Новость дня на 26 Октября 2020

Покаяние Иова читателям нередко кажется вынужденным. Бог явил Себя, Свою силу, и перед лицом столь очевидной демонстрации Иову, дескать, некуда было деваться. Между тем, дело тут явно не в явлении одной лишь силы. Бог ведь действительно поговорил с Иовом по-человечески, как Иов и хотел. Другое дело, что разговор получился для него неожиданным. Бог не стал разубеждать Иова в его праведности, не представил ему тех грехов, в которых мог бы его, Иова, упрекнуть. И на вопрос о страданиях невинных людей, праведников тоже не ответил.

Он просто предстал перед Иовом. Показал ему, что такое сила, игнорирующая человека — на примере сотворённых Им животных. И дал Иову понять, что Он — Бог, Который знает, что делает, и Который помнит о человеке. Конечно, никаких подробностей и тем более гарантий Бог Иову не даёт. Кроме одной: Он помнит человека и знает, как быть с тем злом, в котором лежит мир. И если даже человеку, в этом мире живущему, всё кажется беспросветным и безнадёжным, у Бога есть Свой план, включающий помимо прочего и избавление мира от зла. Конечно, если бы эти слова были сказаны Иову его друзьями, он бы не поверил.

В конце концов, они ведь и говорили ему нечто подобное. Но важна была именно встреча, встреча с Богом лицом к лицу, которой Иов так хотел и ждал. Она, эта встреча, помимо прочего раскрыла Иову духовные перспективы, каких он прежде не знал и не видел. Оказалось, что вся его прежняя жизнь и даже праведность была лишь делом человеческим, она не выходила за рамки той традиционной религиозности, носителем (совершенно искренним и убеждённым) которой был и сам Иов.

Бог раскрыл Иову другую перспективу, показал ему другую жизнь. Жизнь, где нет религии, но зато есть живой Бог. И где праведность — не тщательный, почти по-бухгалтерски аккуратный подсчёт заслуг и грехов, а переживание встречи с этим живым и совершенно реальным Богом. А значит, и встречи с новой и тоже совершенно реальной жизнью — с жизнью большого Божьего мира, который однажды раскроется во всей полноте Царства Божьего. Иов может теперь свидетельствовать об этой новой, открывшейся ему реальности. Может общаться с Богом — из неё и через неё. И потому Бог поручает ему молитву за его друзей, которые пока что ничего такого не знают. Или почти не знают. И потому говорят, свидетельствуют о Боге не так верно, как Иов, ставший живым свидетелем живого Бога.

Духовный пафос Книги Иова, одновременно богоискательский и богоборческий, становится понятен лишь в контексте той эпохи, когда эта книга была написана: эпохи уже вполне устоявшейся и вполне респектабельной иудейской религиозности. Эпохи, когда религиозная благопристойность играет если не решающую, то важную роль в жизни Синагоги, когда на все острые вопросы есть готовые более-менее удовлетворительные ответы, а тем, кого такие ответы почему-нибудь не устраивают, приходится искать собственные, иногда весьма дорогой ценой. Герой Книги Иова тоже был вначале вполне респектабельным, уважаемым и благочестивым религиозным человеком.

С религиозной точки зрения он был самым настоящим праведником. И даже когда на него обрушился целый вал бед и несчастий, он выдержал их со свойственной глубоко и искренне религиозному человеку стойкостью. И перенёс все испытания, кроме одного: испытания абсурдом и бессмысленностью бытия. Но тут, разумеется, Иова винить не приходится: религия не даёт сил такое испытание пережить, когда дело доходит до испытания абсурдом, она больше не может быть опорой.

Это понимает Иов, но этого не могут понять его друзья: им кажется, что Иов просто духовно ослабел, что испытания оказались ему не по силам, и они стараются, как могут, поддержать его, укрепить в нём его религиозность, которая уже ничем не может помочь Иову. А Иову кажется, что ограничена не его религиозность, а Сам Бог, что дело не в его, Иова, неумении увидеть, а в Боге, Которому нет дела ни до мира, ни до человека, ни до праведности, ни до добра и зла. И яростно обвиняет Бога в том, в чём, как ему кажется, Бог виноват.

Вместе с тем он просит Его появиться, ответить, разрешить все недоумения, в глубине души всё же сохраняя совершенно иррациональную надежду на то, что Бог не таков, что Он всё-таки окажется другим и ответит. А когда Бог действительно отвечает Иову, тот понимает, что прежде настоящего Бога он не знал. И берёт назад все упрёки: ведь Бог действительно оказался совсем не таким, каким представлялся Иову, когда мир казался ему жестокой и злой шуткой Бога. Конечно, вся религиозность Иова после этой встречи рухнула. Но зато началась новая жизнь. Жизнь с Богом.

Ответ Бога Иову исключительно точен; заключительные слова Иова говорят о том, что именно в этом он и нуждался. Он признает правдой все слова Господни и восклицает, что сам не понимал того, что говорил. Более того, Иов заявляет, что его желание проникнуть в тайну замысла Божьего было нелепостью, продиктованной, как кажется Иову, недостатком доверия. Поразительное смирение Иова перед тайной – важный урок, который преподносит автор книги читателю. На фоне друзей Иова и Елиуя, утверждающих (особенно Елиуй), что они все понимают, отказ Иова от своих попыток постичь Непостижимого весьма знаменателен. Ведь именно Иов удостоен беседы с Богом, к нему обращается Господь.

Встреча Бога с Иовом столь непосредственна, что Иов говорит, что он увидел Бога своими глазами. Весь предшествовавший текст книги свидетельствует, что такая непосредственная встреча происходит благодаря предельному доверию человека и предельной открытости перед Богом. Оказывается, все то, что в речах Иова казалось его друзьям сомнением и недоверием, не было таковым – ведь Иов говорил свои дерзновенные слова не кому-нибудь, а Самому Богу. Его, ставшего для Иова Обвинителем и Судьей, он просил быть и его Заступником – и не обманулся.

Формально Иов не получил ответа на свои вопросы, но он обрел нечто гораздо большее: Бог обратил на него Свой взгляд. И поэтому Иов «отрекается и раскаивается в прахе и пепле», отказывается от своих вопросов. Так нередко бывает в подлинной встрече человека с Богом: не то, чтобы человек получал ответы на свои вопросы – скорее, сами вопросы отпадают.

Финал книги обнажает одну из ее главных тем, так и не прозвучавших в ней в явном виде. Вся драма Иова и вся его дискуссия с друзьями говорит о близости Бога к страдающему человеку и о том, что десница Господня «не сократилась на то, чтобы спасать, и ухо Его не отяжелело для того, чтобы слышать» (Ис.59:1). Для читателя в общем контексте Откровения важно, что Бог не столько объясняет страдание и смерть (которой Он не сотворял (Прем.Сол. 1:13)), сколько обращает взгляд вопрошающего вперед, к спасению. Едва ли вообще возможно объяснить иррациональное; тем менее вероятно, что разум человека способен понять возможный ответ. Гораздо важнее, что Бог, вместо содержательного ответа, предлагает человеку выход из страдания и смерти, подобный исходу из египетского рабства.