Мысли вслух на Ис 40:1-11

Библия для нас — слово утешения. Люди, открывающие ее в первый раз, чаще всего говорят, что это книга о жестокости, о мести, о неизбежности наказания. Но достаточно напрячь себя и ты услышишь, что говорит Бог человеку, как и чему Он учил Свой народ. Он говорит: «И узрит всякая плоть спасение Божие». Всякая плоть,т.е. никто не отвергнут, нет лучших и худших, нет правдеников и грешников, Он всем предлагает спасение. Когда мы читаем этот текст и притчу об одной потерянной овце, можно понять эту кажущуюся несправедливость милосердия любви. Он ищет любого, даже когда остальным кажется, что они оставлены на произвол судьбы. Когда ищут потерянного и жаждущего спасения тебя, это понятно и очевидно правильно. Труднее признать, что сейчас ты можешь и подождать, пока найдут другого.

Исайя Вавилонский был первым, кто заговорил о том, что время плена близится к концу, что народ искупил свои грехи и скоро ему вновь откроется дорога в Иудею, в землю отцов. И тут перед ним встал вполне закономерный в сложившейся ситуации вопрос: а что такое народ Божий? Того народа, той общины депортированных в Вавилон жителей Иерусалима, с которой началась история пленного еврейства, уже не было.

Община была, но другая, новая. Новая и в духовном, и в религиозном отношении. В сущности, новый народ, новое еврейство. Народ, получивший шанс прожить ещё одну, вторую историческую жизнь. Что связывает его с тем, прежним народом, к которому принадлежали депортированные в Вавилон жители Иерусалима? Историческая преемственность? Но не иллюзия ли это? Что такое историческая память?

Что такое народ, всякий народ? Трава, засыхающая в сухой степи под лучами жаркого летнего солнца. Сегодня есть — завтра нет. Но может ли народ Божий быть таким? Ведь относительно Своего народа у Бога должен быть некий план. Его народ не может быть засыхающей травой на поле истории. Так что же делает еврейский народ Божьим народом? Ответом пророку было открывшееся ему видение: слава Божия, сияющее Присутствие, движущееся по пустыне в сторону Иерусалима.

Когда-то, вскоре после разгрома Иерусалима вавилонянами, другой пророк, Иезекииль, в другом видении видел это же сияющее Присутствие покидающим Иерусалим. Покидающим потому, что в Иерусалиме Богу больше не было места. Не из-за вавилонских солдат, разрушивших Храм, а из-за тех служителей Божьих, которые осквернили его задолго до того, как эти вавилонские солдаты сделали тайное явным. И вот теперь Бог готов был вернуться в опустошённый город, в разрушенный Храм.

Ему надо было подготовить путь. Выровнять дорогу. И участие в решении этой задачи одно могло сделать родившуюся в Вавилоне общину подлинным народом Божиим. Не национальные особенности, не религия делает народ Божий народом Божьим, а активное участие в осуществлении Божьего замысла о спасении человечества. И свидетельство о Боге, даровавшем Своему народу новую историческую жизнь. Такое свидетельство, которое с Сиона услышит вся Иудея. И весь мир.

Господь призывает через пророка Исайю утешать народ, но оставляет 9 овец в горах ради одной заблудившейся. Господь "грядет с силою и мышца Его с властию", но Он берет агнцев на руки и носит их у груди Своей.

Это не противоречия, хотя может показаться, что община не идет рука об руку с индивидуальностью, а сила с нежностью. Но Господь пасет все стадо - Церковь, она вся – Его тело. И при этом Он умер за каждого из нас, и даже если бы на земле оставался бы один человек, Господь все равно умер бы за него на Кресте и, умирая, смотрел бы на него с любовью и нежностью.

Господь сильной рукой побеждает врагов наших, но Он же поддерживает нас, если мы спотыкаемся, и несет нас на руках, если у нас нет больше сил идти. Но самое удивительное, что мы - Его дети, и Он призывает нас к тому же. Быть сильными в немощи, поддерживать, утешать и укреплять слабых, и смиренно позволять утешить себя в слабости и печали; жить вместе, любить друг друга, быть Единым Телом Христовым - Церковью, и лично отвечать за себя перед Богом, твердо в своей индивидуальности стоять перед Ним, стараться снова стать такими, какими Он сотворил нас.

Господь призывает через пророка Исайю утешать народ, но оставляет 9 овец в горах ради одной заблудившейся. Господь "грядет с силою и мышца Его с властию", но Он берет агнцев на руки и носит их у груди Своей.

Это не противоречия, хотя может показаться, что община не идет рука об руку с индивидуальностью, а сила с нежностью. Но Господь пасет все стадо - Церковь, она вся – Его тело. И при этом Он умер за каждого из нас, и даже если бы на земле оставался бы один человек, Господь все равно умер бы за него на Кресте и, умирая, смотрел бы на него с любовью и нежностью.

Господь сильной рукой побеждает врагов наших, но Он же поддерживает нас, если мы спотыкаемся, и несет нас на руках, если у нас нет больше сил идти. Но самое удивительное, что мы - Его дети, и Он призывает нас к тому же. Быть сильными в немощи, поддерживать, утешать и укреплять слабых, и смиренно позволять утешить себя в слабости и печали; жить вместе, любить друг друга, быть Единым Телом Христовым - Церковью, и лично отвечать за себя перед Богом, твердо в своей индивидуальности стоять перед Ним, стараться снова стать такими, какими Он сотворил нас.

Что может утешить гонимый народ, потерявший и свою страну, и свои святыни? Обещание новой жизни, в которой всё снова будет, как прежде? Может быть. Но такое обещание человека духовно зрелого едва ли обрадует: ведь такой человек не может не понимать, что, если новая жизнь будет такой же, какой была жизнь прежняя, то и окончится она такой же катастрофой, какой окончилась та, прежняя жизнь. Такого человека может радовать не возвращение в прошлое, каким бы радужным ни казалось оно издали, а движение вперёд, которое немыслимо без духовного обновления. Не случайно главным утешением народу оказывается весть о том, что совершённый им грех прощён, а последствия его искуплены, так, что теперь перед ним открывается возможность новой жизни на земле отцов, на которую он теперь может вернуться. Прежде возвращение на эту землю стало бы возвращением в прошлое; теперь оно станет шагом в будущее, в то будущее, где будет много духовных открытий и откровений, в будущее мессианское, о котором говорили ещё пророки допленной эпохи. Без духовного обновления возвращение в Иудею было бы незаслуженной наградой, не приносящей ни радости, ни пользы. После обновления оно стало венцом, нашедшим своего победителя, и началом новой истории народа, который после постигшей его исторической катастрофы казался обречённым на исчезновение и забвение.

Это самое начало Книги Утешения пророка Исаии, предвещающей избавление Израиля из вавилонского плена, а кроме того, как всегда в пророческих книгах, и многое другое. И первый образ, который он использует, понятен и нагляден настолько, что потом другой пророк, Иоанн Креститель, процитирует его в своей проповеди. В самом деле, представьте себе: Бог направляется через холмистую пустыню, разделяющую Обетованную землю и Вавилон, чтобы совершить новый Исход, и Он высылает вперед Своего глашатая, чтобы люди приготовили путь, достойный Царя Царей.

Интересно, как преломились эти слова в сознании людей впоследствии: двоеточие переместилось в другое место, после слов «в пустыне», и смысл изменился. «Глас вопиющего в пустыне» — это когда кто-то кричит, а его никто не слушает. Так не было ни с Исаией, ни с Иоанном. Почему же так сместился акцент? Возможно, потому, что в христианские времена эти слова стали естественно истолковывать в духовном смысле: Господь идет к каждому из нас, чтобы спасти нас от греха и смерти, но для того, чтобы Он вошел в наше сердце, нам необходимо покаяние и исправление нашей жизни («приготовление пути»), а вот тут-то и сказывается наша «глухота», и всякий, кто призывает нас к покаянию, оказывается в пустоте...

Образ Мессии-пастуха, «пастыря», в проповедях Исайи (да и других пророков тоже) появляется нередко. И в Евангелии Иисус часто говорит о Себе, как о хорошем пастухе («добром пастыре»). Нам сегодня такой образ может показаться несколько унизительным: ведь мы, следуя логике этого образа, должны чувствовать себя овцами и баранами. Не слишком приятная ассоциация. Между тем, в древности на овец и баранов (да и вообще на домашний скот) смотрели несколько иначе, особенно в обществах, выросших на пастушеской, кочевой традиции.

Конечно, ничего похожего на встречающуюся порой сегодня сентиментальность по отношению к домашним животным там быть не могло. Зато было другое: ответственность за всё стадо в целом и за каждую овцу в нём. И у пророков, и у Самого Иисуса нередко встречается образ плохого пастуха, для которого стадо — лишь источник дохода, пищи и шерсти, которому наплевать на овец. Такой пастух лишь пользуется стадом, как вещью, а в случае опасности (например, нападения хищников) тут же его бросает: своя жизнь дороже доходов.

Настоящий же, хороший пастух любит своих овец. Конечно, не как равных, но ведь и Бог не может любить нас как равных: мы Ему не равны по определению и равными никогда не станем. Но мы — Его, а если так, значит, Он прежде всего за нас отвечает и нас любит, а не просто пользуется нами для решения Своих задач в этом мире. Ему с нами, конечно, во многом сложнее, чем даже хорошему пастуху со своими овцами: в отличие от овец мы обладаем свободой воли, с которой Богу приходится считаться. И, обладая ею, всегда можем выкинуть что-нибудь такое, до чего не додумается ни один баран.

Но Его любовь к нам остаётся неизменной, так же, как хороший пастух любит своё стадо и каждую в нём овцу, даже такую, которая не слишком послушна и которую из-за этого приходится порой искать по всей округе. И радуется такой овце больше, чем всему остальному стаду. Потому, что хороший пастух чувствует себя ответственным за каждую овцу. И любит тоже каждую. Так же, как Мессия любит каждого из нас. И становится для нас поэтому добрым пастырем.

Итак, пророчество о грядущих судьбах переходит в утешение того самого народа, по адресу которого прозвучало так много обличений. Теперь грехи искуплены, причём вдвое, в связи с чем обычно вспоминается, что вор по закону должен был вдвое возмещать сумму украденного. Правда, далеко не все грешники были ворами в прямом смысле, воровство - не единственный порок, но в данный момент это неважно: никто не имеет права величаться над грабителями, другие грехи, часто кажущиеся "допустимыми", ничем не лучше. Но теперь наступает прощение, а вместе с ним - надежда на новую, качественно иную жизнь в согласии с волей Творца.

Совершенно закономерно вслед за обетованием надежды пророк начинает говорить о величии Господа, о том, что Его невозможно ни с чем-либо сравнить, ни представить. Здесь речи Исаии в какой-то мере напоминают последние главы Книги Иова, где вопрошания Иова оказываются сняты после того, как Творец явил ему Свою непостижимость. Здесь, правда, иная ситуация, народ Израиля, в отличие от Иова, страдал небеспочвенно. Но и теперь, когда, казалось бы, грешники раскаялись в своих грехах и им наконец стало "всё понятно", Господь снова показывает, что и Он Сам, и Его милость превосходит любую степень нашего понимания.

Что такое человеческие отношения? Ответ на этот вопрос так же прост и так же сложен, как ответ на другой вопрос: а что такое сам человек в глазах Божиих? Вопрос сродни тому, который задаёт Богу гимнограф: что такое человек, что Ты помнишь его, и что такое сын человеческий, что Ты обращаешь на него внимание? А затем оказывается, что человек — ничтожная пылинка в огромной вселенной, но пылинка, имеющая образ Божий и возможность обратиться к Богу со словами молитвы. Так и с отношениями между людьми. С одной стороны, нет ничего более эфемерного, чем межчеловеческие отношения: ведь и самих людей другой гимнограф сравнивает со степной травой, которая сегодня цветёт, а завтра засохнет. Что же тогда говорить о той тонкой психической ткани, которая и образует основу межчеловеческих отношений в нашем непреображённом мире? И всё же отношения между людьми — до неба, навсегда. Что соедините здесь, на земле, то окажется соединённым и на небесах, а что разорвёте на земле, останется разорванным и на небесах, говорит Иисус Своим ученикам. Оттого-то и столь бережное отношение к братьям: ведь речь идёт о Царстве, которое само основано именно на отношениях, отношения составляют его основу — отношения жителей Царства между собой, отношения их с Иисусом и с Отцом, наконец, и отношения Самого Иисуса с Отцом. Оттого и просит Иисус сделать всё возможное для того, чтобы сохранить отношения с братом: ведь тут речь не только о земле, и даже не только об общине, тут речь о Царстве, где драгоценен каждый именно со всей полнотой своих отношений. Конечно, если нет другого выхода, если человек не хочет никаких отношений не только с братом, но и с церковной общиной, с ним приходится расставаться: насильно мил не будешь. Но прежде нужно испробовать все возможности для восстановления отношений, важных не только для конкретного человека, но и для Царства. Ведь, в конечном счёте, Церковь и должна быть Царством на земле. И Иисус говорит об отношениях в церковной общине, исходя из того, как строятся отношения в Царстве. Не больше, не меньше.

В Православной Церкви сегодня празднуется Духов день, и Послание к Ефесянам напоминает нам, что «плод Духа состоит во всякой благости, праведности и истине» (ст. 9), и призывает «исполняться Духом» (ст. 18). Это новое состояние человека Апостол Павел называет «светом в Господе», этот же образ света использует Апостол Иоанн, когда говорит о братской любви между верующими (1 Ин. 2:10). В духе любви мы призваны «искать заблудившихся» (Мф. 18:10-14), решать проблемы наших отношений (Мф. 18:15-18) и, наконец, принимать благодать Божию в единодушной молитве во имя Христа и в Его присутствии, как нам обещано.

Очень важно то, что именно сегодня — в день Святого Духа — Церковь напоминает нам об обещании Господа быть посреди нас, когда мы собираемся во имя Его вдвоем или втроем. В то время, когда Христос говорил эти слова, апостолы вряд ли понимали, как сможет Учитель всегда присутствовать со всеми теми, кто собирается «во имя Его». Пока они не узнали и не убедились в этом воочию — на собственном опыте — эти слова оставались для них загадкой. Христос, предвидя это, все равно отправил апостолам эту «посылку», которая доходит до адресата со временем. И вот именно в день Пятидесятницы эта посылка была доставлена: «Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 14:26). В этот день Дух дал апостолам ощущение живого присутствия их Учителя посреди них — такое же реальное, как это было, когда они ходили вместе по дорогам Палестины. И может быть даже еще более реальное — Дух «обеспечивал» Его присутствие одновременно и посреди них, и в каждом из них. Потому что они были действительно собраны во имя Его. Возможно, что апостолы, ожидая сошествия Духа, занимались именно тем, что перечисляет Павел в послании к Ефесянам (Еф. 5:9-19). Ведь это вполне конкретное воплощение слов «во имя Его», это действительно то, что стоит делать в ожидании Духа. Но в любом случае, апостолы по-настоящему вняли словам Христа и пребывали вместе. И эта их общая настроенность, верное ожидание в течение десяти дней от Вознесения было тем, чего Господь хотел от них. Тем одним шагом, в ответ на который Он делает гораздо больше — изливает на нас Свою благодать.

Приведем на сегодняшний День Святого Духа слова из богослужения, принадлежащие перу свт. Феофана Начертанного, жившего в 1-й половине 9-го века.

Источник жизни, Кому мы верим, струя благости, Душе Божий Святый, омертвевший мой ум оживотвори и Твоим действием восставь воспевать твое Божество.

О Дух премудрости и страха Божия, Дух истины, совета и разума, мир дарующий, вселись в нас, чтобы освященные Твоим вселением мы непрестанно воспевали в ночи: славословим Тебя, Человеколюбче.

Вседержитель и Господь всех, сохраняющий все творение от распадения, даруй нам освящение и просвещение, чтобы насытившись Твоего света, мы непрестанно воспевали в ночи: славословим Тебя, Человеколюбче.

Прииди к нам, Дух Святой, сделай нас причастниками Твоей святости и Света немеркнущего, и божественной жизни, и благоуханных даров Твоих, ибо ты поток Божества, из Отца Сыном происходящий.

Слова, не рекомендующие презирать малых сих, произнесены сразу же после предупреждения об опасности соблазнов. Но только ли дети относятся к упомянутым малым? Ведь если Христос предлагает взрослым людям стать такими, как дети, то значит, малыми могут быть самые разные люди любой возрастной категории.

Советуя никого не презирать, Он даёт нам очень трудную заповедь. Ведь многие из нас привыкли презрительно относиться к тем, кто нас не устраивает. Очень удобно сознавать, что ты лучше других, таких противных. Мало того, для многих из нас привычно “нравственно совершенствоваться”, соотнося себя с “плохими людьми” и красуясь на их фоне.

Но Господь и здесь смотрит и действует по иному. Те, кого мы привычно ставим ниже себя, могут оказаться гораздо ценнее для Него, чем иные “правильные” именно потому, что боль отверженных мы усилили своими “правильными” ударами.

А тем благополучным, у кого не укладывается статистика Христа, согласно которой для спасения одной-единственной заблудшей овцы можно оставлять всё огромное стадо, напомним, что никто не застрахован, что никогда не окажется такой овцой. И тогда Добрый Пастырь, всё оставив, пойдёт спасать и его. Ведь Он хочет, чтобы спасены были все до единого.

Слова о детях, которыми нужно стать, чтобы войти в Небесное Царство, евангелист связывает с небольшой притчей о пастухе и потерянной овце, и это сразу ставит все на свои места. Дело не только в том, чтобы стать слабыми, беззащитными и зависимыми. (Может быть, иногда необходимо почувствовать себя детьми перед Богом). Но кроме этого, Христос явно говорит здесь о «новом детстве», то есть о втором рождении — не только о том, чтобы чувствовать себя детьми по сравнению с Богом, но и в самом деле становиться детьми Небесного Отца (и здесь уже никакая инфантильность неуместна — слишком высоко это призвание). В этом понимании привычная заповедь «будьте как дети» превращается в непостижимый призыв стать участниками Божьей жизни, стать любимыми сыновьями и дочерьми в Возлюбленном Единородном Сыне. В Воскресении Христовом этот путь открывается перед нами...

Как понимать слова о том, что нужно стать как дети, чтобы войти в Царство Небесное? Наверное, каждый, кто несколько знаком с маленькими детьми, знает, что это отнюдь не ангелы (хотя их Ангелы и предстоят престолу Всевышнего на небесах). Может быть, суть как раз в их малости, беззащитности, зависимости от родителей — ведь Господь говорит именно об умалении (ст. 4). Они наиболее сильно подвержены опасности соблазна, обмана, действию мирового зла, поэтому они так нуждаются в Божьей любви и защите. Видимо, как раз такие отношения с Богом и являются осуществлением Небесного Царства.

Ученики не раз в различных ситуациях задавали Спасителю вопрос о том, кто войдёт в Царство и кто займёт там первые места. И сегодняшнее чтение приводит нам один из наиболее известных Его ответов, где входящие в Царство уподобляются детям, причём говорит Он об этом, имея в виду обращение и «умаление» входящих (ст. 2–4).

Такой ответ породил немало теорий «детской невинности», авторы которых искренне полагали, что дети едва ли не безгрешны, а уж если и грешны, то, во всяком случае, в меньшей степени, чем взрослые. Между тем уже блаженный Августин, внимательно наблюдавший за поведением детей, заметил, что если дети и грешат меньше взрослых, то лишь потому, что грешить «по-взрослому» им просто не хватает сил.

Но почему же тогда Иисус сравнивает входящих в Царство с детьми? Может быть, потому, что дети (по крайней мере, в традиционном обществе) до известного момента (а точнее, до совершеннолетия) ограничены в свободе выбора собственного пути, который за них выбирают их родители или те, кто им родителей заменяет. Конечно, взрослый человек не может отказаться от свободы выбора, став похожим на ребёнка в буквальном смысле слова. Но, очевидно, чтобы войти в Царство, нужно суметь по-детски довериться Тому, Кто принёс это Царство в мир.

Конечно, такое доверие меньше всего напоминает «возвращение в детство» в смысле отказа от ответственности. Речь идёт как раз именно о сознательно сделанном выборе и о добровольно принятом решении, принимая которое, человек соглашается следовать за Христом, в известном смысле, как ребёнок, т.е. отказываясь в определённых ситуациях от того, чтобы принимать решения самому. По-видимому, именно такой выбор, предполагающий добровольное духовное самоограничение ради Царства, и имеет в виду Иисус, говоря о самоумалении. Тогда понятными становятся и слова Иисуса о соблазнах, как и о тех, кто соблазняет «малых сих» (ст. 6–7). Ведь всякая выдающаяся личность, всякий лидер, и особенно лидер религиозный, неизбежно привлекает к себе внимание, а если он сам не ищет Царства, то и тех, кто ему доверяет, он неизбежно уведёт в сторону. И тут уже неважно, что отвлекло такого лидера от цели: недолжная внешняя активность («соблазн руки» и «соблазн ноги», ст. 8) или внимание, направленное на то, на что его обращать не следовало («соблазн глаза», ст. 9): и то, и другое может сделать его лжеучителем, судьба которого оказывается весьма печальной.

Замечательно, что Иисус указывает в Своём ответе на один из характерных признаков подлинного служителя Божия, примером которого и является Он Сам: такой служитель никогда не «работает» с «массой», магия больших чисел не имеет над ним власти, и каждая «овца», нуждающаяся в помощи, для него важна абсолютно, так, что он может оставить всё «стадо» ради одной «овцы» (ст. 12–14). Такое отношение неудивительно: ведь в Царство входит не «масса» и не коллектив, где отдельная личность мало что значит или не значит ничего. Туда входит конкретный человек, судьба которого для Бога абсолютно важна. Даже если таких людей много.