьёз относился к своей вере и к духовной жизни. И дело было не в том, чтобы выучить текст Пятикнижия наизусть (хотя и это бывало не так уж редко), а о том, чтобы стать живым воплощением Торы, явив миру полноту праведности. Именно об этом и говорит Спаситель. Но Тора неоднородна: в ней есть заповеди, а есть законы, данные как средство соблюдения этих заповедей.

Ядро Торы, данного Богом Закона, — это тот Декалог, те десять заповедей, которые так хорошо известны нам сегодня и так же хорошо были известны всякому верующему еврею в евангельские времена. Они неизменны. А вот с законами всё было не так просто: некоторые из них давались с оглядкой на греховную природу человека. Такой была и норма, связанная с правом на развод. В самом деле, лучше, если уж нет никакой возможности жить вместе, развестись и жениться или выйти замуж во второй раз, чем заводить любовников или любовниц на стороне, нарушая тем самым седьмую заповедь. Но это логика падшего мира, неприемлемая для Спасителя. Для Него вообще неприемлемы те нормы Торы, которые существуют как уступка человеческой греховности.

Для Него брак — это союз двоих в той полноте и глубине, которая существовала в мире до падения и не предполагала никакой возможности разрыва, распада, разрушения. Он прямо говорит, что развод становится следствием жестокосердия — не в смысле жестокости сердца, а в смысле его жёсткости, упрямства, неуступчивости, нежелания меняться или принимать человека таким, какой он есть. Такой подход может показаться обременительным до неисполнимости, если бы речь не шла о Царстве и о жизни в Царстве.

Иисус ведь смотрит на Тору как на тот духовный инструмент, который делает из человека жителя Царства. На меньшее Он не согласен. И тут уже не может быть уступок и послаблений: ведь в Царстве нет места никакому греху. И, соответственно, никакому жестокосердию. И Спаситель призывает уже здесь избавляться от всего, что несовместимо с жизнью Царства. Для пользы самих ищущих. Ведь чем раньше избавишься от всего такого, тем ближе станет цель. Уже здесь и теперь.

Между мирами, в которых живут взрослые и дети, почти всегда существует некоторая непроходимая стена. Взрослые строят ее сюсюканьем, покровительственным отношением и чувством превосходства над маленькими людьми, которые не понимают всей сложности жизни. Дети, в свою очередь, воспринимают эту стену как преграду, не пускающую их в странный и непонятный мир взрослых и, одновременно, констатируют неспособность взрослых видеть и понимать о жизни нечто простое, но важное. Именно ощущение этой стены заставило учеников Христа воспрепятствовать тому, чтобы дети отвлекали Учителя от важных дел. И в ответ на это Господь говорит сегодня о том, что нам следует принимать Царство Небесное так, как это делают дети. Если вдуматься, Он открывает нам этими словами удивительные стороны жизни. В другом месте Он говорит о необходимости принимать детей — речь не обязательно идет об усыновлении, к этому призваны отнюдь не все. Господь говорит о том, что взрослые должны так относиться к Богу, к людям и к миру, чтобы этой стены не было. И так мы сможем принять Царство Небесное.

Всякий, кто хоть раз входил в церковь, когда на службе есть дети, поймет желание учеников хоть как-то поддержать стремительно нарушающийся порядок. Наверное, это надо делать. Но Господь негодует на учеников и требует пустить к Нему детей потому что, как Он говорит, таковых есть Царство Небесное. Значит, приближение ко Христу определяется только отношениями с Ним Самим, а не человеческими причинами. Апостол Павел, обличая лицеприятие в раннехристианских общинах, вновь повторяет ту же мысль.

И здесь мы видим важную личную особенность Иисуса Христа. Любой обычный человек, сказав «пустите детей...» продолжил бы эту мысль и предписал приводить к нему людей в определенном порядке: стариков, женщин, больных в порядке убывания групп инвалидности и т.д., то есть сформулировал бы заповедь. Иисус никогда так не делает. Он всегда обращает свое слово лично к слушателями. В данном случае Он говорит ученикам, что никто не войдет в Царство, если не примет его как дитя. Если бы речь шла об обычном человеке, мы сказали бы, что это характер. Быть может, можно сказать, что это характер, особенность личности Богочеловека.

Сегодняшнее чтение состоит из двух, казалось бы, независимых речений, о невозможности развода и о необходимости восприятия Царствия Божия подобно детям. Да, независимых, но знаете, в чем уникальность (ибо божественность) Слова? Оно несет в себе не только прямой смысл, но и смысл, возникающий от сопоставления противоречащих или просто разных частей, и тем оно стереоскопично, а значит неисчерпаемо. Его надо научится читать в параллелизмах. Это очень трудная задача, но необходимая. Но это нравоучительное отступление (которое прошу мне простить) только к одному, давайте попробуем прочитать сегодняшний фрагмент не как две мысли, а как одну мысль. Начнем с упоминания о том, что, как это особенно хорошо видно в Откровении Иоанна Богослова, блуд в библейской символике – символ язычества. Это можно объяснить двояко. С одной стороны, действительно, в язычестве вообще, и среди тех язычников, что окружали народ Божий, оргиастичские культы были обыкновенным делом. А с другой стороны, верность одному человеку, становится прообразом верности одному Богу. Значит, когда Господь говорит о разводе, казалось бы, житейской вещи, Он говорит о чем-то большем, чем отношения двух людей, Он говорит одновременно и об отношении человека с Богом. И это подтверждает следующая мысль, мысль о детях. Здесь уже явно говорится об отношении к Царству Божиему. Но что значит по-детски? Мы станем перебирать все свойства детскости и непредвзятость, и непосредственность восприятия, доверчивость, открытость. Все это так, но раз уж мы взялись читать параллельно две мысли, детскость это и отсутствие сексуальности (только не будем говорить о детской сексуальности, о старике Фрейде, это уже наш развращенный век до этого дошел, Христос не это имел в виду). А что такое любовь в браке? Это спокойные отношения, в них нет горения, страсти, надрыва, всего того, что свойственно сексуальности. Это и сдерживание чувств к другим людям, сдерживание неизбежно возникающих влюбленностей. «Погаси пламень страстей моих», молимся мы к Богородице каждое утро. Почему? Потому что только это позволяет нам хранить центром своей жизни Бога, а не другого человека, пусть самого лучшего и самого любимого.

Фарисеи хотели узнать мнение Иисуса Христа по спорному вопросу о разводе — можно ли разводиться и по какой именно причине? На этот счет среди них самих были разные мнения. Но ответ Иисуса поразил всех.

Иисус утверждает, что Моисей разрешил развод лишь «по жестокосердию вашему» — иначе говоря, во избежание худшего, например, убийства мужьями своих нелюбимых жен. Однако Бог хочет, чтобы муж и жена достигали в браке нерасторжимого единства («одна плоть»).

Это представляется не просто трудным — невыполнимым. Вот первая реакция учеников (записанная другим Евангелистом): «Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться» (Мф 19:10).

Утверждение Иисуса о нерасторжимости брака было настолько поразительным, что ученики попросили разъяснений. Иисус подтвердил сказанное Им прежде. Да, Бог желает от нас того, что по человеческим понятиям невозможно. Поэтому Иисус и говорит: «Человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу».

Бог действует в нас и через нас тогда, когда мы вполне доверяем Ему, подобно тому, как маленькие дети доверяют своим родителям. Греческое слово «паидиа» указывает, что дети, которых приносили к Иисусу для благословения, были не старше 7-8 лет. Ученики, очевидно, не считали маленьких детей полноценными людьми. А Иисус подчеркнул, что взрослым людям нужно брать уроки веры у детей.

Научившись вере у детей, мы обретем благословения Царства Божьего уже здесь и сейчас — и Бог совершит в нас и через нас то, что «человекам невозможно».

Сегодняшнее чтение посвящено двум темам: теме развода и теме участия детей в беседах Иисуса. В первом случае интересно отметить, как Иисус интерпретирует нормы ветхозаветного законодательства. Он, очевидно, отделяет в них то, что открыто Богом как заповедь, которой нужно следовать, от того, что Бог позволяет человеку, снисходя к его слабости. Развод действительно, с точки зрения ветхозаветного закона, допустим: невозможно и бессмысленно было бы требовать от грешного человека той полноты семейной, супружеской жизни, которая была дана людям ещё до грехопадения и которая была впоследствии утеряна. И тогда становится ясно, что брак и семейная жизнь — это дар Божий, а хранение верности в супружеской жизни — заповедь, данная на все времена. Возможность же развода — вовсе не дар Божий и уж, конечно, не заповедь, это всего лишь уступка человеческой слабости, уступка вынужденная, которой не может быть в Царстве Божием, где полнота жизни уже не предполагает никаких уступок. Иисус ставит планку предельно высоко, но Его требования и не могут быть меньшими, ведь Он предлагает их, имея в виду, что они предъявляются тем, кто живёт не по законам этого мира, а по законам Царства Божия, где эти требования оказываются вовсе не завышенными, а вполне обычными. То же касается и присутствия детей: в мире, который живёт по привычным нам законам, всякое появление детей может лишь прервать серьёзный разговор и помешать ему. Но в Царстве Божием, где, по-видимому, глубина участия человека в общении меньше зависит от его возраста, присутствие даже маленького ребёнка при «взрослой» беседе вполне может не только не помешать, но даже оживить разговор. Так отличаются законы знакомого и привычного нам мира от тех, по которым живёт Царство Божие.

Слова Христа о браке и о супружеском единстве можно понять лишь в контексте отношений Царства. Основой тут является тот замысел Божий о единении мужчины и женщины, который отражён в Книге Бытия, в рассказе о сотворении человека. Там единение мужчины и женщины, единение супружеское рассматривается не просто как один из элементов жизни человека, а как новое её качество. Оно необратимо в том смысле, в каком необратимо всякое качественное духовное изменение жизни человека, которое невозможно просто «откатить» назад, вернувшись к тому, что было «до».

Можно, разумеется, отказаться от этого нового качества, можно его игнорировать, можно сделать всё, чтобы свести к нулю его последствия, но невозможно снова стать прежним, таким, каким был до перемены. В том, что касается отношений между мужчиной и женщиной, на физиологическом уровне это соответствует невозможности возвращения в девственное состояние, когда девственность утрачена.

Разведённый не то, что неженатый, так же, как и разведённая не то, что незамужняя. Дело тут не только в опыте семейной жизни, но и в том, что природа человека изменилась, и изменилась необратимо. При этом совершенно неважно, что думают о совместной жизни те двое, кто её ведут. Они могут думать, что у них всё временно, что они решили только «попробовать», что им не надо ничего, кроме секса. Так же, как и разводящиеся супруги, прожившие долгую жизнь, могут думать, что между ними «всё кончено». На самом же деле отношения между мужчиной и женщиной, раз начавшись, уже не могут закончиться никогда.

Они — на всю вечность, что бы ни думали он и она, когда сходились, сближались, начинали совместную жизнь, навсегда или на одну ночь. Вопрос лишь в том, каким будет качество этих отношений, как они в конце концов трансформируются и во что в итоге выльются. Раз установившись, они останутся навсегда — и только тем двоим, кто их установил, решать перед Богом и вместе с Ним, что делать с ними в полноте и вечности Царства.