Мысли вслух на 1 Кор 13:13

Вера, надежда, любовь — традиционная триада так называемых в Средние века «богословских» добродетелей, которые, как считалось, свойственны только христианам, в отличие от добродетелей «языческих», которые, согласно тем же средневековым представлениям, свойственны всем людям, включая добродетельных язычников.

Павел, как видно, из трёх выделяет любовь, не отрицая, впрочем, того, что вера и надежда нераздельно с ней связаны. Так что же имеет в виду апостол? Можно, конечно, было бы объяснить всё одними особенностями духовного устройства человеческой личности. В самом деле, и доверие, и надежда всегда так или иначе связаны с теми отношениями, которые соединяют человека с Богом и с ближними.

Любовь, понимаемая так, как понимают это слово авторы библейских книг, и есть само отношение, вокруг которого строится всё остальное. Именно на любви основано всякое доверие, и только любовь позволяет надеяться на что бы то ни было, будь оно связано с Богом или с человеком. Но дело, наверное, всё же не только в этом. Все надежды христиан связаны так или иначе с Царством, с тем, что наступит день его полного и окончательного торжества, день последнего Суда и возвращения Спасителя. И вера всякого христианина тоже связана с Царством и с Тем, Кто принёс Царство в мир.

Когда наступит ожидаемый всеми христианами день завершения нынешнего этапа истории Царства, любовь перестанет быть только отношением, став той духовной средой, в которой будут отныне существовать все жители Царства. Ведь в Царстве любовь — духовная среда, внутри которой строятся все отношения, образующие его основу: отношения его жителей между собой, их отношения с Богом и с Иисусом, отношения Иисуса с Его небесным Отцом. И если вера и надежда в нынешней их форме принадлежат ещё отчасти непреображённому миру, до известной степени определяющему их форму, то любовь, явленная Самим Спасителем, та любовь, которую Он оставил Своим ученикам, уже теперь принадлежит Царству. Целиком и полностью.

Очень трудно говорить о таких «отвлеченных» понятиях, да еще и сравнивать их. С некоторой долей условности можно попробовать так: в обычном словоупотреблении вера и надежда описывают наше отношение к фактам, причем вера — к таким фактам, которые «уже есть» (я верю, что Бог есть, что Он благ, что Он сотворил мир, что мир Им устроен так-то, что Он отдал Сына Своего единородного...), а надежда — к тем фактам, которые «еще впереди» (я надеюсь на спасение, воскресение из мертвых, жизнь вечную...). Но иногда эти слова используются, чтобы выразить наше отношение к другой личности: вера как доверие Богу, надежда как упование на Него. Из этого же ряда и слово «любовь» — оно о наших отношениях с кем-то другим. Но это слово и впрямь «больше», чем вера и надежда, потому что любовь означает полноту отношений и, конечно, включает в себя и доверие, и упование.

Любовь для Павла является, несомненно, основой всех отношений, связывающих людей, живущих в Царстве, с Богом и друг с другом. Потому-то она и остаётся актуальной даже тогда, когда всё остальное таковым быть перестаёт (ст. 8). Но апостол говорит не просто о жизни в Царстве. Он явно имеет в виду некую полноту самого Царства, так сказать, полноту полноты. Все духовные дары, которые Павел описывал так ярко ещё совсем недавно, теперь исчезают, растворяясь в любви. Апостол даёт этому вполне однозначное объяснение: все дары, которые мы можем иметь сегодня, ещё далеки от полноты той любви, которой пронизано Царство, и потому временны (ст. 9 – 10). Неполнота же связана с нашим собственным духовным состоянием: с точки зрения той полноты жизни, которая станет возможной в Царстве, раскрывшемся до конца, мы ещё дети, имеющие о жизни Царства лишь самые общие представления и сделавшие в ней только первые шаги (ст. 11).

Как видно, для Павла духовный путь отдельных людей, живущих в Царстве, неотделим от истории самого Царства. Духовное взросление христиан для него неотделимо от становления Царства и его развития в нашем, преображающемся, но ещё не до конца преображённом мире. Реалии Царства воспринимаются сегодня с трудом не только потому, что наши глаза ещё не развились достаточно, чтобы видеть объекты духовного мира отчётливо, но и потому, что сами эти реалии ещё не вполне оформились и не до конца раскрылись (ст. 12). Но полное раскрытие Царства произойдёт лишь в конце времён с возвращением Спасителя. А пока любовь Царства, которую мы можем пережить лишь отчасти, соединяется с верой в то, что настанет день, когда она будет явлена миру во всей полноте, и надеждой на то, что и мы сами тоже станем частью этой полноты (ст. 13).