Такова первая реакция Иов на обрушившиеся несчастья начинает: он проклинает день своего рождения. Надо сказать, что у евреев (по крайней мере, в древности) праздновать день рождения человека было не принято. Человек только что пришёл в мир, ничего замечательного в этом факте самом по себе нет, и если уж праздновать какие-нибудь события в жизни человека, то такие, которые свидетельствуют о его достижениях в этом мире, а не само его появление на свет. Но и проклинать день собственного рождения никому, конечно, в голову не приходило. Даже плохая жизнь считалась лучше смерти, лучше шеола, который ожидал каждого в конце пути — посмертного воздаяния не ждали, шеол был на всех один.
Иов рассматривает жизнь (по крайней мере, свою собственную) именно как зло. Зло даже большее, чем шеол. Это было, как минимум, странно. Если бы речь шла, к примеру, о буддисте, такая речь была бы вполне понятна: для буддиста жизнь является как раз именно злом, притом любая жизнь, даже вполне благополучная. Потому, что даже самая благополучная жизнь полна страданий и заканчивается совсем не благополучно. Но Иов — не буддист. И жизнь он возненавидел не из соображений общего порядка. Она, эта жизнь, просто вдруг стала для него невыносимой. Из-за болезни и других несчастий? Может быть, конечно.
Но, возможно, дело не только и не столько в болезнях и несчастьях. Сам Иов говорит, что его постигло как раз то, чего он боялся. И дело явно не в болезнях и несчастьях как таковых. Иов не случайно показан в книге идеальным праведником, таким, каких, в общем-то, в жизни не бывает. Автору это было нужно. Потому, что такой праведник, согласно общепринятым религиозным представлениям его (автора) эпохи, страдать не должен. Праведники не страдают, страдают грешники. Казалось бы, в Библии, даже в ветхозаветных книгах, о страдании именно праведников сказано более, чем достаточно.
Но всё-таки здесь нет той евангельской логики, которая описывает страдание праведника как неизбежное следствие несовместимости праведности и лежащего во зле мира. Здесь страдание праведника — всё же аномалия, пусть и слишком часто встречающаяся, пусть и нередко затягивающаяся. И вот теперь совершенный праведник наконец впервые в истории народа Божьего ставит вопрос ребром: за что же я, праведник, должен страдать? И если праведник страдает, можно ли считать жизнь благом? Может, она вовсе и не подарок от Бога, а наказание от Него?
