Мысли вслух на Ис 48:17-49:4

Пророк Исайя вкладывает в уста Мессии слова о поражении, о том, что дело Мессии оканчивается провалом. Но именно так выглядит с человеческой точки зрения евангельская история. Христос проповедует удивительные вещи, привлекает к Себе учеников... Но слово Его отвергнуто, ученики разбегаются, а Сам Он погибает позорной смертью рабов и бандитов. Все те, кто исцелялся и воскресал, кто пользовался дарами Христа, остаются где-то за кадром, и все Его труды уходят в песок. И то же самое мы век за веком наблюдаем в истории Его учеников. Все, что они пытаются построить, рушится и становится добычей всепожирающего времени. Но это с человеческой точки зрения. Пророк Исайя прозревает самое главное: во Христе Сам Бог входит в мир, и поэтому происходит чудо. Мессия, миссия Которого провалилась, воскрес — и потому победил. Так побеждает Бог.

Люди ждут и ищут не такой победы. Люди полагают, что Христос должен торжественно войти в Иерусалим, всех посрамить и воцариться. А Он умирает на Кресте. И для нас важно поэтому перестать думать о том, как надо, как все должно происходить, а пойти вслед за Господом Иисусом — не ради отвлеченных плодов спасения, а ради Него Самого.

В Книге Исайи несколько упоминаний о Мессии — и среди них есть одно, где Мессия и народ Божий как бы отождествляются. Такое отождествление может показаться странным, особенно на фоне проповедей, где тот же самый народ упрекается в несоответствии собственному призванию. Между тем именно тут, как нигде, виден способ осуществления Богом Своих планов. В самом деле: народ Божий и Мессия в планах Божьих нераздельны. Согласно традиционным раввинистическим представлениям, и Мессия, и народ были задуманы Богом ещё до сотворения мира.

Очевидно в таком случае, что и тот, и другой должны были появится, так же, как и то, что рождение Мессии неизбежно должно было быть связано с народом Божьим и включено в его историю. Более того: именно Мессия становится Израилем: ведь именно Он является целью и смыслом самого существования народа. С другой стороны, и Мессия может родиться только в народе Божьем, так, что Он действительно становится духовным центром народа и средоточием его истории. В этом смысле можно было бы сказать, что Мессия и есть Израиль.

Вопрос в другом: всегда ли Израиль является Мессией? Речь не о популярных в современном иудаизме концепциях коллективного мессианства, а о том, как народ исполняет свою историческую и духовную роль, связанную с приготовлением к приходу Мессии и к Его встрече. Вот тут-то и оказывается, что Божий замысел и реальность падшей истории — вещи разные. Народ, имея в виду его земную историю, далеко не всегда оказывается на высоте соответствия той задаче, которая на него возложена Богом.

Означает ли это, что план Божий окажется нереализованным? Очевидно, нет. Бог в любом случае осуществит свой замысел — вопрос лишь в том, какой ценой. Цена же определяется мерой полноты участия народа в его осуществлении. Каким будет земной путь Мессии, во многом зависит от духовного состояния народа. В свою очередь и судьба народа, духовная и историческая, определяется мерой его участия в осуществлении мессианского замысла. Можно подумать, что сегодня всё сказанное уже не актуально: Мессия пришёл, и всё произошло так, как произошло. На самом деле, однако, процесс ещё не завершён: ведь он завершится лишь тогда, когда Мессия вернётся во славе. Стало быть, время выбирать ещё есть.

Может показаться, что сравнение того благоденствия, которое, по словам пророка, ожидает народ в случае следования Торе и Божьим заповедям, с морем или рекой, — не более, чем красивый образ. Но дело всё же обстоит не так просто. Что такое Тора? Что такое Декалог? Данные Богом заповеди? Основанные на этих заповедях законы? Несомненно. Но не только. В раввинистической традиции существует представление о Торе, написанной на небесных скрижалях ещё до сотворения мира. К этому образу тоже можно было бы отнестись как к аллегории, если в Торе видеть только текст или только кодекс, юридический и моральный. Но так ли это? Нужен ли Богу такой кодекс? Мораль ли Ему важна, или что-то другое? Нам сегодня часто кажется, что этика — главное в общении с Богом, что Богу нужна наша нравственность. И грех противен Ему потому, что безнравственен.

Библия смотрит на это иначе. Самое страшное во всяком грехе — не нарушение нравственной нормы. И даже не вред, приносимый таким нарушением ближнему (хотя и это может быть ужасно). Самое страшное заключается в том, что грех объективно отделяет нас от Бога, делает невозможным богообщение. Не абстрактное, а вполне конкретное, такое, которое описано в Библии. Общение как встречу, которая полностью меняет человека потому, что присутствие Божье воздействует на человеческую природу.

Вот этому преображающему воздействию и мешает грех. Бог не станет работать с человеком, чья природа (телесная и душевная) испорчена грехом. Он во всяком случае вначале её, эту природу, очистит. Чтобы преобразить человека полностью, его надо полностью очистить от греха — для этого и пришёл в мир Мессия. Вопрос о грехе — не нравственный, а духовный. И Тора описывает те законы, которые определяют отношения человека с Богом и отношения людей между собой.

Она описывает законы духовной жизни: ведь духовность — это и есть отношения. Отношения людей между собой, отношения их с Богом. Их отношения со Христом — и отношения Христа с Его небесным Отцом. И законы эти так же незыблемы, как законы природы. Они из одного Источника. Следуя им, мы не просто становимся порядочными людьми. Или людьми религиозными. Следуя Торе, мы становимся частью Божьего плана и большого Божьего мира. Такой же органичной, как море или река, но, в отличие от них, сознающей себя и свои отношения с Богом. Мира, который однажды станет Царством, в которое войдём и мы.

Порой кажется, что в Писании Господь все время ждет от нас невероятных усилий, что мы должны бороться и трудиться. В заповедях мы слышим в первую очередь то, чего мы не должны себе позволить, не всегда отдавая себе отчет в том, зачем. Получается, что жизнь наша должна стать постоянным преодолением. И хотя это иногда и так, но лишь отчасти. Устами пророка Исайи Господь говорит про Себя – «научающий тебя полезному, ведущий тебя по тому пути, по которому должно тебе идти». Путь у каждого из нас свой, найти его самому довольно трудно, как же понять – где она, та дорога, к которой мы призваны? И Господь дает нам понять, что заповеди – колышки, обозначающие край дороги, оберегающие от падения в пропасть. Как берега полноводной реки, дающие ей направление, но охраняющие ее от того, чтобы разлиться по лугам и затопить все вокруг. Именно такой рекой, по слову пророка, может стать наша жизнь, если мы начнем доверять Богу и поймем, что заповеди не ограничивают нашу волю, а лишь предупреждают об опасности.

Господь говорит, что источник мира один — внимать заповедям. Мы ищем мира, больше всего на свете нам хочется покоя, внутреннего света... Но что-то всё время не получается. Почему? Да вот поэтому. Потому что сначала надо послушать Господа, принять Его научение, ибо Он научает полезному, послушаться Его и идти по тому пути, на который направляет Он. И в голосе Его слышится явная боль: «О, если бы ты внимал заповедям Моим!» Если бы... Если бы только мы смогли поднять глаза и посмотреть на Него, открыть сердца и принять Его слово...

О своём призвании и о своём пророческом служении пророк говорит как о чём-то таком, что Бог задумал ещё до его рождения. Неудивительно, что в христианской традиции это самосвидетельство Исайи приобрело мессианское звучание: слова пророка нетрудно было соотнести как с тем, что говорит о Себе Сам Иисус, так и с тем, что говорят о Мессии другие пророки, и прежде всего Исайя Иерусалимский.

Здесь отражена важная закономерность духовной жизни. Духовная жизнь — это система отношений, связывающая человека с Богом и с другими людьми. Такие отношения образуют своего рода духовную ткань, внутри которой человек и живёт духовной жизнью. Жизнью, которая, как всякая жизнь, меняет человека, ею живущего. И которая всегда, в любом случае представляет собой процесс, направляемый Богом. Вопрос лишь в том, насколько Бог в этом процессе участвует.

В какой мере Он входит в духовную жизнь человека, а в какой управляет ею извне. Тут уже всё зависит от самого человека. Не случайно же столько говорится о том, что человек, если он хочет богообщения, должен сам впустить Бога в свою жизнь. Тут не аллегория, а вполне конкретная истина духовной жизни. Весь вопрос заключается в том, будет ли Бог управлять нашей жизнью извне, соприкасаясь с ней лишь как внешняя по отношению к ней сила, или наша жизнь станет частью Его жизни. Как ни шокирующе это звучит, речь идёт именно о таком включении. Конечно, Богу наша жизнь сама по себе не нужна, Он вполне может без нас обойтись. Но Он любит нас, и в этом всё дело.

Он понимает, что это нам нужна Его жизнь. И Он готов её с нами разделить. Но если мы начинаем жить общей жизнью с Богом, то и оказывается, что мы становимся неотъемлемой частью чего-то такого, что было задумано и начало осуществляться задолго до нашего появления на свет. И чем больше в нашей общей с Богом жизни Божьей составляющей, тем больше преобладает в ней нечто сверхчеловеческое. Нечто такое, что, не вмещаясь целиком в рамки человеческой природы, всё же с ней соединяется и определяет её существование.

Так Бог входит в человека и в человеческую жизнь. Неудивительно, что в первую очередь всё сказанное оказалось возможным отнести ко Христу: в Нём это вхождение дошло до завершения, до полноты. Но и всякий человек, постольку, поскольку он впускает Бога в свою жизнь, тоже в этом процессе участвует. Настолько, насколько вмещает. И Исайя, как всякий пророк, не исключение. Он, как и все другие пророки, лишь предваряет то, что в полноте будет явлено миру во Христе.

Говоря о своём пророческом служении, Исайя произносит горькие слова: я трудился напрасно, и силы свои истратил попусту. Что же так разочаровало пророка? На первый взгляд кажется, что его служение, наоборот, было вполне успешным. Он стал фактически пророком первой алии, той первой репатриации, того возвращения евреев из плена на землю отцов, которое всеми — и теми, кто отправился в Иудею, и теми, кто предпочёл остаться в Вавилоне — воспринималось, как торжество народа Божия, как начало благословенных времён, которые увенчаются скорым приходом Мессии.

Исайя заговорил о скором конце плена ещё тогда, когда Вавилонская империя казалась незыблемой, и когда то, о чём он говорил, действительно произошло, пророк стал настоящим народным героем. Но его это не радовало, и его собственные слова позволяют понять, почему. Он говорит о том, что Бог сделал его собирателем народа, тем, через кого Он хочет не только собрать, но и духовно обновить народ. Бог хочет, чтобы сам яхвизм стал другим, чтобы свидетельство о Нём прозвучало бы по всей земле, чтобы Его народ (значительная часть которого осталась в общинах к тому времени уже довольно обширной и многочисленной диаспоры) стал бы Его свидетелем для всех, ищущих истины и духовной жизни.

Народ же между тем вовсе не соответствовал поставленной задаче. Была эйфория от указа Кира Великого о возвращении, были интенсивные, почти лихорадочные мессианские ожидания, но уже проявлялась и замкнутость общины, и некоторое презрение к язычникам, и самоизоляция, объяснявшаяся требованием строгого соблюдения ритуальной чистоты. Словом, проявились уже все те черты, которые впоследствии расцветут пышным цветом, породив худшие образцы фарисейской религиозности.

Ни о каком свидетельстве язычникам при таких условиях не могло быть и речи, не потому, что не хватало миссионеров (иудейская миссия была довольно активной на протяжении последующих столетий), а потому, что миссионеры эти свидетельствовали о себе, о своём народе, о своей традиции, — словом, о чём угодно, но только не о том главном, что было необходимо для духовной жизни: о живом богообщении и о том, как его обрести.

Делалось это не со зла и не потому, что миссионеры считали тех, к кому обращались, недостойными. Они просто были абсолютно уверены, что пока те, к кому они обращаются, не станут такими же иудеями во всех отношениях, как они сами, никакое богообщение для них невозможно. Так провалилась миссия среди язычников, которую Бог хотел организовать через Свой народ, расселившийся по всему тогдашнему цивилизованному миру, ещё до прихода Христа. Её пришлось отложить до христианских времён и возложить на Церковь.

В эти дни Церковь предлагает нам чтения, в которых говорится о тайне искупительных страданий Сына Божия — Отрока Господня, Мессии. Пророк Исаия говорит от лица Мессии: «Напрасно Я трудился, ни на что и вотще истощал силу Свою, но награда Моя у Бога Моего». Награда Его — в том, что Он станет светом для народов, принесёт спасение всем людям. Иисус говорит, что Бог прославит Его — Сына Человеческого. Он говорит это, зная, что через несколько часов Его ждёт распятие... Слава Иисуса — это Его победа над смертью, Его воскресение. Но победа возможна только ценой Его Крови.

Перед нами одно из центральных мест пророчества Исаии. Его смысл толкования Отцов Церкви раскрывают нам как пророчество о грядущем Спасителе, названном здесь Святым Израилевым. Но характер повествования может навести на мысль, что речь идёт только о земном торжестве Израиля, и такое прочтение, должно быть, в немалой степени затруднило для части народа возможность узнать Мессию во время Его прихода к людям. А между тем, придя на землю, Мессия не только явил Собой Отца Небесного, но и воплотил в Своём человеческом облике черты наиболее близких к Богу сынов израильского народа, сконцентрировал суть их духовных путей.

Но пути, указанные Израилю - это не пути только одного народа, пройдя по ним, Израиль показал ориентиры для всех народов. И теперь всё человечество может стать многочисленным и многообразным народом Божьим, приняв Того, Кто спустя несколько веков явится в Израиле.

Оказывается, можно исповедовать Господа и клясться Его Именем, но всё это будет не по истине и не по правде. Значит, когда мы находимся в таком состоянии, то можем в теории придерживаться возвышенных принципов, но при этом будем поступать вопреки им. И это возможно не только в тех случаях, когда мы, подобно людям, обличаемым здесь, пытаемся совместить веру с идолопоклонством или же с обращением к гадателям и прорицателям, но и всякий раз, когда мы вроде бы всё делаем правильно и поступаем благочестиво, но внешнее благочестие стало привычным, прикрывающим отсутствие верного стояния в вере.

Тогда Господь может проявить Свою волю совсем не так, как мы привыкли ожидать на основании опыта прежних времён и тем более выкладок ложной мудрости. Посрамляя лжепророков, да и нас самих, если мы утвердимся в уверенности, что нам всё уже ясно и уж мы-то споткнуться не сможем, Он открывает нам и судьбы мира, и то, что творится в наших собственных глубинах и о до чего мы сами не смогли бы додуматься.

Если это произойдёт, можно и растеряться, сразу не поняв, как реагировать на неожиданно открывшееся новое. Но всё же стоит пойти навстречу новому и неизведанному, когда оно исходит от Господа.

Сегодняшнее пророчество Исайи снова дает нам возможность прикоснуться к тайне Божьего замысла. Господь говорит о Себе через пророка, что Он — Искупитель Израиля и Он ведет народ по тому пути, по которому должно идти. Но далее пророк вкладывает в уста Мессии странные слова: «Напрасно Я трудился, ни на что и вотще источал силу Свою. Но... награда Моя у Бога Моего».

С человеческой точки зрения три года служения Господа Иисуса не привели ни к каким результатам. Вместо царственного торжества — позорная смерть, вместо многоязычных толп последователей — горстка учеников, разбежавшихся перед казнью... Странная организация, которую Он создал из учеников, чтобы в ней обитал Дух любви и милости, постоянно подвергается разнообразным нападкам и искушениям, и никак не способна привлечь к себе мир... Все это так, но это — видимая сторона событий.

А за этой видимой стороной есть нечто иное. Позорная казнь открывает дорогу к сияющему чуду Воскресения, разбежавшиеся ученики оказываются способными принять Духа Божьего и повиноваться Ему, а Церковь продолжает оставаться источником живой воды, несмотря на всю враждебность этого мира. Воистину мы видим сегодняшнее пророчество Исайи исполнившимся.