Мысли вслух на 1 Кор 7:7

В своих посланиях Павел неоднократно обсуждал вопросы религии в её отношении к духовной жизни. Резюме этих обсуждений можно было бы свести к простой формуле: для Царства религиозность человека принципиального значения не имеет, а значит, не имеет она такого значения и для Церкви. И религиозный человек может взять свою религию с собой в Царство, если она ему органична, так же, как может он взять её с собой в Церковь, при условии, что он не будет возводить её в принцип и навязывать братьям. Но апостол, разумеется, не мог не видеть в религии и духовной составляющей. В самом деле: есть люди, для которых религия неотделима от их отношений с Богом и с ближним, а следовательно, и от духовной жизни в собственном смысле слова. И тут уже всё определяется мерой искренности конкретного человека.

Для кого-то религия оказывается средством духовного самоутверждения, способом влиять на умы и души, а иногда и средством манипулирования другими людьми. Такую религиозность Павел, что и неудивительно, считает совершенно неприемлемой для Царства, а значит, и для Церкви. Если религиозность человека такова, о нормальной духовной жизни говорить не приходится. Но что, если религиозность оказывается лишь формой, защитной оболочкой духовной жизни? Такое хоть и не часто, но всё же случается, и апостол считает недопустимым эту защитную оболочку разрушать: ведь человек может быть просто ещё недостаточно стоек духовно, чтобы без неё обходиться.

Такая религиозность свойственна обычно людям, лишь недавно вступившим на духовный путь, и религиозные ограничения и запреты, оставаясь внешними и не заменяя того, что называли во времена Павла внутренней Торой, действительно им необходимы и позволяют им не сбиться с духовного пути. Разрушение такой религиозности станет ещё одним и, скорее всего, ненужным испытанием для её обладателя. Конечно, раньше или позже каждому, кто идёт духовным путём, путём праведности и путём Царства, придётся со своей религиозностью если не расстаться совсем, то, во всяком случае, отодвинуть её на второй план.

Но тут, как и в жизни вообще, всё происходит в своё время. И апостол предлагает не торопить события: ведь для того, кто с привычной религиозной оболочкой расстаться ещё не готов, насильственное её разрушение моет обернуться серьёзным духовным кризисом. И апостол предлагает не рисковать, а дать каждому духовно дорасти до того этапа, когда расставание с собственной религиозной формой станет для него органичным.

В вопросе о браке Павел не придерживается какой-то жёсткой и однозначной линии. Его собственный опыт свидетельствует в пользу безбрачия, но апостол прекрасно понимает, что тут именно его личный выбор и его собственный опыт, который нельзя распространить на всех, потому, что у каждого в этом отношении своё призвание. Но вот в чём Павел уверен, так это в том, что однажды выбранный путь должен быть пройден в полноте, будь то полнота супружеской жизни или полнота безбрачия.

Если уж безбрачие, отказ от супружества, то настоящий, а не такой, когда, формально отказываясь от семейной жизни, человек в глубине души продолжает мечтать о женской любви и лишь распаляет себя такими мечтами, которые всё равно остаются неосуществлёнными, а значит, бесполезными и даже духовно разрушительными. В самом деле: увлекаясь этими мечтами, человек попадает в плен иллюзии, которая легко подменяет ему реальную жизнь, а ведь настоящая духовная жизнь может быть только реальной, а не идеальной и не иллюзорной. С другой стороны, если уж жить семейной, супружеской жизнью, то тоже во всей её полноте.

В такой полноте, когда тот поток жизни, который в Библии называется обычно душой, становится одним для двоих, так, что духовное и жизненное пространство супругов оказывается общим. Именно в этом смысле апостол говорит, что супруги уже не принадлежат сами себе. Супружество ведь и начинается тогда, когда двое готовы разделить свою жизнь друг с другом, именно в том, как сказал бы современный философ, экзистенциальном смысле, в котором Библия говорит о душе.

Можно сказать, что у мужа и жены одна душа, а если не так, значит, что-то в их семейной жизни неладно. Нетрудно заметить, что Павел здесь (как, впрочем, и вообще) максималист: или безбрачие, и тогда жизнь человека принадлежит только Богу, или супружество, и тогда жизни супругов принадлежат друг другу, и Богу они эту свою общую жизнь вручают вместе — так, что даже упражнения в посте и молитве у супругов возможны лишь по взаимному согласию. А объединяет брак и безбрачие полнота — полнота жизни в Царстве, независимо от той формы, какую эта жизнь принимает.

В чем только не обвиняют апостола Павла. В трудности изложения, в возможностях неправильно истолковать его слова. Но больше всего в том, что сегодняшний текст не оставляет никаких лазеек. Выбирай свой путь ответственно и следуй ему. Физическая любовь в браке является обязательным условием. Недостаточным для мира, но необходимым. Развод недопустим, верность обязательна. Вопрос неверия одного из супругов не может являться основанием для разрушения семьи. Как часто можно слышать обвинения в адрес апостола, который, оказывается, не все понял, ничего не может посоветовать, потому что сам никогда не был женат, и, между прочим, тоже человек и поэтому, уж где-то да ошибся. Но подобные аргументы появляются в момент, когда надо оправдать то, что и сами обвинители по большому счету оправдать не могут. Когда хочется найти виноватого где угодно, но только не в своем сердце. Апостол же всего лишь говорит нам, что семья освящена Богом вне зависимости от перемены наших взглядов. И наша задача, выбрав для себя этот путь, следовать ему до конца. Или жить как он.

Рассуждая о браке и безбрачии, Павел, несомненно, имел в виду ситуации, когда брак или ещё не сложился, или перестал существовать (как правило, вследствие смерти одного из супругов) (ст. 7 – 8). Судя по смыслу слов апостола, он, по-видимому, или не успел ещё жениться к моменту начала своего апостольского служения (что более вероятно), или уже успел овдоветь. Возможно, глядя на него, некоторым стало казаться (как казалось многим христианам и позже), что безбрачие для духовной жизни христианина предпочтительнее брака. Но сам апостол, очевидно, так не считает. Он, напротив, оптимальным вариантом для большинства людей считает именно упорядоченную семейную жизнь (ст. 2 – 5). С другой стороны, Павел, как видно, ничего в этом отношении не предрешает, когда дело касается конкретного человека во всей его уникальности. Он прекрасно понимает, что из любого правила бывают исключения и, если ищущий Царства твёрдо уверен, что он и есть такое исключение, путь безбрачия для него, разумеется, не закрыт (ст. 1, 6 – 7). Апостол лишь призывает к тому, чтобы не считать вдовство (или, говоря шире, невозможность брака) само по себе признаком призвания к безбрачию, как это нередко случалось в христианской среде в Средние века (ст. 8 – 9).

Он, как видно, прекрасно понимает, что подлинное безбрачие — духовный выбор, а не вынужденное состояние. И смысл его не в том, чтобы свести к возможному минимуму все проявления телесной жизни, как это было свойственно представителям некоторых философских и аскетических школ языческого мира, поступавшим так из глубокого убеждения в том, что именно телесность сама по себе является источником зла, от которого ищущий истины должен освободиться.

Смысл безбрачия христианина неотделим от жизни в Царстве и от поисков её полноты. Ведь после грехопадения природа нередко торжествует в жизни человека над духом там, где она должна была бы ему подчиняться, и к сексуальной сфере это относится в полной мере. А в конце времён, после полного преображения человеческой природы, отношения между мужчинами и женщинами должны измениться так, что сегодня мы и представить себе не можем ничего подобного. Они настолько мало похожи на привычные нам сегодня формы супружества, что Спаситель вообще отказывается называть их браком, говоря, что в Царстве «не женятся и не выходят замуж». И когда ищущий полноты Царства выбирает безбрачие, он не отказывается от супружества вообще, а скорее лишь откладывает свой выбор до момента торжества Царства во всей его полноте. До времени, когда станет возможным раскрытие супружеских отношений во всей их глубине, свободной от влияния зла и греха, в которых лежит наш, ещё не преображённый мир.