Мысли вслух на Ис 9:2

Нам, знающим, как совершилось пророчество о великом свете, явленном в Галилее, трудно представить, как оно могло прозвучать во дни Исаии. А между тем, стоит на минуту превратиться в одного из его слушателей - и можно испытать недоумение. В самом деле, только что мы слышали обличения языческих грехов, приправленные подробными описаниями предстоящей за них расплаты, и вдруг из тех же уст раздаются слова о том, что именно ту землю, которая так долго лежала в языческой тьме, Господь намерен славно отметить. Должно быть, трудно было слушателям принять и то, что избавление придёт от Младенца, ведь они привыкли представлять посланцев Господа грозными и сильными. То благо, которое Он приносит людям, они не случайно сравнивали с победой над врагами — радостной, но и трудной, доставшейся кровью и страданиями.

Но вот, пророк возвещает, что времена кровопролитий должны прекратиться. Даже воины, вынужденные проливать кровь, будут омыты и очищены от неё, а значит, раны, нанесённые человечеству многовековым насилием будут исцелены. Но исцелены не новым насилием, ведь подлинная сила очень часто проявляется именно в том, что на поверхностный взгляд кажется слабым.

И даже следующие за словами о Младенце суровые пророческие слова об опаляющей землю пламенной ярости Господа этому не противоречат. Снова и снова пророк повторяет предупреждение о том, что предстоящие бедствия явятся следствием собственных прегрешений народа. Беззаконие сравнивается с огнём, зажжённым самими же беззаконниками. Пламя, разгоревшееся из высеченной ими искры, их же и испепеляет.

Говоря о рождении Мессии, Исайя указывает на то место, где Ему придётся провести Свои детские годы. Но почему пророк называет Галилею «языческой»? Этому есть два объяснения. Во времена Исайи Иерусалимского, когда Северное Царство уже прекратило своё существование после ассирийского завоевания, на его территории (включавшую в себя Галилею и северную часть Самарии) почти не осталось евреев, которые были частично депортированы в другие области огромной Ассирийской империи, а частично бежали на Юг, в Иудею. На их место ассирийские власти переселили другие, языческие народы, смешавшиеся с остатками местного еврейского населения. Но есть и иное объяснение, понятное скорее в контексте более поздней, евангельской истории, чем в контексте истории ассирийской. В евангельские времена центрами иудейской образованности были Иерусалим и Вавилон. Именно там находились лучшие богословские академии, известные всему еврейскому миру. Люди, получившие образование в Иерусалиме и Вавилоне, нередко смотрели на жителей других городов несколько свысока, даже если речь шла об их соплеменниках и единоверцах, и Галилея в их глазах была глубокой духовной провинцией, где по определению не могло быть ничего интересного. А Иисус между тем начинает Своё служение именно там, в Галилее, в местах, где прошло Его детство. И первыми Его слово услышали не студенты и преподаватели духовных академий, а простые ремесленники, крестьяне и рыбаки. И не потому, наверное, что они были образованнее тех, кто учился и преподавал в академиях, а потому, что им легче было оставить всё и пойти за Тем, Кто принёс в мир Царство.

Сегодняшнее чтение включает мессианский гимн (ст. 1–7), связывающий земное служение Мессии с Галилеей — местом, в религиозном отношении ничем не примечательным. Здесь не было крупных яхвистских религиозных центров, наподобие тех, которые существовали южнее, в Самарии, да и Иерусалим с его Храмом был, по местным меркам, достаточно далеко. Но всё это не помешало Галилее услышать проповедь Мессии-Христа, не помешало ей стать местом, где прошло детство Спасителя. Внешнее величие и древняя традиция не всегда способствуют делу Божию. Кто знает, каким было бы детство Иисуса, если бы Он провёл его не в тихом Назарете, а в Иерусалиме?

Замысел Божий нередко требует тишины и незаметности, особенно вначале, когда осуществление его ещё только начинается. А вот человеческие замыслы, наоборот, часто с самого начала предполагают и шум, и известность, и то земное величие, которое так любит падший человек (ст.8–10). Сегодняшнее чтение не случайно противопоставляет всеми пренебрегаемой Галилее Израильское Царство.

Ирония ситуации заключалась в том, что Галилея входила, хотя и не полностью, в состав этого государства, но считалась в нём глухой окраиной, никому не интересной и ничем не примечательной. Все крупные города, все значимые политические и религиозные центры страны находились южнее, в Самарии. Галилея же была пограничной областью, населённой уже частично язычниками (потому пророк и называет её «языческой», ст. 1). Но прошли века, и от Израильского Царства, правители которого гордились величием своей, в сущности, совсем небольшой страны, остались лишь воспоминания. А самым известным городом на её земле является сегодня даже не Вефиль, который был религиозной столицей Севера и одним из древнейших яхвистских религиозных центров, а Назарет, в эпоху расцвета Северного Царства ещё не существовавший вовсе, да и впоследствии отнюдь не отличавшийся известностью, пока его не прославил Тот, о Ком свидетельствовал Исайя.

В этом пророчестве контрастом звучит укор Израилю и Иуде за то, что они не хотят обратиться к Богу даже в момент испытаний, и — весть о возвышении языческой Галилеи, в которой прекратятся притеснения и войны, потому что в ней воссияет Князь мира — мира, как состояния гармонии Бога и людей. Парадоксально, что обетование Сына происходит на фоне неверия и забвения Бога в Его народе. Но помимо человеческой неверности и греха, в мире действует другая сила — ревность Господа, Его пламенная любовь к людям, которая не останавливается ни перед чем.

Чудесный дар — пророчество. Через несколько столетий после написания этих слов апостол Павел скажет, чтобы мы особенно искали именно этого дара, потому что он открывает нам пути Господни. Вроде бы Исаия просто пророчествует о рождении земного Мессии — Царя из рода Давидова, но перечисляет имена, которые могут относиться только к Самому Богу. Для человека же времен Исаии имя — это не условное наименование, а то, что выражает сущность носителя имени. Итак, Царь из рода Давида каким-то удивительным образом оказывается Самим Богом, устанавливающим Свое Царство навеки. И все это совершает ревность Божия, или как уточнит потом Новый Завет — любовь Божия.

Пророчество Исайи о Сыне-Мессии подобно солнцу, неожиданно выглянувшему из-за туч. Оно было дано Израилю как утешение в тот момент, когда тьма наступившая казалась не просветной. Это обетование — еще одно свидетельство того, что Господь верен Своему слову, и не оставляет своего народа без попечения в самые трудные моменты его жизни. Все имена приоткрывающие сущность Мессии, и говорящие о Его мудрости, силе, вечности, мире – говорят о том, что Ему в этом мире никто не может противостоять. Все что требуется от народа – это верность Завету.

Если народ, или хотя бы его малая часть – остаток — окажется верным, то Господь Сам будет сражаться против врагов Израиля, и тогда уже не будет иметь значения какие силы Ему будут противостоять. День Мадиама, когда противник сражался сам с собой, всегда может вновь повториться.

Ну а если же нет, если народ не обратится, если его сердце останется гордым и надменным, то все произойдет ровно наоборот – тогда уже внешние враги будут «пожирать Израиля полным ртом», а междоусобицы станут его бичом: и тогда «не пощадит человек брата своего… каждый будет пожирать плоть мышцы своей: Манассия — Ефрема, и Ефрем — Манассию, оба вместе – Иуду».