Библия-Центр
РУ
Вся Библия
La Bible de Jerusalem (fr)
Поделиться

1 Rois, Chapitre 18,  vers 3-46

Achab fit appeler Obadyahu, le maître du palais - cet Obadyahu craignait beaucoup Yahvé :
lorsque Jézabel massacra les prophètes de Yahvé, il prit cent prophètes et les cacha cinquante à la fois dans une grotte, où il les ravitaillait de pain et d'eau -
et Achab dit à Obadyahu : " Viens ! Nous allons parcourir le pays, vers toutes les sources et tous les torrents ; peut-être trouverons-nous de l'herbe pour maintenir en vie chevaux et mulets et ne pas abattre de bétail. "
Ils se partagèrent le pays pour le parcourir : Achab partit seul par un chemin et Obadyahu partit seul par un autre chemin.
Comme celui-ci était en route, voici qu'il rencontra Élie ; il le reconnut et se prosterna face contre terre en disant : " Te voilà donc, Monseigneur Élie ! "
Il lui répondit : " Me voilà ! Va dire à ton maître : voici Élie. "
Mais l'autre dit : " Quel péché ai-je commis, que tu livres ton serviteur aux mains d'Achab, pour me faire mourir ?
10 Par Yahvé vivant, ton Dieu ! il n'y a pas de nation ni de royaume où mon maître n'ait envoyé te chercher, et quand on eut répondu : "Il n'est pas là", il a fait jurer le royaume et la nation qu'on ne t'avait pas trouvé.
11 Et maintenant tu ordonnes : "Va dire à ton maître : voici Élie",
12 mais quand je t'aurai quitté, l'Esprit de Yahvé t'emportera je ne sais où, je viendrai informer Achab, il ne te trouvera pas et il me tuera ! Pourtant ton serviteur craint Yahvé depuis sa jeunesse.
13 N'a-t-on pas appris à Monseigneur ce que j'ai fait quand Jézabel a massacré les prophètes de Yahvé ? J'ai caché cent des prophètes de Yahvé, cinquante à la fois, dans une grotte, et je les ai ravitaillés de pain et d'eau.
14 Et maintenant, tu ordonnes : "Va dire à ton maître : voici Élie. " Mais il me tuera ! "
15 Élie lui répondit : " Aussi vrai que vit Yahvé Sabaot que je sers, aujourd'hui même je me montrerai à lui. "
16 Obadyahu partit à la rencontre d'Achab et lui annonça la chose ; et Achab alla au-devant d'Élie.
17 Dès qu'il vit Élie, Achab lui dit : " Te voilà, toi, le fléau d'Israël ! "
18 Élie répondit : " Ce n'est pas moi qui suis le fléau d'Israël, mais c'est toi et ta famille, parce que vous avez abandonné Yahvé et que tu as suivi les Baals.
19 Maintenant, envoie rassembler tout Israël près de moi sur le mont Carmel, avec les quatre cent cinquante prophètes de Baal, qui mangent à la table de Jézabel. "
20 Achab convoqua tout Israël et rassembla les prophètes sur le mont Carmel.
21 Élie s'approcha de tout le peuple et dit : " Jusqu'à quand clocherez-vous des deux jarrets ? Si Yahvé est Dieu, suivez-le ; si c'est Baal, suivez-le. " Et le peuple ne put rien lui répondre.
22 Élie poursuivit : " Moi, je reste seul comme prophète de Yahvé, et les prophètes de Baal sont quatre cent cinquante.
23 Donnez-nous deux jeunes taureaux ; qu'ils en choisissent un pour eux, qu'ils le dépècent et le placent sur le bois, mais qu'ils n'y mettent pas le feu. Moi, je préparerai l'autre taureau et je n'y mettrai pas le feu.
24 Vous invoquerez le nom de votre dieu et moi, j'invoquerai le nom de Yahvé : le dieu qui répondra par le feu, c'est lui qui est Dieu. " Tout le peuple répondit : " C'est bien. "
25 Élie dit alors aux prophètes de Baal : " Choisissez-vous un taureau et commencez, car vous êtes les plus nombreux. Invoquez le nom de votre dieu, mais ne mettez pas le feu. "
26 Ils prirent le taureau et le préparèrent, et ils invoquèrent le nom de Baal, depuis le matin jusqu'à midi, en disant : " O Baal, réponds-nous ! " Mais il n'y eut ni voix ni réponse ; et ils dansaient en pliant le genou devant l'autel qu'ils avaient fait.
27 A midi, Élie se moqua d'eux et dit : " Criez plus fort, car c'est un dieu : il a des soucis ou des affaires, ou bien il est en voyage : peut-être il dort et il se réveillera ! "
28 Ils crièrent plus fort et ils se tailladèrent, selon leur coutume, avec des épées et des lances jusqu'à l'effusion du sang.
29 Quand midi fut passé, ils se mirent à vaticiner jusqu'à l'heure de la présentation de l'offrande, mais il n'y eut aucune voix, ni réponse, ni signe d'attention.
30 Alors Élie dit à tout le peuple : " Approchez-vous de moi " ; et tout le peuple s'approcha de lui. Il répara l'autel de Yahvé qui avait été démoli.
31 Élie prit douze pierres, selon le nombre des tribus des fils de Jacob, à qui Yahvé s'était adressé en disant : " Ton nom sera Israël ",
32 et il construisit un autel au nom de Yahvé. Il fit un canal d'une contenance de deux boisseaux de semence autour de l'autel.
33 Il disposa le bois, dépeça le taureau et le plaça sur le bois.
34 Puis il dit : " Emplissez quatre jarres d'eau et versez-les sur l'holocauste et sur le bois ", et ils firent ainsi ; il dit : " Doublez ", et ils doublèrent ; il dit : " Triplez ", et ils triplèrent.
35 L'eau se répandit autour de l'autel et même le canal fut rempli d'eau.
36 A l'heure où l'on présente l'offrande, Élie le prophète s'approcha et dit : " Yahvé, Dieu d'Abraham, d'Isaac et d'Israël, qu'on sache aujourd'hui que tu es Dieu en Israël, que je suis ton serviteur et que c'est par ton ordre que j'ai accompli toutes ces choses.
37 Réponds-moi, Yahvé, réponds-moi, pour que ce peuple sache que c'est toi, Yahvé, qui es Dieu et qui convertis leur cœur ! "
38 Et le feu de Yahvé tomba et dévora l'holocauste et le bois, et il absorba l'eau qui était dans le canal.
39 Tout le peuple le vit ; les gens tombèrent la face contre terre et dirent : " C'est Yahvé qui est Dieu ! C'est Yahvé qui est Dieu ! "
40 Élie leur dit : " Saisissez les prophètes de Baal, que pas un d'eux n'échappe ! ", et ils les saisirent. Élie les fit descendre près du torrent du Qishôn, et là il les égorgea.
41 Élie dit à Achab : " Monte, mange et bois, car j'entends le grondement de la pluie. "
42 Pendant qu'Achab montait pour manger et boire, Élie monta vers le sommet du Carmel, il se courba vers la terre et mit son visage entre ses genoux.
43 Il dit à son serviteur : " Monte donc, et regarde du côté de la mer. " Il monta, regarda et dit : " Il n'y a rien du tout. " Élie reprit : " Retourne sept fois. "
44 A la septième fois, le serviteur dit : " Voici un nuage, petit comme une main d'homme, qui monte de la mer. " Alors Élie dit : " Monte dire à Achab : Attelle et descends, pour que la pluie ne t'arrête pas. "
45 Sur le coup, le ciel s'obscurcit de nuages et de tempête et il y eut une grosse pluie. Achab monta en char et partit pour Yizréel.
46 La main de Yahvé fut sur Élie, il ceignit ses reins et courut devant Achab jusqu'à l'arrivée à Yizréel. En route vers l'Horeb.

1 Rois, Chapitre 19

Achab apprit à Jézabel tout ce qu'Élie avait fait et comment il avait massacré tous les prophètes par l'épée.
Alors Jézabel envoya un messager à Élie avec ces paroles : " Que les dieux me fassent tel mal et y ajoutent tel autre, si demain à cette heure je ne fais pas de ta vie comme de la vie de l'un d'entre eux ! "
Il eut peur ; il se leva et partit pour sauver sa vie. Il arriva à Bersabée qui est à Juda, et il laissa là son serviteur.
Pour lui, il marcha dans le désert un jour de chemin et il alla s'asseoir sous un genêt. Il souhaita de mourir et dit : " C'en est assez maintenant, Yahvé ! Prends ma vie, car je ne suis pas meilleur que mes pères. "
Il se coucha et s'endormit. Mais voici qu'un ange le toucha et lui dit : " Lève-toi et mange. "
Il regarda et voici qu'il y avait à son chevet une galette cuite sur les pierres chauffées et une gourde d'eau. Il mangea et but, puis il se recoucha.
Mais l'ange de Yahvé revint une seconde fois, le toucha et dit : " Lève-toi et mange, autrement le chemin sera trop long pour toi. "
Il se leva, mangea et but, puis soutenu par cette nourriture il marcha quarante jours et quarante nuits jusqu'à la montagne de Dieu, l'Horeb.
Là, il entra dans la grotte et il y resta pour la nuit. Voici que la parole de Yahvé lui fut adressée, lui disant : " Que fais-tu ici, Élie ? "
10 Il répondit : " Je suis rempli d'un zèle jaloux pour Yahvé Sabaot, parce que les Israélites ont abandonné ton alliance, qu'ils ont abattu tes autels et tué tes prophètes par l'épée. Je suis resté moi seul et ils cherchent à m'enlever la vie. "
11 Il lui fut dit : " Sors et tiens-toi dans la montagne devant Yahvé. " Et voici que Yahvé passa. Il y eut un grand ouragan, si fort qu'il fendait les montagnes et brisait les rochers, en avant de Yahvé, mais Yahvé n'était pas dans l'ouragan ; et après l'ouragan un tremblement de terre, mais Yahvé n'était pas dans le tremblement de terre ;
12 et après le tremblement de terre un feu, mais Yahvé n'était pas dans le feu ; et après le feu, le bruit d'une brise légère.
13 Dès qu'Élie l'entendit, il se voila le visage avec son manteau, il sortit et se tint à l'entrée de la grotte. Alors une voix lui parvint, qui dit : " Que fais-tu ici, Élie ? "
14 Il répondit : " Je suis rempli d'un zèle jaloux pour Yahvé Sabaot, parce que les Israélites ont abandonné ton alliance, qu'ils ont abattu tes autels et tué tes prophètes par l'épée. Je suis resté moi seul, et ils cherchent à m'enlever la vie. "
15 Yahvé lui dit : " Va, retourne par le même chemin, vers le désert de Damas. Tu iras oindre Hazaèl comme roi d'Aram.
16 Tu oindras Jéhu fils de Nimshi comme roi d'Israël, et tu oindras Élisée fils de Shaphat, d'Abel-Mehola, comme prophète à ta place.
17 Celui qui échappera à l'épée de Hazaèl, Jéhu le fera mourir, et celui qui échappera à l'épée de Jéhu, Élisée le fera mourir.
18 Mais j'épargnerai en Israël sept milliers, tous les genoux qui n'ont pas plié devant Baal et toutes les bouches qui ne l'ont pas baisé. "
19 Il partit de là et il trouva Élisée fils de Shaphat, tandis qu'il labourait avec douze paires de bœufs, lui-même étant à la douzième. Élie passa près de lui et jeta sur lui son manteau.
20 Élisée abandonna ses bœufs, courut derrière Élie et dit : " Laisse-moi embrasser mon père et ma mère, puis j'irai à ta suite. " Élie lui répondit : " Va, retourne, que t'ai-je donc fait ? "
21 Élisée le quitta, prit la paire de bœufs et l'immola. Il se servit du harnais des bœufs pour les faire cuire, et donna à ses gens, qui mangèrent. Puis il se leva et suivit Élie comme son serviteur. Siège de Samarie.

1 Rois, Chapitre 20

Ben-Hadad, roi d'Aram, rassembla toute son armée - il y avait avec lui trente-deux rois, des chevaux et des chars - et il vint investir Samarie et lui donner l'assaut.
Il envoya en ville des messagers à Achab, roi d'Israël,
et lui fit dire : " Ainsi parle Ben-Hadad. Ton argent et ton or sont à moi, tes femmes et tes enfants restent à toi. "
Le roi d'Israël donna cette réponse : " A tes ordres, Monseigneur le roi ! Je suis à toi avec tout ce qui m'appartient. "
Mais les messagers revinrent et dirent : " Ainsi parle Ben-Hadad. Je t'ai mandé : "Donne-moi ton argent et ton or, tes femmes et tes enfants. "
Sois sûr que demain à pareille heure, je t'enverrai mes serviteurs, ils fouilleront ta maison et les maisons de tes serviteurs, ils mettront la main sur tout ce qui leur plaira et ils l'emporteront. "
Le roi d'Israël convoqua tous les anciens du pays et dit : " Reconnaissez clairement que celui-là nous veut du mal ! Il me réclame mes femmes et mes enfants, pourtant je ne lui ai pas refusé mon argent et mon or. "
Tous les anciens et tout le peuple lui dirent : " N'obéis pas ! ne consens pas ! "
Il donna donc cette réponse aux messagers de Ben-Hadad : " Dites à Monseigneur le roi : Tout ce que tu as demandé à ton serviteur la première fois, je le ferai ; mais cette autre exigence, je ne puis la satisfaire. " Et les messagers partirent, emportant la réponse.
10 Alors Ben-Hadad lui envoya ce message : " Que les dieux me fassent tel mal et qu'ils y ajoutent encore tel autre, s'il y a assez de poignées de décombres à Samarie pour tout le peuple qui me suit ! "
11 Mais le roi d'Israël fit cette réponse : " Dites : Que celui qui boucle son ceinturon ne se glorifie pas comme celui qui le défait ! "
12 Lorsque Ben-Hadad apprit cela - il était à boire avec les rois sous les tentes -, il commanda à ses serviteurs : " A vos postes ! " et ils prirent leurs positions contre la ville.
13 Alors un prophète vint trouver Achab, roi d'Israël, et dit : " Ainsi parle Yahvé. As-tu vu cette grande foule ? Voici que je la livre aujourd'hui en ta main et tu reconnaîtras que je suis Yahvé. "
14 Achab dit : " Par qui ? " Le prophète reprit : " Ainsi parle Yahvé : Par les cadets des chefs des districts. " Achab demanda : " Qui engagera le combat ? " Le prophète répondit : " Toi. "
15 Achab passa en revue les cadets des chefs des districts. Ils étaient deux cent trente-deux. Après eux, il passa en revue toute l'armée, tous les Israélites, ils étaient sept mille.
16 Ils firent une sortie à midi, alors que Ben-Hadad était à s'enivrer sous les tentes, lui et ces trente-deux rois, ses alliés.
17 Les cadets des chefs des districts sortirent d'abord. On envoya dire à Ben-Hadad : " Des hommes sont sortis de Samarie. "
18 Il dit : " S'ils sont sortis pour la paix, prenez-les vivants, et s'ils sont sortis pour le combat, prenez-les vivants aussi ! "
19 Donc ceux-ci sortirent de la ville, les cadets des chefs des districts, puis l'armée derrière eux,
20 et ils frappèrent chacun son homme. Aram s'enfuit et Israël le poursuivit ; Ben-Hadad, roi d'Aram, se sauva sur un cheval d'attelage.
21 Alors le roi d'Israël sortit ; il prit les chevaux et les chars et infligea à Aram une grande défaite.
22 Le prophète s'approcha du roi d'Israël et lui dit : " Allons ! Prends courage et considère bien ce que tu dois faire, car au retour de l'année le roi d'Aram marchera contre toi. "
23 Les serviteurs du roi d'Aram lui dirent : " Leur Dieu est un Dieu des montagnes, c'est pourquoi ils l'ont emporté sur nous. Mais combattons-les dans le plat pays et sûrement nous l'emporterons sur eux.
24 Fais donc ceci : destitue ces rois et mets des préfets à leur place.
25 Pour toi, recrute une armée aussi grande que celle qui t'a abandonné, avec autant de chevaux et autant de chars ; puis combattons-les dans le plat pays et sûrement nous l'emporterons sur eux. " Il écouta leur avis et fit ainsi.
26 Au retour de l'année, Ben-Hadad mobilisa les Araméens et monta à Apheq pour livrer bataille à Israël.
27 Les Israélites furent mobilisés et ravitaillés, et ils marchèrent à leur rencontre. Campés en face d'eux, les Israélites étaient comme deux troupeaux de chèvres, tandis que les Araméens couvraient le pays.
28 L'homme de Dieu aborda le roi d'Israël et dit : " Ainsi parle Yahvé. Parce que Aram a dit que Yahvé était un Dieu des montagnes et non un Dieu des plaines, je livrerai en ta main toute cette grande foule et tu sauras que je suis Yahvé. "
29 Ils campèrent sept jours les uns en face des autres. Le septième jour, le combat s'engagea et les Israélites massacrèrent les Araméens, cent mille hommes de pied en un seul jour.
30 Le reste s'enfuit à Apheq, dans la ville, mais le rempart s'écroula sur les vingt-sept mille hommes qui restaient. Or Ben-Hadad avait pris la fuite et s'était réfugié en ville dans une chambre retirée.
31 Ses serviteurs lui dirent : " Vois ! Nous avons entendu dire que les rois d'Israël étaient des rois miséricordieux. Nous allons mettre des sacs sur nos reins et des cordes autour de nos têtes et nous nous rendrons au roi d'Israël ; peut-être te laissera-t-il la vie sauve. "
32 Ils ceignirent de sacs leurs reins et de cordes leurs têtes, allèrent auprès du roi d'Israël et dirent : " Ton serviteur Ben-Hadad parle ainsi : Puissé-je vivre ! " Il répondit : " Il est donc encore vivant ? Il est mon frère ! "
33 Les hommes en augurèrent bien et ils se hâtèrent de le prendre au mot en disant : " Ben-Hadad est ton frère. " Achab reprit : " Allez le chercher. " Ben-Hadad se rendit à lui et celui-ci le fit monter sur son char.
34 Ben-Hadad lui dit : " Je restituerai les villes que mon père a prises à ton père ; tu établiras pour toi des bazars à Damas, comme mon père en avait à Samarie. " - " Pour moi, dit Achab, je te laisserai libre moyennant un traité ". Achab conclut un traité avec lui et le laissa libre.
35 Un des frères prophètes dit à son compagnon, par ordre de Yahvé : " Frappe-moi ! " mais l'homme refusa de le frapper.
36 Alors il lui dit : " Parce que tu n'as pas obéi à la voix de Yahvé, dès que tu m'auras quitté, le lion te tuera " ; comme il s'éloignait, il rencontra le lion, qui le tua.
37 Le prophète alla trouver un autre homme et dit : " Frappe-moi ! " L'homme le frappa et le blessa.
38 Le prophète s'en alla et attendit le roi sur le chemin - il s'était rendu méconnaissable avec un bandeau au-dessus des yeux.
39 Comme le roi passait, il lui cria : " Ton serviteur marchait au combat quand quelqu'un a quitté les rangs et m'a amené un homme en disant : "Garde cet homme ! S'il vient à manquer, ta vie sera pour sa vie ou tu paieras un talent d'argent. "
40 Or, pendant que ton serviteur était occupé ici ou là, l'autre a disparu. " Le roi d'Israël lui dit : " Voilà ton jugement ! Tu l'as toi-même prononcé. "
41 Aussitôt celui-ci enleva le bandeau qu'il avait au-dessus des yeux, et le roi d'Israël reconnut qu'il était un des prophètes.
42 Il dit au roi : " Ainsi parle Yahvé. Parce que tu as laissé échapper l'homme qui m'était voué par anathème, ta vie répondra pour sa vie, et ton peuple pour son peuple. "
43 Et le roi d'Israël s'en alla sombre et irrité, et il rentra à Samarie. Nabot refuse de céder sa vigne.

1 Rois, Chapitre 21

Voici ce qui arriva après ces événements : Nabot de Yizréel possédait une vigne à côté du palais d'Achab, roi de Samarie,
et Achab parla ainsi à Nabot : " Cède-moi ta vigne pour qu'elle me serve de jardin potager, car elle est tout près de ma maison ; je te donnerai en échange une vigne meilleure, ou, si tu préfères, je te donnerai l'argent qu'elle vaut. "
Mais Nabot dit à Achab : " Yahvé me garde de te céder l'héritage de mes pères ! "
Achab s'en alla chez lui sombre et irrité à cause de cette parole que Nabot de Yizréel lui avait dite : " Je ne te céderai pas l'héritage de mes pères. " Il se coucha sur son lit, détourna son visage et ne voulut pas manger.
Sa femme Jézabel vint à lui et lui dit : " Pourquoi ton esprit est-il chagrin et ne manges-tu pas ? "
Il lui répondit : " J'ai parlé à Nabot de Yizréel et je lui ai dit : "Cède-moi ta vigne pour de l'argent, ou, si tu aimes mieux, je te donnerai une autre vigne en échange. " Mais il a dit : "Je ne te céderai pas ma vigne".
Alors sa femme Jézabel lui dit : " Vraiment, tu fais un joli roi sur Israël ! Lève-toi et mange, et que ton cœur soit content, moi je vais te donner la vigne de Nabot de Yizréel. "
Elle écrivit au nom d'Achab des lettres qu'elle scella du sceau royal, et elle adressa les lettres aux anciens et aux notables qui habitaient avec Nabot.
Elle avait écrit dans ces lettres : " Proclamez un jeûne et faites asseoir Nabot en tête du peuple.
10 Faites asseoir en face de lui deux vauriens qui l'accuseront ainsi : "Tu as maudit Dieu et le roi ! " Conduisez-le dehors, lapidez-le et qu'il meure ! "
11 Les hommes de la ville de Nabot, les anciens et les notables qui habitaient sa ville, firent comme Jézabel leur avait mandé, comme il était écrit dans les lettres qu'elle leur avait envoyées.
12 Ils proclamèrent un jeûne et mirent Nabot en tête du peuple.
13 Alors arrivèrent les deux vauriens, qui s'assirent en face de lui, et les vauriens témoignèrent contre Nabot devant le peuple en disant : " Nabot a maudit Dieu et le roi. " On le fit sortir de la ville, on le lapida et il mourut.
14 Puis on envoya dire à Jézabel : " Nabot a été lapidé et il est mort. "
15 Lorsque Jézabel eut apprit que Nabot avait été lapidé et qu'il était mort, elle dit à Achab : " Lève-toi et prends possession de la vigne de Nabot de Yizréel, qu'il n'a pas voulu te céder pour de l'argent, car Nabot n'est plus en vie, il est mort. "
16 Quand Achab apprit que Nabot était mort, il se leva pour descendre à la vigne de Nabot de Yizréel et en prendre possession.
17 Alors la parole de Yahvé fut adressée à Élie le Tishbite en ces termes :
18 " Lève-toi et descends à la rencontre d'Achab, roi d'Israël à Samarie. Le voici qui est dans la vigne de Nabot, où il est descendu pour se l'approprier.
19 Tu lui diras ceci : Ainsi parle Yahvé : Tu as assassiné, et de plus tu usurpes ! C'est pourquoi, ainsi parle Yahvé : A l'endroit même où les chiens ont lapé le sang de Nabot, les chiens laperont ton sang à toi aussi. "
20 Achab dit à Élie : " Tu m'as donc rattrapé, ô mon ennemi ! " Élie répondit : " Oui, je t'ai rattrapé. Parce que tu as agi en fourbe, faisant ce qui déplaît à Yahvé,
21 voici que je vais faire venir sur toi le malheur : je balayerai ta race, j'exterminerai les mâles de la famille d'Achab, liés ou libres en Israël.
22 Je traiterai ta maison comme celle de Jéroboam fils de Nebat et celle de Basha fils d'Ahiyya, car tu as provoqué ma colère et fait pécher Israël.
23  Contre Jézabel aussi Yahvé a prononcé une parole : "Les chiens dévoreront Jézabel dans le champ de Yizréel. "
24 Celui de la famille d'Achab qui mourra dans la ville, les chiens le mangeront, et celui qui mourra dans la campagne, les oiseaux du ciel le mangeront. "
25 Il n'y eut vraiment personne comme Achab pour agir en fourbe, faisant ce qui déplaît à Yahvé, parce que sa femme Jézabel l'avait séduit.
26 Il a agi d'une manière tout à fait abominable, s'attachant aux idoles, comme avaient fait les Amorites que Yahvé chassa devant les Israélites.
27 Quand Achab entendit ces paroles, il déchira ses vêtements, mit un sac à même sa chair, jeûna, coucha avec le sac et marcha à pas lents.
28 Alors la parole de Yahvé fut adressée à Élie le Tishbite en ces termes :
29 " As-tu vu comme Achab s'est humilié devant moi ? Parce qu'il s'est humilié devant moi, je ne ferai pas venir le malheur pendant son temps ; c'est au temps de son fils que je ferai venir le malheur sur sa maison. "

1 Rois, Chapitre 22,  vers 1-53

On fut tranquille pendant trois ans, sans combat entre Aram et Israël.
La troisième année, Josaphat, roi de Juda, vint visiter le roi d'Israël.
Le roi d'Israël dit à ses officiers : " Vous savez bien que Ramot de Galaad est à nous, et nous ne faisons rien pour l'arracher des mains du roi d'Aram ! "
Il dit à Josaphat : " Viendras-tu avec moi combattre à Ramot de Galaad ? " Josaphat répondit au roi d'Israël : " Il en sera pour moi comme pour toi, pour mes gens comme pour tes gens, pour mes chevaux comme pour tes chevaux. "Les faux prophètes prédisent le succès.
Cependant Josaphat dit au roi d'Israël : " Je te prie, consulte d'abord la parole de Yahvé. "
Le roi d'Israël rassembla les prophètes au nombre d'environ quatre cents, et leur demanda : " Dois-je aller attaquer Ramot de Galaad, ou dois-je y renoncer ? " Ils répondirent : " Monte, Yahvé le livrera aux mains du roi. "
Mais Josaphat dit : " N'y a-t-il donc ici aucun autre prophète de Yahvé, par qui nous puissions le consulter ? "
Le roi d'Israël répondit à Josaphat : " Il y a encore un homme par qui on peut consulter Yahvé, mais je le hais, car il ne prophétise jamais le bien à mon sujet, rien que le mal, c'est Michée fils de Yimla. " Josaphat dit : " Que le roi ne parle pas ainsi ! "
Le roi d'Israël appela un eunuque et dit : " Fais vite venir Michée fils de Yimla. "
10 Le roi d'Israël et Josaphat, roi de Juda, étaient assis chacun sur son siège, en grand costume, sur l'aire devant la porte de Samarie, et tous les prophètes se livraient à leurs transports devant eux.
11 Sédécias fils de Kenaana se fit des cornes de fer et dit : " Ainsi parle Yahvé. Avec cela tu encorneras les Araméens jusqu'au dernier. "
12 Et tous les prophètes faisaient la même prédiction, disant : " Monte à Ramot de Galaad ! Tu réussiras, Yahvé le livrera aux mains du roi. "
13 Le messager qui était allé chercher Michée lui dit : " Voici que les prophètes n'ont qu'une seule bouche pour parler en faveur du roi. Tâche de parler comme l'un d'eux et prédis le succès. "
14 Mais Michée répondit : " Par Yahvé vivant ! Ce que Yahvé me dira, c'est cela que j'énoncerai ! "
15 Il arriva près du roi, et le roi lui demanda : " Michée, devons-nous aller à Ramot de Galaad pour combattre, ou devons-nous y renoncer ? " Il lui répondit : " Monte ! Tu réussiras. Yahvé la livrera aux mains du roi. "
16 Mais le roi lui dit : " Combien de fois me faudra-t-il t'adjurer de ne me dire que la vérité au nom de Yahvé ? "
17 Alors il prononça :" J'ai vu tout Israël dispersé sur les montagnes comme un troupeau sans pasteur. Et Yahvé a dit : Ils n'ont plus de maître, que chacun retourne en paix chez soi ! "
18 Le roi d'Israël dit alors à Josaphat : " Ne t'avais-je pas dit qu'il prophétisait pour moi non le bien mais le mal ! "
19 Michée reprit : " Écoute plutôt la parole de Yahvé. J'ai vu Yahvé assis sur son trône ; toute l'armée du ciel se tenait en sa présence, à sa droite et à sa gauche.
20 Yahvé demanda : "Qui trompera Achab pour qu'il marche contre Ramot de Galaad et qu'il y succombe ?" Ils répondirent, celui-ci d'une manière, celui-là d'une autre.
21 Alors l'Esprit s'avança et se tint devant Yahvé : "C'est moi, dit-il, qui le tromperai. " Yahvé lui demanda : "Comment ?"
22 Il répondit : "J'irai et je me ferai esprit de mensonge dans la bouche de tous ses prophètes. " Yahvé dit : "Tu le tromperas, tu réussiras. Va et fais ainsi. "
23 Voici donc que Yahvé a mis un esprit de mensonge dans la bouche de tous tes prophètes qui sont là, mais Yahvé a prononcé contre toi le malheur. "
24 Alors Sédécias fils de Kenaana s'approcha et frappa Michée à la mâchoire, en disant : " Par où l'esprit de Yahvé m'a-t-il quitté pour te parler ? "
25 Michée repartit : " C'est ce que tu verras, le jour où tu fuiras dans une chambre retirée pour te cacher. "
26 Le roi d'Israël ordonna : " Saisis Michée et remets-le à Amôn, gouverneur de la ville, et au fils du roi Yoash.
27 Tu leur diras : Ainsi parle le roi. Mettez cet homme en prison et nourrissez-le strictement de pain et d'eau jusqu'à ce que je revienne sain et sauf. "
28 Michée dit : " Si tu reviens sain et sauf, c'est que Yahvé n'a pas parlé par ma bouche. "
29 Le roi d'Israël et Josaphat, roi de Juda, montèrent contre Ramot de Galaad.
30 Le roi d'Israël dit à Josaphat : " Je me déguiserai pour marcher au combat, mais toi, revêts ton costume ! " Le roi d'Israël se déguisa et marcha au combat.
31 Le roi d'Aram avait donné cet ordre à ses commandants de chars : " Vous n'attaquerez ni petit ni grand, mais seulement le roi d'Israël. "
32 Lorsque les commandants de chars virent Josaphat, ils dirent : " C'est sûrement le roi d'Israël ", et ils dirigèrent le combat de son côté ; mais Josaphat poussa son cri de guerre
33 et, lorsque les commandants de chars virent que ce n'était pas le roi d'Israël, ils s'éloignèrent de lui.
34 Or un homme banda son arc sans savoir qui il visait et atteignit le roi d'Israël entre le corselet et les appliques de la cuirasse. Celui-ci dit à son charrier : " Tourne bride et fais-moi sortir de la mêlée, car je me sens mal. "
35 Mais le combat devint plus violent ce jour-là, on soutint le roi debout sur son char en face des Araméens, et le soir il mourut ; le sang de sa blessure coulait dans le fond du char.
36 Au coucher du soleil, un cri se répandit dans le camp : " Chacun à sa ville et chacun à son pays !
37 Le roi est mort ! " On alla à Samarie et on enterra le roi à Samarie.
38 On lava à grande eau son char à l'étang de Samarie, les chiens lapèrent le sang et les prostituées s'y baignèrent, selon la parole que Yahvé avait dite.
39 Le reste de l'histoire d'Achab, tout ce qu'il a fait, la maison d'ivoire qu'il construisit, toutes les villes qu'il bâtit, cela n'est-il pas écrit au livre des Annales des rois d'Israël ?
40 Achab se coucha avec ses pères et son fils Ochozias régna à sa place.
41 Josaphat fils d'Asa devint roi sur Juda en la quatrième année d'Achab, roi d'Israël.
42 Josaphat avait trente-cinq ans à son avènement et il régna vingt-cinq ans à Jérusalem ; sa mère s'appelait Azuba, fille de Shilhi.
43 Il suivit entièrement la conduite de son père Asa, sans dévier, faisant ce qui est juste au regard de Yahvé.
44 Seulement, les hauts lieux ne disparurent pas ; le peuple continua d'offrir des sacrifices et de l'encens sur les hauts lieux.
45 Josaphat fut en paix avec le roi d'Israël.
46 Le reste de l'histoire de Josaphat, la vaillance qu'il déploya et les guerres qu'il livra, cela n'est-il pas écrit au livre des Annales des rois de Juda ?
47 Le reste des prostitués sacrés qui avaient subsisté au temps de son père Asa, il les fit disparaître du pays.
48 Il n'y avait pas de roi établi sur Édom, et le roi
49 Josaphat construisit des vaisseaux de Tarsis pour aller chercher l'or à Ophir, mais il ne put y aller, car les vaisseaux se brisèrent à Éçyôn-Gébèr.
50 Alors Ochozias fils d'Achab dit à Josaphat : " Mes serviteurs iront avec tes serviteurs sur les vaisseaux " ; mais Josaphat n'accepta pas.
51 Josaphat se coucha avec ses pères et on l'enterra dans la Cité de David, son ancêtre ; son fils Joram régna à sa place.
52 Ochozias, fils d'Achab, devint roi sur Israël à Samarie en la dix-septième année de Josaphat, roi de Juda, et régna deux ans sur Israël.
53 Il fit ce qui déplaît à Yahvé et suivit la voie de son père et celle de sa mère, et celle de Jéroboam fils de Nebat qui avait entraîné Israël au péché.
Читать далее:1 Rois, Chapitre 22
Комментарии:
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

18:12 Эти внезапные исчезновения были, по-видимому, характерны для истории Илии (4 Цар 2:16) вплоть до его окончательного восхищения "в вихре на небо" (4 Цар 2:11сл). Дух Господень является здесь внешней силой, переносящей пророка (ср Иез 3:12; Иез 8:3; Иез 11:1; Деян 8:39). "Четыреста пророков дубравных", т.е. поклоняющихся в священных рощах - на высотах.


18:19 Один из комментариев поясняет "четыреста пророков Ашеры". - У соседних с Израилем народов существовали экстатики (Иер 27:9сл), и они образовывали многочисленные коллегии, наподобие пророков Ягве (3 Цар 18:4). Здесь речь идет о поклонниках Ваала Тирского, призванных в Израиль Иезавелью, на содержании которой они и состояли.


18:24 Вопрос не только в том, чтобы решить, кто, Ягве или Ваал, является владыкой горы и кто могущественнее, но в том, кто есть Бог в абсолютном смысле: слова Илии, его молитва (ст 3 Цар 18:37), возглас народа (ст 3 Цар 18:39) не оставляют никакого сомнения в том, что данное соревнование происходит за саму монотеистическую веру.


18:45 "Изреель" в то время был как бы второй столицей царей Израиля (3 Цар 21:1; 4 Цар 8:29; 4 Цар 9:30сл).


19:8 Ср Исх 19:1. Стремясь сохранить Союз-Завет и восстановить чистоту веры, Илия отправляется на то место, где истинный Бог открылся (Исх 3 и 33:18-34:9) и где был заключен Союз-Завет (Исх 19и 24; 34:10-28): он непосредственно связывает свое дело с делом Моисея. Свидетели богоявления у Хорива, Моисей и Илия в дальнейшем соединены в новозаветном богоявлении на горе Фаворе (Мф 17:1-9 п).


19:12 Буря, землетрясение, молнии, которыми сопровождается явление Божие на Синае (Ис 19-20), служат здесь только знамениями, предвещающими, что "Господь пройдет". Веяние тихого ветра символизирует интимный характер Его беседы с пророками, но не Его благость. Грозные повеления, данные в стт. 3 Цар 19:15-17 доказывают неправильность этого общепринятого толкования.


19:19 "Милоть" (одеяние из козьей шерсти) символизирует личность и права своего владельца. Кроме того, милоть Илии имеет чудотворную силу (4 Цар 2:8). Таким образом Илия приобретает определенное право на Елисея, который не может уклониться. Уничтожая свой плуг и волов, Елисей тем самым заявляет об отказе от своего прежнего занятия.


20:1 "Тридцать два царя" - вассалы Венадада (ср ст 3 Цар 20:24).


20:4 Возможно, что пророки носили отличительный знак на лбу- татуировку, нарез или выбритое место.


20:36 Подобный же рассказ в 3 Цар 13:24слл: всякое неповиновение слову Божию или слову человека Божия наказывается, даже если оно проистекало из похвальных побуждений. Это представление, не разделяемое великими пророками, отражает состояние духа вдохновенных людей в древности.


21:9 Во дни бедствий объявляли пост и общественное моление (Суд 20:26; Иоил 1:14; Иоил 2:15и т.д.), чтобы умилостивить Бога и выяснить, какая провинность вызвала Его гнев. Должно быть, какое-либо общественное бедствие (засуха, голод) послужило поводом для расправы Иезавели с Навуфеем.


21:17 Отметим аналогичную ситуацию при обличении Давида Нафаном (2 Цар 12): Бог вступается за немощного против сильного, оставляет грешнику время покаяться и наказывает его только в сыне его. Обратим внимание и на различие этих эпизодов: обетование сохраняется за династией Давида, а династия Ахава "выметена" (ст 3 Цар 21:21); Нафан остается пророком Давида и благословляет Соломона, тогда как Ахав называет Илию своим врагом (ст 3 Цар 21:20).


22:8 Кроме имени, этот пророк не имеет ничего общего с тем Михеем, пророчества которого сохранены в сборнике Двенадцати Малых пророков и который жил на полтора столетия позже.


22:11 Этот Седекия, иначе неизвестный, выступает предводителем группы экстатиков. Его символический поступок (ср 3 Цар 11:30и Иер 18:1-4) должен означать победу Ахава и даже обеспечить ее. Рога означают силу (Втор 33:17и т.д.).


22:15 Михей буквально повторяет слова лжепророков. Он насмехается над царем, который не склонен ему верить.


22:22 Не один из ангелов, но олицетворение пророческого духа, которое по Божиему изволению превратится в духа лжи.


Разделение 3 и 4 Цар на две книги искусственно. В первых рукописях евр. Библии его нет.



3 и 4 кн Царств, сначала составлявшие в евр Библии одну книгу, непосредственно продолжают 1 и 2 кн Царств: 3 Цар 1-2 содержит окончание обширного документа 2 Цар 9-20. В длинном повествовании о царствовании Соломона (3 Цар 3-11) прославляется его замечательная мудрость, богатство, великолепие его построек, в частности иерусалимского Храма. Это, несомненно, славная страница иудейской истории, хотя она и не отмечена новыми завоеваниями: ограничиваются сохранением и организацией государства. Антагонизм между Израилем и Иудой не только продолжается, но приводит после смерти Соломона в 931 г к разделению царства: политическое отделение десяти северных колен усугубляется религиозным расколом (3 Цар 12-13). Параллельная история обоих царств, Израиля и Иуды, излагается с 3 Цар 14 по 4 Цар 17: нередко эти братские царства ведут между собой жестокую борьбу, в то же время египтяне нападают на Иудею и арамеяне на Северное царство. Опасность возрастает с появлением в Палестине ассирийских войск сначала в 9 в. и в еще большем количестве в 8 в.

Самария гибнет под их ударами в 721 г, а Иудея признает себя вассалом Ассирии. Предметом дальнейшего повествования становится уже только история царства Иуды. Она продолжается до разрушения Иерусалима в 587 г (4 Цар 18-25). В 4 кн Царств подробно говорится только о царствовании Езекии (4 Цар 18-20) и Иосии (4 Цар 22-23), ознаменовавшихся пробуждением национального сознания и религиозной реформой. Важнейшие политические события того времени — нашествие Сеннахирима в 701 г, вслед за отказом платить дань ассирийцам, и при Иосии — крушение Ассирии и образование Халдейской империи. Иудее приходится подчиниться новым владыкам Востока, но вскоре она восстает. Тогда, в 597 г, войска Навуходоносора овладевают Иерусалимом и уводят в плен часть его жителей: спустя десять лет внезапный национальный подъем вызывает новое вмешательство Навуходоносора, завершившееся в 587 г разрушением столицы Израиля и вторичным уводом в плен его жителей. Кн Царств заключаются двумя краткими приложениеми (4 Цар 25:22-30).

В этом труде содержатся указания на три источника: Историю Соломона, Летопись царей Израиля и Летопись царей Иуды. Были, однако, и другие источники, кроме документа, относящегося к Давиду (3 Цар 1-2) — описание храма, может быть осно-вывающеся на храмовых записях (3 Цар 6-7), история Илии, написанная в конце 9 в., и история Елисея немного более позднего происхождения; они лежат в основе цикла рассказов об Илии (3 Цар 174 Цар 1) и Елисее (4 Цар 2-13). Авторами рассказов о царствовании Езекии, в которых выступает Исайя (4 Цар 18:17-20:19), являются ученики этого пророка.

Когда источники не содержат различных версий, события вставляются в единообразную рамку: каждое царствование описывается отдельно и полностью, начало и конец каждого из них отмечаются более или менее одинаковыми словесными формулами, в которых всегда содержится оценка религиозного поведения данного царя. Все израильские цари осуждаются вследствие «первородного греха» этого царства — основания святилища в Вефиле: из царей Иуды только восемь получают похвалу за свою верность предписаниям Ягве, но эта похвала шесть раз сопровождается замечанием, что «высоты не были отменены», только Езекии и Иосии (3 Цар 22:43; 4 Цар 12:3, 4 Цар 14:4, 4 Цар 15:4-35) выражено безоговорочное одобрение.

Эти суждения безусловно проникнуты духом Второзакония, предписывающего единство святилища. Более того, религиозная реформа, вдохновленная найденной в Иерусалимском храме книгой Закона, составляет кульминационную точку этого повествования, и все произведение подтверждает основной тезис Втор (ср 3 Цар 8 и 4 Цар 17): если народ соблюдает заключенный с Богом Союз-Завет, он будет благословен, если же нарушает — будет наказан.

3 и 4 кн Царств следует понимать как описание периодов истории спасения. Неблагодарность избранного народа приводит к падению обоих царств, что казалось бы противоречит Божию предначертанию, но для исполнения замысла Божия в будущем всегда находится группа верных, «не склонивших колена перед Ваалом», — остаток Сиона, который хранит Союз-Завет. Непрерывность рода Давидова, носителя мессианских обетовании, свидетельствует о непреложности Божиих решений. В своем окончательном виде книга завершается помилованием Иехонии как зарей грядущего искупления.

В еврейской Библии исторические книги (Иисуса Навина, Судей и Царств) называются «Небиии ришоним». т.е. «Ранние пророки», в противоположность «Поздним пророкам»: Исайе, Иеремии, Иезёкиилю, Даниилу и двенадцати «малым пророкам». Предание приписывало их составление пророкам: Иисусу Навину, Самуилу и Иеремии. Уже само название этих книг свидетельствует о том, что составители не являются историками в древнем и, тем более, современном смысле слова. Они — глашатаи Слова Божия, избравшие главной темой своих книг отношение Израиля с Ягве, его верность или неверность — неверность в особенности — Богу Завета. Приводя примеры из прошлого, они излагают религиозное учение, выступают как пророки и наставники народа. Их интересуют не столько минувшие события, сколько уроки, которые можно из них извлечь.

Однако назидательный характер «Ранних пророков» не лишает их повествование исторической ценности. Составители этих книг опираются на обширный материал первостепенной важности и значения. Это не только устные рассказы и древний эпос, но и биографии великих людей Израиля, написанные вскоре после их кончины, а также государственные летописи Израильского и Иудейского царств, на которые свящ. писатели часто ссылаются (2S 1:18; 1R 11:41; 1R 14:19; ср 2Ch 27:7).

Исторические книги составляют одно целое, завершенное не ранее 562 г до Р.Х. (2R 25:27). В Библии они следуют непосредственно за Пятикнижием: в конце кн Втор Иисус Навин указан как преемник Моисея, а события кн Ис Нав начинаются как раз на другой день после смерти законодателя Израиля.

Духовный смысл сборника можно кратко сформулировать следующим образом: Ягве, положив начало существованию Своего народа, ведет его по пути восхождения к тому времени, когда Он окончательно воцарится в мире (Царство Божие). Для этого Он отдает Израилю Землю Обетованную, поставляет Давида монархом и обещает его потомку вечную власть в эсхатологическом Царстве. Но в то же время составители исторических книг сурово и беспощадно обличают народ Божий за его неверность Завету. Эта неверность является прямой причиной тех бедствий, которые обрушиваются на Израиль. Таким образом история превращается в урок и предупреждение. Она содержит призыв к покаянию, который с особой силой прозвучал в эпоху плена Вавилонского.

Второзаконие исторически обосновало учение об избранности Израиля и определило вытекающее отсюда его теократическое устройство; вслед затем кн Ис Нав рассказывает о поселении избранного народа в Обетованной Земле, кн Судей излагает чередование отступничеств и помилований, 1 и 2 кн Царств повествуют о кризисе, приведшем к установлению царской власти и подвергшем опасности теократический идеал, который затем осуществляется при Давиде; 3 и 4 кн Царств описывают упадок, начавшийся при Соломоне: несмотря на благочестие некоторых царей, произошел целый ряд отступничеств, за которые Бог покарал Свой народ.

Скрыть
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

18:3-6 Предстоящее свидание пророка Илии с Ахавом падало на время наивысшего развития засухи и голода, и здесь указаны обстоятельства, приведшие к встрече пророка с царем. Должность начальника дворца, введенная Соломоном (4:6), существовала и у Ахава (ст. 3), царствование которого с внешней, политической и международной стороны было, по-видимому, отражением блеска Соломонова царствования (ср. гл. 20). Тем резче выступает упадок религии в это царствование, нашедший выражение, между прочим, в преследовании и умерщвлении Иезавелью пророков (ст. 4), т. е. сынов пророческих, совершавших благочестивые религиозные упражнения под руководством какого-либо пророка (ср. 1 Цар 10:5 и сл.; 19:20-24): очевидно, их было в данное время очень много в Израильском царстве (ср. 4 Цар 2:3 и сл.); высоко поднявшее голову нечестие вызывало на борьбу с собой великую религиозно-нравственную силу обществ пророческих (неудачно называемых иногда «школами пророческими»). Авдий, начальник дворца Ахавова, по своему благочестию и усердию к религии Иеговы (ст. 3,7,12; ср. блаж. Феодорит, вопр. 55) скрывал и питал гонимых пророков в одной из пещер, может быть, на горе Кармиле.


18:7-16 Авдий легко мог узнать (слав.: потщася, LXX: ἔσπευσε) пророка Илию (ст. 7) по его своеобразной внешности: «человек тот весь в волосах и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим» (4 Цар 1:8), — по этим признакам узнавали пророка. В беседе Авдия с пророком характерно, кроме глубокого почтения его к пророку (ст. 7,9,13), еще воззрение, что Дух Иеговы во всякий момент может унести пророка неведомо куда (ст. 12; ср. ст. 46; Иез 3:12; 8:3; 11:1; 43:5), как это и произошло при конце жизни пророка (4 Цар 2:11). Из этой же беседы узнаем, какие напряженные усилия употреблял Ахав к отысканию Илии — «того, кто устами своими заключил облака, чтобы сделать одно из двух, или убедить пророка, чтобы отверз облака, или погубить его, если не убедится» (блаж. Феодорит, вопр. 55). Только клятвенное заверение пророка (ст. 15) в намерении своем предстать пред Ахава убеждает Авдия сообщить Ахаву о прибытии пророка (ст. 16). Имя Божие «Господь Саваоф» (евр. Иегова — Цебаот) или полнее «Господь Бог Саваоф» (Иегова — Елогей — Цебаот) употребляется почта исключительно у пророков (встречается особенно у Исаии, Амоса, Аггея, Захарии, Малахии, в псалмах и в книгах Царств и Паралипоменон) и означает Бога: 1) как небесного Вождя воинств Израилевых; 2) как Владыку светил небесных и преимущественно 3) как Господа ангельских воинств (см. А. Глаголев. Ветхозаветное библейское учение об ангелах. С. 238-256).


18:17-20 Ахав суеверно видит в пророке человека, приносящего народу несчастье (евр. охер, ст. 17, ахар, ст. 18: губить, губитель, ср. Быт 34:30; Нав 6:18; 7:25), но пророк источник гибели Израиля видит (ст. 18) в идолослужении Ваалам (Ваал, кроме общего имени, имел еще разные эпитеты и прозвания: Ваал-Вериф, Ваал-Зебув и др., в которых идолослужители видели отдельные божества) и предлагает религиозное состязание с 450 пророками Ваала и 400 пророками Ашеры-Астарты, в присутствии «всего Израиля» (т. е. народных представителей) на горе Кармил. Гора Кармил (евр. Кармел, собств. «сад», Нав 19:26; Ономастикон, 602), к югу от залива Акко, составляет северное продолжение гор Ефремовых, близ потока Киссона. В древнее время г. Кармил, по Иосифу Флавию (Иуд. древн. V, 1, §22; Иуд. война III, 3, §1), составляла границу между Галилеею и Тирскою областью; известна была растительностью, а также обилием гротов. Пророком избрана была, вероятно, как центральное место в Израильском царстве, и притом близкое к летней резиденции Ахава (ср. ст. 46); наконец, здесь, очевидно, издавна был чтимый жертвенник Иеговы (ст. 30). Ахав немедленно исполняет предложение пророка (ст. 20), на которого только что пылал гневом (ст. 17): ясно, что личность пророка имела сильное влияние и на этого царя.


18:21-25 Ввиду предстоящего испытания силы Иеговы и Ваала пророк Илия упрекает народ за допущенный им религиозный синкретизм — одновременное служение Иегове и Ваалу (ср. блаж. Феодорит, вопр. 57): выражение «долго ли вам хромать на оба колена», имеющее характер пословицы, заключает в себе ту мысль, что чистое идолослужение в некотором отношении лучше безразличного колебания между религией Истинного Бога и культом Ваала. Не получив ответа на свой упрек от народа, пророк указывает (ст. 22), что он здесь один из пророков Иеговы (в других местах Израильского царства оставались и еще пророки Иеговы, ср. ст. 4,13; 2 Цар 2:3,5), а пророков Ваала — 450. (LXX добавляют в ст. 22: καὶ οἱ προφη̃ται του̃ ἄλσους τετρακόσιοι, слав.: «и пророков дубравных четыреста»; добавление, видимо, заимствованное из ст. 19: жрецы Астарты-Ашеры не присутствовали на Кармиле, как видно и из ст. 25,40). К ним и обращается пророк с предложением, ст. 23-25, принести здесь жертвы: жрецы — Ваалу, а пророк — Иегове, — при равных условиях (не подкладывая огня, ст. 23,25), причем пророк предоставляет жрецам принести жертву прежде него (ст. 25), «чтобы постыжденные служители лжи не сказали, будто Ваал огорчился, что не ему первому воздан дар» (блаж. Феодорит, вопр. 58), а вместе и с той целью, чтобы впечатление силы и величия Иеговы, при ниспослании Им огня (ст. 24; ср. ст. 38), более запечатлелось в сознании народа — после того как ранее будет показано ничтожество Ваала.


18:26-29 Характерно изображение молитвы и богослужебных действий жрецов культа Ваала, очень типичное для языческих культов древности вообще. Кроме молитвенных воплей с утра до вечера (26, 27, 29 ст.), жрецы скакали (евр. пасах — прыгать хромая; LXX: διέτρεχον, Вульгата: transsiliebant, слав.: «ристаху», ст. 26) вокруг жертвенника; затем это кругообразное движение жрецов принимало более и более характер религиозной оргии: вооруженные мечами и копьями, в своей дикой пляске жрецы наносили друг другу порезы и раны, от которых истекали кровью (ст. 28) — суеверие, весьма распространенное у народов древности: филистимлян, моавитян, вавилонян, скифов, римлян, см. W. Nowack. Hebrдische Archдologie. I, s. 194), вытекавшее из представления, что кровь, и особенно жреческая, сильна умилостивлять божество; евреям строго воспрещено было делать себе подобные нарезы на теле (Втор 14:1); наконец, все указанное: дикие жесты при вращательном движении, лязг оружия, потоки крови — доводили жрецов до высшего экзальтированного состояния, обозначаемого евр. гл. гитнаббе (ст. 29), одного корня с наби — пророк; LXX и передают этот термин (ст. 29) ἐπροφήτευον, слав.: прорицаху, Вульгата: illis profetantilus: в таком смысле названный евр. термин нередко прилагается к пророкам (1 Цар 10:5,6,10,13; Иез 37:10 и др.), но по отношению к языческим исступленным пророкам, какими в данном рассказе являются жрецы Ваала, может приложимо и другое значение названного термина: «бесновались» (русский синодальный перевод), греч. μαίνομαι, с которым родственно μάντις, прорицатель; в смысле «безумствовать, бесноваться», термин этот употреблен, напр., о болезни Саула (1 Цар 18:10; сн. Иер 29:26) В ст. 27 ироническая речь пророка рисует крайне антропоморфическое представление язычников о божестве. Молитвы и религиозно-экзальтированные действия жрецов продолжались до времени вечерней жертвы — минха (бескровной, мучной жертвы, Чис 28:4; Исх 29:39-41; ср. 4 Цар 3:20; Дан 9:21), т. е. до времени от 3 до 5 часа пополудни (по библейскому еврейскому счислению: между 9 и 11 часами дня). Далее текст LXX имеет в ст. 29 прибавку (поставленные в русском синодальном переводе в скобки слова); по сравнению со ст. 30 прибавка эта не дает ничего особенного.


18:30-32 Приступая к жертвоприношению, пророк приглашает народ к вниманию, и прежде всего возобновляет разрушенный давний жертвенник на Кармиле; это означало вместе и восстановление нарушенного народом завета с Богом (ср. 19:10), выражая идею этого возобновления древнего завета, Илия, подобно Моисею (Исх 24:4), берет 12 камней по числу 12 колен Израилевых и строит из них один жертвенник во имя Иеговы: фактическое свидетельство, что 12 колен лишь временно и случайно разделились, но по идее составляют одно целое, что объединяющим началом для них служит вера в Иегову и служение Ему; причем племенное единство всех 12 колен подчеркивается происхождением их всех от Иакова, а религиозное единство и чистота культа внушается им через напоминание другого имени патриарха: Израиль (Быт 32:28), и ревности Иакова — Израиля об удалении из рода его богов иных (Быт 35:1,10). На возникающей же вопрос: как мог пророк созидать жертвенник на Кармиле при законе о единстве места богослужения (Втор 12:5 и сл.), блаж. Феодорит дает следующий ответ (вопр. 56): праведнику закон не лежит (1 Тим 1:9)... Израильтянам, по легкомыслию их, узаконил Бог совершать богослужение в одном месте, чтобы, получив позволение совершать везде, не стали поклоняться и богам лжеименным. Пророк же хотел показать как бессилие обольщающих народы демонов, так и всемогущество Бога всяческих. Вести израильтян в иерусалимский храм было невозможно по причине разделения царства; посему и привел их на Кармил, где имел частое пребывание.


18:32-35 Ожидая ниспослания с неба чудесного огня на жертву, пророк делает все, чтобы устранить возможность какого-либо подозрения в искусственном подложении огня; для этого служит и канал вокруг жертвенника (в 2 саты глубины — ок. Ѕ четверика), весь наполнившийся водой после того, как обильно полили водою и жертву, и дрова: при этом число ведер воды (4 Ч 3) — 12 может иметь то же символическое значение, как и число камней жертвенника (31 ст.): троекратное же число возлияний указывать может на таинство Троицы (блаж. Феодорит, 58 вопр.). При приготовлении жертвы пророк действует как священник, по мнению Гуго Гроция, «jure prophetico, minoribus legibus exsolutus, utmajores servaret».


18:36-38 В молитве своей к Иегове пророк именует Его уже не своим только Богом, как при воскрешении сына вдовы сарептской (17:20), а Богом Авраама, Исаака и Иакова, возводя мысль свою и других к откровению Бога завета Моисею (Исх 3:15). Цель жертвы и молитвы пророка — совершенное обращение Израиля к Иегове (Слова «услышь меня, Господи, услышь меня ныне в огне» — вставка, которую, однако, греч. текст имеет без вариантов). Ответом на молитву пророка было чудесное ниспадение с неба огня, показывавшее милостивое принятие Богом жертвы и молитвы пророка (ср. Лев 9:24; Суд 6:20-21). «И этот небесный огонь попалил и не только дрова и жертву, но и персть, и воду, и камни, чтобы Божий алтарь не был поруган, когда нечестивые станут приносить на нем жертвы демонам» (блаж. Феодорит, вопр. 58).


18:39-40 Впечатление величия и всемогущества Иеговы — в ниспослании огня с неба и попалении жертвы (обильно облитой водой) и само по себе и по контрасту с проявившимся ранее бессилием Ваала — было невыразимо сильно и подавляюще; исполненный глубокого благоговения к Иегове, веры в Него, народ вместе почувствовал неудержимое негодование на жрецов Ваала. При таком народном настроении «Ахав, если бы и хотел, не мог защитить лжепророков и жрецов идольских». По одному мановению пророка, выражавшего согласно закону (Втор 13:9,10), что идолослужители и развратители народа должны быть убиты, народ схватил жрецов и повлек их к потоку Киссону, где они и были убиты, причем трупы и кровь их стремительный поток унес в море. Киссон, LXX Κισω̃ν, Вульгата: Cison, слав.: Кисон, поток Киссов, — поток близ Кармила и Фавора (Суд 4:7,13; Ономастикон, 618), протекающий в северо-западном направлении через равнину Ездрилонскую или Изреельскую, берет начало у Дженина и впадает в Средиземное море у Кайфы; теперь «нахр-эл-Мукатта» (Robinson. Palдstina. III, 474). Таким образом, «по совершении чуда Илия повелел умертвить художников зла, и тогда уже разрешил облака от болезней рождения» (блаж. Феодорит, вопр. 58).


18:41-46 По прекращении бедствия засухи по слову пророка (17:1), Ахаву, присутствовавшему при избиении жрецов, пророк советует «есть и пить», т. е. успокоиться и подкрепиться (ср. Исх 24:11; Лк 12:19), так как народ возвращен к Богу и должна начаться нормальная жизнь, с чем вместе прекратится и народное бедствие. В предчувствии дождя пророк погружается в молитвенное состояние: наверху Кармила он «наклонился к земле, и положил лице свое между коленами» (ст. 42) — обычное на Востоке (напр., в Индии, Персии) положение человека, погруженного в молитву и созерцание. После непродолжительного ожидания малое облачко с моря (нередко, по описаниям морских путешествий, предвещающее начало обильного дождя) возвестило пророку наступление обильного дождя, что и последовало. Ахав, потрясенный и умиленный всем происшедшим (у LXX-ти и в слав. тексте в ст. 45 имеется добавочное слово об Ахаве: καὶ ἔκλαιε, слав. «и плакася»), спешно поехал в резиденцию свою в Изрееле (евр.: Изреел, LXX: ’Ιεζραέλ, ’Ιεζραήλ, ср. 21:1; 4 Цар 9:25; — позже: равнина Ездрилон, Иудифь 1:8, теперь Зерын, Ономастикон, 545, см. замеч. к 4:12); пророк же, желая утвердить в душе Ахава это спасительное настроение, пробегает, укрепляемый силой Божьей (ст. 46 ср. 4 Цар 3:15), все немалое пространство от Кармила до Изрееля (ок. 240 стадий или 48 верст) пред колесницею Ахава. Из следующей (19) главы видно, как неглубоко было преобразующее влияние кармильского события на душу Ахава.


19:1-3 Рассказ Ахава Иезавели о кармильских событиях, в частности и об умерщвлении, по слову пророка Илии, жрецов Ваала (18:40), имел, вероятно, целью расположить жену к религии Иеговы; но на Иезавель, упорную и фанатичную язычницу, рассказ этот произвел обратное действие: возбудил ее ярость, мстительность и намерение со всей решительностью бороться за культ Ваала и против главного представителя религии Иеговы — пророка Илии, ставшего причиной гибели ее жрецов; и она через посла клятвенно (ср. 2:23; 20:10) угрожает ему смертью, имея в виду, вероятно, побудить его к бегству (умертвить пророка Илию, как многих других пророков 18:4,13, Иезавель, видимо, не находит возможным ввиду известности его народу, особенно вскоре после происшествий на Кармиле, когда впечатление силы пророка истинного Бога на народ было еще свежо. LXX, слав. в словах Иезавели, ст. 2, добавляют εἰ σὺ εἰ̃ Ηλιού καὶ ἐγὼ ’Ιεζαβέλ, аще ты еси Илиа, аз же, т. е. «деятельности твоей и авторитету пророка я сумею противопоставить свой авторитет царицы, чтительницы Ваала». Вероятно, Иезавель сделала это не без ведома Ахава, который оказался слишком слабым для того, чтобы оказать противодействие Иезавели: чувство раскаяния (ср. прим. к 18:45-46) в нем оказалось слишком неглубоким и бесплодным. Пророк убоялся (LXX: ἐφοβήθη, Вульгата: timuit ergo, слав.: «и убояся», соотв. евр. глагола яре, бояться, а не яра — видеть, как в евр. и русском синодальном, ст. 3). «Почему, — спрашивает блаж. Феодорит (вопр. 59), — Илия, имея такую силу, убоялся одной Иезавели?» И отвечает: «потому, что был не пророк только, но и человек. С другой стороны, и страх был делом Божия смотрения. Чтобы великость чудотворения не надмила мысли, благодать попустила природе дать в себе место боязни, а пророку через это познать собственную свою немощь». Пророк удаляется из Израильского царства в Вирсавию — в Иудейском царстве. Вирсавия принадлежала Симеонову колену, Нав 19:2; 2 Цар 24:7, лежала на границе Идумеи, теперь хирбет-бир-эс-Себа, Ономастикон, 277; на южном конце Иудеи и всего Ханаана, как Дан составлял северную границу его; отсюда известное выражение «от Дана до Вирсавии», Суд 20:1; 1 Цар 3:20; 2 Пар 3:10; 17:11; 24:15; 3 Цар 4:25 (ср. Robinson, Palдstina. I, 337). Хотя город этот принадлежал к Иудейскому царству, но и во времена разделения царств привлекал много паломников из Израильского царства (Ам 5:5; 8:14). В Вирсавии пророк оставляет отрока своего (ст. 3, сн. 18:43-44); в печали своей пророк, естественно, хотел быть один.


19:4-8 Удрученный скорбью, пророк идет в пустыню — ту самую Аравийскую пустыню, по которой некогда странствовал народ Божий, и здесь под одним кустом растения дрока (евр. ротем, ср. Пс 119:4; Иов 30:4; LXX: ὑποκάτω ῤαθμέν, Вульгата: subter juniperum, слав.: «под смерчием», русск. синодальный: «под можжевеловым кустом») — растения, нередко встречающегося в Аравии и дающего употребительный там уголь (Пс 119:4), — отдался чувству глубокой скорби и сожалению о неудачах своей пророческой миссии, и это чувство, в связи с пламенной ревностью по Боге (сн. ст. 10,14), вылилось у пророка просьбой или молитвой к Богу о смерти — об отнятии у него высочайшего дара милости Божией — жизни (ср. Пс 60:7; Притч 3:2 и др.): жизнь его представлялась ему не выполняющею своего назначения, и потому смерти по примеру предков он просит у Бога. Это желание и прошение пророка не было выражением малодушия и ропота с его стороны, иначе он не удостоился бы двукратного послания ангела1См. А. Глаголев. Ветхозаветное библейское учение об ангелах. Киев, 1900, с. 302. (ст. 5,7) для укрепления его и научения. Подкрепившись указанной ангелом пищей, пророк идет к горе Божией Хориву и в 40 дней достигает ее. Хорив (LXX: Χωρήβ, евр.: Хореб, Вульгата: Horeb, Исх 3:1; 17:6; 33:6; Втор 1:6; 4:10; 3 Цар 8:9 и др.) именуется горой Божией и нередко в Библии отождествляется с Синаем. Обыкновенно их различают тем, что за Хорив принимают весь горный узел между вади Шуеб, Раха и Леджа, а за Синай — отдельный высокий пик, поднимающийся над ним к югу (Ономастикон, 975). Сравнительно небольшое пространство от пустыни, прилегающей к Вирсавии, до Хорива в земле Мадиама пророк прошел 40 дней — вероятно, с продолжительными остановками и уклонениями от прямого пути (для избежания преследователей); прямой же путь в указанном направлении не превышал 50 верст (по Втор 1:2 от Хорива до Кадес-Варни, лежащего несколько южнее Вирсавии, — 11 дней пути). 40 дней путешествия Илии к горе законодательства имеют аналогию с 40-дневным пребыванием Моисея на горе законодательства (Исх 24:18), и как Моисей провел 40 дней без пищи и пития (Исх 34:28; Втор 9:9,18,25; 10:10), так можно думать, постился во время 40-дневного пути к Хориву и пророк Илия («подкрепившись тою пищею»; слав.: «иде в крепости яди тоя», Вульгата: ambulavit in forti tudine cibi illius), страстно желая иметь Откровение Божие о судьбе Израиля и собственной пророческой миссии.


19:9-14 Вопрос Божий Илии «что ты здесь, Илия?» (ст. 9) не имеет значения упрека пророку за малодушное бегство в пустыню от миссии среди общества, как думают некоторые толкователи, а есть просто призыв Божеской любви к утомленному душой и телом пророку — открыть Иегове душу свою. И пророк открывает сокровеннейшее содержание своих дум и чувствований сердца: пламенную ревность и острую скорбь о нарушении Израилем завета с Богом, о разрушении или осквернении священных жертвенников, об избиении пророков, так что из последних остался один Илия, но и его жизнь в опасности от преследователей (ст. 10,14). Ревность по нарушенному Завету2Талмудисты под именем «Завета» (евр. берит) здесь, на основании Быт 17:13-14, разумеют обрезание, и так как обрезание в действительности не было оставлено во времена пророка, то, по верованию талмудистов, пророк Илия был наказан за свое неправильное осуждение Израиля тем, что навсегда с тех пор обязан присутствовать при операции обрезания, для чего обыкновенно при обрезании поставляется особый стул для пророка Илии. См. А. Алексеев. Богослужение, праздники и религиозные обряды нынешних евреев. Новгород, 1861, с. 154-155., некогда заключенному на Синае (Исх 34:1-10), и теперь побуждающая пророка обратиться с сетованиями на Израиля к Богу (Рим 11:2: ἐντυγχάνει τω̨̃ Θεω̨̃ κατὰ του̃ ’Ισραήλ) на той же горе завета и законодательства ставит пророка Илию в параллель с Законодателем Моисеем (оба великие мужа впоследствии предстали Законодателю Нового Завета Иисусу Христу на горе Преображения, Мф 17:3; Мк 9:4; Лк 9:30). С именем ревнителя перешел пророк Илия и в историю. Самая речь пророка ст. 10, повторенная после ст. 14, есть вопрос к Богу: какие меры или средства могут быть применены к вероломному Израилю? Не предрешая этого вопроса, пророк, однако, мог желать быстрой и решительной кары. Ответом Божьим на слова и думы пророка служит, во-первых, особый характер богоявления, ст. 11-12, а затем повеление Божие о поставлении двух царей и пророка для совершения суда Божия над Израилем. Богоявление пророка Илии на Хориве, ст. 11-12, близко напоминает некогда имевшее здесь же богоявление Моисею Исх 33:18-19,22; 34:6 — тоже по поводу нарушения завета Израилем при Синае (Исх 32). Что касается самого характера богоявления, то из того, что Иегова явился не в вихре и буре (ср. Ис 17:13; 40:24), не в землетрясении (ср. Ис 24:18), не во всепоедающем огне (ср. Ис 66:15 и сл.) — обычных грозных стихийных силах карающей, гневающейся силы Божией (ср. Пс 17:8-18; Ис 29:5-6), а в веянии тихого ветра (ср. Иов 4:16; Пс 107:29), — пророк научался, что Иегова «за лучшее признал управлять родом человеческим с кротостью и долготерпением, хотя нетрудно Ему послать на нечестивых и молнии и громы, восколебать землю, мгновенно ископать для них ров и всех вконец истребить стремительными ветрами» (блаж. Феодорит, вопр. 59). Слов: «и там Господь» славяно-русского перевода ст. 12 нет ни в евр. тексте, ни в принятом тексте LXX, но во многих греческих кодексах они читаются (κἀκει̃ Κύριος стоят в кодексах 19, 44, 52, 64, 74, 92, 106, 119, 120, 123, 158, 236, 213, 246 у Гольмеса; καὶ ἐκει̃ Κὺριος — в кодексах 59, 108, 121, 134, 245, 247, ibid) и смысл текста они вполне выражают. Вульгата их, впрочем, также не имеет. В целом, данное богоявление имеет весьма важное значение для целого богословия Ветхого Завета, свидетельствуя, что, по учению Ветхого Завета, Бог есть не стихийная сила, а духовное нравственное начало, для которого стихийные явления суть лишь средства проявления, но действия которого всегда запечатлены высшим нравственным характером, и основным законом действования Божия в мире вообще и особенно к людям являются любовь и милосердие (ср. Исх 34:6). Почувствовав присутствие Божие в веянии тихого ветра, пророк Илия вышел из пещеры, в которой он был во время потрясающих явлений природы, и в благоговейном трепете пред Неприступным Богом закрыл плащом (милостью, LXX: ἐν τη̨̃ μηλωτη̨̃, Вульгата: pallio, евр.: аддерет) лицо, как Моисей при бывших ему на Хориве же богоявлениях (Исх 3:6; 33:20,22; ср. Ис 6:2).


19:15-18 Если в ст. 11-12 заключается символический ответ на слова пророка ст. 10,14, то теперь дается другой ответ Божий на то же недоумение пророка — повеление Божие ему — «помазать»: Азаила — царем над Сирией, Ииуя — царем над Израилем и Елисея — преемником Илии в пророческом служении (15). Эти три столь различные деятеля объединяются здесь, как имеющие служить выполнению воли Божией, планов Божиих об Израиле в частности: Азаил, царь сирийский, впоследствии сделался бичом гнева Божия на Израиля и постоянно теснил его извне (4 Цар 8:12,29; 10:32; 13:3,7); Ииуй совершил трудные внутренние потрясения в Израильском царстве: он уничтожил дом Ахава и культ Ваала, им введенный (4 Цар 9:24,33; 10:1-28); пророк Елисей явился прямым продолжателем дела пророка Илии: борьбы против язычества в Израиле, и был орудием научающего и наказующего действия Божия, — конечно, не через вещественный меч, как первые два (ст. 17), а через меч пророческого слова (Ис 49:2) и всей пророческой его деятельности. Пророк Илия самолично выполнил лишь третье повеление Божие — о поставлении Елисея в преемники себе (ст. 19-21). Но «если помазал пророка, и сообщил ему духовную благодать, то сим помазал и прочих, потому что Елисей, прияв через него пророческую благодать, и на них перенес дарование и сообщил им царственную благодать» (блаж. Феодорит, вопр. 60).


Впрочем, «помазание» здесь имеет совершенно общий смысл: поставления, назначения, предуказания, призвания: даже Елисей призван был пророком Илиею к пророческому служению не через помазание елеем (о елеепомазании пророков, как способе призвания, в Ветхом Завете вообще не говорится, исключая пророчества о помазании верховного пророка Мессии, Ис 61:1; сн. Лк 4:18), а через возложение на него пророческой мантии или плаща (ст. 19; сн. 4 Цар 1:8; 2:13; Зах 13:4); тем менее речи может быть относительно «помазания» Азаила на царство в Сирии: пророк Елисей, выполнитель завещания пророка Илии, просто передал Азаилу волю Божию о нем (4 Цар 8:7-13); только Ииуй, подобно другим царям еврейским (ср. 1 Цар 10:1; 3 Цар 1:34 и др.), действительно был помазан на царство, хотя не самим пророком Елисеем, а одним из «сынов пророческих» (4 Цар 9:1-10). О положении Авел-Мехолы, родного города пророка Елисея (по ЕвсевиюИерониму, в 10 милях к югу; от Скифополя или Вефсана, Ономастикон, 5), см. прим. к 4:12. Наряду с возвещением суда над Израильским царством (ст. 17), пророку Илии даруется и благодатное утешение, что среда широкого распространения нечестия в Израиле есть и неведомые миру и даже пророку, но ведомые единому Богу носители истинной веры и благочестия: 7 000 (мужей), не преклонявших колена пред Ваалом и не лобызавших его статуи (ст. 18). 7 тысяч — круглое определенное число вместо неопределенного множества как 144 000 запечатленных — в Откр 7:4; 14:1-5); 7 — символическое число святости, завета, культа (К. Bдhr. Symbolik des masisch. Kult. I, 5, 193) и здесь, естественно, взято для обозначения остатка верных завету израильтян, как «святого семени» народа завета (ср. Ис 6:13; сн. Рим 11:7). О преклонении колен, как выражении религиозного чувства, см. 8:54; о целовании статуй золотых тельцов см. Ос 13:2. Ср. М. Пальмов. Идолопоклонство у древних евреев. С. 232.


19:19-21 Хотя голос Божий повелевал Илии (ст. 15) идти с Хорива через пустыню в Дамаск — столицу Сирии (Ис 7:8; Ономастикон, 378), для помазания Азаила, но он, решив прежде всего поставить преемника в будущем, а в настоящем необходимого сотрудника, идет в город Авел-Мехолу, где жил Елисей. Возможно, что пророк Илия ранее знал этого юношу (почему прямо на нем остановился), принадлежавшего, видимо, к богатой семье (12 пар рабочих волов). Символическое действие пророка Илии, означавшее принятие им Елисея в свое духовное общение (ср. Руфь 3:9; Иез 16:8), частное в сотрудничество по пророческому служению (ср. 4 Цар 2:13), так именно и было понято Елисеем, который всецело, с полной готовностью следует этому призванию, испросив лишь согласие пророка Илии проститься с родителями (ст. 20; слова пророка Илии «что сделал я тебе?» указывают на важность призвания к пророчеству и вместе на свободу в следовании этому призванию) и устроив прощальную трапезу родным и знакомым из тех самых волов, на которых пахал. Этим пророк порывал свои житейские отношения для высшего служения Богу в сане пророка (ст. 21).


20:1-9 Война с сирийцами, повествование о которой прерывает библейский рассказ о пророке Илии (гл. 17-19) до следующей главы (21-й гл.), по самому характеру этого предмета, относящегося к политической жизни Израиля, а не к религиозно-нравственной, как история пророка Илии, естественно относится к событиям, описанным в другом историческом источнике, а не там, из которого почерпнуто повествование о пророке Илии (гл. 17-19, 21). Естественно, поэтому, что главным действующим лицом в 20-й гл. является царь Ахав и обрисован он здесь значительно более привлекательными чертами: как политик и вождь народа, и нечестивый царь мог иметь ценные гражданские, природные качества и добродетели: готовность к самопожертвованию ради государственного блага (7 ст.), умение прислушиваться к здравому голосу народа (ст. 7-8), мужество (ст. 14), великодушие к побежденным врагам (ст. 31-34). Как по содержанию, так и по характеру повествования гл. 20 тесно примыкает к гл. 22, почему LXX и помещают данную главу после истории Навуфея гл. 21 (по LXX: 20). Но в хронологической последовательности истории сирийской войны (гл. 20), надо думать, предшествовала истории Навуфея (гл. 21), в которой содержится грозное предречение конца дома Ахава (гл. 21, ст. 20 и сл.), более подходящее к концу его царствования. Венадад (гл. 21, ст. 1 и сл.), современник Ахава, обыкновенно называется Венададом II-м и считается сыном и преемником сирийского царя этого имени — современника царей Асы Иудейского и Ваасы Израильского (15:18 и сл.). По ст. 34 данной главы, отец Венадада, современного Ахаву, воевал с Амврием, отцом Ахава, и взял у него несколько городов. Возможно, что с тех пор Израильское царство стояло в вассальных отношениях к сирийскому царю (как и 32 царя, сопутствовавших Венададу, ст. 1) как это, по-видимому, предполагается в требовании Венадада ст. 3 и подтверждается известием ассирийских документов (у Шрадера и Винклера) об участии Ахава (т. е. по обязанностям вассала) в войсках сирийского царя Bir-idri в сражении его с Салманассаром Ассирийским при г. Каркаре в 854 г. Попытка со стороны Ахава разорвать эти вассальные отношения к сирийскому царю и могла вызвать настоящий поход Венадада. Иосиф Флавий (Иуд. древн. VIII, 14, §1) так восполняет библейское сообщение об этом (ст. 1): «не будучи по боевым силам равным своему противнику, Ахав не решился вступить с ним в битву, но велел всему населению своей страны искать убежища в наиболее укрепленных городах, а сам засел в Самарии, которая была сильно укреплена прочнейшими стенами и вообще казалась почти недоступной». Неподготовленностью Ахава к войне — в Самарии было лишь 7 000 войска (ст. 15) — объясняется растерянность и малодушие Ахава, вообще довольно мужественного, — особенно после повторения требований Венадада в усиленном виде (ст. 5-6). Но укрепленный советами «старейшин земли» (ст. 7 — не старейшин города только, 21:8,11), Ахав имеет мужество ответить Венададу на его все возраставшие требования отказом: готовый жертвовать своим личным достоянием, он отказывается выдать принадлежащее его подданным (ст. 9).


20:10-12 Венадад клятвенно (о формуле клятвы ср. 19:2) уничтожит Самарию с чисто восточной хвастливостью (ср. 2 Цар 17:13): по разрушении Самарии в грудах ее развалин на каждого солдата его не достанет по горсти мусора разрушенного города. LXX (принятый текст) ошибочно прочитали евр. шеалим (от ед. ч. шоал, горсть, ср. Ис 40:12), как шуалим (от шуал — лисица, шакал) и передали вторую половину ст. 10 так: εἰ ἐκποιήσει ὁ χου̃ς Σαμαρείας ται̃ς ἀλώπεξιν παντὶ τω̨̃ λαω̨̃ τοι̃ς πεζοι̃ς μου. Но во многих текстах (19, 52, 55, 92, 93, 108, 158, 236, 242, 246 у Гольмеса) стоит правильно: ται̃ς δραξί. Так и блаж. Феодорит (вопр. 62) и Иосиф Флавий неправильно перефразирует образную речь Венадада, видя в ней «угрозу воздвигнуть стену гораздо более высокую, чем та, которая окружает Самарию и над которою он смеется: для того ему (Венададу) стоит лишь приказать каждому из своих солдат бросить одну горсть земли» (Иуд. древн. VIII, 14, §2). На хвастливую речь сирийского царя Ахав отвечает (ст. 11) пословицей, имеющей (наподобие латинского изречения: ne triumpum canas ante victoriam) тот смысл, что отправляющийся в сражение («подпоясывающийся», т. е. мечом или вообще оружием (Суд 18:11,16; 1 Цар 17:39; 2 Цар 21:16; 4 Цар 3:21) не должен торжествовать, как одержавший победу и возвратившийся с поля брани («распоясывающийся», т. е. снимающий оружие). Этого благоразумного правила впоследствии не соблюл сам Ахав, когда, отправляясь в роковую для него битву с сирийцами, хвастался и грозил пророку Михею (22:27). Венадад, опьяненный вином и гордостью, дает приказание осаждать город (неопределенное евр. симу, стройтесь! — LXX заменяют более определенным: οἰκοδομήσατε χάρακα, Вульгата: circumdate civitatem, слав.: «сотворите вал».


20:13-21 Для ободрения Ахава посылается некоторый пророк, которого раввины произвольно считают Михеем (22:8); самый факт посольства пророка к Ахаву свидетельствует, что обличения пророка Илии не оставались бесследными для Ахава: очевидно, по крайней мере, преследований пророков уже не было теперь (о местопребывании пророка Илии во время сирийского нашествия нет известий; его специальной миссией было обличение нечестия и насилий израильского общества и преимущественно Ахава, гражданская же и политическая жизнь Израиля не была предметом его внимания). Пророк обещает Ахаву именем Иеговы и для утверждения его веры в Иегову (13 ст.), а вместе указывает тактику в предстоящем сражении: его решит участие слуг, точнее молодых оруженосцев, областных начальников (ср. 2 Цар 18:15); их оказалось лишь 232, невелик был и весь гарнизон города — 7 000 (ст. 15; произвольно раввин Ярхи отождествлял эти 7 000 солдат с 7 000 истинных поклонников Иеговы, не чтивших Ваала (19:18). Благоприятным для успеха израильтян обстоятельством явилось поведение и настроение Венадада: он продолжал пьянствовать (ст. 16, ср. ст. 12) с соратниками своими и вместе с совершенной беспечностью был уверен в победе (ст. 18); LXX, слав. ошибочно передают евр. суккот, палатки, ст. 16 собственным именем Σοκχώθ, слав.: Сокхоф — имя города на восточной стороне Иордана (Быт 33:17), в колене Гадовом (Нав 13:27; Суд 10:5 и сл.; 3 Цар 7:46; ср. Ономастикон, 884); но в данном месте, где говорится об осаде Самарии, конечно, не могло быть речи о Сокхофе за Иорданом. Благодаря внезапному нападению на сирийский стан отборных вооруженных израильских юношей, а за ними гарнизона израильского (ст. 19), после кратковременного боя (ст. 20: поражал каждый противника своего; LXX, слав. добавляют здесь: καὶ ἐδευτέρωσεν ἕκαστος τὸν παρ' αὐτου̃, «и удвои кийждо противного себе»), победа осталась за израильтянами, и вышедший теперь Ахав довершил победу (ст. 21).


20:22-25 Сейчас после победы над сирийцами к Ахаву является снова тот же пророк (22 ст. сн. ст. 13; во втором случае наби, пророк, имеет член) и, предостерегая его от беспечности, убеждает быть готовым к новому нашествию царя сирийского «по прошествии года», евр.: литшуват га-шана, LXX: ἐπιστρέφοντος ἐνιαυτου̃, слав.: «преходящу лету» — вероятно, весною «когда цари выходят на войну», 1 Цар 11:11). Между тем у сирийцев идут приготовления к новому походу. Свою неудачу в битве с израильтянами сирийцы приписывают тому обстоятельству, что, по их мнению, Бог израильтян есть Бог гор (LXX добавляют: καὶ οὐ θεὸς κοιλάδος, слав.: а не Бог юдолий, а не Бог долин) — один из известных языческой древности dii montium, силы которого простираются только на горы, но не на равнины, где чтители его терпят поражение. «Поелику такими почитали собственных своих богов, то думали, что и истинный Создатель всяческих есть Бог удельный. Но Он и своим и чужим показал силу Свою» (блаж. Феодорит, вопр. 63). Самое представление сирийцев о Боге Израиля, как Боге гор, могло возникнуть из наблюдения горной природы Палестины, а также того явления, что евреи, не имея хорошо организованной конницы и колесниц, избегали сражений в долинах и предпочитали сражаться в горах. Вместе с тем приближенные Венадада посоветовали ему удалить из войска союзных царей, быть может, казавшихся ненадежными или так или иначе навлекшими на себя подозрение в предыдущую кампанию; вместо иноземцев царь, по совету приближенных, набрал новые отряды в пределах своей страны, подчинив их туземным областеначальникам (евр. пеха, может быть, пашб, проф. Гуляев, с. 272).


20:26-30 Решив, вследствие своего верования, что Бог Израиля есть Бог гор и не имеет силы на равнинах (ст. 23,25), дать сражение Израилю наравне, Венадад с началом нового предпринял новую кампанию против израильтян и расположился станом на равнине близ города Афека (ст. 26). Афек — не город колена Ассирова близ Ливана (Нав 13:4; 19:30; Суд 1:31), составлявший крайний предел Израиля на севере (Ономастикон, 178), а город этого имени в колене Иссахаровом — в величайшей равнине Палестины — Изреель, бывшей издревле ареной великих битв, как сражение с филистимлянами при первосвященнике Илии (1 Цар 4:1) и при Сауле (1 Цар 24:1,11). Этот Афек помещают недалеко от Сунима, лежащего на юго-западном склоне Малого Ермона, на месте теперешнего ел-Фуле (Ономастикон, 179; Robinson. Palдstina. III, s. 477). Некоторые же исследователи, принимая во внимание направление в движении сирийских войск (с северо-востока), видят здесь Афек заиорданский (Ономастикон, 180), где теперь местечко Фик, в начале вади Фик, спускающейся к озеру Тивериадскому, по дороге к Дамаску (Robinson. Palдstina. III, 512. Kittel. Die Bьcher der Kцnige. S. 167 168; И. Помяловский. Прав. Палест. Сборн. Вып. 37-й, с. 179, примеч.). Снова сирийские войска представляли громадную армию пред ничтожными по числу отрядами израильскими: последние, в сравнении с первыми, казались как бы двумя малыми стадами коз (27). Однако пророк Божий ободряет израильского царя, говоря, что именно ради обличения суеверия сирийцев (ст. 23,25), а еще более для утверждения Израиля в вере в Иегову, Он дарует Израилю победу над огромным полчищем сирийцев (28). Действительно, в 7-й день (ср. Нав 4:15) произошла решительная битва, в которой победа осталась за израильтянами (29): число 100 тысяч или (по греч. кодд. 19, 64, 71, 82, 93, 108, 158 у Гольмеса, в Комлютенской, Альдинской Библиях, славянском тексте) 120 тыс. побитых израильтянами сирийцев означает, вероятно, общее число сирийского войска или является испорченной датой. Остатки сирийской армии вместе со своим царем Венададом скрылись в Афеке, но там рушившаяся (чудом или от подкопа жителей) стена дала смерть многим из войска: 27 тыс. — цифра, вероятно, испорченная. Венадад же от страха спрятался в самой внутренней комнате одного дома (евр. хедер-бехадер, LXX: εἰς τὸν οἰ̃κον του̃ κοιτω̃νος εἰς τὸ ταμει̃ονψ, слав.: в дом лама, в чертог (ст. 30), по Иосифу Флавию (Иуд. древн. VIII, 13, §4) — в подземной пещере.


20:31-34 Ахав не воспользовался одержанной над Венададом второй победой: поддавшись великодушному порыву снисходительности к побежденному врагу, а может быть, тщеславному желанию оправдать лестное мнение сирийцев о гуманности царей израильских (ст. 31), Ахав оказал недостойную победителя и теократического царя слабость в отношении побежденного Венадада, врага Божия (ст. 42). Когда к Ахаву явились посланцы последнего с обычными на Востоке знаками рабской подчиненности пленных победителю — одетые во вретища (евр. сак, греч. σάκκος) и с веревками на шеях (ср. Nowack. Lehrbuch der hebrдischer Archдologie. Bd. I, s. 125), Ахав поспешил заявить дружеские чувства к Венададу (называя его «братом», ст. 32, Ахав признает его равным себе царем, как бы между ними ничего враждебного не было, ср. 3 Цар 9:13) и оказал ему царские почести (ст. 33). В ответ на это Венадад обещает Ахаву: 1) возвратить отнятые отцом его у Израильского царства при Амврии города (в числе их мог быть, напр., Рамоф Галаадский, 22:3; из 22-й гл. видно, что сирийский царь не думал возвращать его, конечно, и др. города Ахаву); 2) предоставить купцам израильским право и гарантии пребывания на особых улицах (на Востоке в городах, напр. в Иерусалиме, люди отдельных национальностей, а также определенных профессий селились в особых кварталах, с особыми площадями, базарами (евр. хуцот) и беспошлинной торговлей, разумеется, с условием предоставления таких же прав и сирийцам в израильской столице (ст. 34). (В тексте LXX и слав. слово евр. хуцот передано неточно: ἐξόδπου, «исход»; отчего мысль ст. 34 явилась затемненной.) На этих условиях был заключен договор, и Венадад был отпущен.


20:35-43 Легкомысленный поступок Ахава в отношении Венадада, как некогда подобное же отношение Саула к Агагу, царю амаликитян (1 Цар 15:9-11), немедленно нашел осуждение со стороны пророчества, именно одного из «сынов пророческих», бене-небиим (Иосиф Флавий отождествляет с пророком Михеем гл. 22). «Сыны пророческие» (ср. блаж. Феодорит, вопр. 6 на 4 Цар), выступающие особенно при пророках Илии и Елисея (4 Цар 2:3,5,7,15; 4:1,38; 5:22; 6:1; 9:1; ср. Ам 7:14), но, по предположению, ведущие начало еще от пророка Самуила (1 Цар 10:5 и сл.; 19:20-24), составляли общества — как из юношей, так и из людей женатых (4 Цар 4:1), для целей религиозного назидания и воспитания (изучения закона, искусства свящ. пения, упражнений для религиозного вдохновения) под руководством какого-либо известного пророка: подчиненные их отношения к нему выражались названием «сыны» (пророк-руководитель именовался «отцом», 4 Цар 2:12). Умножение обществ этих «сынов пророческих» (называемых также, не вполне точно, впрочем, пророческими школами или орденами) в пору распространения идолослужения в Израильском царстве свидетельствует, что главной задачей этих обществ или союзов пророческих была борьба за целость религии Иеговы от приражения язычества, насаждение в народе истинно теократического духа. Но вместе с тем «сыны пророческие», как и сами пророки, были самыми верными стражами истинного блага своей родной страны; в таком качестве выступает некоторый сын пророческий и здесь, ст. 35-42. Смысл и цель употребленного им символического действия (принятие на себя ран, ст. 35, 37) и символической же речи его к Ахаву (ст. 39-40) аналогичны известному обличению Давида пророком Натаном (2 Цар 12:1 и сл.): в обоих случаях пророки употребляют символы и притчи, «чтобы слышащие слова сии, не зная, что произносят приговор сами на себя, судили справедливо» (блаж. Феодорит, вопр. 64). Символическое действие (37) и приточная речь (39-40) раскрываются пророком, ст. 42: Ахав отпустил на свободу Венадада, подпавшего Божиему заклятию (херем), не воспользовался победой для того, чтобы навсегда ослабить и обезвредить для Израиля Сирию; этим он решил гибель не свою только (ср. 22:35), но и всего Израиля. Этот пророческий приговор сильно смутил Ахава (ст. 43). Судьба эпизодически введенного в рассказ другого сына пророческого (ст. 35-36) и по характеру и по смыслу напоминает судьбу иудейского пророка в Вефиле (13:21-24).


21:1-6 Происшествие с Навуфеем рисует яркую, но непривлекательную картину вещественно-правовых отношений в Израильском царстве. В лице Ахава, ищущего приобрести ненужный ему, но лишь близкий к усадьбе его Изреельского дворца виноградник мирного гражданина Навуфея, во всей силе исполняется пророческое слово Самуила о будущем деспотизме еврейских царей (1 Цар 8:11-16): гордый двукратной победой над сирийцами, Ахав озабочен расширением садов своих в летней резиденции (ср. 18:46; 4 Цар 9:30) Изрееле (по Г. Гроцию: post victos tostes ad delicias comparandas animum adjicit), не стесняясь в выборе средств к тому; продажная совесть подручных царю старейшин и судей благоприятствует проявлению дворцовой интриги и тирании. Отказ Навуфея продать родовой участок Ахаву (ст. 3) показывает в первом истинного чтителя Иеговы и ревнителя его закона, который воспрещал израильтянам отчуждение наследственной земли в другие руки, и даже по крайней бедности проданная земля должна была без выкупа возвращаться к первоначальному владельцу (Лев 25:10-28; Чис 36:7 и сл.); продажа родового участка могла представляться Навуфею и оскорблением памяти предков, которые, по древнееврейскому обычаю, могли быть погребены на самом же участке. Здесь, таким образом, не может быть речи об упрямстве или своенравии Навуфея; здесь шла речь о законе, который обеспечивал самое существование теократии, который был обязателен и для царей (Иез 46:18). Чувствуя, быть может, правоту Навуфея, не прельстившегося и заманчивыми обещаниями Ахава вознаградить его за уступку царю виноградника, Ахав не решается действовать насилием и лишь отдается меланхолии (ст. 4): в печали он «лег на постель свою и поворотил лице свое (к стене, как 4 Цар 20:2 и Вульгата: avertit faciem suam ad parietem. LXX вместо евр. савав, поворотил, читали саках, покрыл: συνεκάλυψεν τὸ πρώσωπον αὐτου̃, слав.: покры лице свое), и хлеба не ел». Но если для Ахава еще существовали препятствия к безграничному произволу и насилию — в виде смутно сознаваемого им закона Божия и признаваемого им общественного мнения, то для жены его Иезавели никаких препятствий на пути к достижению целей личного блага быть не могло: закона Божия она, как упорная язычница, не хотела знать, разве только для замаскирования своих низких притязаний именем закона (ст. 10), а общественное мнение, по ее понятиям об абсолютизме царской власти (ст. 7), есть тоже ничтожная величина, которую она, царица, может создавать и употреблять по собственному усмотрению. Дальнейший рассказ (ст. 7-13) вполне подтверждает, что убеждениям и словам Иезавели вполне отвечала ее деятельность. «Легкомыслен и падок был Ахав, и нетрудно было обращать его туда и сюда; почему лукавая жена и ввергла его в ров нечестия» (блаж. Феодорит, вопр. 62).


21:7-13 Упрекнув Ахава за слабость в пользовании царской властью (ст. 7), Иезавель берет эту власть в свои руки, действуя именем Ахава. Действия эти обнаруживают величайшую хитрость Иезавели и ее умение достигать темных целей благовидными средствами. Ввиду того, что (как говорит Иосиф Флавий. Иуд. древн. VIII, 13, §8) Навуфей был, вероятно, знатного рода, Иезавель считает необходимым формальное над ним судопроизводство, обставленное с внешней стороны вполне законно. Она пишет (8 ст.) письма к старейшинам и знатным согражданам Навуфея в Изреель (двор царский тогда, очевидно, был в Самарии), скрепляя эти письма царской печатью Ахава (вероятно, царский перстень с вырезанным на нем именем царя, ср. Еф 8:10; Дан 6:18); судить Навуфея, таким образом, имели его же сограждане, местный городской суд Изрееля (ср. Втор 16:18), а суд царский, — чтобы устранить подозрения двора в пристрастии. Последней цели, т. е. устранению всякого подозрения двора в пристрастии, служило распоряжение Иезавели (ст. 9), чтобы в предстоящем собрании суда Навуфей был посажен на первое место в народе, чтобы затем народное негодование на Навуфея обнаружилось тем с большей силой, когда мнимое преступление его будет раскрыто. Желая придать мнимому преступлению Навуфея противообщественный характер, угрожающий благосостоянию всего народа, Иезавель приказывает (ст. 9) назначить в Изрееле общественный пост, — как при тяжких всенародных бедствиях (Иоил 1:12,14), после бедственных поражений (Суд 20:26; 1 Цар 31:13), после тяжких грехов, при покаянии (1 Цар 7:6; Иоил 2:12), для отвращения грядущего бедствия (2 Пар 20:3-5); пост в данном случае мог выставляться лицемерною Иезавелью и как средство испросить помощь у Бога на дело суда (ср. Втор 9:9,18; Дан 9:3) и как очистительное средство, как символ искупления по поводу предрешенного относительно Навуфея смертного приговора суда. Хитрость Иезавели простирается до того, что она требует (ст. 10) соблюдения необходимо требуемой законом в уголовных преступлениях (Втор 17:5; 19:15) формальности присутствия 2-х или 3-х свидетелей преступления (по Иосифу Флавию, Иезавель требует 3-х свидетелей, а не 2-х, как в библейском тексте). Самое обвинение, которое должно было быть предъявлено Навуфею, могло и должно было, по закону, вести за собой неизбежно смертную казнь его, именно: хула на Бога (Лев 24:14,15) и хула на царя (Исх 22:27-28). LXX, слав. (ст. 10): εὐλόγησεν Θεὸν καὶ βασιλέα, слав.: «благослови Бога и царя»: это противоположное значение — благословлять и хулить — имеет евр. глагол барах и в Иов 1:5; 2:5). По словам блаж. Феодорита (вопр. 61), «мерзкая Иезавель сложила клевету... вошли клеветники и подали на него жалобу, как на хульника. Писатель же благовейно употребил слово: благослови вместо похулил».


21:11-13 Все произошло в точном согласии с замыслом и распоряжением Иезавели: безбожная царица нашла в старейшинах-судьях достойных выполнителей своей воли. Навуфей был побит камнями (ст. 13); вместе с ним были убиты и сыновья его (4 Цар 9:26), чтобы виноградник Навуфея мог быть свободным участком. Такие участки лиц, казненных за государственные преступления, по неписанному праву, считались собственностью короны и конфисковались в пользу царя (2 Цар 16:4); напротив, лишено вероятия мнение (Клостермана), будто Ахав должен был завладеть виноградником по праву родства своего с Навуфеем.


21:14-16 Как только весть о казни Навуфея достигла Самарии, Ахав, по настоянию Иезавели, спешит вступить во владение виноградником. В принятом тексте LXX и слав. имеется замечание об Ахаве: καὶ διέρρηξεν τὰ ἱμάτια ἑαυτου̃ καὶ περιεβάλετο σάκκον, «и раздра ризы своя и облечеся во вретища». Слов этих нет во многих греч. списках у Гольмеса, в Комплютенской Библии и в Вульгате: они мало согласуются с контекстом ст. 16 и могли быть ошибочны перенесены сюда из ст. 27.


21:17-19 Теперь для обличения вопиющего преступления Ахава является еще раз и, как всегда, с быстротой молнии пророк Илия. Хотя инициатива преступления, вдохновение на убийство Навуфея исходили от Иезавели, но несомненная известность этого дела Ахаву (ст. 7) и очевидное услаждение его добытым кровью приобретением (ст. 16) делали его участником преступления жены его в полной мере (ср. Быт 3:9). Пророчество о постыдной смерти Ахава (ст. 19) во всей точности исполнилось на сыне его Иораме (4 Цар 9:21-26), но по существу и на самом Ахаве, 22:38: из этого последнего места принятый текст LXX-ти и слав. вносят и в 21:19 слова: καὶ αἱ πόρναι λούσονται ἐν τω̨̃ αἵματί σου, «и блудницы измоются в крови твоей», кроме того в обоих местах у LXX-ти и слав. вставляют αἱ ὕες, свинии.


21:20-24 Ахав уже по опыту знает, что означает внезапное появление пред ним пророка Илии (17:1; 18:17). На обличение пророка он выставляет на вид (ст. 20; сн. 18:17) личную вражду к нему пророка, но последний указывает, что виною всему безвольная преданность Ахава греху (евр. гитмаккер: продан (греху), ср. 4 Цар 17:17; Рим 7:14; LXX и слав. добавляют: μάτην, всуе (продан); кара Божия, постигнет Ахава и дом его, как и дом Иеровоама (14:10,11) и дом Ваасы (16:3,4) — черты истребления во всех случаях рисуются до буквальности одинаково (ст. 21,22; сн. 4 Цар 9:8-9); постыдная смерть угрожает особенно Иезавели, главной виновнице нечестия в Израиле при Ахаве (ст. 23; сн. 4 Цар 9:10,36); нечестия, состоявшего в официальном введении культа Ваала (ст. 25-26), в чем Ахав оказался хуже всех предшественников своих (ср. 16:31-33): те поддерживали неугодный Иегове культ тельцов, а Ахав ввел чистое язычество.


21:27-29 Обличение пророка Илии и на этот раз, как и после кармильского события (18:45-46) произвело сильное действие на Ахава (Ахав, видимо, был склонен принимать воздействие проповеди пророка, но слабохарактерность и подчинение влиянию язычницы жены парализовали спасительное действие личности и проповеди пророка (полная аналогия с Иродом, с удовольствием слушавшим Иоанна Крестителя и все же умертвившем его по навету злой Иродиады, Мк 6:20,26): Ахав (по LXX: κατενύγη ἀπὸ προσώπου του̃ Κυρίου, καὶ ἐπορεύετο κλαίων, слав.: «умилися от лица Господня и идяше плачася», — добавление, едва ли первоначальное, но вполне выражающее мысль текста) наложил на себя траур, обычный в печали (ср. 20:31-32) и подверг себя покаянному посту (ср. 2 Цар 12:16,21-23; Ис 58:3 и сл.), почему Господь через пророка же Илию смягчил Свой суд над Ахавом (ст. 29): грозное пророчество исполнится во всей силе не на Ахаве, а на сыне его Иораме (4 Цар 9:24 и сл.). Так, «бездна благости — Владыка Бог за убийство угрожал конечною гибелью; и за слезы об убийстве даровал замедление наказания» (блаж. Феодорит, вопр. 62). «Покаяние, конечно, не притворное, но временное; почему и временным сопровождалось помилованием» (Филарет, с. 246).


22:1-6  Три года (ст. 1) прошли от второй войны Ахава с сирийцами, окончившейся победой Ахава над Венададом Сирийским и мирным договором между ними (20:26-34). Одна из статей этого мирного договора требовала возвращения сирийским царем израильскому городов Израильского царства, отобранных Венададом I у Амврия (20:34). В числе этих городов, очевидно, был и Рамоф Галаадский (ст. 3; Ономастикон, 688, 772; ср. прим. к 4:13), которого сирийский царь, видимо, не хотел возвращать Ахаву: это и послужило поводом к новой войне, о которой рассказывает гл. 22, составляющая, таким образом, естественное продолжение гл. 20 (на трехлетний срок, отделяющий события той и другой главы, падает во внутренней жизни Израильского царства: убийство Навуфея, гл. 21; во внешней, по предположению ученых, упомянутая уже битва при Каркаре между Салманассаром II Ассирийским и Венададом (Bir-idri) Сирийским, в войсках которого принимал участие, по обязанностям союзника, Ахав (Ahabbu Sir-lai ассирийских памятников). Войну предпринимают против сирийцев совместно израильский царь Ахав и иудейский Иосафат, прежние враждебные отношения между двумя еврейскими царствами сменились дружественными, частью на почве родства царских домов: сын Иосафата Иудейского Иорам был женат на Гофолии, дочери Ахава Израильского (ср. 4 Цар 8:18; 2 Пар 18:1), — частью, вероятно в силу политической необходимости общими силами сломить силу общего врага — Сирии. Посещение Иосафатом Ахава (ст. 2,4), при таких обстоятельствах, могло быть вызвано приглашением последнего (по 2 Пар 18:2 Ахав устроил большой пир для Иосафата); инициатива похода на Рамоф во всяком случае исходит от Ахава, от которого Иосафат, по-видимому, считал себя зависимым (ст. 4), почему и представляет в распоряжение Ахава свою главную военную силу — коней (ср. Пс 32:16-17). «Так обещал поступать Иосафат, призванный участвовать в сражении, то есть буду делать то же, что ты, ополчусь, как скоро ты ополчишься, народ мой начнет войну, как скоро начнет твой народ. Но Иосафат показал вместе и благочестие свое, потому что почел необходимым вопросить прежде Бога всяческих, ст. 5» (блаж. Феодорит, вопр. 67). Впрочем, «благочестию его нанесли вред дружество и родство» (там же).


Если Иосафат просит Ахава вопросить о предстоящем походе Иегову (ст. 5), то собранные Ахавом около 400 человек — пророки не могли быть ранее упомянутыми 400 пророками Астарты-Ашеры (18:18,19), как полагали древние толкователи, а пророками Иеговы, вероятно, культа тельцов, остававшегося официальным и при Ахаве (несмотря на вторжение культа Ваала). Как самый культ тельцов имел сильную примесь языческого элемента, так и институт пророков в этом культе не соответствовал идее пророческого служения: уже огромная цифра явившихся теперь пророков (ст. 6) ставит их в полную параллель с пророками Ваала и Астарты (18:19), — для них пророчество, очевидно, стало своего рода ремеслом, выгодной профессией, они, вероятно, подобно пророкам Астарты (ibid) питались от царского стола: за это говорит их явное угодничество царю (ст. 6,12,13), почему пророк Михей называет их (ст. 22,23) пророками Ахава, хотя при всем том они сами считали себя стоящими под действием Духа Божия (ст. 24).


22:7 Уже то, что призванные Ахавом пророки были служителями богопротивного культа тельцов (вероятно, многие из них были прямо жрецами этого культа: в 18:19,22,25,40 пророками, евр. небиим, называются жрецы культов Ваала и Астарты), не внушало Иосафату доверия к их ободряющим пророчествам; затем и странное их согласие или единогласие могло казаться подозрительным (по Талмуду, Санхедрин, 89а: «вдохновение приходило ко многим пророкам, но никогда два пророка не говорили одним вдохновением, басигнон эхад»). Посему он просит Ахава вопросить истинного пророка Иеговы — вроде пророка Илии или др. пророков, подвергавшихся преследованию Иезавели (18:4,13; 19:10,14).


22:8-9 В ответ на просьбу Иосафата Ахав не называет пророка Илии — как по глубокому нерасположению к этому пророку, так, вероятно, и неизвестности его местопребывания. О пророке же Михее (евр. Миха, полнее: Михайягу: «кто как Иегова?») Ахав дает такой отзыв, который обнаруживает чисто языческое представление его о пророчестве, будто пророк имеет как бы некоторую власть и силу над божеством, сила его пророчества (магическая) зависит от употребляемых им формул, и он всецело ответствен за неблагоприятное пророчество (такое языческое представление о пророке, как о маге, ярко выступает в факте призыва моавитским царем Валаком Валаама для проклятия Израиля, Чис 22-24; совершенно аналогичен отзыву Ахава о Михее упрек Агамемнона прорицателю Калхасу, Илиада I, 106). Этот отзыв (ср. 2 Пар 18:7) дает вероятность мнению Иосифа Флавия и раввинов, что пророк Михей, гл. 22, — одно лицо с сыном пророческим, изрекшим грозное слово на Ахава, 20:35-42. Не невероятно также предположение, что Ахав держал Михея в темнице самарийской (ср. ст. 26-27), потому-то он мог немедленно призвать его через евнуха (εὐνου̃χος, слав.: скопца), евр. сарис, обозначая человека с известным недостатком телесным. Ис 56:3,4, в частности изуродованных таким образом царедворцев при дворах восточных деспотов 1 Цар 8:15, может иметь и общий смысл: придворный, даже женатый, ср. Быт 37:36; 39:1,7).


22:10-12 В ожидании пророка Михея, оба царя еврейские восседали на престолах в полном вооружении (LXX, ст. 10, ἔνοπλοι, слав.: вооружение, — что более удобоприемлиемо, чем чтение евр. текста: бегадим бегорен, одетые, на гумне; Grдtz читает вместо это: ширейон, панцирь, Вульгата: vestiti culto regio, русского синодального и проф. Гуляева: «одетые в царские одежды»), может быть, делая смотр союзным войскам своим; а сонм пророков широковещательно предсказывал и воспевал грядущую победу союзников (10). Один же из этих пророков, Седекия, употребляет (ст. 11), подобно символике истинных пророков Божиих (11:29; Иер 28:14 и др.), выразительный символ предстоящей победы Ахава: он делает себе железные рога — символ силы израильского царя, в таком смысле рог, евр. кйрен, употребляется в Библии весьма часто, напр. 22:11; 2 Пар 18:10; Иер 48:25; Мих 4:13) — образ весьма понятый и глубоко симпатичный израильтянину, поскольку он напоминал пророчество Моисея о судьбе Ефремова колена (главенствовавшего в Израильском царстве): «крепость его, как первородного тельца, и рога его, как рога буйвола» (Втор 33:17)1Возможно, однако, что рога Седекии имели отношение и к культам Ваала и Астарты, которых держался Ахав, и Ваал изображался с бычьей головой, а Астарта — в виде коровы..


22:13-14 Из просьбы посланца к пророку Михею говорить согласное с другими пророками (ст. 13), просьбы, вероятно, исходившей от Ахава, видно и то, как глубоко было у Ахава и его приближенных воззрение на пророчество, как на магию, и то, что прорицания 400 своих пророков Ахав ценил ниже пророчества одного Михея, видимо, чувствуя в нем действительного пророка. Как истинный пророк Бога Истинного, Михей обещает говорить лишь то, что откроет ему Иегова (ст. 14; ср. Иер 23:28; 42:4; 1 Петр 4:11).


22:15-16 Прежде чем высказать горькое слово пророчества, пророк Михей иронически повторяет совет пророков Ахава идти на войну, с ироническим же обещанием победы: это было как бы увещание к совести Ахава, упрек за лицемерный его вопрос (ср. блаж. Феодорит, вопр. 68). Цель своеобразного приема пророка была достигнута: Ахав требует от пророка высказать только одну истину по откровению Иеговы (ст. 16), хотя и не связывает себя обещанием следовать слову пророка.


22:17 Пророк рисует открытую ему в видении картину: израильтяне рассеяны по горам (Галаадским), как овцы без пастыря (Чис 27:17), так как глава их и пастырь царь будет отнят у них: «сим показывает Ахаву, что злоба его причиняет поражение. Если бы Израиль имел благочестивого пастыря, то одержал бы решительную победу над неприятелями» (блаж. Феодорит, вопр. 68). Оставшись без главы, царя, войско мирно разойдется. Как смерть царя, так и возвращение войска впоследствии произошли в точном согласии со словом пророка (ср. ст. 17 и ст. 35-36).


22:18 Ахав спешит указанием на ответ пророка (ст. 17) оправдать перед Иосафатом ранее высказанный взгляд свой на Михея (ст. 8): свести причину неблагоприятного пророчества Михея на личную неприязнь к нему этого пророка, как ранее (21:20) он упрекал в личной ненависти к нему пророка Илию.


22:19-23 Опровергая это, существенно языческое воззрение Ахава на пророчество (LXX и слав. передают, евр. лахенн так, с отрицанием: οὐχ οὕτως, «не тако», что гораздо более соответствует противоположению слов Ахава, ст. 18, и речи пророка ст. 19 и сл.), пророк рассказывает продолжение своего видения (ср. ст. 17), в котором указано таинственное обоснование всех видимых фактов: обольщение Ахава ложным пророчеством его пророков, имеющее повлечь гибель Ахава в предстоящей битве, есть Божие попущение, образно представленное в виде совещания пред Иеговою воинств в среде ангелов или духов, по Иосифу Флавию, Иуд. древн. VIII, 15, §4, «решающее значение в предпринятии Ахавом похода имела роковая неизбежность предопределения (χρεών = ἀνὰγκη или εἱμαρμένη стоиков), в силу которой слова лжепророков показались Ахаву убедительнее слов истинного пророка». Но библейский текст не знает такого слепого рока, а говорит лишь о свободном действии вседействующего промысла живого Бога, хотя действии лишь попускающем развитие событий, а не производящем или, по крайней мере, содействующем. Все видение, ст. 19-23, по блаж. Феодорита (вопр. 68), «есть только олицетворение, которыми показывается попущение Божие, потому что истинный Бог и Учитель истины не повелевал прельщать Ахава». Действие Иеговы на Ахава в данном случае — допущение его стать под влияние духа лжи, говорившего устами его пророков (ст. 21-23), аналогично, напр., действию ожесточения Иеговою сердца фараонова (Исх 4:1; 7:3), или допущение неразумного отношения Ровоама к требованиям народа (3 Цар 12:15), т. е. здесь имела место не прямая причинность. Самая картина воинства небесного (евр. Цеба гашамаим, ст. 19), предстоящего престолу Иеговы воинств, как и аналогичные картины ангелов в книге Иова (1:6 и сл., 2:1 и сл.) или серафимов в видении пророка Исаии (Ис 6:1 и сл.), выражает ту библейскую идею, что планы и суды промысла Божия о мире и людях выполняют высшие духовные силы — ангелы, образующие целый мир — «воинство» в премирной сфере бытия Бога («небесное»), ср. 2 Цар 24:16; 4 Цар 19:35; Евр 1:14. Дух, отделившийся от воинства небесного и ставший, по попущению Божьему, духом лживым в устах пророков Ахава, олицетворяя собою ложное пророчество, является духом лжи (евр. руах шекер, ст. 22) и в таком качестве представляется стоящим под влиянием сатаны или диавола (только в видении пророка Михея выдвигается идея универсального действия Божия, тогда как в Иов 1-2 сатана или диавол очерчен более рельефно, хотя и попущение Божие тоже поставляется на вид. Произвольно Талмуд видит в «духе» дух Навуфея, хотя обличительное напоминание о последнем Ахаву не было излишним). См. в книге А. Глаголева. Ветхозаветное библейское учение об ангелах. С. 610 и далее.


22:24-25 Дерзкий поступок Седекии, выражающий глубокое поношение пророка Михея (ср. Иов 16:10; Ин 18:22), показывает, как чувствительно был затронут в своей профессиональной чести этот глава пророков Ахава (ср. ст. 11), имевший, видимо, большой вес у царя. Пророк Михей предсказывает дерзкому лжепророку постыдное заключение (и, может быть, такую же смерть) после поражения Ахава.


22:26-27 Обличения и предостережения пророческие не подействовали на Ахава. Он гневно заключает пророка Михея в темницу и не без насмешки приказывает кормить пророка там хлебом горести и водою печали (ср. Ис 30:20) до своего возвращения с поля брани, в благополучном исходе которого он хвастливо уверяет себя и других (вопреки 20:11). По Иосифу Флавию, самоуверенность Ахава и решимость идти на войну вопреки слову пророка Михея выросли благодаря тому, что Седекия, ударивший пророка Михея, не потерпел никакого вреда (как потерпел Иеровоам от иудейского пророка, 13:4).


22:28 Тем решительнее заверяет пред всем народом истину своего пророчества пророк Михей.


22:29-38 Невзирая ни на что, Ахав отправляется в поход против сирийцев к Рамофу Галаадскому (ст. 29); «сопутствовал ему и Иосафат, поступив недостойно своего благочестия. Ибо, взыскав пророка, отринув лжепророков и узнав от Михея, что должно делать, благочестию предпочел дружбу» (блаж. Феодорит, вопр. 68). Судьба Ахава была решена уже прямым распоряжением сирийского царя убить его (ст. 31: так отблагодарил царь сирийский Ахава за его великодушие к нему ср. 20:32-33,42), несмотря на принятую им меру предосторожности (ст. 30), вызванную как этим распоряжением сирийского царя, так и сильным страхом Ахава пред неблагоприятным пророчеством Михея. Переодеваньем своим Ахав не намеренно послужил косвенной причиной нападения на Иосафата, который спасся лишь чудом (ст. 32-33; 2 Пар 18:31). Спаслось и возвратилось мирно и все войско израильское (ст. 36), по слову пророка (ст. 17). «Предречение же Божие исполнилось. Раненый Ахав долгое время стоял на колеснице, чтобы удалением своим не подать повода к общему бегству. Текущая кровь его сгустилась в колеснице, правивший ею, по приближении к городу, обмыл колесницу в одном источнике. Псы лизали кровь; а блудницы рано утром, по обычаю, обмылись в ней, не имея намерения мыться в крови, напротив, думали, что, по обыкновению, моются в проточной воде; но вода сия была обагрена кровью» (блаж. Феодорит, вопр. 68; ср. 21:19).


22:39 В отношение страсти к строительству (городов, дворцов) Ахав, видимо, соперничал с Соломоном; дом из слоновой кости (ср. Ам 3:15) — верх роскоши (вероятно, впрочем, что из слоновой кости сделаны были лишь многие орнаменты дворца Ахава).


22:41-52 О 25-летнем царствовании благочестивого иудейского (по счету четвертого) царя Иосафата (ср. 15:24) 3 Цар дает чрезмерно краткий рассказ, тогда как 2 Пар посвящает его царствованию четыре главы (17-20 гл.), причем подробно характеризуются внутренние мероприятия Иосафата в своем царстве: укрепление городов, организация управления, распространение в народе ведения закона Божия через посылаемых по стране священников и левитов (18 гл.); очищение культа и прочная организация суда гражданского и церковного (19 гл.); равным образом, кроме участия Иосафата в израильском походе против сирийцев (18 гл.), подробно рассказывается о нашествии на Иудейское царствование при Иосафате моавитян и аммонитян, окончившемся чудесной победой иудеев над врагами без сражения (20 гл.). Книга 3 Цар обрисовывает царствование Иосафата лишь общими чертами, напоминающими более всего описание царствования отца его Асы (15:9-24). Как и Аса (15:14; ср. 2 Пар 14:15), Иосафат уничтожил высоты языческих культов (2 Пар 17:6), но сохранил древнесвященные высоты Истинному Богу (ст. 43; 2 Пар 20:33). Подобно отцу же, Иосафат уничтожал вторгшуюся в Иудею при Ровоаме (14:24) религиозную проституцию (47 ст., ср. 15:12). Но печальными в религиозно-нравственном отношении последствиями сопровождался «мир» (ст. 44) Иосафата с царствующим домом израильским: из политических видов Иосафат, первый из иудейских царей, заключил союз с Ахавом, скрепленный родственными связями и поддерживавшийся Иосафатом и при преемниках Ахава — Охозии и Иораме. Если Ахаву Иосафат помогал в войне против сирийцев (ст. 4 и сл.), то с Охозиею вступил в совместные торговые предприятия: оба царя на общие средства предприняли постройку, по примеру Соломона (9:26), флота в Ецион Гавере (ст. 49-50; 2 Пар 20:35-38), чему благоприятствовало отсутствие в это время царя (ст. 48) в Идумее (к территории которой принадлежал Ецион Гавер), сделавшейся как бы провинцией иудейской под управлением наместника иудейского царя. Наконец с Иорамом Израильским Иосафат впоследствии совершил поход на моавитского царя (4 Цар 3). Пророки обличали Иосафата за дружбу с нечестивым домом Ахава (2 Пар 19:2; 20:37), угрожая ему бедствиями; действительно, все три названные предприятия союзников оказались крайне неудачными для них, в частности для Иосафата; из похода на Рамоф против сирийцев Иосафат едва спасся; построенный им, совместно с Охозией, флот разбит был бурей в самой гавани (ст. 49-50; 2 Пар 20:37), неудачей окончился и поход Иосафата с Иорамом Израильским на моавитян (4 Цар 3).


22:52-54 Дата начала царствования в Израильском царстве Охозии, сына Ахава, — 17-й год царствования Иосафата, трудно согласима с другими показаниями: по ст. 41 данной главы, Иосафат Иудейский воцарился в 4-й год царствования Ахава Израильского, который, по 16:29, царствовал 22 года. Таким образом (по 22:51), 17-й год царствования Иосафата будет 20-м годом царствования Ахава; следовательно Охозия мог вступить на царство лишь в 19 году царствования Иосафата. Но это видимое противоречие изъясняется тем не раз отмеченным обстоятельством, что неполные годы царствования в кн. Царств считаются за полные. Двухлетнее царствование Охозии характеризуется в религиозном отношении (ст. 52-53) совершенно сходно с царствованием Ахава (16:30-31): и при Охозии равным образом процветали культ тельцов и культ Ваала.


3-я и 4-я книги Царств в еврейской Библии первоначально составляли одну книгу «Цари», евр. Melachim, и только с начала XVI в. по Р. Х. эта книга является разделенной на две — начиная с Бомбергского издания еврейской Библии 1517 года, две части неразделенной прежде книги называются особыми титлами: Melachim I и Melachim II, — несомненно, под влиянием греческой Библии LXX-ти, в которой с самого начала были две книги, в связи с книгами Самуила (или 1 и 2 Царств) именовавшиеся: βασιλείων τρίτη, βασιλείων τετάρτη. Однако в этой греческой версии, с одной стороны, не вполне точной является самая терминология — передача melachim (цари) через βασιλειαί (царства). Блаженный Иероним говорит: «Melachim, id est Regum, qui tertio et quarto Regum (Regnorum) volumine continetur... Metiusque multo Melachim id est Regum, quam Mamlachoth id est Regnorum dicere. Non enim multarum gentium regna describit, sed unius israelitici populi». Действительно, 3-я и 4-я книги Царств содержат в себе историю собственно царской власти и царей (не теократии вообще) у одного и того же еврейского народа, почему название «Цари» более отвечает их содержанию, чем «Царства». С другой стороны, не имеет реального основания разделение единой в себе истории на две книги: последняя глава 3-й кн. Царств, 3 Цар 22, и 4 Цар 1, излагающие одну историю царя израильского Охозии, только искусственно могли быть разделены по двум книгам. В действительности же обе книги и по форме, и по содержанию представляют единое неделимое целое, имея в отношении единства и законченности даже преимущество пред другими библейскими ветхозаветными книгами. Начинаются они историей славнейшего из еврейских царей Соломона, которому промыслом Божиим назначено было построить единственный по закону храм Иегове; а заканчиваются изображением гибели Иудейского царства, прекращением династии Давида и сожжения храма Иерусалимского, и таким образом содержат историю целого, вполне законченного периода библейско-еврейской истории (ср. 3 Цар 6:1): если период от исхода евреев из Египта до Соломона был переходным временем странствования и войн, и еще Давид был «человеком войны» (1 Пар 28:3), а в религиозном отношении означенное время было периодом подвижного святилища — скинии (2 Цар 7:6-7), то с Соломона, «мужа мира» (1 Пар 22:9), для Израиля наступило время всецелого, покойного, прочного владения обетованной землей (2 Цар 7:10-11; 3 Цар 5:3-4), соответственно чему именно Соломон построил неподвижный «дом» имени Иеговы (2 Цар 7:13; 3 Цар 5:5; 3 Цар 6:12.38; 3 Цар 7:51).

Единство обеих книг простирается также на форму изложения, стиля и писательских приемов священного автора. Через всю книгу проходит одна, строго выдержанная точка зрения — теократическое воззрение о зависимости исторических судеб Израиля от искренности и чистоты его веры; всюду здесь встречаются замечания поучительного, религиозно-нравственного свойства, так что истории «царей» еврейских есть, можно сказать, церковно-историческое произведение на ветхозаветной почве. Форма и метод историографии 3-й и 4-й книг Царств строго определенны и одинаковы на всем их протяжении: о каждом царе сообщается время вступления его на царство, определяется общая продолжительность его царствования, делается характеристика и более или менее подробное описание его деятельности; наконец, дата смерти и указание источника сведений о данном царе. Период времени, обнимаемый содержанием 3-й и 4-й книг Царств равняется приблизительно четыремстам пятидесяти лет: с воцарения Соломона — около 1015 года до Р. Х. до освобождения в Вавилоне из темницы царя Иехонии (4 Цар 25:27-30) в 37 году по его переселении в плен, т. е. (599 г. — 37 лет =) в 562 году до Р. Х. По Иосифу Флавию (Иудейские древности X, 8, §4), цари из рода Давидова царствовали 514 лет, следовательно без Давида, царствование которого описано в 2 Цар, — 474 года; сожжение храма, по мнению названного историка (там же, §5), произошло спустя 476 лет после его сооружения1По вычислениям И. Спасского (впоследствии † Сергия, архиепископа владимирского), от заложения храма до его разрушения прошло 407 лет. Исследование библейской хронологии. Киев, 1857, с. 131. . Этот период истории Израиля сам собой распадается на три меньших периода или эпохи, соответственно которым могут быть разделены на три части и 3-й и 4-й книг Царств: 1) период царствования Соломона, 3 Цар 1:11; 2) период синхронистической истории обоих царств Еврейских, Иудейского и Израильского, от разделения до падения северного — Израильского царства, 3 Цар 124 Цар 17:3) период одиночного существования южного — Иудейского царства с момента разрушения Израильского царства до падения Иерусалима и Иудеи под оружием халдеев, 4 Цар 18-25. Для каждой из этих эпох священный писатель имел у себя свой особый источник: а) для истории Соломона таким источником была «Книга дел Соломоновых», евр.: Sepher dibre — Schelomoh, LXX: βιβλίον τω̃ν ῥημάτων Σαλομών, Вульгата: Liber verborum dierum Salomonis, слав.: «Книга словес Соломоних» (3 Цар 11:41); б) для истории царей южного царства, от Ровоама до Иоакима включительно, — «Летопись царей иудейских», Sepher dibre — hajiamimlemalche Iehudah, βιβλίον λόγων τω̃ν ἡμερω̃ν τοι̃ς βασιλευ̃σιν ’Ιου̃δα, Liber verborum dierum regum Juda, Книга словес царей Иудиных (3 Цар 14:29; 3 Цар 15:7; 3 Цар 22:46; 4 Цар 8:23; 4 Цар 12:20; 4 Цар 14:18; 4 Цар 15:6.15.36; 4 Цар 24:5 и др.) и в) для истории царей северного царства — «Летопись царей Израильских» (3 Цар 14:19; 3 Цар 15:31; 3 Цар 16:5.14.20.27; 3 Цар 22:39; 4 Цар 1:18; 4 Цар 10:34; 4 Цар 13:8.12 и др.). Содержание и характер цитируемых источников остаются неизвестными; однако не подлежит сомнению, что они были отдельными, самостоятельными произведениями (для каждой из трех указанных эпох священный писатель пользуется каким-либо одним источником, не упоминая о двух других); что они содержали более того, что заимствовал из них писатель (обычная его формула: «прочие дела писаны в книге») и что при написании 3-й и 4-й книг Царств означенные источники не только существовали, но и были в весьма большой известности у народа. Из снесения рассматриваемых цитат из книг Царств с параллельными им местами из книги 2 Паралипоменон можно видеть, что все три упомянутых источника были писаниями пророков, которые вообще были единственными историографами в библейской древности (ср. 3 Цар 11:41 с 2 Пар 9:29; 3 Цар 14:21 с 2 Пар 12:15; 3 Цар 15:1-8 с 2 Пар 13:22; ср. также 4 Цар 18:13-20:19 с Ис 36-39; Иер 52 с 4 Цар 24-25). Напротив, мнение (Делича и др.) о светском происхождении летописей царей, послуживших источниками для 3-й и 4-й книг Царств, — о составлении их упомянутыми в 2 Цар 8:16; 3 Цар 4:3 mazkir’ами (LXX: ὑπομνηματόγραφος, слав.: памятописец, русск.: дееписатель), не может найти себе подтверждения в библейском тексте. По словам блаженного Феодорита, «каждый пророк имел обычай описывать события, в его время совершавшиеся, ему современные. Другие же, совокупив это воедино, составили книги Царств» (Толкование на книги Царств, предисловие, см. вопр. 4 на 2 Цар и 49 на 4 Цар). Боговдохновенное достоинство книг Царств этим само собою предполагается.

Время написания 3-й и 4-й книг Царств может быть с вероятностью определено — из упоминания об освобождении Иехонии (562 г.) и отсутствия в книгах указания о конце плена и указе Кира (536 г.) — второй половиной вавилонского плена, около половины VI столетия до Р. Х. Писатель книг неизвестен: определенных указаний на автора в книгах нет. Талмудическое предание (Бава-Батра, 15a) считает писателем 3-й и 4-й книг Царств пророка Иеремию. Но если в пользу этого предположения могло бы говорить сходство некоторых мест из книг Царств с книгами пророка Иеремии (ср. 4 Цар 25 с Иер 52), то прямо против него говорят: а) время и б) место написания 3-й и 4-й книг Царств, поскольку это время и место могут быть определены с вероятностью. Мы видели, что 3-й и 4-й книг Царств могли быть написаны не ранее второй половины плена вавилонского; в таком случае пророк Иеремия был бы тогда уже столетним старцем; но известно, что пророк Иеремия в первые же годы пленения уведен был иудеями в Египет (Иер 43:6), где вскоре принял мученическую смерть от соплеменников (ср. Четьи-Минеи, под 1 мая). Невероятно также, чтобы Египет был местом написания 3-й и 4-й книг Царств: не для малой группы египетских беглецов из иудеев требовалось составление такого произведения, а для основной части народа Божия, т. е. плененной в Вавилоне. Последний и является вероятным местом происхождения обеих книг (указание на это видели, между прочим, в 3 Цар 4:24, Евр 5:4), и если указаний на жизнь Египта в наших книгах почти нет, то вавилонская жизнь и события из истории Ново-Халдейского царства многоразлично отразились в этих книгах. Но если пророк Иеремия не был писателем 3-й и 4-й книг Царств, то он все же влиял своей книгой на священного писателя 3-й и 4-й книг Царств (ср. Иер 52 и 4 Цар 25). Принятие книг в канон (в раздел «nebiim rischonim» — «пророки первые, раннейшие») во всяком случае говорит о высоком достоинстве и авторитете их в иудейской церкви. Цель книг нравоучительная — показать, что «пока Израиль умел пользоваться божественным промышлением, он жил в мире и тишине, и все ему были покорны; но когда он терял помощь Божию, он подвергался неприятным нападениям» (Блаж. Феодорит. Толк. на 4 Цар, вопр. 31).

Исторические книги


По принятому в греко-славянской и латинской Библиях делению ветхозаветных книг по содержанию, историческими (каноническими) книгами считаются в них книги Иисуса Навина, Судей, Руфь, четыре книги Царств, две Паралипоменон, 1-я книга Ездры, Неемии и Есфирь. Подобное исчисление встречается уже в 85-м апостольском правиле 1, четвертом огласительном поучении Кирилла Иерусалимского, Синайском списке перевода LXX и отчасти в 60-м правиле Лаодикийского собора 350 г.: Есфирь поставлена в нем между книгами Руфь и Царств 2. Равным образом и термин «исторические книги» известен из того же четвертого огласительного поучения Кирилла Иерусалимского и сочинения Григория Богослова «О том, какие подобает чести кн. Ветхого и Нового Завета» (книга Правил, с. 372–373). У названных отцов церкви он имеет, впрочем, несколько иной, чем теперь, смысл: название «исторические книги» дается ими не только «историческим книгам» греко-славянского и латинского перевода, но и всему Пятикнижию. «Исторических книг древнейших еврейских премудростей, – говорит Григорий Богослов, – двенадцать. Первая – Бытие, потом Исход, Левит, потом Числа, Второзаконие, потом Иисус и Судии, восьмая Руфь. Девятая и десятая книги – Деяния Царств, Паралипоменон и последнею имееши Ездру». «Читай, – отвечает Кирилл Иерусалимский, – божественных писаний Ветхого завета 22 книги, переведенных LXX толковниками, и не смешивай их с апокрифами… Это двадцать две книги суть: закона Моисеева первые пять книг: Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие. Затем Иисуса сына Навина, Судей с Руфью составляют одну седьмую книгу. Прочих исторических книг первая и вторая Царств, у евреев составляющая одну книгу, также третья и четвертая, составляющие одну же книгу. Подобно этому, у них и Паралипоменон первая и вторая считаются за одну книгу, и Ездры первая и вторая (по нашему Неемии) считаются за одну книгу. Двенадцатая книга – Есфирь. Таковы исторические книги».

Что касается еврейской Библии, то ей чужд как самый раздел «исторических книг», так и греко-славянское и латинское их распределение. Книги Иисуса Навина, Судей и четыре книги Царств причисляются в ней к «пророкам», а Руфь, две книги Паралипоменон, Ездры – Неемии и Есфирь – к разделу «кегубим» – священным писаниям. Первые, т. е. кн. Иисуса Навина, Судей и Царств занимают начальное место среди пророческих, Руфь – пятое, Есфирь – восьмое и Ездры, Неемии и Паралипоменон – последние места среди «писаний». Гораздо ближе к делению LXX стоит распорядок книг у Иосифа Флавия. Его слова: «От смерти Моисея до правления Артаксеркса пророки после Моисея записали в 13 книгах совершившееся при них» (Против Аппиона, I, 8), дают понять, что он считал кн. Иисуса Навина – Есфирь книгами характера исторического. Того же взгляда держался, по-видимому, и Иисус сын Сирахов, В разделе «писаний» он различает «премудрые словеса́... и... повести» (Сир 44.3–5), т. е. учительные и исторические книги. Последними же могли быть только Руфь, Паралипоменон, Ездры, Неемии и Есфирь. Принятое в еврейской Библии включение их в раздел «писаний» объясняется отчасти тем, что авторам некоторых из них, например Ездры – Неемии, не было усвоено в еврейском богословии наименования «пророк», отчасти их характером, в них виден историк учитель и проповедник. Сообразно с этим весь третий раздел и называется в некоторых талмудических трактатах «премудростью».

Относя одну часть наших исторических книг к разделу пророков, «узнавших по вдохновенно от Бога раннейшее, а о бывшем при них писавших с мудростью» (Иосиф Флавий. Против Аппиона I, 7), и другую – к «писаниям», каковое название дается всему составу ветхозаветных канонических книг, иудейская церковь тем самым признала их за произведения богодухновенные. Вполне определенно и ясно высказан этот взгляд в словах Иосифа Флавия: «У иудеев не всякий человек может быть священным писателем, но только пророк, пишущий по Божественному вдохновенно, почему все священные еврейские книги (числом 22) справедливо могут быть названы Божественными» (Против Аппиона I, 8). Позднее, как видно из талмудического трактата Мегилла, поднимался спор о богодухновенности книг Руфь и Есфирь; но в результате его они признаны написанными Духом Святым. Одинакового с ветхозаветной церковью взгляда на богодухновенность исторических книг держится и церковь новозаветная (см. выше 85 Апостольское правило).

Согласно со своим названием, исторические книги налагают историю религиозно-нравственной и гражданской жизни народа еврейского, начиная с завоевания Ханаана при Иисусе Навине (1480–1442 г. до Р. X.) и кончая возвращением евреев из Вавилона во главе с Неемиею при Артаксерксе I (445 г. до Р. X.), на время правления которого падают также события, описанные в книге Есфирь. Имевшие место в течение данного периода факты излагаются в исторических книгах или вполне объективно, или же рассматриваются с теократической точки зрения. Последняя устанавливала, с одной стороны, строгое различие между должными и недолжными явлениями в области религии, а с другой, признавала полную зависимость жизни гражданской и политической от веры в истинного Бога. В зависимости от этого излагаемая при свете идеи теократии история народа еврейского представляет ряд нормальных и ненормальных религиозных явлений, сопровождавшихся то возвышением, подъемом политической жизни, то полным ее упадком. Подобная точка зрения свойственна преимущественно 3–4 кн. Царств, кн. Паралипоменон и некоторым частям кн. Ездры и Неемии (Неем 9.1). Обнимаемый историческими книгами тысячелетний период жизни народа еврейского распадается в зависимости от внутренней, причинной связи явлении на несколько отдельных эпох. Из них время Иисуса Навина, ознаменованное завоеванием Палестины, представляет переходный момент от жизни кочевой к оседлой. Первые шаги ее в период Судей (1442–1094) были не особенно удачны. Лишившись со смертью Иисуса Навина политического вождя, евреи распались на двенадцать самостоятельных республик, утративших сознание национального единства. Оно сменилось племенной рознью, и притом настолько сильною, что колена не принимают участие в обшей политической жизни страны, живут до того изолированно, замкнуто, что не желают помочь друг другу даже в дни несчастий (Суд.5.15–17, 6.35, 8.1). В таком же точно жалком состоянии находилась и религиозно-нравственная жизнь. Безнравственность сделалась настолько всеобщей, что прелюбодейное сожительство считалось обычным делом и как бы заменяло брак, а в некоторых городах развелись гнусные пороки времен Содома и Гоморры (Суд.19). Одновременно с этим была забыта истинная религия, – ее место заняли суеверия, распространяемые бродячими левитами (Суд.17). Отсутствие в период судей, сдерживающих начал в виде религии и постоянной светской власти, завершилось в конце концов полной разнузданностью: «каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд.21.25). Но эти же отрицательные стороны и явления оказались благодетельными в том отношении, что подготовили установление царской власти; период судей оказался переходным временем к периоду царей. Племенная рознь и вызываемое ею бессилие говорили народу о необходимости постоянной, прочной власти, польза которой доказывалась деятельностью каждого судьи и особенно Самуила, успевшего объединить своей личностью всех израильтян (1Цар 7.15–17). И так как, с другой стороны, такой сдерживающей народ силой не могла быть религия, – он еще недоразвился до того, чтобы руководиться духовным началом, – то объединение могло исходить от земной власти, какова власть царская. И, действительно, воцарение Саула положило, хотя и не надолго, конец племенной розни евреев: по его призыву собираются на войну с Каасом Аммонитским «сыны Израилевы... и мужи Иудины» (1Цар 11.8). Скорее военачальник, чем правитель, Саул оправдал народное желание видеть в царе сильного властью полководца (1Цар 8.20), он одержал целый ряд побед над окрестными народами (1Цар 14.47–48) и как герой погиб в битве на горах Гелвуйских (1Цар 31). С его смертью во всей силе сказалась племенная рознь периода Судей: колено Иудово, стоявшее прежде одиноко от других, признало теперь своим царем Давида (2Цар 2.4), а остальные подчинились сыну Саула Иевосфею (2Цар 2.8–9). Через семь с половиной лет после этого власть над Иудою и Израилем перешла в руки Давида (2Цар 5.1–3), и целью его правления становится уничтожение племенной розни, при посредстве чего он рассчитывает удержать престол за собой и своим домом. Ее достижению способствуют и постоянные войны, как общенародное дело, они поддерживают сознание национального единства и отвлекают внимание от дел внутренней жизни, всегда могущих подать повод к раздорам, и целый ряд реформ, направленных к уравнению всех колен пред законом. Так, устройство постоянной армии, разделенной по числу колен на двенадцать частей, причем каждая несет ежемесячную службу в Иерусалиме (1Пар 27.1), уравнивает народ по отношению к военной службе. Превращение нейтрального города Иерусалима в религиозный и гражданский центр не возвышает никакое колено в религиозном и гражданском отношении. Назначение для всего народа одинаковых судей-левитов (1Пар 26.29–30) и сохранение за каждым коленом местного племенного самоуправления (1Пар 27.16–22) уравнивает всех пред судом. Поддерживая равенство колен и тем не давая повода к проявлению племенной розни, Давид остается в то же самое время в полном смысле самодержавным монархом. В его руках сосредоточивается власть военная и гражданская: первая через посредство подчиненного ему главнокомандующего армией Иоава (1Пар 27.34), вторая через посредство первосвященника Садока, начальника левитов-судей.

Правление сына и преемника Давидова Соломона обратило ни во что результат царствования его отца. Необыкновенная роскошь двора Соломона требовала громадных расходов и соответствующих налогов на народ. Его средства шли теперь не на общегосударственное дело, как при Давиде, а на удовлетворение личных нужд царя и его придворных. Одновременно с этим оказался извращенным правый суд времени Давида: исчезло равенство всех и каждого пред законом. На этой почве (3Цар 12.4) возникло народное недовольство, перешедшее затем в открытое возмущение (3Цар 11.26. Подавленное Соломоном, оно вновь заявило себя при Ровоаме (3Цар 12) и на этот раз разрешилось отделением от дома Давидова 10 колен (3Цар 12.20). Ближайшим поводом к нему служило недовольство Соломоном, наложившим на народ тяжелое иго (3Цар 12.4), и нежелание Ровоама облегчить его. Но судя по словам отделившихся колен: «нет нам доли в сыне Иессеевом» (3Цар 12.16), т. е. у нас нет с ним ничего общего; мы не принадлежим ему, как Иуда, по происхождению, причина разделения в той племенной, коленной розни, которая проходила через весь период Судей и на время стихает при Сауле, Давиде и Соломоне.

Разделением единого царства (980 г. до Р. Х.) на два – Иудейское и Израильское – было положено начало ослаблению могущества народа еврейского. Последствия этого рода сказались прежде всего в истории десятиколенного царства. Его силам наносят чувствительный удар войны с Иудою. Начатые Ровоамом (3Цар 12.21, 14.30; 2Пар 11.1, 12.15), они продолжаются при Авии, избившем 500 000 израильтян (2Пар 13.17) и отнявшем у Иеровоама целый ряд городов (2Пар 13.19), и на время заканчиваются при Асе, истребившем при помощи Венадада Сирийского население Аина, Дана, Авел-Беф-Моахи и всей земли Неффалимовой (3Цар 15.20). Обоюдный вред от этой почти 60-тилетней войны был сознан, наконец, в обоих государствах: Ахав и Иосафат вступают в союз, закрепляя его родством царствующих домов (2Пар 18.1), – женитьбою сына Иосафатова Иорама на дочери Ахава Гофолии (2Пар 21.6). Но не успели зажить нанесенные ею раны, как начинаются войны израильтян с сирийцами. С перерывами (3Цар 22.1) и переменным счастьем они проходят через царствование Ахава (3Цар 20), Иорама (4Цар 8.16–28), Ииуя (4Цар 10.5–36), Иоахаза (4Цар 13.1–9) и Иоаса (4Цар 13.10–13) и настолько ослабляют военную силу израильтян, что у Иохаза остается только 50 всадников, 10 колесниц и 10 000 пехоты (4Цар 13.7). Все остальное, как прах, развеял Азаил Сирийский, (Ibid: ср. 4Цар 8.12). Одновременно с сирийцами израильтяне ведут при Иоасе войну с иудеями (4Цар 14.9–14, 2Пар 25.17–24) и при Иеровоаме II возвращают, конечно, не без потерь в людях, пределы своих прежних владений от края Емафского до моря пустыни (4Цар 14.25). Обессиленные целым рядом этих войн, израильтяне оказываются, наконец, не в силах выдержать натиск своих последних врагов – ассириян, положивших конец существованию десятиколенного царства. В качестве самостоятельного государства десятиколенное царство просуществовало 259 лет (960–721). Оно пало, истощив свои силы в целом ряде непрерывных войн. В ином свете представляется за это время состояние двухколенного царства. Оно не только не слабеет, но скорее усиливается. Действительно, в начале своего существования двухколенное царство располагало лишь 120 000 или по счислению александрийского списка 180 000 воинов и потому, естественно, не могло отразить нашествия египетского фараона Сусакима. Он взял укрепленные города Иудеи, разграбил самый Иерусалим и сделал иудеев своими данниками (2Пар 12.4, 8–9). Впоследствии же число вооруженных и способных к войне было увеличено теми недовольными религиозной реформой Иеровоама I израильтянами (не считая левитов), которые перешли на сторону Ровоама, укрепили и поддерживали его царство (2Пар 11.17). Сравнительно благоприятно отозвались на двухколенном царстве и его войны с десятиколенным. По крайней мере, Авия отнимает у Иеровоама Вефиль, Иешон и Ефрон с зависящими от них городами (2Пар 13.19), а его преемник Аса в состоянии выставить против Зарая Эфиоплянина 580 000 воинов (2Пар 14.8). Относительная слабость двухколенного царства сказывается лишь в том, что тот же Аса не может один вести войну с Ваасою и приглашает на помощь Венадада сирийского (3Цар 15.18–19). При сыне и преемнике Асы Иосафате двухколенное царство крепнет еще более. Не увлекаясь жаждой завоеваний, он посвящает свою деятельность упорядочению внутренней жизни государства, предпринимает попытку исправить религиозно-нравственную жизнь народа, заботится о его просвещении (2Пар 17.7–10), об урегулировании суда и судебных учреждений (2Пар 19.5–11), строит новые крепости (2Пар 17.12) и т. п. Проведение в жизнь этих предначертаний требовало, конечно, мира с соседями. Из них филистимляне и идумеяне усмиряются силой оружия (2Пар 17.10–11), а с десятиколенным царством заключается политический и родственный союз (2Пар 18.1). Необходимый для Иосафата, как средство к выполнению вышеуказанных реформ, этот последний сделался с течением времени источником бедствий и несчастий для двухколенного царства. По представлению автора Паралипоменон (2Пар 21), они выразились в отложении Иудеи при Иораме покоренной Иосафатом Идумеи (2Пар.21.10), в счастливом набеге на Иудею и самый Иерусалим филистимлян и аравийских племен (2Пар.21.16–17), в возмущении жителей священнического города Ливны (2Пар.21.10) и в бесполезной войне с сирийцами (2Пар 22.5). Сказавшееся в этих фактах (см. еще 2Пар 21.2–4, 22.10) разложение двухколенного царства было остановлено деятельностью первосвященника Иоддая, воспитателя сына Охозии Иоаса, но с его смертью сказалось с новой силой. Не успевшее окрепнуть от бедствий и неурядиц прошлых царствований, оно подвергается теперь нападению соседей. Именно филистимляне захватывают в плен иудеев и ведут ими торговлю как рабами (Иоиль 3.6, Ам 1.9); идумеяне делают частые вторжения в пределы Иудеи и жестоко распоряжаются с пленниками (Ам 1.6, Иоиль 3.19); наконец, Азаил сирийский, отняв Геф, переносит оружие на самый Иерусалим, и снова царство Иудейское покупает себе свободу дорогой ценой сокровищ царского дома и храма (4Цар 12.18). Правлением сына Иоаса Амасии кончается время бедствий (несчастная война с десятиколенным царством – 4Цар 14.9–14,, 2Пар 25.17–24 и вторжение идумеев – Ам 9.12), а при его преемниках Озии прокаженном и Иоафаме двухколенное царство возвращает славу времен Давида и Соломона. Первый подчиняет на юге идумеев и овладевает гаванью Елафом, на западе сокрушает силу филистимлян, а на востоке ему платят дань аммонитяне (2Пар 26.6–8). Могущество Озии было настолько значительно, что, по свидетельству клинообразных надписей, он выдержал натиск Феглафелассара III. Обеспеченное извне двухколенное царство широко и свободно развивало теперь и свое внутреннее экономическое благосостояние, причем сам царь был первым и ревностным покровителем народного хозяйства (2Пар 26.10). С развитием внутреннего благосостояния широко развилась также торговля, послужившая источником народного обогащения (Ис 2.7). Славному предшественнику последовал не менее славный и достойный преемник Иоафам. За время их правления Иудейское царство как бы собирается с силами для предстоящей борьбы с ассириянами. Неизбежность последней становится ясной уже при Ахазе, пригласившем Феглафелассара для защиты от нападения Рецина, Факея, идумеян и филистимлян (2Пар 28.5–18). По выражению Вигуру, он, сам того не замечая, просил волка, чтобы тот поглотил его стадо, (Die Bibel und die neueren Entdeckungen. S. 98). И действительно, Феглафелассар освободил Ахаза от врагов, но в то же время наложил на него дань ((2Пар 28.21). Неизвестно, как бы сказалась зависимость от Ассирии на дальнейшей истории двухколенного царства, если бы не падение Самарии и отказ преемника Ахаза Езекии платить ассириянам дань и переход его, вопреки совету пророка Исаии, на сторону египтян (Ис 30.7, 15, 31.1–3). Первое событие лишало Иудейское царство последнего прикрытия со стороны Ассирии; теперь доступ в его пределы открыт, и путь к границам проложен. Второе окончательно предрешило судьбу Иудеи. Союз с Египтом, перешедший с течением времени в вассальную зависимость, заставил ее принять участие сперва в борьбе с Ассирией, а потом с Вавилоном. Из первой она вышла обессиленной, а вторая привела ее к окончательной гибели. В качестве союзницы Египта, с которым вели при Езекии борьбу Ассирияне, Иудея подверглась нашествию Сеннахерима. По свидетельству оставленной им надписи, он завоевал 46 городов, захватил множество припасов и военных материалов и отвел в плен 200 150 человек (Schrader jbid S. 302–4; 298). Кроме того, им была наложена на Иудею громадная дань (4Цар 18.14–16). Союз с Египтом и надежда на его помощь не принесли двухколенному царству пользы. И, тем не менее, преемник Езекии Манассия остается сторонником египтян. Как таковой, он во время похода Ассаргадона против Египта делается его данником, заковывается в оковы и отправляется в Вавилон (2Пар 33.11). Начавшееся при преемнике Ассаргадона Ассурбанипале ослабление Ассирии сделало для Иудеи ненужным союз с Египтом. Мало этого, современник данного события Иосия пытается остановить завоевательные стремления фараона египетского Нехао (2Пар 35.20), но погибает в битве при Мегиддоне (2Пар 35.23). С его смертью Иудея становится в вассальную зависимость от Египта (4Цар 23.33, 2Пар 36.1–4), а последнее обстоятельство вовлекает ее в борьбу с Вавилоном. Стремление Нехао утвердиться, пользуясь падением Ниневии, в приефратских областях встретило отпор со стороны сына Набополассара Навуходоноора. В 605 г. до Р. X. Нехао был разбит им в битве при Кархемыше. Через четыре года после этого Навуходоносор уже сам предпринял поход против Египта и в целях обезопасить себе тыл подчинил своей власти подвластных ему царей, в том числе и Иоакима иудейского (4Цар 24.1, 2Пар 36.5). От Египта Иудея перешла в руки вавилонян и под условием верности их могла бы сохранить свое существование. Но ее сгубила надежда на тот же Египет. Уверенный в его помощи, второй преемник Иоакима Седекия (Иер 37.5, Иез 17.15) отложился от Навуходоносора (4Цар 24.20, 2Пар 36.13), навлек нашествие вавилонян (4Цар 25.1, 2Пар 36.17) и, не получив поддержки от египетского фараона Офры (Иер 37.7), погиб сам и погубил страну.

Если международные отношения Иудеи сводятся к непрерывным войнам, то внутренняя жизнь характеризуется борьбой с язычеством. Длившаяся на протяжении всей истории двухколенного царства, она не доставила торжества истинной религии. Языческим начало оно свое существование при Ровоаме (3Цар 14.22–24, 2Пар 11.13–17), языческим и кончило свою политическую жизнь (4Цар 24.19, 2Пар 36.12). Причины подобного явления заключались прежде всего в том, что борьба с язычеством велась чисто внешними средствами, сводилась к одному истреблению памятников язычества. Единственное исключение в данном отношении представляет деятельность Иосафата, Иосии и отчасти Езекии. Первый составляет особую комиссию из князей, священников и левитов, поручает ей проходить по всем городам иудиным и учить народ (2Пар 17.7–10); второй предпринимает публичное чтение закона (4Цар 23.1–2, 2Пар 34.30) и третий устраивает торжественное празднование Пасхи (2Пар 30.26). Остальные же цари ограничиваются уничтожением идолов, вырубанием священных дубрав и т. п. И если даже деятельность Иосафата не принесла существенной пользы: «народ еще не обратил твердо сердца своего к Богу отцов своих» (2Пар 20.33), то само собой понятно, что одни внешние меры не могли уничтожить языческой настроенности народа, тяготения его сердца и ума к богам окрестных народов. Поэтому, как только умирал царь гонитель язычества, язычествующая нация восстановляла разрушенное и воздвигала новые капища для своих кумиров; ревнителям религии Иеговы вновь приходилось начинать дело своих благочестивых предшественников (2Пар 14.3, 15.8, 17.6 и т. п.). Благодаря подобным обстоятельствам, религия Иеговы и язычество оказывались далеко неравными силами. На стороне последнего было сочувствие народа; оно усвоялось евреем как бы с молоком матери, от юности входило в его плоть и кровь; первая имела за себя царей и насильно навязывалась ими нации. Неудивительно поэтому, что она не только была для нее совершенно чуждой, но и казалась прямо враждебной. Репрессивные меры только поддерживали данное чувство, сплачивали язычествующую массу, не приводили к покорности, а, наоборот, вызывали на борьбу с законом Иеговы. Таков, между прочим, результат реформ Езекии и Иоссии. При преемнике первого Манассии «пролилась невинная кровь, и Иерусалим... наполнился ею... от края до края» (4Цар 21.16), т. е. началось избиение служителей Иеговы усилившеюся языческой партией. Равным образом и реформа Иосии, проведенная с редкою решительностью, помогла сосредоточению сил язычников, и в начавшейся затем борьбе со сторонниками религии они подорвали все основы теократии, между прочим, пророчество и священство, в целях ослабления первого язычествующая партия избрала и выдвинула ложных пророков, обещавших мир и уверявших, что никакое зло не постигнет государство (Иер 23.6). Подорвано было ею и священство: оно выставило лишь одних недостойных представителей (Иер 23.3). Реформа Иосии была последним актом вековой борьбы благочестия с язычеством. После нее уж не было больше и попыток к поддержанию истинной религии; и в плен Вавилонский евреи пошли настоящими язычниками.

Плен Вавилонский, лишив евреев политической самостоятельности, произвел на них отрезвляющее действие в религиозном отношении. Его современники воочию убедились в истинности пророческих угроз и увещаний, – в справедливости того положения, что вся жизнь Израиля зависит от Бога, от верности Его закону. Как прямой и непосредственный результат подобного сознания, возникает желание возврата к древним и вечным истинам и силам, которые некогда создали общество, во все времена давали спасение и, хотя часто забывались и пренебрегались, однако всегда признавались могущими дать спасение. На этот-то путь и вступила прибывшая в Иудею община. В качестве подготовительного условия для проведения в жизнь религии Иеговы ею было выполнено требование закона Моисеева о полном и всецелом отделении евреев от окрестных народов (расторжение смешанных браков при Ездре и Неемии). В основу дальнейшей жизни и истории теперь полагается принцип обособления, изолированности.


* * *


1 «Для всех вас, принадлежащих к клиру и мирянам, чтимыми и святыми да будут книги Ветхого Завета: Моисеевых пять (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие), Иисуса Навина едина, Судей едина, Руфь едина, Царств четыре, Паралипоменон две, Ездры две, Есфирь едина».

2 «Читать подобает книги Ветхого Завета: Бытие мира, Исход из Египта, Левит, Числа, Второзаконие, Иисуса Навина, Судии и Руфь, Есфирь, Царств первая и вторая, Царств третья и четвертая, Паралипоменон первая и вторая, Ездры первая и вторая».

Скрыть
Комментарий к текущему отрывку
Комментарий к книге
Комментарий к разделу

18:15 Букв.: пред Которым я стою.


18:21 Букв.: хромать / скакать на обе стороны.


18:29 Букв.: пророчествовали.


18:32 Евр. сеа - мера объема, здесь две меры - ок. 15 л.


18:38 Или: и поглотил воду в канаве.


19:12 Или: трепетное безмолвие. Друг. возм. пер.: шепот, тихий и тонкий.


19:20 Букв.: ведь что я сделал тебе? Друг. возм. пер.: ведь я (еще) ни чем не обременил тебя?


20:14 Видимо, единственные готовые к бою воины, которых мог найти царь.


20:26 Т.е. в долину Изреэльскую.


20:31 а) Или: цари, верные данному слову.


20:31 б) Букв.: на головах; то же в ст. 32.


20:39 Т.е. ок. 34 кг.


21:10 Букв.: благословлял - это слово употреблено здесь как ирония, в значении, противоположном буквальному; то же в ст. 13.


21:20 Букв.: делам, которые были злом в глазах Господа.


21:21 а) Букв.: всех мочащихся к стене.


21:21 б) Или: будь то малый, будь слабый; или: от мала до велика.


22:9 Или: евнуха.


22:11 Или: бодать арамеев.


22:17 Букв.: господина / владыки.


22:24 Или: как же это так, что Дух Господень…


22:25 Букв.: увидишь в тот день.


22:27 Или: давать ему немного хлеба и немного воды; букв.: хлеб притеснения и воду притеснения, т.е. столько хлеба и воды, сколько доступно в осажденном городе.


22:28 Букв.: слушайте, все народы!


22:34 Букв.: один человек.


22:49 Букв.: Таршишские корабли.


«Боже Израилев, прошу: да сбудутся Твои обещания, которые Ты дал слуге Своему и отцу моему Давиду. Богу ли обитать на земле?! Если небу и небесам небес вместить Тебя не дано, как вместит Тебя этот Храм, который построил я?.. Взирай открытыми очами Своими на Храм этот днем и ночью… и да будет услышана Тобой та молитва, которую слуга Твой будет возносить на этом месте» (8:26-29).

Так при освящении Иерусалимского Храма обращается в молитве к Богу царь Соломон. Богу не нужен дворец, как земному правителю, и Он не может быть ограничен пределами земного храма - но человек нуждается в священном месте для поклонения своему Создателю. И к возведенному Соломоном храму веками будут приходить верующие израильтяне - цари и простые люди, священники и пророки, сюда устремят свой путь пилигримы, чтобы встретиться с вездесущим Богом и обрести душевный покой.

Третья и Четвертая книги царств в еврейской традиции называются Первой и Второй книгами царей, потому что в них описана история правителей, занимавших престолы Израиля и Иудеи (после смерти царя Соломона они стали отдельными государствами). Но по содержанию эту книгу можно назвать Книгой о Храме царя Соломона, как предыдущую книгу называют Книгой царя Давида.

Начинается Третья книга царств с рассказа о борьбе за престол царя Давида, развернувшейся на закате его жизни (гл. 1, 2). Великий царь, одержавший множество славных побед, слаб и беспомощен перед лицом старости, болезни и смерти; и хотя он еще жив, сыновья уже делят его наследство.

«Когда пришло Давиду время умирать, он завещал сыну своему Соломону: „Я отправляюсь в путь, что предначертан всем, - а ты крепись и мужайся…“» (2:1, 2). Будучи прежде всего царем и сыном своего времени, он советует Соломону одолеть врагов и недоброжелателей, в свое время избегнувших его собственной руки. Прожив непростую жизнь, радея о духовном благополучии сына и ввереного ему народа, он наказывает Соломону: «Повинуйся указаниям Господа, Бога твоего: следуй Его путями, повинуйся тому, что Он установил и заповедал, что судил и о чем засвидетельствовал, как написано в Законе Моисея» (2:3).

Но главное дело, завещанное Соломону Давидом, - это строительство Храма в Иерусалиме, столице Израильского царства. Иерусалимский храм - это священное место, где хранится ковчег Завета.

При всей легендарной мудрости царя Соломона, его история стала прологом к падению единого царства. Сам царь не устоял: тот, кому было дано два видения от Яхве, строит рядом с Храмом Живого Бога языческие алтари для своих многочисленных жен. Вскоре через пророка Бог доносит до него ошеломляющую весть: «Я вырву царство у тебя и отдам твоему слуге» (11:11).

Предсказание сбывается через сына царя, Ровоама, прямого наследника престола. Желая выглядеть сильнее своего прославленного отца, он накладывает на подданных непосильное бремя налогов и трудовой повинности. Суровые меры молодого царя вызвали негодование у народа, и северная часть Израиля, возглавляемая мятежным рабом Иеровоамом, отделяется от царя в Иерусалиме, под властью которого остается только колено Иуды (гл. 12).

Далее повествователь ведет параллельный рассказ о наследниках Соломона, правивших в Южном царстве (Иудее), и о первых царях Северного царства (Израиля), построивших собственную столицу Самарию (гл. 13-16). Разделение и вражда стали началом упадка, казалось бы, незыблемого государства. Вступающие на престол цари следуют собственной выгоде и своим желаниям куда чаще, чем воле Божьей. Храмовое богослужение не убеждает народ жить по Закону Божьему, а на Севере к тому же быстро возникают и собственные святилища, «капища на холмах» (12:31), свой «государственный» культ.

Имено поэтому в последних главах этой книги (17-21) появляется новый герой - пророк Илия, чье имя означает «мой Бог - Яхве». Илия, пожалуй, самый грозный из всех ветхозаветных пророков, его служение - это буря и пламень…

Третья книга царств - это не политическая история, а прежде всего осмысление духовного пути народа. Повествователь стремится показать, что Бог вовлечен в события истории, Он ищет общения с народом через верных Ему пророков, желая напомнить, что люди должны быть верны Завету, заключенному с Ним. Автор книги показывает, что, несмотря на преткновения царей и отступничество народа, Бог продолжает предостерегать их, заботиться о них, влечет их Своей любовью, готовый прощать и миловать.

Скрыть

Мысли вслух: ежедневные размышления о Библии

 

Замечательно, что Библия не рисует упоминаемых на её страницах персонажей, даже совершивших серьёзные... 

 

Благие порывы не возобладали в сердце Ахава, после успешной войны он вернулся к привычному образу жизни и вскоре... 

 

Господь услышал молитву Илии. Он не только посрамил язычников, но и послал на землю дождь. Казалось бы... 

Библиотека

Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии

Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).