Мысли вслух на Гал 4:11-31

Как видно, главная проблема галатийских христиан заключалась в том, что они, по слову самого Павла, хотели быть «под властью Торы» («под законом», ст. 21). Такое желание вполне могло у них возникнуть после того, как Павел, которого, по собственному его свидетельству, они приняли, «как вестника Божия» (ст. 12 – 14), их покинул. Та свобода Царства, о которой, по-видимому, свидетельствовал им апостол, могла показаться галатам чрезмерной, как это случается иногда с неофитами, ищущими «твёрдой руки». И тогда место Павла вполне естественным образом заняли те, кого апостол называет «нечистыми ревнителями» (ст. 17 – 18). В таком случае становится вполне понятным и объяснимым уже упоминавшиеся в послании властолюбие этих новых «пастырей» и их притязания на исключительность, равно как и тот факт, что, несмотря на всё перечисленное, в галатийской церкви к ним относились с уважением и, кажется, даже с некоторым страхом.

Павел же между тем предлагает им притчу, основанную на материале Книги Бытия. Он напоминает им известную историю рождения Измаила, который появился на свет раньше Исаака, хотя и не был сыном Авраама от Сарры, о котором говорил Аврааму Бог. Потому-то апостол и говорит, что один из двоих сыновей был рождён «по плоти», т.е. исключительно по человеческой воле, а другой — «по обетованию», в соответствии с данным Богом обещанием (ст. 22 – 23). Этих двоих сыновей Павел сравнивает с двумя союзами («заветами»): прежним, в основе которого лежала Тора и следование закону, и новым, основанным на верности Богу и на тех обещаниях, которые даны были ещё Аврааму, а исполнились, по слову апостола, только теперь, после прихода Мессии (ст. 24 – 31).

Такое противопоставление, на первый взгляд, разделяет прежний и новый завет так же, как прежний и новый народ Божий. Но апостол говорит не о разделении, он хочет лишь подчеркнуть тот факт, что прежний союз, заключённый ещё с Авраамом, свою полноту может обрести лишь в том новом, мессианском союзе, который заключается с Богом через Иисуса Христа. Прежние союзы не отменяются и не обесцениваются, но, чтобы воспользоваться всем, что они могут дать, необходимо обратиться к Тому, в Ком они получили свою полноту.

Павел аллегорически толкует историю рождения двух сыновей Авраама, одного от наложницы, другого — от жены Авраама Сарры. Аллегория заключается в том, что один из двоих, рождённый от наложницы, символизирует союз-завет с Богом «по плоти», не обещающий ничего, кроме рабства, тогда, как второй — союз свободы, завет духа. Тора, описывая рождение обоих сыновей, содержит в себе оба завета, но полнота отношений с Богом возможна лишь в духе, в свободе, а значит, в Царстве, которое символизирует небесный Иерусалим как (в интерпретации апостола) антитеза Иерусалиму земному, и во Христе, принесшем это Царство в мир. Тора здесь престаёт быть только историей или только сводом предписаний, юридических, моральных или религиозных.

Она становится описанием духовного пути, пути, ведущего к освобождению от власти природы, а значит, и мира, лежащего во зле. В самом деле: зло ведь в первую очередь (по крайней мере, если говорить о человеке и об истории человечества) и заключается в том, что в том потоке человеческой жизни, который на языке Библии называется душой, природная составляющая возобладала над духовной, полностью или по преимуществу определяя жизнь падшего человека. И никакие человеческие усилия сами по себе тут ничего не могут изменить кардинально. Тора как свод юридических или моральных предписаний тут бессильна: моральный человек остаётся во власти греха, он лишь иногда в силах частично скрыть свою греховность, чтобы она не бросалась в глаза — так же, как закон может иногда воспрепятствовать наиболее одиозным проявлениям всё той же греховности в общественной жизни.

И религиозная составляющая Торы тоже ничем помочь не может: религия сама по себе ведь не меняет человека, по природе своей религиозный человек остаётся таким же, каким родился, он лишь старается устроить свою жизнь так, чтобы жить в гармонии с Богом или, говоря шире, с высшими силами. Между тем, гармония с Богом возможна лишь в Его Царстве, и тут уже требуется изменение самого человека, его освобождение от власти греха и от преобладания природной составляющей в потоке его жизни.

Тут нужна внутренняя Тора как тот духовный императив, который может придать человеку определённую внутреннюю динамику, направленную на изменение качества его жизни, самого процесса его существования. Однако изменения эти имеют смысл лишь тогда, когда они доходит до конца, до полного преображения человека, до изменения самой его природы, а такое изменение возможно лишь с непосредственным участием Самого Спасителя, принесшего в мир полноту Царства и явившего миру единственный пример живой Торы. От полноты Христовой, от полноты Царства вряд ли имело смысл возвращаться к религии или к морали, это был бы не просто шаг назад, а самый настоящий откат, возвращение из Царства под власть мира сего.

Что такое свобода и существует ли она на свете? В сегодняшнем отрывке из послания к Галатам апостол Павел подчеркивает: «...стойте в свободе, которую даровал нам Христос… ибо во Христе ίσχύει (имеет силу, имеет значение)… вера, действующая любовью» (в греческом тексте «δι’» — через любовь ). Свобода, таким образом, есть подчиненность жизни главной и единственной истине, вере, действующей любовью, а не преходящим и зависящим от обстоятельств вариациям образа жизни. Быть свободным означает, следовательно, верить и действовать любя. Для апостола здесь неуместны рассуждения о правах человека, потому что свобода и несвобода имеют место перед лицом Всемогущего. Поэтому он не говорит о наличии или отсутствии свободы исповедания: она не даруется миром сим в форме свободы совести, но реализуется лично каждым в следовании за Иисусом.