Мысли вслух на Пс 103

Гимн величию Творца неразрывно соединён с воспеванием величия Его творения. Мир прекрасен, и его бесконечное многообразие, восхищающее псалмопевца, свидетельствует о безграничном могуществе Создателя.

И вот после натурфилософских размышлений раздаётся пожелание, чтобы на земле не было грешников. Оно могло бы показаться неожиданным и притянутым за уши к основной речи, но это не так: и внутренний ритм, и логическое построение псалма подводят к тому, что не всё гармонично в прекрасно сотворённом мире, и причина тому - грех. Даже когда мы размышляем об искажающем и уничтожающем творение экологическом кризисе, то неизбежно придётся уткнуться в понимание того, что его причины коренятся в нашей греховности, а ведь это не единственный пример разрушительной силы греха.

Означает ли пожелание грешникам исчезнуть стремление физически их уничтожить? Грех сам по себе разрушает грешников, но не уходит из мира, погубив одних, он переходит дальше. Поэтому исчезновение грешников - это их освобождение от власти греха.

При внимательном чтении библейских книг нетрудно убедиться, что о природе Бога Библия если и говорит нам что-то, то очень немного (быть может, потому, что у Бога вообще нет «природы» в привычном нам понимании). А вот о воле Бога она говорит нам постоянно. Но Его воля — это не только данные Им заповеди, это ещё и Его отношение, будь то отношение к отдельному человека или к целому народу. И нередко под «природой Бога», о которой, как нам кажется, говорит нам Библия, мы подразумеваем библейские упоминания об отношении Бога к нам и к нашим поступкам. И когда Библия говорит нам, что Бог полон щедрости и снисхождения (Он, как это передаёт Синодальный перевод, «щедр и милостив»), что Он являет долготерпение и милосердие («долготерпелив и многомилостив», согласно тому же Синодальному переводу), речь идёт, несомненно, о том, что мы могли бы назвать «природой» Бога, Его свойствами, с которыми мы сталкиваемся всякий раз, когда обращаемся к Нему. Почему же Бог оказывается не только щедр, но и снисходителен к нашим грехам? Разве такое снисхождение может принести человеку духовную пользу? Быть может, многое объясняет то милосердие, о котором говорит гимнограф. Соответствующее еврейское слово обозначает, прежде всего, готовность сделать для человека больше того, к чему обязывает закон или договор (если речь идёт об отношениях между людьми) или больше того, что человек заслуживает (если речь идёт об отношениях между человеком и Богом). Именно такими оказываются отношения Бога к человеку, и, как свидетельствовал уже Осия, только в этом надежда человека на оправдание в день Суда: ведь Тору народ нарушал неоднократно, и по закону никто в этот день ни на что рассчитывать не может. Но и до дня Суда ситуация оказывается не столь простой: ведь совершённые грехи (точнее, их последствия) висят над народом, и, если катастрофы ещё не произошло (а псалом, вероятнее всего, был написан ещё до Вавилонского плена), то лишь потому, что Бог являет Своё милосердие не только в день Суда, но и на всём протяжении истории Своего народа. А нам это может казаться снисхождением или даже попустительством. Хотя, на самом деле, речь идёт не о попустительстве, а о спасении: ведь, не будь Бог исполнен милосердия, трудно представить себе, как смог бы дотянуть народ до прихода Мессии.

Исполняется обещание, данное Иисусом Христом на Тайной Вечери, приходит Утешитель, Дух истины, Дух усыновления (Рим. 8:15), и апостолы свидетельствуют о «великих делах Божиих».

Это начало Церкви, потому что здесь действием Святого Духа люди обретают общего Отца через истинную веру в Единородного Сына и, становясь братьями и сестрами, соединяются в прославлении Бога. И мы тоже можем войти в эту радость, молясь словами Пс. 103.

Право слово, в зеркало смотреть как-то не хочется: не похоже это на нашу жизнь. Но... неужели совсем непохоже? Думаю, у каждого из нас есть опыт «великих дел Божиих» в нашей жизни. Если смотреть на свою жизнь объективно, мы не можем не увидеть, что Господь на самом деле действует в нас, когда мы обращаемся к Нему. И Дух Святой действительно живёт в нас — а иначе как мы могли бы сделать хоть что-то хорошее? Для меня самым ярким свидетельством действия Святого Духа в верующих был случайно услышанный разговор двух христианок: «Да, я ведь с этой женщиной была знакома 10 лет назад, но она меня не узнала». — «Так давай скажем, что вы с ней знакомы!» — «Что ты, что ты! Ты же не видела меня 10 лет назад!» Кто, кроме Святого Духа, способен изменить человека до неузнаваемости — и при этом в лучшую сторону, на радость самому человеку и окружающим?

Что такое то Царство, которое принёс в мир Иисус? Если говорить кратко, это пространство, заполненное дыханием Божьим. Тем самым дыханием, которое впоследствии назовут Духом, станут считать третьей ипостасью св. Троицы, о котором напишут множество богословских трактатов.

А у этого дыхания между тем есть своя история, восходящая к дохристианским временам: ведь впервые о дыхании Божьем заговорили пророки, которые не богословствовали, а просто ощущали это дыхание не только в своём сердце, но и во всём своём существе. Но это была ещё только предыстория.

Настоящая же история начинается в день Пятидесятницы, когда дыхание Бога врывается в мир, полагая начало тому Царству, раскрытие полноты которого станет смыслом всего последующего существования человечества. И каждому христианину предстоит принять в этом прямое и непосредственное участие. Павел не случайно говорит о том, что именно Бог Своим дыханием воскрешает из мёртвых Самого Иисуса. Смерти нет места только в Царстве, в падшем мире она всевластна, так, что даже Мессия не может избежать её власти. Он не подвластен греху, смерть не является для Него неизбежной, но если Его убить, в падшем мире Он умирает так же, как всякий человек.

Таков закон падшего мира, лежащего во зле: смерть в нём всегда имеет приоритет перед жизнью. Но в Царстве всё наоборот, здесь приоритет имеет жизнь, в Царстве нельзя никого убить и нельзя умереть самому, если только не умертвить себя специально, дав над собой власть греху, как произошло с Ананией и Сапфирой. Неудивительно, что, мёртвый в падшем мире, в Царстве Иисус оказывается жив.

Царство теперь входит в мир, и путь последователей Христа повторяет Его собственный: вошедшие в Царство умирают лишь в этом мире, и лишь постольку, поскольку он ещё не преображён. В Царстве мёртвых нет, здесь живы все, когда-либо его искавшие и ожидавшие: ведь в Царстве нет прошлого, настоящего и будущего, по крайней мере, таких, какими мы их знаем в мире, ещё не преображённом.

А в конце времён, когда Царство раскроется во всей своей полноте, перед выбором встанет каждый из тех, кто когда-либо жил на земле: прежний порядок вещей уходит; куда же идти дальше? Это, наверное, и будет день последнего Суда. День, когда жизнь, наконец, станет жизнью до конца и в полноте, а смерть, увы, смертью полной и окончательной.

Перспективу христианской жизни Павел обозначает как полное преодоление смерти. Логика проста: мы, христиане — часть того же самого духовного процесса, в который включён Иисус Христос. В нас действует то же Божье дыхание, полноту которого несёт в Себе Иисус. И если в Нём эта полнота явилась в конце концов как торжество жизни и полное поражение смерти, то и с нами должно произойти то же самое. В самом деле: говоря о христианстве, мы ведём речь не о череде различных, пусть и связанных между собой, событий.

Речь идёт именно о едином духовном процессе. О процессе вхождения в мир Царства. И о пути его Царя, от Своего Царства неотделимого. Потому, что полноту этого Царства Он несёт в Себе. И именно через Него она входит в мир. Вот в этом процессе и участвуем мы, христиане. Каждый в меру своего понимания и осознания происходящего. А в основании этого процесса — Божье дыхание. Святой Дух. Ведь именно Божье дыхание, пронизывающее мир с самого его сотворения, делает этот мир Царством. Уже в первый день творения, когда Бог разделил свет и тьму. И потом, когда в мир вошло зло — тогда Божье дыхание противостояло этому злу, и человек, его почувствовавший, получал некий опыт жизни Царства, ещё малый и слабый, но уже подлинный. А с приходом в мир Христа, когда Царство, по собственным Его словам, «приблизилось», это дыхание открылось как основание Царства, как то, что связывает между собой всех его обитателей.

Связывает между собой и с его Царём. Так, что каждый причастный Царству разделяет теперь и путь Царя, и полноту жизни, которую Он несёт. Но, конечно, при одном условии: дыхание Божье, которым пронизано Царство, должно стать неотъемлемой частью жизни христианина. Войти ему в душу и в сердце. Определить его жизнь. Не только извне, но и изнутри. Иначе ничего не получится. Вот тогда действие этого дыхания в каждом из нас, христиан, станет таким же, каким оно стало во Христе. И Его жизнь станет тогда и нашей жизнью тоже. А смерть отступит: ведь в Царстве ей места нет.

«Авва» лингвистически и по настроению точно переводится как «папочка». Это не просто ласкательное, а личное обращение, которое даже очень близкие родителям дети произносят редко, в особых ситуациях. Этим словом Павел и описывает степень нашей близости к Богу. Причем такое отношение и единение необходимо нам постоянно, а не раз в год. Таково воздействие Духа, который нам дан. Второе действие, которое оказывает на нас Дух, — это наше превращение в наследников Бога и сонаследников Христу. Это как две стороны одной медали. Во-первых, мы приближаемся к Богу так близко, что наше отношение к нему можно описать только словом «папочка». Во-вторых, необходимостью для нас становится соединение с крестной жертвой Христа.

Доверившись Богу, мы принимаем Его Царство, то есть Его владычество в нашей жизни, которое поселяется внутри нас как водительство Духа Святого. Главная мысль апостола Павла сегодня — это то, что присутствие Божьего Духа не порабощает нас, но наполняет нас сыновней любовью к Богу, Который становится для нас не просто Отцом, но «Аввой» — так еврейские дети ласково и нежно обращались к своим отцам.

Ограниченность свободы — непременное переживание каждого человека в этом мире. Добровольно или по принуждению, мы подчиняемся очень и очень многому: законам физики, законам общества, закону Божьему... Эти бесчисленные законы опутывают человека, и лучшие годы жизни уходят на то, чтобы научиться с ними смиряться. Это нормально и даже, наверное, правильно. Но в душе у подзаконного человека в конце концов складывается какой-то условный рефлекс, так что без закона, безликого внешнего регулятора жизни, мы уже не можем. Пребывая в страхе что-то нарушить (то ли закон всемирного тяготения, то ли административный кодекс, то ли закон Божий), человек тем не менее старается находить для себя законы, чтобы им подчиниться. Иногда мы просто объявляем законом мироздания свои собственные желания, иногда находим что-то более возвышенное. Но тогда уж стараемся принудить к этому всех окружающих, и так из страсти к закону рождается тоталитаризм.

Закон влечет человека, потому что закон безлик. Ты можешь ему соответствовать или нарушать его (если получится), не вступая с ним в личные отношения. Так рождается ощущение мира как объективной реальности, данной нам Богом в наших ощущениях. И, поскольку все законы безлики, сам человек остается единственным действующим лицом в своей жизни. Вот это полудобровольное подчинение безликому закону и называет апостол Павел духом рабства.

Но на самом деле, кроме законов, существует Законодатель, и мы Ему, оказывается, не чужие. Поэтому ты можешь строить личные отношения с Законодателем, а исполнение законов при этом происходит, вообще говоря, как-то само собой. Такова альтернатива, которую апостол Павел назвал духом усыновления. И выбор между законом и Законодателем — один из ключевых для человека.

Господь заповедает нам быть мудрыми как змеи и простыми как голуби. В обычной жизни мудрость и простота редко встречаются вместе. Как же прожить в этом мире, полном насилия и предательства? Нам не выдумать рецепта. Поэтому нет смысла раздумывать, как вести себя в критической ситуации. Лучше уповать на Духа, Который даст нам ответ в нужную минуту. По словам Апостола, этот Дух живет в тех, кто принадлежит Христу и живет по духу, для кого Он — Чудный, Советник и Бог крепкий.

Развивая тему избавления от «тела смерти», апостол переходит к теме Царства, без которого такое освобождение невозможно, и к миссии Спасителя, принесшего Царство в мир. Он говорит о Торе, которая теперь, после пришествия в мир Христа, может превратиться из орудия познания греха, орудия смерти, способного убить, в источник той жизни Царства, которой живёт Воскресший. Потому-то и различает Павел Тору греха и смерти, с одной стороны, и Тору «дыхания жизни», с другой (ст. 1 – 2). Внутренняя Тора, о которой говорили учёные раввины и богословы во времена Павла, должна была, по общему мнению, очистить и освятить верующего, но идеалом был всё же человек, ставший, по общепринятому в ту эпоху определению, «живой Торой». Для Павла же внутренняя Тора, как видно, оказывается связана с тем «телом смерти», от которого и нужно избавиться, а живой Торой является Сам Спаситель, так что всякий другой может стать ею, лишь доверившись Воскресшему и переняв от Него ту полноту жизни Царства, без которой никакая «живая Тора» невозможна. Для Павла «живая Тора» — это Тора Христа и Царства (ст. 14 – 17). А земное служение Спасителя для него становится явлением Царства как живой Торы (ст. 3 – 4). Ведь для того, чтобы стать «живой Торой» и явить ту полноту праведности, о которой говорит здесь апостол, человек должен был полностью освободиться от власти греха, иначе вместо полноты праведности Торы он являл бы миру лишь полноту собственной греховности.

Пронизанная грехом телесность ослабляла действие Торы на сердце человека, и потому полнота Царства оказывалась недоступной даже для тех, кто, по человеческим меркам, являл миру образцы праведности. Из-за этой довлеющей над человеком греховности Богу пришлось приложить особые усилия для того, чтобы явить миру то, на что не был способен падший человек: пример совершенной, безгрешной человечности, вместившей в себя полноту Божию, а значит, и полноту Царства. И теперь каждый, кто решился сказать твёрдое «нет» собственному «телу смерти», имеет как возможность осуществить своё намерение, так и место, где он может найти ту жизнь, которой ему негде искать в нашем, ещё не преображённом, мире (ст. 5 – 10). Так пример, явленный миру Спасителем, становится уже не просто примером, а реальной силой, меняющей мир и открывающей Царство каждому, кто ищет его и готов идти до конца в своих поисках.

Апостол продолжает свои рассуждения о жизни по духу и жизни по плоти, которые он уже начал в предыдущей главе. Если раньше он лишь обозначил проблему этого чудовищного разрыва между тем, чего хочет божественная природа в человеке, и тем, что творит его телесная сущность, то здесь он говорит уже о том, как это может быть преодолено.

Павел полагает, что плоть греховна по своей сути - таков закон мироздания. Потому разрушить противостояние в человеке его греховной природы и божественной может лишь истинное чудо. И таким чудом становится жизнь Бога в тех, кто открывает Ему свои сердца. И если это происходит, то все меняется. «А если Христос в нас, то тело мертво для греха, но дух жив для праведности».