1 And there came two angels to Sodom at even; and Lot sat in the gate of Sodom: and Lot seeing them rose up to meet them; and he bowed himself with his face toward the ground; |
2 And he said, Behold now, my lords, turn in, I pray you, into your servant's house, and tarry all night, and wash your feet, and ye shall rise up early, and go on your ways. And they said, Nay; but we will abide in the street all night. |
3 And he pressed upon them greatly; and they turned in unto him, and entered into his house; and he made them a feast, and did bake unleavened bread, and they did eat. |
4 But before they lay down, the men of the city, even the men of Sodom, compassed the house round, both old and young, all the people from every quarter: |
5 And they called unto Lot, and said unto him, Where are the men which came in to thee this night? bring them out unto us, that we may know them. |
6 And Lot went out at the door unto them, and shut the door after him, |
7 And said, I pray you, brethren, do not so wickedly. |
8 Behold now, I have two daughters which have not known man; let me, I pray you, bring them out unto you, and do ye to them as is good in your eyes: only unto these men do nothing; for therefore came they under the shadow of my roof. |
9 And they said, Stand back. And they said again, This one fellow came in to sojourn, and he will needs be a judge: now will we deal worse with thee, than with them. And they pressed sore upon the man, even Lot, and came near to break the door. |
10 But the men put forth their hand, and pulled Lot into the house to them, and shut to the door. |
11 And they smote the men that were at the door of the house with blindness, both small and great: so that they wearied themselves to find the door. |
12 And the men said unto Lot, Hast thou here any besides? son in law, and thy sons, and thy daughters, and whatsoever thou hast in the city, bring them out of this place: |
13 For we will destroy this place, because the cry of them is waxen great before the face of the LORD; and the LORD hath sent us to destroy it. |
14 And Lot went out, and spake unto his sons in law, which married his daughters, and said, Up, get you out of this place; for the LORD will destroy this city. But he seemed as one that mocked unto his sons in law. |
15 And when the morning arose, then the angels hastened Lot, saying, Arise, take thy wife, and thy two daughters, which are here; lest thou be consumed in the iniquity of the city. |
16 And while he lingered, the men laid hold upon his hand, and upon the hand of his wife, and upon the hand of his two daughters; the LORD being merciful unto him: and they brought him forth, and set him without the city. |
17 And it came to pass, when they had brought them forth abroad, that he said, Escape for thy life; look not behind thee, neither stay thou in all the plain; escape to the mountain, lest thou be consumed. |
18 And Lot said unto them, Oh, not so, my Lord: |
19 Behold now, thy servant hath found grace in thy sight, and thou hast magnified thy mercy, which thou hast shewed unto me in saving my life; and I cannot escape to the mountain, lest some evil take me, and I die: |
20 Behold now, this city is near to flee unto, and it is a little one: Oh, let me escape thither, (is it not a little one?) and my soul shall live. |
21 And he said unto him, See, I have accepted thee concerning this thing also, that I will not overthrow this city, for the which thou hast spoken. |
22 Haste thee, escape thither; for I cannot do any thing till thou be come thither. Therefore the name of the city was called Zoar. |
23 The sun was risen upon the earth when Lot entered into Zoar. |
24 Then the LORD rained upon Sodom and upon Gomorrah brimstone and fire from the LORD out of heaven; |
25 And he overthrew those cities, and all the plain, and all the inhabitants of the cities, and that which grew upon the ground. |
26 But his wife looked back from behind him, and she became a pillar of salt. |
27 And Abraham gat up early in the morning to the place where he stood before the LORD: |
28 And he looked toward Sodom and Gomorrah, and toward all the land of the plain, and beheld, and, lo, the smoke of the country went up as the smoke of a furnace. |
29 And it came to pass, when God destroyed the cities of the plain, that God remembered Abraham, and sent Lot out of the midst of the overthrow, when he overthrew the cities in the which Lot dwelt. |
30 And Lot went up out of Zoar, and dwelt in the mountain, and his two daughters with him; for he feared to dwell in Zoar: and he dwelt in a cave, he and his two daughters. |
31 And the firstborn said unto the younger, Our father is old, and there is not a man in the earth to come in unto us after the manner of all the earth: |
32 Come, let us make our father drink wine, and we will lie with him, that we may preserve seed of our father. |
33 And they made their father drink wine that night: and the firstborn went in, and lay with her father; and he perceived not when she lay down, nor when she arose. |
34 And it came to pass on the morrow, that the firstborn said unto the younger, Behold, I lay yesternight with my father: let us make him drink wine this night also; and go thou in, and lie with him, that we may preserve seed of our Father. |
35 And they made their father drink wine that night also: and the younger arose, and lay with him; and he perceived not when she lay down, nor when she arose. |
36 Thus were both the daughters of Lot with child by their father. |
37 And the firstborn bare a son, and called his name Moab: the same is the father of the Moabites unto this day. |
38 And the younger, she also bare a son, and called his name Benammi: the same is the father of the children of Ammon unto this day. |
19 We read, Gen 18. of God's coming to take a view of the state of Sodom, what its wickedness was, and what righteous there were in it: here we have the result of that enquiry.
and it did not appear that there were any more of the same character.
with a general repetition of the story, Gen 19:27-29.
19:1 And there came two - Probably two of the three that had just before been with Abraham, the two created angels who were sent to execute God's purpose concerning Sodom.
19:3 And he pressed upon them greatly - Partly because he would by no means have them to expose themselves to the perils of lodging in the streets of Sodom, and partly because he was desirous of their converse.
19:4 Here were old and young all from every quarter - The old were not past it, and the young were soon come up to it. Either they had no magistrates to protect the peaceable, or their magistrates were themselves aiding and abetting.
19:8 I have two daughters - This was unadvisedly and unjustifiably offered. It is true, of two evils we must chose the less, but of two sins we must chose neither, nor ever do evil that good may come of it.
19:11 And they smote the men with blindness - This was designed to put an end to their attempt, and to be an earnest of their utter ruin the next day.
19:13 We will destroy this place - The holy angels are ministers of God's wrath for the destruction of sinners, as well as of his mercy for the preservation and deliverance of his people.
19:14 Up, get you out this place - The manner of expression is startling. It was not time to trifle, when the destruction was just at the door. But he seemed to them as one that mocked - They thought perhaps that the assault which the Sodomites had just now made upon his house had disturbed his head, and put him into such a fright that be knew not what he said. They that made a jest of every thing, made a jest of that, and so perished in the overthrow. Thus many who are warned of the danger they are in by sin, make a light matter of it; such will perish with their blood upon their heads.
19:16 Tho' Lot did not make a jest of the warning as his sons - in - law, yet he lingered, he did not make so much haste as the case required.And it might have been fatal to him, if the angels had not laid hold on his hand, and brought him forth. Herein the Lord was merciful to him, otherwise he might justly have left him to perish, since he was loath to depart. If God had not been merciful to us, our lingering had been our ruin.
19:17 Look not behind thee - He must not loiter by the way; stay not in all the plain - For it would all be made one dead sea: he must not take up short of the place of refuge appointed him; escape to the mountain - Such as these are the commands given to those who through grace are delivered out of a sinful state.
19:22 I cannot do any thing till thou be come thither - The very presence of good men in a place helps to keep off judgments. See what care God takes for the preservation of his people!
19:24 Then the Lord rained - from the Lord - God the Son, from God the Father, for the Father has committed all judgment to the Son. He that is the Saviour will be the destroyer of those that reject the salvation.
19:25 And he overthrew the cities, and all the inhabitants of them, the plain, and all that grew upon the ground - It was an utter ruin, and irreparable; that fruitful valley remains to this day a great lake, or dead sea. Travelers say it is about thirty miles long, and ten miles broad. It has no living creature in it: it is not moved by the wind: the smell of it is offensive: things do not easily sink in it. The Greeks call it Asphaltis, from a sort of pitch which it casts up.Jordan falls into it, and is lost there. It was a punishment that answered their sin. Burning lusts against nature were justly punished with this preternatural burning.
19:26 But his wife looked back from behind him - Herein she disobeyed an express command. Probably she hankered after her house and goods in Sodom, and was loath to leave them. Christ intimates this to be her sin, Luk 17:31-32, she too much regarded her stuff. And her looking back spoke an inclination to go back; and therefore our Saviour uses it as a warning against apostasy from our Christian profession. And she became a pillar of salt - She was struck dead in the place, yet her body did not fall down, but stood fixed and erect like a pillar or monument, not liable to waste or decay, as human bodies exposed to the air are, but metamorphosed into a metallic substance, which would last perpetually. Our communion with God consists in our gracious regard to him, and hisgracious regard to us. We have here therefore the communion that was between God and Abraham in the event concerning Sodom, as before in the consultation concerning It; for communion with God is to be kept up in providences as well as in ordinances.
19:27 And Abraham gat up early - And to see what was become of his prayers, he went to the very place were he had stood before the Lord.
19:28 And he looked toward Sodom - Not as Lot's wife did, tacitly reflecting upon the divine severity, but humbly adoring it, and acquiescing in it. Here is God's favourable regard to Abraham, Gen 19:29.As before when Abraham prayed for Ishmael, God heard him for Isaac, so now when he prayed for Sodom, he heard for Lot.
19:29 God remembered Abraham, and for his sake sent Lot out of the overthrow - God will certainly give an answer of peace to the prayer of faith in his own way and time.
19:30 He feared to dwell in Zoar - Here is the great trouble and distress that Lot was brought into after his deliverance, Gen 19:29.He was frightened out of Zoar, durst not dwell there, either because he was conscious to himself that it was a refuge of his own chusing, and that therein he had foolishly prescribed to God, and therefore could not but distrust his safety in it. Probably he found it as wicked as Sodom; and therefore concluded it could not long survive it; or perhaps he observed the rise and increase of those waters, which, after the conflagration, began to overflow the plain, and which, mixing with the ruins, by degrees made the dead sea; in those waters he concluded Zoar must needs perish, (though it had escaped the fire) because it stood upon the same flat. He was now glad to go to the mountain, the place which God had appointed for his shelter. See in Lot what those bring themselves to at last, that forsake the communion of saints for secular advantages.
20 We have here,
accepts his plea, Gen 20:4-6.
and directs him to make restitution, Gen 20:7.
and Abraham excuses it as well as he can, Gen 20:11-13.
and Abraham by prayer prevails with God for the removal of the judgment Abimelech was under, Gen 20:17-18.
20:1 And Abraham sojourned in Gerar - We are not told upon what occasion he removed, whether terrified by the destruction of Sodom, or, as some of the Jewish writers say, because he was grieved at Lot's incest with his daughters, and the reproach which the Canaanites cast upon him for his kinsman's sake. The king of Gerar sent and took her - To his house, in order to the taking of her to his bed.
20:3 But God came to Abimelech in a dream - It appears by this that God revealed himself by dreams, which evidenced themselves to be divine and supernatural, not only to his servants the prophets, but even to those that were out of the pale of the church; but then usually it was with some regard to God's own people.
20:4 Wilt thou slay also a righteous nation - Not such a nation as Sodom.
20:6 I withheld thee from sinning against me - It is God that restrains men from doing the ill they would do; it is not from him that there is sin, but it is from him that there is not more sin, either by his influence on mens minds checking their inclination to sin, or by his providence taking away the opportunity. It is a great mercy to be hindered from committing sin, which God must have the glory of whoever is the instrument.
20:9 Thou hast done deeds that ought not to be done - Equivocation and dissimulation, however they may be palliated, are very ill things, and by no means to be admitted in any case. He takes it as a very great injury to himself and his family, that Abraham had thus exposed them to sin, What have I offended thee? - If I had been thy worst enemy, thou couldst not have done me a worse turn, nor taken a more effectual course to be avenged on me. Note, We ought to reckon, that those do us the greatest dislikedness in the world, that any way tempt us or expose us to sin, though they may pretend friendship, and offer that which is grateful enough to the corrupt nature. He challenges him to assign any just cause he had to suspect them as a dangerous people for an honest man to live among.
20:10 What sawest thou that thou hast done this thing - What reason hadst thou to think, that if we had known her to be thy wife, thou wouldst have been exposed to any danger by it?
20:11 I thought surely the fear of God is not in this place, and they will slay me - There are many places and persons that have more of the fear of God in them than we think they have; perhaps they are not called by our name, they do not wear our badges, they do not tie themselves to that which we have an opinion of; and therefore we conclude they have not the fear of God in their hearts!
20:13 When God caused me to wander from my father's house - Then we settled this matter. It may be, that God denied Abraham and Sarah the blessing of children so long to punish them for this sinful compact they had made to deny one another: if they will not own their marriage, why should God own it? But we may suppose, that alter this reproof they agreed never to do so again, and then presently we read, Gen 21:1-2, that Sarah conceived.
20:16 Thy brother is to thee a covering of the eyes - Thou must look at no other, nor desire to be looked at by any other. Yoke - fellows must be to each other for a covering of the eyes. The marriage - covenant is a covenant with the eyes, like Job's, Job 31:1.
21 In this chapter we have,
21:2 Sarah conceived - Sarah by faith, received strength to conceive, Heb 11:11. God therefore, by promise, gave that strength.Abraham was old, and Sarah old, and both as good as dead, and then the word of God took place.
21:4 He circumcised his son - The covenant being established with him, the seal of the covenant was administered to him.
21:6 And Sarah said, God has made me to laugh - He hath given me both cause to rejoice, and a heart to rejoice. And it adds to the comfort of any mercy to have our friends rejoice with us in it, See Luk 1:58.They that hear will laugh with me - Others will rejoice in this instance of God's power and goodness, and be encouraged to trust in him.
21:9 Sarah saw the son of the Egyptian mocking - Mocking Isaac no doubt, for it is sad, with reference to this, Gal 4:29, that he that was born after the flesh, persecuted him that was born after the spirit. Ishmael is here called the son of the Egyptian, because (as some think) the four hundred years affliction of the seed of Abrahamby the Egyptians began now, and was to be dated from hence.
21:10 Cast out the bond - woman - This was a type of the rejection of the unbelieving Jews, who, though they were the seed of Abraham, yet, because they submitted not to the gospel - covenant, were unchurched and disfranchised. And that, which above any thing provoked God to cast them off, was, their mocking and persecuting the gospel - church, God's Isaac, in his infancy.
21:11 The thing was very grievous in Abraham's sight - it grieved him that Ishmael had given such provocation. And still more that Sarah insisted upon such a punishment.
21:13 The casting out of Ishmael was not his ruin. He shall be a nation because he is thy seed - We are not sure that it was his eternal ruin. It is presumption to say, that all these who are left out of the external dispensation of God's covenant are excluded from all his mercies.Those may be saved who are not thus honoured.
21:14 And Abraham rose up early in the morning - We may suppose immediately after he had in the night - visions received orders to do this.
21:17 God heard the voice of the lad - We read not of a word be said; but his sighs and groans, cried loud in the ears of the God of mercy. An angel was sent to comfort Hagar, who assures her, God has heard the voice of the lad where he is - Though he be in the wilderness; for wherever we are, there is a way open heavenwards; therefore lift up the lad, and hold him in thy hand - God's readiness to help us when we are in trouble must not slacken, but quicken our endeavours to help ourselves. He repeats the promise concerning her son, that he should be a great nation, as a reason why she should bestir herself to help him.
21:31 Beer - sheba - That is, the well of the oath, in remembrance of the covenant that they sware to, that they might be ever mindful of it.
21:33 And Abraham planted a grove - For a shade to his tent, or perhaps an orchard of fruit trees; and there, though we cannot say he settled, for God would have him while he lived to be a stranger and a pilgrim, yet he sojourned many days. And called there on the name of the Lord - Probably in the grove he planted, which was his oratory, or house ofprayer: he kept up publick worship, to which probably his neighbours resorted, and joined with him. Men should not only retain their goodness wherever they go, but do all they can to propagate it, and make others good.The everlasting God - Though God had made himself known to Abraham as his God in particular; yet he forgets not to give glory to him as the Lord of all, the everlasting God, who was before all worlds, and will be when time and days shall be no more.
22 We have here,
22:1 Here is the trial of Abraham's faith, whether it continued so strong, so vigorous, so victorious, after a long settlement in communion with God, as it was at first, when by it he left his country: then it appeared that he loved God better than his father; now, that he loved him better than his son. After these things - After all the other exercises he had had, all the difficulties he had gone through: now perhaps he was beginning to think the storms were blown over but after all, this encounter comes, which is stranger than any yet. God did tempt Abraham - Not to draw him to sin, so Satan tempts; but to discover his graces,how strong they were, that they might be found to praise and honour and glory. The trial itself: God appeared to him as he had formerly done, called him by name Abraham, that name which had been given him in ratification of the promise: Abraham, like a good servant, readily answered, Here am I; what saith my Lord unto his servant? Probably he expected some renewed promise, like those, Gen 15:1 Gen 17:1, but to his great amazement that which God hath to say to him is in short, Abraham, go kill thy son: and this command is given him in such aggravating language as makes the temptation abundantly more grievous. When God speaks, Abraham, no doubt, takes notice of every word, and listens attentively to it: and every word here is a sword in his bones; the trial is steel'd with trying phrases. Is it any pleasure to the Almighty that he should afflict? No, it is not; yet when Abraham's faith is to be tried, God seems to take pleasure in the aggravation of the trial.
22:2 And he said, take thy son - Not thy bullocks and thy lambs; how willingly would Abraham have parted with them by thousands to redeem Isaac! Not thy servant, no, not the steward of thine house. Thine only son - Thine only son by Sarah. Ishmael was lately cast out, to the grief of Abraham, and now Isaac only was left and must he go too? Yes: take Isaac, him by name, thy laughter, that son indeed. Yea, that son whom thou lovest - The trial was of Abraham's love to God, and therefore it must be in a beloved son: in the Hebrew 'tis expressed more emphatically, and I think might very well be read thus, Take now that son of thine, that only son of thine, whom thou lovest, that Isaac. And get thee into the land of Moriah - Three days journey off: so that he might have time to consider it, and if he do it, must do it deliberately. And offer him for a burnt offering - He must not only kill his son, but kill him as a sacrifice, with all that sedateness and composedness of mind, with which he used to offer his burnt - offering.
22:3 The several steps of this obedience, all help to magnify it, and to shew that he was guided by prudence, and governed by faith, in the whole transaction.
22:6 Isaac's carrying the wood was a type of Christ, who carried his own cross, while Abraham, with a steady and undaunted resolution, carried the fatal knife and fire.
22:7 Behold the fire and the wood, but where is the lamb? - This is,
22:8 My son, God will provide himself a lamb - This was the language either,
- Of his obedience; we must offer the lamb which God has appointed now tobe offered; thus giving him this general rule of submission to the divine will to prepare him for the application of it to himself.Or,
- Of his faith; whether he meant it so or no, this proved to be the meaningof it; a sacrifice was provided instead of Isaac.
Thus,22:9 With the same resolution and composedness of mind, he applies himself to the compleating of this sacrifice. After many a weary step, and with a heavy heart, he arrives at length at the fatal place; builds the altar, an altar of earth, we may suppose, the saddest that ever be built; lays the wood in order for Isaac's funeral pile; and now tells him the amazing news. Isaac, for ought appears, is as willing as Abraham; we do not find that he made any objection against it. God commands it to be done, and Isaac has learned to submit. Yet it is necessary that a sacrifice be bound; the great Sacrifice, which, in the fulness of time, was to be offered up, must be bound, and therefore so must Isaac. Having bound him he lays him upon the altar, and his hand upon the head of the sacrifice. Be astonished, O heavens, at this, and wonder, O earth! here is an act of faith and obedience which deserves to be a spectacle to God, angels and men; Abraham's darling, the church's hope, the heir of promise, lies ready to bleed and die by his own father's hands! Now this obedience of Abraham in offering up Isaac is a lively representation,
22:11 The Angel of the Lord - That is, God himself, the eternal Word, the Angel of the covenant, who was to be the great Redeemer and Comforter.
22:12 Lay not thine hand upon the lad - God's time to help his people is, when they are brought to the greatest extremity: the more eminent the danger is, and the nearer to be put in execution, the more wonderful and the more welcome is the deliverance. Now know I that thou fearest God - God knew it before, but now Abraham had given a memorable evidence of it. He need do no more, what he had done was sufficient to prove the religious regard he had to God and his authority. The best evidence of our fearing God is our being willing to honour him with that which is dearest to us, and to part with all to him, or for him.
22:13 Behold a ram - Tho' that blessed Seed was now typified by Isaac, yet the offering of him up was suspended 'till the latter end of the world, and in the mean time the sacrifice of beasts was accepted, as a pledge of that expiation which should be made by that great sacrifice.And it is observable, that the temple, the place of sacrifice, was afterward built upon this mount Moriah, Ch2 3:1, and mount Calvary, where Christ was crucified, was not far off.
22:14 And Abraham called the place Jehovah - jireh - The Lord will provide. Probably alluding to what he had said, Gen 22:8.God will provide himself a lamb - This was purely the Lord's doing: let it be recorded for the generations to come; that the Lord will see; he will always have his eyes upon his people in their straits, that he may come in with seasonable succour in the critical juncture. And that he will be seen, be seen in the mount, in he greatest perplexities of his people; he will not only manifest but magnify his wisdom, power and goodness in their deliverance. Where God sees and provides, he should be seen and praised. And perhaps it may refer to God manifest in the flesh.
22:15 And the Angel - Christ. Called unto Abraham - Probably while the ram was yet burning. Very high expressions are here of God's favour to Abraham, above any he had yet been blessed with.
22:16 Because thou hast done this thing, and hast not with - held thy son, thine only son - He lays a mighty emphasis upon that, and Gen 22:18, praises it as an act of obedience, in it thou hastobeyed my voice. By myself have I sworn - For he could swear by no greater.
22:17 Multiplying I will multiply thee - Those that part with any thing for God, shall have it made up to them with unspeakable advantage.Abraham has but one son, and is willing to part with that one in obedience to God; well, saith God, thou shalt be recompensed with thousands and millions. Here is a promise,
22:20 This is recorded here,
19:24-25 Данные геологии и археологии подтвердили, что в указанном районе действительно произошла катастрофа, погубившая города. О страшной каре, постигшей Содом и Гоморру, нередко упоминается как в ВЗ, так и в НЗ.
19:26 Жена Лота символизирует пристрастие к греховному миру тех, кто, став на путь спасения, обращается вспять. "Вспоминайте жену Лотову" (Лк 17:32), говорит Христос, призывая к бдению и отречению от благ земных (ср. Лк 9:62).
19:30-35 Дочери Лота поступили так, полагая, что все люди на земле погибли (ст. 31) и им предстоит возродить род человеческий.
20:7 "Он пророк" - здесь впервые в евр подлиннике употребляется слово "нави", существовавшее уже до Моисея. Корень "нава" (говорить) указывает на человека, говорящего с Богом, т.е. находящегося с Ним в близких отношениях, неприкосновенного (Пс 104:15) и великого ходатая (Втор 34:10; Числ 11:2; Числ 21:7).
21:2 Имя Исаак означает и "смех", и "радость". Отцы Церкви усматривают в Исааке прообраз Иисуса Христа, а в Измаиле - символ языч. народов (ср. Гал 4:23сл.; Рим 9; Евр 11:18). Авраам избран Богом до того, как был обрезан, поэтому он считается отцом и иудеев и язычников.
21:8-20 Здесь не продолжение Быт 16, а параллельный рассказ.
22:9 Исаак, сын обетования, принадлежит Богу. Господь, повелевая Аврааму принести в жертву Исаака, тем самым испытывает его. Готовность Авраама принести своего единственного сына в жертву прообразует любовь Бога Отца, не пощадившего своего Единородного Сына (Ин 3:16; Рим 8:32). Исаак, явивший кроткое послушание воле отца, прообразует послушание Иисуса воле Отца небесного и становится достойным быть прообразом Его Голгофской жертвы.
Древний обычай хананеян - приносить в жертву первородных (считавшихся лучшими), чтобы обеспечить себе покровительство божества, - неоднократно осуждается пророками (Иер 7:30; Иез 16:20; Иез 22:26).
В кн. Бытия говорится о творении вселенной и рода человеческого Богом Создателем и Промыслителем и о начале осуществления его спасительного замысла о человечестве. Сказание о творении мира (шестоднев) восходит к Моисею. В основу этого образного описания легла схема евр недели. Образ этот не следует понимать в буквальном смысле: «Не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные — говорит ап. Петр (Pietro 2 3:8) — что у Господа один день, как тысяча лет и тысяча лет как один день» (Salmi 89:5). В шестодневе каждое поколение находит откровение о сотворении мира, соответствующее ступени его культурного и нравственного развития. Современный человек может найти в этом образе символическое изображение длительных периодов становления нашей земли. Священнописатель созерцает реалии этого мира от самой простой до самой сложной и совершенной, исходящими из рук Творца согласно ритму евр недели: шесть дней работы, т.е. сотрудничества с творческой деятельностью Бога, и один день отдыха — умиротворения перед лицом Божиим. Во вступительной фразе шестоднева отвергаются все языческие учения о миротворении, которые говорят либо о двух творцах (дуализм), либо о рождении мира из недр Божества (пантеизм). Мир творится единым Богом из ничего (Maccabei 2 7:28). Его создание есть тайна божественной любви. “Земля и небо” означают вселенную в целом. Многие толкователи усматривают в слове «небо» указание на духовный (ангельский) мир, созданный одновременно с первоматерией .
Названия, разделения и содержание
Пять первых книг Библии составляют одно целое, которое по-еврейски называется Тора, т.е. Закон. Первое достоверное свидетельство об употреблении слова Закон (греч. «νομος») в этом смысле мы встречаем в предисловии кн. Премудрости Иисуса, сына Сирахова. В начале христианской эры название «Закон» уже было общепринятым, как мы это видим в НЗ (Luk 10:26; ср. Luk 24:44). Иудеи, говорившие по-еврейски, называли первую часть Библии также «Пять пятых Закона», чему соответствовало в эллинизированных еврейских кругах η πεντατευχος (подраз. «βιβλος» ., т.е. Пятитомник). Это разделение на пять книг засвидетельствовано еще до нашей эры греческим переводом Библии семьюдесятью толковниками (LXX). В этом, принятом Церковью, переводе каждой из пяти книг было дано название, согласно ее содержанию или содержанию ее первых глав:
Кн. Бытия (собств. — книга о происхождении мира, рода человеческого и избранного народа); Исход (начинается с рассказа об уходе евреев из Египта); Левит (закон для священников из колена Левиина); Числа (книга начинается с описания переписи народа: гл. Num 1-4); Второзаконие («второй закон», воспроизводящий в более пространном изложении Закон, данный на Синае). Иудеи же до сих пор называют каждую книгу евр. Библии по ее первому значимому слову.
Кн. Бытия разделяется на две неравные части: описание происхождения мира и человека (Gen 1-11) и история праотцев народа Божия (Gen 12-50). Первая часть — как бы пропилеи, вводящие в историю, о которой повествует вся Библия. В ней описывается сотворение мира и человека, грехопадение и его последствия, постепенное развращение людей и постигшее их наказание. Происшедший затем от Ноя род расселяется по земле. Генеалогические же таблицы все суживаются и, наконец, ограничиваются родом Авраама, отца избранного народа. История праотцев (Gen 12-50) описывает события из жизни великих предков: Авраама, человека веры, послушание которого вознаграждается: Бог обещает ему многочисленных потомков и Святую Землю, которая станет их наследием (Быт 12 1—25:8); Иакова, отличающегося хитростью: выдав себя за старшего брата, Исава, он получает благословение своего отца Исаака и затем превосходит изворотливостью своего дядю Лавана; однако его ловкость оказалась бы напрасной, если бы Бог не предпочел его Исаву и не возобновил в его пользу обетования, данные Аврааму, и заключенный с ним союз (Gen 25:19-36:43). Бог избирает людей не только высокого нравственного уровня, ибо он может исцелить всякого человека, открывающегося Ему, как бы он ни был греховен. По сравнению с Авраамом и Иаковом Исаак выглядит довольно бледно. О его жизни говорится главным образом в связи с его отцом или сыном. Двенадцать сыновей Иакова — родоначальники двенадцати колен Израилевых. Одному из них посвящена последняя часть кн. Бытия: гл. Gen 37-50 — биография Иосифа. В них описывается, как добродетель мудрого вознаграждается и Божественное Провидение обращает зло в добро (Gen 50:20).
Две главные темы Исхода: освобождение из Египта (Exo 1:1-15:21) и Синайский Союз-Завет (Exo 19:1-40:38) связаны с менее значимой темой — странствия по пустыне (Exo 15:22-18:27). Моисей, получивший откровение неизреченного имени Ягве на горе Божией Хориве, приводит туда израильтян, освобожденных от рабства. В величественной теофании Бог вступает в союз с народом и дает ему Свои Заповеди. Как только союз был заключен, народ его нарушил, поклонившись золотому тельцу, но Бог прощает виновных и возобновляет союз. Ряд предписаний регулирует богослужение в пустыне.
Кн. Левит носит почти исключительно законодательный характер, так что повествование о событиях, можно сказать, прерывается. Она содержит ритуал жертвоприношений (Lev 1-7): церемониал поставления в священники Аарона и его сыновей (Lev 8-10); предписания о чистом и нечистом (Lev 11-15), завершающиеся описанием ритуала Дня Очищения (Lev 16); «Закон святости» (Lev 17-26), содержащий богослужебный календарь и заканчивающийся благословениями и проклятиями (Lev 26). В гл. Lev 27 уточняются условия выкупа людей, животных и имущества, посвященных Ягве.
В кн. Числа вновь говорится о странствии в пустыне. Уходу от Синая предшествуют перепись народа (Num 1-4) и богатые приношения по случаю освящения скинии (Num 7). Отпраздновав второй раз Пасху, евреи покидают святую гору (Num 9-10) и доходят до Кадеса, где предпринимают неудачную попытку проникнуть в Ханаан с юга (Num 11-14). После долгого пребывания в Кадесе они отправляются в Моавские равнины, прилегавшие к Иерихону (Num 20-25). Мадианитяне разбиты, и колена Гада и Рувима поселяются в Заиорданьи (Num 31-32). В гл. Num 33 перечисляются остановки в пустыне. Повествования чередуются с предписаниями, дополняющими синайское законодательство или подготовляющими поселение в Ханаане.
Второзаконие отличается особой структурой: это кодекс гражданских и религиозных узаконений (Deu 12:26-15:1), включенный в большую речь Моисея (Deu 5-11; Deu 26:16-28:68), которую предваряет его первая речь (Deu 1-4); за ней следует третья речь (Deu 29-30); наконец говорится о возложении миссии на Иисуса Новина, приводятся песнь и благословения Моисея, даются краткие сведения о конце его жизни (Deu 31-34).
Второзаконнический кодекс отчасти воспроизводит заповеди, данные в пустыне. Моисей напоминает в своих речах о великих событиях Исхода, об откровении на Синае и начале завоевания Земли Обетованной. В них раскрывается религиозный смысл событий, подчеркивается значение Закона, содержится призыв к верности Богу.
Литературная композиция
Составление этого обширного сборника приписывалось Моисею, что засвидетельствовано в НЗ (Joh 1:45; Joh 5:45-47; Rom 10:5). Но в более древних источниках нет утверждения, что все Пятикнижие написано Моисеем. Когда в нем, хотя очень редко, говорится: «Моисей написал» — эти слова относятся лишь к определенному месту. Исследователи Библии обнаружили в этих книгах различие в стиле, повторения и некоторую непоследовательность повествований, что не дает возможности считать их произведением, целиком принадлежащим одному автору. После долгих исканий библеисты, главным образом под влиянием К.Г. Графа и Ю. Велльгаузена, склонились в основном к т.н. документарной теории, которую схематически можно формулировать так: Пятикнижие представляет компиляцию из четырех документов, возникших в различное время и в различной среде. Первоначально было два повествования: в первом автор, т. н. Ягвист, условно обозначаемый буквой «J», употребляет в рассказе о сотворении мира имя Ягве, которое Бог открыл Моисею; другой автор, т. н. Элогист (Е), называет Бога распространенным в то время именем Элогим. Согласно этой теории повествование Ягвиста было записано в 11 веке в Иудее, Элогист же писал немного позже в Израиле. После разрушения Северного царства оба документа были сведены воедино (JE). После царствования Иосии (640-609) к ним было прибавлено Второзаконие «D», а после Плена ко всему этому (JED) был присоединен священнический кодекс (Р), содержащий главным образом законы и несколько повествований. Этот кодекс составил своего рода костяк и образовал рамки этой компиляции (JEDP). Такой литературно-критический подход связан с эволюционной концепцией развития религиозных представлений в Израиле.
Уже в 1906 г Папская Библейская Комиссия предостерегла экзегетов от переоценки этой т. н. документарной теории и предложила им считать подлинным авторство Моисея, если иметь в виду Пятикнижие в целом, и в то же время признавать возможность существования, с одной стороны устных преданий и письменных документов, возникших до Моисея, а с другой — изменений и добавлений в более позднюю эпоху. В письме от 16 января 1948 г, обращенном к кардиналу Сюару, архиепископу Парижскому, Комиссия признала существование источников и постепенных приращений к законам Моисея и историческим рассказам, обусловленных социальными и религиозными установлениями позднейших времен.
Время подтвердило правильность этих взглядов библейской Комиссии, ибо в наше время классическая документарная теория все больше ставится под сомнение. С одной стороны, попытки систематизировать ее не дали желаемых результатов. С другой стороны, опыт показал, что сосредоточение интереса на чисто литературной проблеме датировки окончательной редакции текста имеет гораздо меньшее значение, чем подход исторический, при котором на первое место выдвигается вопрос об источниках устных и письменных, лежащих в основе изучаемых «документов». Представление о них стало теперь менее книжным, более близким к конкретной действительности. Выяснилось, что они возникли в далеком прошлом. Новые данные археологии и изучение истории древних цивилизаций Средиземноморья показали, что многие законы и установления, о которых говорится в Пятикнижии, сходны с законами и установлениями эпох более давних, чем те, к которым относили составление Пятикнижия, и что многие его повествования отражают быт более древней среды.
Не будучи 8 состоянии проследить, как формировалось Пятикнижие и как в нем слилось несколько традиций, мы, однако, вправе утверждать, что несмотря на разнохарактерность текстов явистского и элогистского, в них по существу идет речь об одном и том же. Обе традиции имеют общее происхождение. Кроме того, эти традиции соответствуют условиям не той эпохи, когда они были окончательно письменно зафиксированы, а эпохи, когда произошли описываемые события. Их происхождение восходит, следовательно, к эпохе образования народа Израильского. То же в известной мере можно сказать о законодательных частях Пятикнижия: пред нами гражданское и религиозное право Израиля; оно эволюционировало вместе с общиной, жизнь которой регулировало, но по своему происхождению оно восходит ко времени возникновения этого народа. Итак, первооснова Пятикнижия, главные элементы традиций, слившихся с ним, и ядро его узаконений относятся к периоду становления Израильского народа. Над этим периодом доминирует образ Моисея, как организатора, религиозного вождя и первого законодателя. Традиции, завершающиеся им, и воспоминания о событиях, происходивших под его руководством, стали национальной эпопеей. Учение Моисея наложило неизгладимый отпечаток на веру и жизнь народа. Закон Моисеев стал нормой его поведения. Толкования Закона, вызванные ходом исторического развития, были проникнуты его духом и опирались на его авторитет. Засвидетельствованный в Библии факт письменной деятельности самого Моисея и его окружения не вызывает сомнений, но вопрос содержания имеет большее значение, чем вопрос письменного фиксирования текста, и поэтому так важно признать, что традиции, лежащие в основе Пятикнижия, восходят к Моисею как первоисточнику.
Повествования и история
От этих преданий, являвшихся живым наследием народа, вдохнувших в него сознание единства и поддерживавших его веру, невозможно требовать той строго научной точности, к которой стремится современный ученый; однако нельзя утверждать, что эти письменные памятники не содержат истины.
Одиннадцать первых глав Бытия требуют особого рассмотрения. В них описано в стиле народного сказания происхождение рода человеческого. Они излагают просто и картинно, в соответствии с умственным уровнем древнего малокультурного народа, главные истины, лежащие в основе домостроительства спасения: создание Богом мира на заре времен, последовавшее за ним сотворение человека, единство рода человеческого, грех прародителей и последовавшие изгнание и испытания. Эти истины, будучи предметом веры, подтверждены авторитетом Св. Писания; в то же время они являются фактами, и как истины достоверные подразумевают реальность этих фактов. В этом смысле первые главы Бытия носят исторический характер. История праотцев есть история семейная. В ней собраны воспоминания о предках: Аврааме, Исааке, Иакове, Иосифе. Она является также популярной историей. Рассказчики останавливаются на подробностях личной жизни, на живописных эпизодах, не заботясь о том, чтобы связать их с общей историей. Наконец, это история религиозная. Все ее переломные моменты отмечены личным участием Бога, и все в ней представлено в провиденциальном плане. Более того, факты приводятся, объясняются и группируются с целью доказать религиозный тезис: существует один Бог, образовавший один народ и давший ему одну страну. Этот Бог — Ягве, этот народ — Израиль, эта страна — святая Земля. Но в то же время эти рассказы историчны и в том смысле, что они по-своему повествуют о реальных фактах и дают правильную картину происхождения и переселения предков Израильских, их географических и этнических корней, их поведения в плане нравственном и религиозном. Скептическое отношение к этим рассказам оказалось несостоятельным перед лицом недавних открытий в области истории и археологии древнего Востока.
Опустив довольно длинный период истории, Исход и Числа, а в определенной мере и Второзаконие, излагают события от рождения до смерти Моисея: исход из Египта, остановка у Синая, путь к Кадесу (о долгом пребывании там хранится молчание), переход через Заиорданье и временное поселение на равнинах Моава. Если отрицать историческую реальность этих фактов и личности Моисея, невозможно объяснить дальнейшую историю Израиля, его верность ягвизму, его привязанность к Закону. Надо, однако, признать, что значение этих воспоминаний для жизни народа и отзвук, который они находят в обрядах, сообщили этим рассказам характер победных песен (напр, о переходе через Чермное море), а иногда и богослужебных песнопений. Именно в эту эпоху Израиль становится народом и выступает на арену мировой истории. И хотя ни в одном древнем документе не содержится еще упоминания о нем (за исключением неясного указания на стеле фараона Мернептаха), сказанное о нем в Библии согласуется в главных чертах с тем, что тексты и археология говорят о вторжении в Египет гиксосов, которые в большинстве своем были семитического происхождения, о египетской администрации в дельте Нила, о политическом положении Заиорданья.
Задача современного историка состоит в том, чтобы сопоставить эти данные Библии с соответствующими событиями всемирной истории. Несмотря на недостаточность библейских указаний и недостаточную определенность внебиблейской хронологии, есть основания предполагать, что Авраам жил в Ханаане приблизительно за 1850 лет до Р.Х., что история возвышения Иосифа в Египте и приезда к нему других сыновей Иакова относится к началу 17 в. до Р.Х. Дату Исхода можно определить довольно точно по решающему указанию, данному в древнем тексте Exo 1:11: народ сынов Израилевых «построил фараону Пифом и Рамзес, города для запасов». Следовательно, Исход произошел при Рамзесе II, основавшем, как известно, город Рамзес. Грандиозные строительные работы начались в первые же годы его царствования. Поэтому весьма вероятно, что уход евреев из Египта под водительством Моисея имел место около середины царствования Рамзеса (1290-1224), т.е. примерно около 1250 г до Р.Х.
Учитывая библейское предание о том, что время странствования евреев в пустыне соответствовало периоду жизни одного поколения, водворение в Заиорданьи можно отнести к 1225 г до Р.Х. Эти даты согласуются с историческими данными о пребывании фараонов XIX династии в дельте Нила, об ослаблении египетского контроля над Сирией и Палестиной в конце царствования Рамзеса II, о смутах, охвативших весь Ближний Восток в конце 13 в. до Р.Х. Согласуются они и с археологическими данными, свидетельствующими о начале Железного Века в период вторжения Израильтян в Ханаан.
Законодательство
В евр Библии Пятикнижие называется «Тора», т.е. Закон; и действительно здесь собраны предписания, регулировавшие нравственную, социальную и религиозную жизнь народа Божия. В этом законодательстве нас больше всего поражает его религиозный характер. Он свойственен и некоторым другим кодексам древнего Востока, но ни в одном из них нет такого взаимопроникновения религиозного и светского элементов. В Израиле Закон дан Самим Богом, он регулирует обязанности по отношению к Нему, его предписания мотивируются религиозными принципами. Это кажется вполне нормальным, когда речь идет о нравственных предписаниях Десятисловия (Синайских Заповедях) или о культовых законах кн. Левит, но гораздо более знаменательно, что в том же своде гражданские и уголовные законы переплетаются с религиозными наставлениями и что все представлено как Хартия Союза-Завета с Ягве. Из этого естественно следует, что изложение этих законов связано с повествованием о событиях в пустыне, где был заключен этот Союз.
Как известно, законы пишутся для практического применения и их необходимо с течением времени видоизменять, считаясь с особенностями окружающей среды и исторической ситуации. Этим объясняется, что в совокупности рассматриваемых документов можно встретить как древние элементы, так и постановления, свидетельствующие о возникновении новых проблем. С другой стороны, Израиль в известной мере испытывал влияние своих соседей. Некоторые предписания Книги Завета и Второзакония удивительно напоминают предписания Месопотамских кодексов, Свода Ассирийских Законов и Хеттского кодекса. Речь идет не о прямом заимствовании, а о сходстве, объясняющемся влиянием законодательства других стран и обычного права, отчасти ставшего в древности общим достоянием всего Ближнего Востока. Кроме того, в период после Исхода на формулировке законов и на формах культа сильно сказывалось ханаанское влияние.
Десятисловие (10 заповедей), начертанное на Синайских скрижалях, устанавливает основу нравственной и религиозной веры Союза-Завета. Оно приведено в двух (Exo 20:2-17 и Deu 5:6-21), несколько различающихся вариантах: эти два текста восходят к древнейшей, более краткой, форме и нет никаких серьезных данных, опровергающих ее происхождение от Моисея.
Элогистский кодекс Союза-Завета (Exo 20:22-23:19) представляет собой право пастушеско-земледельческого общества, соответствующее реальному положению Израиля, образовавшегося как народ и начавшего вести оседлый образ жизни. От более древних месопотамских кодексов, с которыми у него есть точки соприкосновения, он отличается большой простотой и архаическими чертами. Однако он сохранился в форме, свидетельствующей о некоторой эволюции: особое внимание, которое уделяется в нем рабочему скоту, работам в поле и на виноградниках, равно как и домам, позволяет думать, что он относится к периоду оседлой жизни. С другой стороны, различие в формулировке постановлений — то повелительных, то условных — указывает на разнородность состава свода. В своем настоящем виде он, вероятно, восходит к периоду Судей.
Ягвистский кодекс возобновления Завета (Exo 34:14-26) иногда называется, хотя и неправильно, вторым Десятисловием или обрядовым Декалогом. Он представляет собой собрание религиозных предписаний в повелительной форме и принадлежит к тому же времени, что и книга Завета, но под влиянием Второзакония он был переработан. Хотя кн. Левит получила свою законченную форму только после плена, она содержит и очень древние элементы. Так, например, запреты, касающиеся пищи (Lev 11), или предписания о чистоте (Lev 13-15) сохраняют завещанное первобытной эпохой. В ритуале великого Дня Очищения (Lev 16) тексты древних обрядовых предписаний дополняются более подробными указаниями, свидетельствующими о наличии разработанного представления о грехе. Гл. Lev 17-26 составляют целое, получившее название Закона Святости и относящееся, очевидно, к последнему периоду монархии. К той же эпохе надо отнести кодекс Второзакония, в котором собрано много древних элементов, но также отражается эволюция социальных и религиозных обычаев (напр, законы о единстве святилища, жертвеннике, десятине, рабах) и изменение духа времени (призывы к сердцу и свойственный многим предписаниям увещательный тон).
Религиозный смысл
Религия как Ветхого, так и Нового Завета есть религия историческая: она основывается на откровении Бога определенным людям, в определенных местах, при определенных обстоятельствах и на особом действии Бога в определенные моменты человеческой эволюции. Пятикнижие, излагающее историю первоначальных отношений Бога с миром, является фундаментом религии Израиля, ее канонической книгой по преимуществу, ее Законом.
Израильтянин находит в ней объяснение своей судьбы. Он не только получил в начале книги Бытия ответ на вопросы, которые ставит себе каждый человек — о мире и жизни, о страдании и смерти, — но получил ответ и на свой личный вопрос: почему Ягве, Единый Бог есть Бог Израилев? Почему Израиль — Его народ среди всех народов земли?
Это объясняется тем, что Израиль получил обетование. Пятикнижие — книга обетовании: Адаму и Еве после грехопадения возвещается спасение в будущем, т. н. Протоевангелие; Ною, после потопа, обещается новый порядок в мире. Еще более характерно обетование, данное Аврааму и возобновленное Исааку и Иакову; оно распространяется на весь народ, который произойдет от них. Это обетование прямо относится к обладанию землей, где жили праотцы, Землей Обетованной, но по сути дела в нем содержится большее: оно означает, что особые, исключительные отношения существуют между Израилем и Богом его отцов.
Ягве призвал Авраама, и в этом призыве прообразовано избрание Израиля. Сам Ягве сделал из него один народ. Свой народ по благоизволению Своему, по замыслу любви, предначертанному при сотворении мира и осуществляющемуся, несмотря на неверность людей. Это обетование и это избрание гарантированы Союзом. Пятикнижие есть также книга союзов. Первый, правда еще прямо не высказанный, был заключен с Адамом; союз с Ноем, с Авраамом и, в конечном итоге, со всем народом через посредство Моисея, получил уже ясное выражение. Это не союз между равными, ибо Бог в нем не нуждается, хотя почин принадлежит Ему. Однако Он вступает в союз и в известном смысле связывает Себя данными Им обетованиями. Но Он требует взамен, чтобы Его народ был Ему верен: отказ Израиля, его грех может нарушить связь, созданную любовью Бога. Условия этой верности определяются Самим Богом. Избранному Им народу Бог дает Свой Закон. Этот Закон устанавливает, каковы его обязанности, как он должен себя вести согласно воле Божией и, сохраняя Союз-Завет, подготовлять осуществление обетовании.
Темы обетования, избрания, союза и закона красной нитью проходят через всю ткань Пятикнижия, через весь ВЗ. Пятикнижие само по себе не составляет законченного целого: оно говорит об обетовании, но не об осуществлении его, ибо повествование прерывается перед вступлением Израиля в Землю Обетованную. Оно должно оставаться открытым будущему и как надежда и как сдерживающий принцип: надежда на обетование, которую завоевание Ханаана как будто исполнило (Jos 23), но грехи надолго скомпрометировали, и о которой вспоминают изгнанники в Вавилоне; сдерживающий принцип Закона всегда требовательного, пребывавшего в Израиле как свидетель против него (Deu 31:26). Так продолжалось до пришествия Христа, к Которому тяготела вся история спасения; в Нем она обрела весь свой смысл. Ап. Павел раскрывает ее значение, главным образом в послании к Галатам (Gal 3:15-29). Христос заключает новый Союз-Завет, прообразованный древними договорами, и вводит в него христиан, наследников Авраама по вере. Закон же был дан, чтобы хранить обетования, являясь детоводителем ко Христу, в Котором эти обетования исполняются.
Христианин уже не находится под руководством детоводителя, он освобожден от соблюдения обрядового Закона Моисея, но не освобожден от необходимости следовать его нравственному и религиозному учению. Ведь Христос пришел не нарушить Закон, а исполнить (Mat 5:17). Новый Завет не противополагается Ветхому, а продолжает его. В великих событиях эпохи патриархов и Моисея, в праздниках и обрядах пустыни (жертвоприношение Исаака, переход через Чермное море, празднование Пасхи и т.д.), Церковь не только признала прообразы НЗ (жертвоприношения Христа, крещения и христианский Пасхи), но требует от христианина того же глубокого к ним подхода, который наставления и рассказы Пятикнижия предписывали Израильтянам. Ему следует осознать, как развивается история Израиля (а в нем и через него всего человечества), когда человек предоставляет Богу руководить историческими событиями. Более того: в своем пути к Богу всякая душа проходит те же этапы отрешенности, испытания, очищения, через которые проходил избранный народ, и находит назидание в поучениях, данных ему.
19:1 И пришли те два Ангела в Содом вечером. Повествование этой главы служит непосредственным продолжением предшествующей: те два ангела или мужа, о которых сказано, что они после полуденной трапезы у Авраама пошли в Содом ( 18:1 и 22 ), теперь, к вечеру того же самого дня, достигли цели своего путешествия, т. е. подошли к воротам Содома.
Лот сидел у ворот Содома. Ворота города, по обычаю древнего Востока, были тем же самым, что «агора» у греков, или «форум» у римлян, т. е. общественным местом свидания и прогулки жителей города, а также центром всех судебных и торговых дел ( 23:10; 34:20; Втор 21:19; Руфь 4:1; Притч 31:23 и др.).
19:1-3 Лот увидел и встал, чтобы встретить их и поклонился лицом до земли и сказал: государи мои! зайдите в дом раба вашего... и умойте ноги ваши... сильно упрашивал их... Он сделал Им угощение и испек пресные хлебы. Все поведение Лота в отношении к проходящим двум странникам изображается здесь приблизительно теми же самыми чертами, как и гостеприимство Авраама в предшествующей главе ( 18:2-8 ). Отсюда видно, что племянник высокой степени унаследовал от дяди его страннолюбие и гостеприимство, за что он похваляется и ставится в пример для нашего подражания и у ап. Павла ( Евр 13:2 ).
19:4 Городские жители, Содомляне, от молодого до старого, весь народ... окружили дом. Слух о приходе к Лоту и остановке у него двух молодых, красивых юношей (в образе которых обыкновенно являлись ангелы, — Мк 16:5 ; ср. 1 Цар 29:9 ; Тов 5:5 и др.) успел распространиться по городу, и вот жители его, движимые отчасти праздным любопытством, а еще более преступными намерениями ( 5 ст. ), собираются с различных концов города, без различия возраста и положения, к дому Лота.
19:5 И вызвали Лота и говорили ему где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам; мы познаем их. Из этих слов видно, что поведение собравшейся толпы содомлян было вызывающим: оно угрожало как самому Лоту — нарушением его священного долга гостеприимства, так и еще больше его гостям — поруганием их чести. На характер последнего выразительно указывают стоящие здесь слова: «да познаем их», имеющие в Библии весьма определенный, специфический смысл ( 4:1,17-25; 24:16; 37:26; 1 Цар 1:19 и др.), выражающий мысль о половом акте. Вся тяжесть преступного поведения содомлян состояла в ненормальности и извращенности их полового чувства, порождавшей противоестественные пороки деторастления и мужеложства, получившие после техническое наименование «содомского греха». О широкой практике всех этих чудовищных преступлений между нечестивыми хананеями и особенно среди развратных содомлян свидетельствует целый ряд библейских мест ( Быт 13:13; Лев 18:24-30; 20:23-24; Втор 32:32-33; Ис 3:9; Иер 6:15; Прем 10:8; Мф 10:15; 11:23-24; 2 Петр 2:6-8; Иуд 1:7 и др.). Поэтому вполне естественно, что гости Лота, отличавшиеся молодостью и красотою, могли с особенной силою возбудить похотливые желания содомлян.
19:6-8 С опасностью для собственной жизни, Лот выходит к этой озверевшей толпе и сначала лаской, а затем даже и жертвой пытается отклонить ее от ее преступного намерения.
19:7 Братья мои, не делайте зла. Обращаясь к ним с таким братским приветствием, Лот думал пробудить в них лучшие чувства и подействовать на их благоразумие; но это было напрасно, так как, при господстве разнузданности низших инстинктов, все высшие и благородные чувства были уже мертвы у содомлян.
19:8 Вот, у меня две дочери... лучше я выведу их к вам... только людям сим не делайте ничего. Видя безуспешность своего увещания, Лот решается на крайнее средство: ради спасения чести своих гостей он готов пожертвовать честью своих незамужних, хотя уже и обрученных ( 14 ст. ), дочерей. Блаж. Августин делает упрек Лоту за подобное предложение, но св. Иоанн Златоуст и большинство других толкователей видят в нем акт самопожертвования, или, по крайней мере, лучший выход из его крайне затруднительного положения: «из двух зол (поругание гостей или лишение чести дочерей) он выбирает меньшее», как говорит св. Амвросий Медиоланский.
19:9 Но они сказали... вот пришелец, и хочет судить. Образ жизни и поведения праведного, живущего в обществе закоренелых грешников, является немым, но тем не менее весьма красноречивым обличением последних. В подобном именно положении находился и Лот, живя среди содомлян и ежедневно мучаясь, глядя на их беззакония, как говорит ап. Петр ( 2 Петр 2:8 ). Видя в нем человека совершенно иного настроения, содомляне и без того питали к нему враждебные чувства ( 2 Петр 2:7 ). Теперь же, когда Лот осмелился выступить к ним с увещанием и воспрепятствовать их гнусным намерениям, негодование содомлян на него возрастает настолько, что начинает грозить его жизни.
И подошли чтобы выломать дверь. Т. е. уже приступили к осуществлению своих угроз.
19:10 Тогда мужи те простерли руки свои, и ввели Лота. В награду за великодушную защиту их чести, небесные гости Лота, спасают теперь его в критическую для него минуту; этим чудом они впервые обнаружили перед Лотом свою истинную природу.
19:11 А людей, бывших при входе в дом, поразили слепотою. По мнению большинства экзегетов, наказание неистовых содомлян не было простой физической слепотой, или полным лишением их зрения, а состояло в слепоте ума и внешних чувств, т. е. в некотором беспорядке ощущений и воображения, препятствовавшем им различать и узнавать предметы, наподобие поражения аналогичной слепотой сирийских войск по молитвам пророка Елисея ( 4 Цар 6:15-20 ) или слепоты Савла ( Деян 9:8-9 ) и волхва Елимы ( Деян 13:11 ).
19:12 Кто у тебя есть еще здесь? всех выведи из сего места. В награду за оказанное Лотом высокое гостеприимство и в память ходатайства Авраама ( 18:23-32; ср. 19:29 ) Господь являет особенную милость дому Лота, обещая спасение всем его членам, кого бы только ни захватил Лот с собою.
19:13 Велик вопль на жителей его к Господу, и Господь послал нас истребить его. Вопли несчастных, поруганных и угнетенных содомлянами, не находившие себе справедливого суда здесь на земле, дошли до небес и там нашли себе всеправедного Судью и должного Воздаятеля ( 4:10; 18:20 ). И так как жители Содома доказали свою полную нераскаянность, так что продолжение их жизни лишь увеличивало бы степень их виновности, то правосудный Бог и решается прекратить такое их существование наподобие того, как Он некогда поступил и со всем допотопным человечеством ( 6:5-7 ).
19:14 Но зятьям его показалось, что он шутит. Некоторое недоумение вызывает здесь то обстоятельство, что у Лота уже были зятья, тогда как выше было сказано, его две его дочери еще не знали мужей ( 8 ст. ). Оно обыкновенно решается так, что дочери Лота были уже помолвлены и находились, так сказать, накануне самого брака, так что Лот в этом смысле мог заранее назвать их женихов своими зятьями. Очевидно, что и эти нареченные зятья Лота были истинными содомлянами не только по плоти, но и по духу, так как с недоверием и смехом отнеслись к предложению Лота ( Лк 17:28-36 ).
19:15-16 Когда взошла заря, Ангелы начали торопить Лота... и как он медлил... вывели его. «Кажется, недоверчивая улыбка зятьев несколько подействовала на слабого характером Лота, и он сам стал колебаться оставлять город, жалея, вероятно, имущество и не вполне уверенный в предсказании ангелов. Поэтому ангелы «по милости Господней» выводят его силой» (Властов). Обращает на себя внимание также и то, что здесь впервые два мужа определенно названы «ангелами» ( 15 ст. ).
19:17 Один из них сказал: спасай душу свою. На основании всего последующего контекста (18,21,24) в этом одном ангеле, властно ведущем от своего лица всю дальнейшую беседу с Лотом, большинство комментаторов справедливо усматривает того самого «Ангела Иеговы», Который выступал главным действующим лицом и в предшествующей главе (18-й).
Спасай душу свою. «Душа» здесь взята, как синоним «жизни», в качестве основной ее сущности.
Не оглядывайся назад и нигде не останавливайся. Ближайший смысл такого запрещения состоял в том, чтобы ускорить бегство Лота, так как всякое промедление и остановка могли грозить для него гибелью, а дальнейший, нравственный — заключался в том, что такой прощальный взор на покинутый Лотом город свидетельствовал бы об его сочувствии и сожалении этого города, что, при виде разразившейся над ним небесной кары, было бы равносильно косвенному порицанию самого Бога за жестокость Его суда. Наконец, всякое обращение назад неодобрительно еще и потому, что оно свидетельствует о недостатке у человека твердости характера и силы воли и о некоторой предосудительной нерешимости его идти по раз избранному пути ( Мф 24:18; Лк 9:12; Флп 3:13-14 и др.).
19:19 Вот, раб Твой... но я не могу спасаться на гору. Местом спасения для Лота и его семейства были назначены горы — по всей вероятности, горы Моавитские, окружающие с востока долину Иордана. Но он и здесь обнаруживает недостаток мужества и слабость воли, искушая божественное милосердие своей малодушной просьбой.
19:20 Вот, ближе бежать всей город, он же мал. Охваченный малодушным отчаянием, Лот думает, что он не успеет достигнуть такого далекого пункта, как Моавитские горы, и молит Господа, чтобы Он позволил ему укрыться на полпути к ним, в одном маленьком городке, получившем в память этого события название Сигор ( 22 ст. ). Лот дважды выставляет на вид особую незначительность этого городка, с одной стороны, для того, чтобы тем легче преклонить Господа к своей просьбе, с другой и потому, чтобы показать, что в нем, как в маленьком городе, не было той ужасающей испорченности, которая царила в больших городах, и что в силу этого он скорее других может быть пощажен от разрушения.
19:22 Потому и назван город сей: Сигор. Снисходя к просьбе, хотя и слабого волей, но чистого душой, Лота, Господь не только щадит ради него маленький город Сигор, но и отсрочивает наказание остальных городов до прихода Лота в Сигор. Имя этого города с еврейского, более точное — «Цоар», значит в дословном переводе: «малый, небольшой»; этим самым указывается и причина его переименования: именно настойчивое указание Лота на его незначительность (20). Раньше же этот городок носил название «Белы» ( 14:2 ). Большинство ученых географов Палестины полагает, что этот городок лежал в самом южном пункте Иорданской долины ( 13:10; Втор 34:3 ), на час пути к юго-востоку от Мертвого моря, в той местности, которая теперь называется Ширбет es-Safia. Следы его существования имеются и от эпохи римского владычества (Ζόαρα у Стеф. Визан.), и от времени крестовых походов («Согар» или «Цогар», по имени которого и само Мертвое море называется еще «морем Цогар»).
19:24-25 И пролил Господь... дождем серу и огонь от Господа с неба... и ниспроверг города сии. Здесь, прежде всего, останавливает на себе наше внимание некоторая странность выражения: «и пролил Господь... от Господа...». По объяснению отцов и учителей Церкви (Игнатий Богоносец, Иустин Философ, Афанасий Александрийский, Киприан, Тертуллиан, Иоанн Златоуст и др.), здесь дано раздельное указание на два лица Пресвятой Троицы: на Бога-Отца и Бога-Сына. Сын Божий или ангел Иеговы, Он же и Логос, являлся на землю и действовал именем Бога-Отца, Который, по слову Св. Писания, сам не судит мир, но весь этот суд отдал Сыну ( Ин 5:22-23; 2 Фес 2:8; Откр 1:16; 2:16; 19:15 ). Аналогичный этому случай имеем мы во втором послании ап. Павла к Тимофею, где апостол молится о рабе Онисифора, чтобы «Господь сподобил его обрести милость от Господа в день он» ( 2 Тим 1:18 ). Что касается характера самой катастрофы, разразившейся над четырьмя городами Пентополя (Содомом, Гоморрой, Адмой и Севоимом, — Втор 29:23 ; Ос 11:8 ), то, основываясь на данных самого текста («одожди серу и огнь с небесе»), а также принимая во внимание относящиеся к нему библейские параллели ( Втор 29:23; Иер 49:18; 50:40; 2 Петр 1:6 ), свидетельство Иосифа Флавия и изыскания новейших ученых, можно предполагать, что она была двоякого рода: началась она страшным вулканическим извержением, сопровождавшимся пожаром смоляных болот и источников, во множестве покрывавших собой долину Сиддим ( 14:10 ); а окончилась затоплением всей этой долины из соседнего соленого озера, наступившим вследствие сильного понижения почвы, образовавшегося после вулканического извержения. Так Бог нередко пользуется естественными действиями и явлениями для обнаружения Своей верховной воли. Замечательно, что море, образовавшееся на месте некогда цветущей Иорданской долины «Сиддим» и обыкновенно известное у нас под именем «Мертвого», в Св. Писании нигде не носит такого эпитета, а называется или морем равнины ( Втор 3:17 ), или Соленым морем ( 14:3; Чис 34:3 ); оба последних названия вполне оправдывают вышеприведенную догадку о характере небесной кары, совершившейся над нечестивыми городами. Наконец, в пользу того же предположения говорят и научные изыскания новейших географов Палестины, по вычислениям которых разность в глубине северной (древней) и южной (впоследствии образовавшейся) части Соленого моря сильно бросается в глаза, так как достигает почти 800 футов, и невольно заставляет предполагать разновременное их происхождение. К этому же должно добавить, что на южном берегу моря время от времени находят выбрасываемые с морского дна большие асфальтовые глыбы, явно вулканического происхождения.
19:26 Жена же Лотова оглянулась позади его, и стала соляным столпом. Что наказание жены Лота за ослушание повеления ангелов ( 17 ст. ), служившее выражением ее сочувствия к нечестивым, не аллегория, как думали некоторые, а действительный, исторический факт, об этом свидетельствует автор кн. Премудрости Соломона ( Прем 10:7-8 ) и сам Господь наш Иисус Христос ( Лк 17:32 ). Предполагают, что в тот самый момент, когда жена Лота остановилась, чтобы взглянуть на город, она была охвачена разрушительным, вулканическим вихрем, который не только мгновенно в том же самом положении умертвил ее, но и покрыл своего рода асфальтовой корой; с течением времени эта окаменелая форма приняла на себя и целый ряд соляных отложений из образовавшегося здесь соляного моря и таким путем со временем превратилась в большую соляную глыбу, или соляной столб. Иосиф Флавий приводит предание, согласно которому на один из соляных столбов близ Мертвого моря указывали, как на остатки жены Лота (Иуд. древн. I, 11, §4), а современные арабы и доселе называют этим именем соляной столб, около 40 фут. вышины, к востоку от местечка «Усдум», созвучного с библейским «Содомом».
19:27-28 И встал Авраам... и посмотрел к Содому и Гоморре... и увидел: вот, дым поднимается с земли. Данным замечанием бытописателя все это повествование ставится в самую тесную связь с предыдущим ходатайством Авраама о спасении праведных в этих нечестивых городах ( 18:22-32 ). Вместе с тем оно еще раз подтверждает наше предположение о страшном землетрясении и пожаре, жертвой которых пали обреченные на гибель города.
19:29 Вспомнил Бог об Аврааме и выслал Лота. Слова эти многое объясняют как в настойчивости ходатайства Авраамова за спасение содомлян даже ради десяти праведников (цифра, к которой быть может приближалось количество членов Лотовой семьи), так и в особой благосклонности и милости Божией к Лоту, несмотря на его некоторое колебание и малодушие. Одновременно с этим данный факт является красноречивым свидетельством того, как «много может молитва праведного усиленная» ( Иак 5:16 ).
19:30 И вышел Лот из Сигора, и стал жить в горе, и с ним две дочери его. Несмотря на данное Богом Лоту соизволение жить в Сигоре ( 21-22 ст. ), он еще раз проявляет свое малодушие: бежит из него и скрывается в горах, вероятно, в тех самых Моавитских горах, которые первоначально и были назначены ему самим Богом в качестве надежного убежища ( 17 ст. ).
19:31-38 Заключительный раздел исследуемой главы содержит в себе печальную историю падения Лота. Лот, всю жизнь бывший живым обличением содомлян по чистоте своих нравов ( 1 Петр 2:7 ), под конец своей жизни сам, до некоторой степени, уподобился им, вступив в преступную связь со своими дочерями. Подобные противоестественные связи редко практиковалась даже у язычников ( 1 Кор 5:1 ), в законе же Моисеевом за них прямо назначалась смертная казнь ( Лев 18 гл. и Втор 27 гл. ). Неудивительно, что многим экзегетам все это повествование кажется крайне соблазнительным и маловероятным. Но более вдумчивый анализ текста и принятие во внимание всех побочных обстоятельств значительно уясняют дело. Что касается личности самого Лота, то большую половину его вины, как и некогда вины Ноя ( 9:21 ), снимает то обстоятельство, что преступное деяние совершено было им в состоянии опьянения и без всякого сознания его значения, как это ясно дважды подчеркивается библейским текстом (концы 33 и 35 ст.). Гораздо труднее, конечно, оправдать поведение дочерей Лота, со стороны которых ясно видно обдуманное намерение и коварный план. Но и здесь можно указать целый ряд смягчающих их вину обстоятельств: во-первых, поступком их, как ясно видно из текста, руководило не любострастие, а похвальное намерение восстановить угасающее семя отца (32 и 34); во-вторых, прибегли к данному средству, как к единственному исходу в их положении, так как они, по свидетельству текста, были убеждены, что, кроме отца, у них нет больше никакого мужчины, от которого они могли бы получить потомство ( 31 ст. ). Такое ложное убеждение сложилось у них или потому, что они считали все остальное человечество погибшим, или, что более вероятно, потому, что никто не хотел иметь общения с ними, как выходцами из проклятых Богом городов. Наконец, объяснением, а следовательно, и некоторым извинением поступка дочерей Лота служат условия обстановки всей предшествующей их жизни в обществе развращенных содомлян и под непосредственным влиянием недалеко ушедшей от своих сограждан матери.
19:37-38 В силу своего взаимного родства, моавитяне и аммонитяне и в Библии нередко выступают вместе. Как дети греха и беззакония, они являются в Библии предметом проклятия и отвращения ( Втор 23:3; 3 Цар 11:6-7; Ис 16:12-14; 1 Пар 20:3 ), но, как родственные по плоти избранному народу еврейскому, они в конце концов имеют получить прощение и спасение ( Иер 48:47; 49:6 ).
20:1 Авраам поднялся оттуда к югу. Когда пребывание в долине Мамре сделалось неудобным, вероятно, по причине тяжелых, удушливых газов, выходящих из соседней котловины «Сиддим», после бывшей в ней страшной катастрофы ( 19 гл. ), тогда патриарх Авраам со всеми своими стадами поднимается из нее и откочевывает к «югу», или, как выражено в евр. подлиннике, в землю «Негеб», как назывался южный, степной округ Палестины ( 12:9; 24:62 ).
И поселился между Кадесом и между Суром. Кадес, переименованный впоследствии в Мишпат, лежал в юго-восточном углу Сирии и был одним из конечных пунктов похода Кедорлаомера ( 14:7; Чис 34:4 ). Пустыня «Сур» была расположена почти напротив, в юго-западном углу, и носит теперь название «Джифар» ( 16:7 ). Очевидно — это были границы страны «Негеб».
И был на время в Гераре. Герар вместе с Газой составлял южную границу ханаанской территории ( 10:19 ) и служил столицей филистимлян ( 26:6 и 17 ). Он находился в 25 милях от города Еловферополиса, в 3-х часах на северо-восток от Газы, на месте современных развалин Умм-Ель-Герар и Кир-бет-Ель-Герар.
20:2 И сказал Авраам о Сарре... она сестра моя. Этот уговор, как мы знаем, был заключен у Авраама с Саррой еще перед самым выходом из Ура Халдейского, был однажды повторен в Египте и теперь повторяется еще раз ( 12:11; 20:13 ). Слов этого стиха, стоящих в скобках, не имеет еврейская Библия; но уместность их в греческой и славянской Библиях оправдывается предшествующим контекстом ( 12:11-12 ).
Авимелех, царь Герарский... взял Сарру. Имя «Авимелех» семитического происхождения и буквально значит: «отец мой, царь», или «царь-отец». Оно служило общим титулом филистимских царей ( 21:22; 26:1; Пс 24:1 ), наподобие того, как «фараон» у египтян, «падишах» у др. персов и нынешних турок и т. п. Странным, по-видимому, кажется то, чем мог прельститься Авимелех в девяностолетней Сарре ( 17:17 ). В ответ на это предполагают что или Сарра, получив от Бога способность к деторождению, получила и физические силы, необходимые для этого, и, следовательно, как бы вновь: расцвела (Иоанн Златоуст и др.), или же, что Авимелех таким путем хотел завязать дружбу и союз с мнимым ее братом, богатым и могущественным номадом-патриархом Авраамом.
20:3 И пришел Бог к Авимелеху ночью во сне. Охраняя чистоту будущей матери обетованного сына, Бог является Авимелеху и вразумляет его. Он назвав здесь «Элохим», т. е. тем самым именем, под каким Он смутно был известен и у языческих семитов, хотя и с примесью различных заблуждений. Явление Элохима ночью и во сне было обычной формой откровения Его язычникам, напр. фараону ( 41:1 ) или Навуходоносору ( Дан 4:5 ).
Вот, ты умрешь. Основываясь на последующем контексте ( 17 ст. ), можно думать, что Авимелех в это время был сильно болен, и потому такая угроза была особенно действительна.
20:4 Владыка! неужели Ты погубишь... и невинный народ? Как самое это обращение к Богу («Адонай»), так и исповедание Его Правосудия, напоминающее подобные же речи Авраама ( 18:23-25 ), дает ясные доказательства того, что следы истинного богопознания еще не вовсе исчезли из памяти лучших представителей ханаанских племен, одним из числа которых является в данном случае и Авимелех герарский.
20:5 Я сделал это в простоте сердца моего и в чистоте рук моих. Оправдываясь в своем поступке, Авимелех говорит, что он допустил его не по злоупотреблению правом сильного, а по неведению, будучи сам введен в заблуждение; в действительности же, ни с внутренней (простота сердца), ни с внешней (чистота рук) стороны в его действии не заключалось ничего преступного. Так рассуждал Авимелех с точки зрения своей, хананейской, морали, где взятие незамужней женщины в гарем царя почиталось честью, а не бесчестием для нее.
20:6 Я знаю... потому и не допустил тебя прикоснуться к ней. В содержании этого стиха заключен целый ряд глубоких истин: прежде всего, здесь обнаруживается божественное всеведение, которое проникает в глубину наших помыслов и чувств; во-вторых, здесь раскрывается то высокое свойство Божественного Правосудия, по которому оно судит и оценивает поступки людей не по внешним фактам, а по их внутренним мотивам и нравственному настроению виновного; наконец, отсюда же вытекает и представление о Боге, как о верховном охранителе святости и чистоты брачного союза.
20:7 Он пророк. Здесь в евр. подлиннике в первый раз употреблен термин «наби», служащий техническим обозначением специального служения в Ветхом Завете. Основываясь на свидетельстве кн. Царств ( 1 Цар 9:9 ), некоторые говорят, что этот термин сравнительно позднейшего происхождения, которому в период судей предшествовал термин — «роэ» (провидец); отсюда выводят, что и все Пятикнижие — произведение позднейшей эпохи. Но более глубокий анализ Пятикнижия и более полная история термина «наби» свидетельствуют как раз о противоположном. Несомненно, что термин «наби» весьма древнего, домоисеева происхождения; но первоначально он не имел технического смысла, а соответственно значению своего корня («наба» — говорить), указывал на человека, с которым говорил Бог или который сам говорил с Богом, вообще — стоял к Нему в более близких, непосредственных отношениях, возвещал Его волю и ходатайствовал перед Ним за других ( 7 ст.; Исх 7:1; 15:20; Чис 11:29; Втор 13:2; Суд 6:8; 1 Цар 9:9; 3 Цар 22:7 и др.). С течением времени подобные лица получили особое наименование «роэ» — провидцев, или прозорливцев, по более осязательному свойству их — предсказывать будущее; так было преимущественно в эпоху судей. Но в период царей, когда стали внимательно изучать Пятикнижие, снова было восстановлено и древнее название пророков — «наби», как более полно выражающее идею их — посреднического между Богом и людьми — служения.
20:8-9 И встал Авимелех утром рано и призвал всех рабов своих... И призвал... Авраама. Вся эта торжественность и гласность расследования дела свидетельствует о крайней его важности в глазах Авимелеха и о высоком правосудии последнего.
20:10 Что ты имел в виду, когда делал это дело? Какими побуждениями ты руководствовался, вводя нас в подобный обман, который мог стоить нам жизни, или, по крайней мере, грозил нам лишением потомства?
20:11-12 Авраам сказал: я подумал, что нет на месте сем страха Божия... да она и подлинно сестра мне. Авраам оправдывает свое поведение, во-первых, чувством самосохранения, подсказавшим ему это средство из-за опасения, что нечестивые филистимляне могли убить его ради того, чтобы овладеть его женой; во-вторых, ссылкой на то, что Сарра и на самом деле доводится ему сестрой, только не родной, а сводной ( 11:27-29 ).
20:13 Когда Бог повел меня странствовать... то я сказал ей... везде говори обо мне: это брат мой. Третьим оправданием Авраама служит добровольный уговор у него с Саррой, заключенный еще перед самым выходом из Ура Халдейского и, следовательно, не имевший в виду личности Авимелеха. Замечательна здесь глубоко религиозная точка зрения Авраама на всю его скитальческую жизнь, как на непосредственное водительство Божье.
20:14 И взял Авимелех (серебра тысячу сиклей и) мелкого и крупного скота... и дал Аврааму. Как некогда египетский фараон ( 12:20 ) одарил Авраама, в награду за покушение на его жену, так же точно, в искупление своей невольной вины, поступил теперь и Авимелех герарский. Замечание бытописателя о тысяче сиклей LXX, очевидно, внесли из контекста ( 16 ст. )
20:15 И сказал Авимелех (Аврааму): вот, земля моя пред тобою; живи, где тебе угодно. Насколько египетский фараон, находясь некогда в подобном же положении, спешил поскорее удалить Авраама, настолько, наоборот, Авимелех старается теперь удержать Авраама в своей стране и вступить с ним в дружеский союз; отсюда можно заключить, что и в предшествующем поступке — в захвате Сарры ими руководили столь же неодинаковые мотивы.
20:16 Вот... тысячу сиклей серебра; вот... покрывало для очей пред всеми. Подобная сумма встречается еще дважды в Библии ( Пс 118:72; Ис 7:23 ); на наши деньги она, считая каждый сикль по 80 коп., равнялась свыше 800 руб. серебром. Что касается покрывала, подаренного Авимелехом Сарре в свидетельство ее невинности, то для нас смысл этого дара недостаточно ясен: по всей вероятности он основывался на каком-либо неизвестном нам местном обычае, и во всяком случае достигал своей цели.
20:17 И помолился Авраам Богу, и исцелил Бог Авимелеха. Вот новый пример силы и действенности молитвы праведника ( 19:29; ср. Иак 5:20 ).
20:18 Ибо заключил Господь всякое чрево в доме Авимелеха. Безбрачие [Видимо, имеется в виду бездетность. - Ред.] в Св. Писании считается наказанием за грех ( 16:2; Исх 23:26; Втор 7:14; Лев 20:20; Ис 66:9 и др.); оно-то именно и было избрано как наиболее чувствительное наказание для чадолюбивых филистимлян.
21:1 И призрел Господь на Сарру... и сделал... как говорил. Очевидно, бытописатель отмечает здесь исполнение божественного обещания посетить Сарру, данного ровно год тому назад ( 18:14 ); следовательно, под посещением Бога он разумеет самое рождение Исаака; аналогии тому имеются и в др. местах Библии ( 1 Цар 2:21; Лк 1:68 и др.). Точно также и глагол «сотвори» яснее указывает на необычайный и чудесный характер рождения Исаака из омертвевшей утробы девяностолетней Сарры ( Гал 4:23,28 ).
21:2 Во время, о котором говорил ему Бог. Замечание библейского повествователя, восстанавливающее связь событий ( 17:21 и 18:10 ).
21:3-4 И нарек Авраам имя сыну своему... Исаак; и обрезал Авраам Исаака... в восьмой день. В обоих этих действиях Авраам явил свое полное послушание Богу и готовность исполнить Его святую волю ( 17:19 и 17:12 ). Основываясь на этом, можно также думать, что с этого времени установилась практика нарекать новорожденному младенцу мужского пола имя в восьмой день — в день его обрезания, служившего символом его включения в общество избранного народа ( Лк 1:59; 2:21; Деян 7:8 ).
21:5 Авраам был ста лет. Ввиду чрезвычайной важности этого события, бытописатель указывает на его дату.
21:6 Смех сделал мне Бог; кто ни услышит обо мне, рассмеется. Здесь опять славянская Библия дает более удачный перевод: «смех мне сотвори Господь: иже бо еще услышит, обрадуется со мною...» Этот перевод был бы еще лучше и точнее, если бы слово «смех» заменить более подходящим сюда его синонимом — «радость». В таком виде восклицание Сарры становится вполне естественным и понятым и весьма приближается к подобным же восклицаниям праведной Елизаветы и Пресвятой Девы Марии ( Лк 1:25,41-42 и 58 ).
21:7 Кто сказал бы Аврааму Сарра будет кормить детей грудью? Вот причина той высокой радости, которую не в силах сдержать Сарра и которая изливается у нее в целом ряде восторженных восклицаний.
21:8 Дитя выросло и отнято от груди, и Авраам сделал большой пир в тот день. Кормление младенцев грудью на древнем Востоке продолжалось очень долго, доходя, по свидетельству блаж. Иеронима, до пяти лет и обычно продолжаясь не менее трех, как это можно видеть из различных мест Св. Писания ( 1 Цар 1:22; 2:11; 2 Пар 31:16; 2 Макк 7:27 ). Иудейские раввины и Коран доселе предписывают не кончать его раньше двух лет. Завершение этого периода праздновалось торжественным семейным пиром, в котором уже мог принимать некоторое участие и сам виновник его.
21:9 И увидела Сарра, что сын Агари... насмехается. LXX, Вульгата и наша славянская Библия имеют и тут небольшое разночтение: «видевши же Сарра сына Агари... играющая ее Исааком, сыном своим». Причиной этой разности служит неодинаковый перевод главного слова всей этой фразы, именно еврейского глагола mezachek, который, происходя от того же самого корня, как и имя «Исаак», допускает различные переводы: смеяться, радоваться, играть, веселиться. Что этот смех не всегда бывал невинным, но иногда заключал в себе и оттенок иронии или насмешки, это видно из примера зятей Лотовых ( 19:14 ). Из множества древних и новых объяснений того, как следует понимать такое довольно неопределенное обозначение поведения Измаила относительно Исаака, отметим два: одно — принадлежащее ап. Павлу и указывающее, что старший брат гнал или преследовал младшего ( Гал 4:29 ), другое — основанное на анализе коренного значения слова «смеялся» (мецахек — Ицхак, Исаак), которое видит здесь своеобразную игру слов, имеющую тот смысл, что Измаил разыгрывал из себя Исаака, т. е. вел себя не как сын рабыни, а как сын госпожи и будущий полноправный хозяин, подчинив себе Исаака и оказывая дурное влияние на развитие и воспитание его характера.
21:10 Ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком. Презрительно-горделивое проведение Агари с Измаилом в отношении к Сарре с Исааком, быть может, особенно сильно выразилось в какой-либо выходке на вышеуказанном семейном пире ( 8 ст. ) и побудило Сарру принять против этого более решительные меры. Руководимая в своем решении особым божественным внушением (см. далее ст. 12-й), она властно требует от Авраама, чтобы тот удалил эту рабыню и ее сына, мотивируя свое требование тем доводом, что напрасно Агарь и Измаил лелеют мечты о первородстве и наследстве — ничего подобного они не имеют и не получат, так как все это принадлежит их единственно законному наследнику, сыну обетования — Исааку.
21:12 Но Бог сказал Аврааму... во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя. Вероятно, Авраам, услыхав от Сарры такую решительную просьбу, не только огорчился, как говорит библейский текст, но и задумался, исполнять ли ее, ввиду ранее преподанного божественного благословения Измаилу ( 17:20 ). Посему Бог и удостоверяет теперь законную справедливость Сарриной просьбы.
Ибо в Исааке наречется тебе семя. Не плотские дети суть дети Божьи, но дети обетования признаются за семя» ( Рим 9:8 ), как поясняет эту мысль ап. Павел. Отсюда ясно, что как первенствующим потомством по плоти, так и единственным по духу, будет то, которое произойдет от богодарованного сына — Исаака. Во всей этой истории ап. Павел усматривает прообраз двух Заветов — Ветхого, который он уподобляет Агари и Нового, который он уподобляет Исааку ( Гал 4:25-36 ). Как некогда Агарь с Измаилом хотя и предварили Исаака по плотскому рождению, но должны были уступить ему свои права, так и Ветхий Завет с приходом Нового, как тень пред солнцем, должен был уступить ему свое место.
21:13 И от сына рабыни Я произведу (великий) народ. Утешая Авраама в этой, все же нелегкой для него, разлуке, Бог удостоверяет его, что этим новым повелением Он отнюдь не отменяет Своего раннейшего обетования относительно Измаила ( 17:20 ).
21:14 Авраам встал рано утром, и взял хлеба и мех воды, и дал Агари, положив ей на плеча. Получив теперь особое откровение от Бога, Авраам спешит его исполнить. Что же касается картины самого снаряжения Агари, то она полна художественного реализма и находится в совершенном согласии с древневосточными обычаями, поскольку мы знаем их по древнеегипетским и ассиро-вавилонским монументам, а равно и по свидетельству Геродота.
Она пошла и заблудилась в пустыне Вирсавии. Как и в первый раз ( 16:3 ), Агарь и теперь, очевидно, направилась по пути в свою отечественную страну — Египет; но вскоре же сбилась с дороги и заблудилась около того места, которое впоследствии было названо Вирсавией ( 31 ст. ) и которое лежало в 12 милях на юго-запад от Хеврона.
21:15 И не стало воды в мехе, и она оставила отрока. Недостаток воды — это самое тяжелое лишение для путника по знойной пустыне, и потому легко себе представить весь ужас Агари, очутившейся в подобном положении с Измаилом. Последний, хотя в это время и имел от 17 до 19 лет ( 17:25 и 18:14 ), но, как не привыкший в доме богатого Авраама к каким-либо лишениям, скорей и острее почувствовал мучительную жажду, так что оказался уже не в состоянии продолжать своего пути и был положен сердобольной матерью в жалкую тень колючего степного кустарника.
21:16 И она села (поодаль) против (него), и подняла вопль. Изнемогая от жажды, юный Измаил сильно мучился и мать, лишенная всякой возможности чем-либо помочь ему, решилась лучше удалиться, чтобы не видать этих душу раздирающих страданий. Отойдя от него на расстояние стрелы, пущенной из лука, Агарь начала изливать свое безнадежное горе в сильном вопле.
21:17 И Ангел Божий с неба воззвал к Агари. В минуту такого полного отчаяния Агарь вдруг слышит ободряющей ее голос, который шел с неба от ангела Божия. По мнению большинства толкователей, этот ангел Божий, названный в подлиннике Малеах-Элохим, есть одно и то же лицо с Малеах-Иеговой, т. е. и ангелом Иеговы, под Которым, как мы видели выше, теснее всего разуметь вторую Ипостась Св. Троицы, или Сына Божия ( ср. 16:9 и др.). — Бог услышал голос отрока. Бог услышал невинные страдания отрока и посылает ему избавление или, как еще думают, Бог услышал молитву отрока, обращенную к Нему, и исполняет его просьбу.
21:18 Встань, подними отрока и возьми его за руку, ибо Я произведу от него великий народ. Первая половина этой фразы служит прекрасным дополнением к картине самого путешествия Агари с Измаилом (доказывает, что она вела его за руку, а не несла на плечах, как ошибочно некоторые заключали на основании 14 ст.), а вторая дает лучшее утешение матери за судьбу ее сына ( 13 ст.; 16:10; 17:20 ).
21:19 И Бог открыл глаза ее, и она увидела колодезь с водою. Бог открыл глаза Агари; т. е. обратил ее внимание на то, чего она прежде не замечала ( Быт 3:5-7; 4 Цар 6:17,20; Лк 34:16,31 ) или потому, что она находилась в расстроенном состоянии, или же потому, что самый колодезь был чем-либо закрыт от засорения его песками пустыни.
21:20 И Бог был с отроком. Это часто встречающееся в Библии выражение указывает на особую промыслительную деятельность Бога, направленную к достижению Его обетовании ( 28:15; 39:2,3,21 и др.).
И сделался стрелком из лука. Указание на дикий и воинственный характер родоначальника будущих бедуинов и вместе на исполнение божественного предсказания об этом ( 16:10-12 ).
21:21 Он жил в пустыне Фаран. Так называлась горная область, отделявшая Едом от Египта и получившая свое имя от множества находившихся в ней пещере ( 14:6; Чис 13:3,26; Втор 1:1; 1 Цар 25:1 ). Современное название этой пустыни — Ел-Ти.
И мать его взяла ему жену из земли Египетской. Вот один из типичных примеров того, как высоко в библейской древности стоял авторитет родительской власти в брачном вопросе ( ср. 27:46; 38:1-7 ).
21:22 Авимелех с (Ахузафом невестоводителем и) Фихомом военачальником своим. Имени Ахузафа невестоводителя не имеет здесь ни один из текстов, кроме LXX и славянского; но оно встречается при другом подобном же случае ( 26:26 ). Но эпитет νυμφαγωγὸς, «невестоводитель», приложенный к Ахузафу, по-видимому, представляет собой неправильный перевод еврейского термина «мерса», означающего «друга, доверенное лицо, советника, стоящего сбоку» ( 3 Цар 4:5; 1 Пар 27:33 ), Очевидно, Авимелех, вступая в важный союз с Авраамом, взял с собою для этой цели двух главнейших своих сановников.
С тобою Бог во всем, что ты ни делаешь. Убеждение, сложившееся на основании случая с Саррой ( 20 гл. ), чудесного рождения Исаака и общего благополучия Авраама. Замечательно здесь также исповедание Авимелехом веры в Элохима, истинного Бога вселенной.
21:23 И теперь поклянись мне здесь Богом. Глагол «клясться», по-еврейски schaba, шаба, происходит от числительного шеба — «семь» и этим самым указывает, с одной стороны, на священный характер данного числа, с другой — или ни наличность семи жертв ( 28 ст. ), или же на присутствие семи свидетелей при заключении клятвенного договора.
Что ты не обидишь ни меня, ни сына моего, ни внука моего. Славянский текст имеет незначительный вариант: «ниже семени моего, ниже имени моего», смысл которого тот же самый, что и предшествующего выражения, т. е. указание на фамилию или потомство ( Иов 18:19; Ис 14:22 ).
21:24 И сказал Авраам: я клянусь. Авраам торжественно обещал исполнить эту просьбу; но со временем мы видим, что земля филистимлян отдается в наследие коленам Израиля ( Нав 13:1-2 ); по всей вероятности, к этому времени уже прекратилось самостоятельное существование герарского царства, так что и договор потерял всякое значение.
21:25-26 И Авраам упрекал Авимелеха за колодезь с водою... Авимелех же сказал... я даже и не слыхал о том доныне. Спор из-за водопоя был одним из главных поводов к неудовольствию и вражде между кочевыми, пастушескими племенами древней Сирии и Палестины ( 26:20; 13:8; Исх 2:16,17 ), причем нередко он велся лишь между рабами, без ведома их господ ( 13:7 ).
21:30 Семь агниц сих возьми от руки моей, чтобы они были мне свидетельством. «Мы имеем пред собой любопытный памятник укрепления договоров, пока не существовало еще письменности. Слова, произнесенные хотя при свидетелях, не считаются достаточными; передаваясь из уст в уста, и даже передаваясь в другое поколение, смысл их может быть извращен. Надобно укрепить договор действием, которое оставалось бы в памяти» (Властов).
21:31 Потому и назвал он сие место: Вирсавия. Или, по-еврейски: «Беер-Шеба», что значит «колодезь клятвы», или колодезь семи (см. примеч. к ст. 23-му). Он находился в 12 милях на юг от Хеврона, на Вади-ес-Себа и пользовался глубоким почитанием ( 26:33; Суд 20:1; 2 Цар 24:7; 4 Цар 23:8 ).
21:33 И насадил (Авраам) при Вирсавии рощу и призвал там имя Господа, Бога Вечного. Это насаждение Авраама понимается различно: славянский перевод, вслед за LXX, читает «ниву», Вульгата — nemus, иные — дуб, или дубовую рощу»; но большинство ученых видит здесь указание на местное растение «тамариск» из породы кустарников, которое своим вечнозеленым видом лучше всего символизировало идею божественной вечности, которую исповедует здесь Авраам ( Втор 33:27; Ис 40:28; Рим 16:26; 1 Тим 1:17 и др.).
21:34 И жил Авраам... как странник. Т. е. на правах временного владельца, или арендатора, а не полного хозяина ( Деян 7:5 ).
22:1 И было после сих происшествий. Это обычное, довольно неопределенное, библейское указание — не столько на самое время, сколько на последовательность событий. Из последующего контекста ( 6 ст. ) во всяком случае видно, что жертвоприношение Исаака происходило тогда, когда он уже успел подрасти настолько, что был в состоянии нести потребное количество дров для костра, следовательно, имел не менее 12-15 лет от роду.
Бог искушал Авраама. Митрополит Филарет различает два рода искушений: «искушение во зле, или возбуждение к действованию злых склонностей, кроющихся в человеке и искушение в добре, или направление, даваемое действующему в нем началу добра к открытой брани против зла или против препятствий в добре, для достижения победы и славы; первое — не от Бога, но есть следствие оставления Богом ( 2 Пар 32:31 ); второе — от Бога, и, в меру духовных сил, посылается как благодать тем, которые достойны принять «и благодать на благодать». «Не для того искушал Бог Авраама, — говорит еще блаж. Феодорит, — чтобы самому узнать, чего не знал; но чтобы научить незнающих, сколько справедливо возлюбил патриарха». Подобный взгляд на искушение, как на проявление божественной любви и на повод к развитию и укреплению добродетели, проводится и во многих др. местах Библии ( Исх 16:4; Втор 8:2; 13:3; 2 Пар 32:31; Пс 25:2; Иак 1:12; 1 Петр 1:7; 1 Кор 10:13 и др.).
22:2 Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака. Исаак называется «единственным» сыном Авраама, потому что он единственный сын от Сарры, законной жены Авраама, и еще больше потому, что единственно на нем, как сыне обетования, покоились все божественные благословения о будущей славной судьбе потомства Авраама. И вот этой-то единственной опоре всех заветных дум престарелого патриарха теперь и грозит жертвенное заклание!
Пойди в землю Мориа. Слово «Мориа» по переводу с еврейского означает: «усмотрение Иеговы», и можно думать, Что, давая Аврааму повеление идти согласно Его божественному внушению, Господь не указывал ему какой-либо определенной местности, уже в то время носившей название «Мориа», а просто повелел ему идти в ту землю, куда Он поведет его, другими словами — в землю божественного усмотрения. Такой страной, как оказалось впоследствии, послужила одна из гор, лежавшая от Вирсавии на расстоянии трехдневного пути ( 4 ст. ) и получившая, в память этого события, название горы Мориа. По свидетельству кн. Паралипоменон, позднее на этой самой горе был воздвигнут храм Соломона ( 2 Пар 3:1 ).
22:3 Авраам встал рано утром... пошел на место, о котором сказал ему Бог. Тяжелую ночь провел патриарх Авраам, получивши откровение о жертвоприношении своего единственного, возлюбленного сына! Но сила веры и послушание Богу восторжествовали над всеми прочими чувствами Авраама: его, как объясняет ап. Павел, озарила мысль, что Бог, чудесно даровавший Исааку жизнь от престарелых родителей, «силен и из мертвых его воздвигнуть» ( Рим 4:17; Евр 11:19 ). И вот лишь только забрезжило утро, как Авраам уже спешил исполнить божественную волю!
22:5 И сказал Авраам... а я и сын... возвратимся к вам. В справедливом опасении за то, что слуги Авраама, не привыкшие к человеческим жертвам, помешают ему исполнить божественное повеление, Авраам оставляет их у подножия горы и обещает вскоре вместе с сыном возвратиться к ним. В этом обещании нельзя видеть обмана, хотя бы допущенного и с благой целью, а следует понимать их, как доказательство этой веры Авраама, что Бог не допустит погибели Исаака, а снова возвратит его к жизни.
22:6 И возложил на Исаака, сына своего. Любопытная подробность, еще более усиливающая преобразовательное сходство жертвоприношения Исаака с великой Голгофской жертвой, идя на которую Господь наш Иисус Христос сам должен был понести Свой крест ( Ин 19:17 ).
22:7-8 Весь этот диалог отца с сыном исполнен глубокой преданности Богу. Скрывая от Исаака, что именно он-то и намечен служить жертвой, Авраам невольно пророчествует, так как указывает, что жертвенного агнца Бог изберет Себе сам, что последствии, действительно, и оправдалось ( 13 ст. ). В самой речи Авраама об агнце заключается преобразовательное указание на великого Агнца, закланного от сложения мира, т. е. на Господа Иисуса Христа, принесшего Себя в искупительную жертву за всех нас.
22:9 И устроил там Авраам жертвенник. Этот жертвенник, по всей вероятности, представлял небольшую груду камней, набранных там же, на верху горы.
И связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. Из всех подробностей данного повествования ясно видно, что Исаак совершенно добровольно и беспрекословно подчинился божественному повелению. Хотя он и был уже в таком возрасте, когда мог оказать сопротивление своему престарелому отцу, но оказывает ему самое трогательное повиновение: послушание сына здесь равняется вере отца и оба они проявляют великое геройство духа. Если же Авраам все же, как мы видим, находит нужным предварительно связать Исаака, то он делает это или в предупреждение каких-либо невольных его движений, при виде занесенного ножа, или, что еще вероятнее, в силу общего жертвенного обычая.
22:10-11 И простер Авраам руку... Но Ангел Господень воззвал к нему с неба. В тот самый момент, когда Авраам уже занес было свою руку для заклания сына, он внезапно был остановлен таинственным голосом с неба, шедшим от лица ангела Иеговы, Который уже являлся ему неоднократно и раньше ( 16:7; 21:17; 18:10 ) и в Котором вероятнее всего должно видеть самого Господа Бога, как это подтверждается и данным контекстом речи (12,15,16,17-18).
22:12 Теперь Я знаю, что боишься ты Бога. Выражение человекообразное, — передающее собою ту мысль, что теперь Аврам дал самое блестящее доказательство своей глубокой веры и своего полного послушания, т. е. достиг той высоты духовно-нравственного совершенства, после которой становится уже психологически невозможной в нем какая-либо перемена к худшему.
И не пожалел сына своего. Выражение, почти буквально повторенное ап. Павлом в приложении к Богу Отцу, принесшему в жертву за грех людей Своего единородного Сына ( Рим 8:32 ).
22:13 И вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. По особому божественному произволению случилось так, что близ места жертвы оказался овен, запутавшийся своими рогами в чаще кустарника какой-то горной породы, которую наш славянский текст называет «савек»; видя в этом неожиданном совпадении особое божественное указание, Авраам и приносит этого овна в жертву, вместо своего сына Исаака.
22:14 И нарек Авраам имя месту тому: Иегова-ире. Славянский текст дает перевод последних двух слов: «Господь виде». Большинство комментаторов видят здесь повторение того, что было сказано Авраамом раньше ( 8 ст. ) и что теперь так точно оправдалось. Переименовывать же ту или другую местность в память известного, совершившегося на ней события, было в широком распространении в библейской древности ( 16:14; 20:22; 21:31 и др.). А то обстоятельство, что в совершенно тождественных двух фразах 8 и 14 ст. употребляются различные божественные имена — Элохим и Иегова, дает сильное возражение для борьбы с рационалистической критикой библейского текста. Что касается второй половины 14 ст., то они представляют собой своего рода пословицу, сложившуюся на основании данного факта и употреблявшуюся при аналогичных же случаях, т. е. когда все человеческие средства будут уже исчерпаны и останется только надежда на чудесную божественную помощь, наподобие той, какую явил Бог Аврааму с Исааком в самый последний решительный для них момент.
22:16 Мною клянусь, говорит Господь. Лучшее объяснение этих слов давно в послании ап. Павла к Евреям, где апостол обстоятельно доказывает, что эта божественная клятва есть человекообразное выражение мысли о безусловной непреложности божественных обетовании ( Евр 6:16-18 ). Примеры подобных клятв можно находить и во многих др. местах Библии ( 24:7; 26:3; 50:24; Исх 13:5,11; 32:13; Ис 45:23; Иер 44:26; Ам 4:2; Евр 6:13 и др.).
22:17-18 Благословляя благословлю тебя и умножая умножу... и благословятся в семени твоем все народы земли. Это заключительное и последнее в жизни Авраама божественное обетование отличается особенной торжественностью и силой. Подобно тому, как Авраам готовностью принести в жертву Исаака обнаружил высшую степень послушания и преданности Богу, и Господь в награду за это дает ему доказательства Своею высшего благоволения, подтверждая и усугубляя ранее данные ему обетования о многочисленности и славе его потомства. При этом в слове 18 ст. об единственном и исключительным семени, через которое имеют благословиться все народы земли большинство толкователей, вслед за ап. Павлом, видят указание на великое Семя жены, имеющее стереть главу змия, т. е. на Христа Сына Божия ( Гал 3:16 ).
22:20 Вот, и Милка родила Нахору, брату твоему, сынов. Цель этого указания та, чтобы показать происхождение Ревекки, будущей жены Исаака и, следовательно матери избранного потомства ( 26:15 ).
22:21-24 Когда, в силу божественного повеления, Авраам некогда двинулся из Ура Халдейского по пути в Харран и вообще в Сирию и Палестину, то он порвал все связи и отношения с оставшимся у него на родине родством. И вот вдруг, почти уже под конец своей жизни, он получает неожиданное известие о семье своего брата Нахора, разросшейся до 12 сынов (8 от законной жены и 4 от наложницы). О некоторых из них или точнее о потомстве их, можно находить некоторые указания и в самой Библии: так, первенец Нахора — Уц, по-видимому, дал свое имя стране Уц, лежавшей в северо-восточной Аравии, из которой происходил Иов ( Иов 1:1 ), имя «Вуз» упоминается в качестве названия одного из аравийских племен, живших между Деданом и Феманом ( Иер 25:23 ) и в некотором соседстве с родиной Иова, ибо оттуда происходит один из его друзей — Елиуй ( Иов 32:2 ), имя «Арама» употреблено здесь, вероятно, вместо «Рама», наподобие того, как и в др. месте — Арамим вместо Рамим ( 4 Цар 13:29 и 2 Пар 22:5 ) — в таком случае топографию его можно видеть из того же библейского свидетельства об Елиуе ( Иов 32:2 ) вузитянине «из племени Рама»; под Кеседом многие, вслед за Иеронимом, склонны видеть родоначальника «халдеев» («kesed» или «kasdim»), живших на севере Месопотамии, по соседству с Сузой и Егамом, наконец, некоторое указание на Мааху усматривают в маахитах, о которых, как об одном из хананейских племен, пограничных с Месопотамией, говорится во Второзаконии и в кн. Иисуса Навина ( Втор 3:14 и Нав 13:13 ).
Наименование книг. Первая священная книга нашей славяно-русской Библии носит наименование «Бытие». Такое ее наименование есть буквальный перевод греческого надписания данной кн. в тексте LXX, указывающего на содержание первой священной книги (в тесном смысле — двух первых глав ее), надписываемой в еврейском ее подлиннике первым словом текста 1-го стиха — תי ִ ש ֵ ר ֽ ב bereschith.
Происхождение и смысл ее наименования. Из сказанного уже ясно, что ключ к разгадке наименования первой книги Библии должно искать в тексте ее подлинника. Обращаясь к последнему, мы видим, что каждая из первых пяти книг Библии, образующих так называемую Тору («кн. закона») или Моисеево Пятикнижие, получили свое название от первого или двух первых ее слов; а так как начальная книга в еврейском подлиннике открывается словами תי ִ ש ֵ ר ֽ ב , то эти именно слова и были поставлены евреями в качестве ее заголовка.
1-я книга (или Бытие) в еврейском тексте называется bereschith («в начале»); 2-я (Исход) — elleh-schemoth («сии имена»); 3-я (Левит) vajigra («и воззвал»); 4-я (Числ) — vajedabber («и сказал»; другое название — bemidbar — «в пустыне», ср. Numeri 1:1); 5-я (Второзаконие) — elleh-haddebarim.
Но хотя наименование кн. «Бытия» и имеет случайное происхождение, однако оно удивительным образом совпало с ее существенным содержанием и полно широкого смысла. В 1-й книге Моисея многократно встречается синонимичное слову «Бытие» название totedoth. Под именем תֹוךֽלֹוּת toldoth — «порождения, происхождения, потомства» (от евр. гл. ך ֵ ל ֶ י «рождать») у евреев были известны их родословные таблицы и находящиеся при них историко-биографические записи, из которых впоследствии составлялась и самая их история. Ясные следы существования таких «генеалогических записей», исправленных и объединенных рукой их богодухновенного редактора Моисея, можно находить и в кн. Бытия, где не менее десяти раз мы встречаемся с надписанием ת ֹ וך ֽ ל ֹ ו ּ ת toledoth, а именно «происхождение неба и земли» (Genesi 2:4), «родословие Адама» (Genesi 5:1), «житие Ноя» (Genesi 6:9); «родословие сыновей Ноя» (Genesi 10:1) «родословие Сима» (Genesi 11:10), «родословие Фарры» (Genesi 11:27), «родословие Измаила» (Genesi 25:12), «родословие Исаака» Genesi 25:19), «родословие Исава» (Genesi 36:1), «житие Иакова» (Genesi 37:1).
Отсюда очевидно, что первая кн. Библии есть по преимуществу книга родословий, так что ее греческое и славяно-русское название как нельзя лучше знакомят нас с ее внутренней сущностью, давая нам понятие о небе как о первой родословной мира и человека.
Что касается разделения кн. Бытия, то наиболее глубоким и правильным должно признать разделения ее на две далеко неравные части: одна, обнимающая одиннадцать первых ее глав, заключает в себе как бы универсальное введение во всемирную историю, поскольку касается исходных пунктов и начальных моментов первобытной истории всего человечества; другая, простирающаяся на все остальные тридцать девять глав, дает историю уже одного богоизбранного народа еврейского, и то пока еще только в лице его родоначальников — патриархов Авраама, Исаака, Иакова и Иосифа.
Единство и подлинность кн. Бытия доказываются прежде всего из анализа ее содержания. Вникая глубже в содержание этой книги, мы, при всей ее сжатости, не можем не заметить удивительной стройности и последовательности ее повествований, где одно вытекает из другого, где нет никаких действительных несогласий и противоречий, а все стоит в полном гармоническом единстве и целесообразном плане. Основной схемой этого плана служит вышеуказанное нами деление на десять «генеалогий» (toledoth), составляющих главные части книги и объединяющих в себе большее или меньшее количество второстепенных, смотря по важности той или другой генеалогии.
Подлинность кн. Бытия имеет для себя как внутренние, так и внешние основания. К первым, помимо всего вышесказанного о содержании и плане этой священной книги, должно отнести ее язык, носящий следы глубокой древности, и особенно встречающиеся в ней библейские архаизмы. Ко вторым мы относим согласие данных Библии с естественнонаучными и древне-историческими известиями, почерпаемыми из различных внешних научных источников. Во главе всех их мы ставим древнейшие сказания ассиро-вавилонских семитов, известные под именем «халдейского генезиса», дающие богатый и поучительный материал для сравнения с повествованиями библейского генезиса.1
Наконец, важность кн. Бытия понятна сама собою: являясь древнейшей летописью мира и человечества и давая наиболее авторитетное разрешение мировых вопросов о происхождении всего существующего, кн. Бытия полна глубочайшего интереса и имеет величайшее значение в вопросах религии, морали, культа, истории и вообще в интересах истинно человечной жизни.
Со словом «Библия» у нас соединяется представление об одной большой книге, заключающей в себе все Священное Писание как Ветхого, так и Нового Завета. Но, в сущности, это не одна книга, а целый, строго определенный Церковью сборник священных книг, написанных в разное время, в разных местах и с различными целями и принадлежащих или богодухновенным (книги канонические), или только богопросвещенным мужам (книги неканонические).
Такой состав и происхождение Библии открывается уже из истории самого термина — «Библия». Он взят с греческого языка от слова βίβλος, что значит «книга», и употреблен во множественной форме τὰ βιβλία от единств, уменьшительного — τὸ βιβλίον, означающего «небольшую книгу», «книжечку». Следовательно, τὰ βιβλία буквально означает собой целый ряд или собрание таких небольших книг. Ввиду этого св. Иоанн Златоуст толкует это слово как одно собирательное понятие: «Библия, — говорит он, — это многие книги, которые образуют одну единую».
Это коллективное обозначение Св. Писания одним собирательным именем несомненно существовало уже и в ветхозаветный период. Так, в своей подлинной греческой форме τὰ βιβλία встречается в первой Маккавейской книге (Ma1 12:9), а соответствующий сему еврейский перевод дан у пророка Даниила (Dan 9:2), где произведения Св. Писания обозначены термином «Гассефарим» (םיךפסה), что значит «книги», точнее — известные определенные книги, так как сопровождаются определением членом — «га»1 (ה).
В период новозаветной истории, по крайней мере на первых его порах, мы еще не находим слова «Библия», но встречаем целый ряд его синонимов, из которых наиболее употребительны следующее: «Писание» (ἡ γραφὴ) Luk 4:21; Joh 20:9; Act 8:32; Gal 3:22), «Писания» (αί γραφαί — Mat 21:42; Luk 24:32; Joh 5:39; Pe2 3:16), «Святые Писания» (γραφαὶ ἁγίαι — Rom 1:2), «Священные Писания» (τὰ ἱερὰ γράμματα — Ti2 3:15).
Но уже у мужей апостольских, наряду с только что перечисленными названиями Св. Писания, начинает встречаться и термин τὰ βιβλία.2 Однако во всеобщее употребление он входит только со времени известного собирателя и истолкователя Св. Писания — Оригена (III в.) и особенно св. Иоанна Златоуста (IV в.).
От греческих авторов такое собирательное обозначение Св. Писания перешло и к латинским писателям, причем множественная форма среднего рода τὰ βιβλία окончательно получила здесь значение единственного числа женского рода βιβλία. Это последнее наименование, в его латинской форме, перешло и к нам в Россию, благодаря, вероятно, тому обстоятельству, что наши первые собиратели славянской Библии стояли, между прочим, и под влиянием латинской Вульгаты.
Главной чертой, отличающей св. писания «Библии» от других литературных произведений, сообщающей им высшую силу и непререкаемый авторитет, служит их богодухновенность. Под нею разумеется то сверхъестественное, божественное озарение, которое, не уничтожая и не подавляя естественных сил человека, возводило их к высшему совершенству, предохраняло от ошибок, сообщало откровения, словом — руководило всем ходом их работы, благодаря чему последняя была не простым продуктом человека, а как бы произведением самого Бога. По свидетельству св. ап. Петра, никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божие человеки, будучи движимы Духом Святым (Pe2 1:21). У ап. Павла встречается даже и самое слово «богодухновенный» и именно в приложении к Св. Писанию, когда он говорит, что «все Писание богодухновенно» (θεόπνευστος, Ti2 3:16). Все это прекрасно раскрыто и у отцов Церкви. Так, св. Иоанн Златоуст говорит, что «все Писания написаны не рабами, а Господом всех — Богом»; а по словам св. Григория Великого «языком святых пророков и апостолов говорит нам Господь.
Но эта «богодухновенность» св. писаний и их авторов не простиралась до уничтожения их личных, природных особенностей: вот почему в содержании св. книг, в особенности в их изложении, стиле, языке, характере образов и выражений мы наблюдаем значительные различия между отдельными книгами Св. Писания, зависящие от индивидуальных, психологических и своеобразных литературных особенностей их авторов.
Другим весьма важным признаком священных книг Библии, обусловливающим собой различную степень их авторитетности, является канонический характер одних книг и неканонический других. Чтобы выяснить себе происхождение этого различия, необходимо коснуться самой истории образования Библии. Мы уже имели случай заметить, что в состав Библии вошли священные книги, написанные в различные эпохи и разнообразными авторами. К этому нужно теперь добавить, что наряду с подлинными, богодухновенными книгами появились в разные эпохи и не подлинные, или небогодухновенные книги, которым, однако, их авторы старались придать внешней вид подлинных и богодухновенных. Особенно много подобных сочинений появилось в первые века христианства, на почве евионитства и гностицизма, вроде «Первоевангелия Иакова», «Евангелия Фомы», «Апокалипсиса ап. Петра», «Апокалипсиса Павла» и др. Необходим, следовательно, был авторитетный голос, который ясно бы определял, какие из этих книг, действительно, истинны и богодухновенны, какие только назидательны и полезны (не будучи в то же время богодухновенными) и какие прямо вредны и подложны. Такое руководство и дано было всем верующим самой Христовой Церковью — этим столпом и утверждением истины — в ее учении о так называемом каноне.
Греческое слово «κανών», как и семитское «кане» (הנק), означает первоначально «тростниковую палку», или вообще всякую «прямую палку», а отсюда в переносном смысле — все то, что служит к выпрямлению, исправлению других вещей, напр. «плотницкий отвес», или так называемое «правило». В более отвлеченном смысле слово κανών получило значение «правила, нормы, образца», с каковым значением оно встречается, между прочим, и у ап. Павла: тем, которые поступают по сему правилу (κανών), мир им и милость, и Израилю Божию (Gal 6:16). Основываясь на этом, термин κανών и образованное от него прилагательное κανονικός; довольно рано начали прилагать к тем священным книгам, в которых по согласному преданию Церкви видели выражение истинного правила веры, образца ее. Уже Ириней Лионский говорит, что мы имеем «канон истины — слова Божии». А св. Афанасий Александрийский определяет «канонические» книги, как такие, «которые служат источником спасения, в которых одних предуказуется учение благочестия». Окончательное же различие «канонических» книг от «неканонических» ведет свое начало со времен св. Иоанна Златоуста, блаж. Иеронима и Августина. С этого времени эпитет «канонических» прилагается к тем священным книгам Библии, которые признаны всей Церковью в качестве богодухновенных, заключающих в себе правила и образцы веры, — в отличие от книг «неканонических», т. е. хотя назидательных и полезных (за что они и помещены в Библии), но не богодухновенных, и «апокрифических» (ἀπόκρυφος — скрытый, тайный), совершенно отвергнутых Церковью и потому не вошедших в Библию. Таким образом, на признак «каноничности» известных книг мы должны смотреть как на голос церковного Св. Предания, подтверждающий богодухновенное происхождение книг Св. Писания. Следовательно, и в самой Библии не все ее книги имеют одинаковое значение и авторитет: одни (канонические книги) — богодухновенны, т. е. заключают в себе истинное слово Божие, другие (неканонические) — только назидательны и полезны, но не чужды личных, не всегда безошибочных мнений своих авторов. Это различие необходимо всегда иметь ввиду при чтении Библии, для правильной оценки и соответствующего отношения к входящим в состав ее книгам.3
В заключение необходимых вводных сведений о Библии нам остается сказать несколько слов о том языке, на котором были написаны священные библейские книги, об их более известных переводах и о современном разделении их на главы и стихи.
Все канонические книги Ветхого Завета были написаны на еврейском языке, за исключением лишь некоторых, небольших отделов, написанных на халдейском языке (Jer 10:11; Dan 2:4-7:28; Ezr 4:8-6:18; Ezr 7:12-26). Неканонические же книги, по-видимому, были написаны на греческом языке, хотя, основываясь на свидетельстве блаж. Иеронима, некоторые думают, что кн. Товит и Иудифь были первоначально написаны по-халдейски.
Все же книги Нового Завета были написаны по-гречески, на так называемом александрийском диалекте (вошедшем в употребление с эпохи Александра Македонского — κοινὴ διάλεκτος), за исключением одного первого Евангелия — от Матфея, написанного на сиро-халдейском наречии еврейского языка, на котором говорили современные Иисусу Христу иудеи.
Так как в древнееврейском письме употреблялись только одни согласные звуки, а необходимые гласные звуки передавались устно по преданию, то первоначальный ветхозаветный текст не имел гласных. Они, в форме различных подстрочных знаков были введены довольно поздно (приблизительно около IX-X вв. нашей эры) учеными еврейскими раввинами-масоретами (т. е. хранителями «предания» — от евр. глагола «масор», передавать). Вследствие этого современный еврейский текст и называется масоретским.
Из различных переводов Библии заслуживают упоминания два авторитетнейших и древнейших — греческий LXX и латинский Вульгата и два позднейших — славянский и русский, как наиболее к нам близких.
Греческий перевод был сделан для нужд александрийских иудеев в эпоху Птоломеев, т. е. не раньше половины III в. и не позже половины II в. Он был выполнен в разное время и различными переводчиками, причем главная его часть — Пятикнижие — является наиболее древней и авторитетной.
Латинский перевод или так называемая Вульгата (от vulgus — народ) был сделан блаженным Иеронимом в конце IV-го века непосредственно с еврейского текста при руководстве и других лучших переводов. Он отличается тщательностью и полнотой.
Славянский перевод Библии впервые был предпринят святыми первоучителями славян — братьями Кириллом и Мефодием — во второй половине IX-го века. Отсюда, через посредство Болгарии, он перешел и к нам на Русь, где долгое время обращались лишь отдельные, разрозненные книги Библии. Впервые полный рукописный список Библии был собран новгородским архиепископом Геннадием, по поводу его борьбы с жидовствующими (1499 г.). Первая печатная славянская Библия была издана у нас в 1581 г. князем Константином Константиновичем Острожским. В основе нашей славянской Библии лежит греч. перевод LXX. Русский же синодальный перевод Библии сделан сравнительно совсем недавно, в середине XIX столетия, трудами митрополита московского Филарета и профессоров наших духовных академий. В основу его был положен еврейский масоретский текст, который в потребных случаях сличался с греческим и латинским переводами. Закончен он был в 1876 г., когда появилась первая полная русская Библия.
Наконец, должно заметить, что в древней Церкви не существовало нашего разделения библейских книг на главы и стихи: они все были написаны сплошным, связным текстом, расположенным в виде колонн (наподобие стихов) и если делились, то только на отделы для богослужебного употребления λόγοι, ἐκλογάδια, εὐαγγελιοστάριον, προξαπόστολον). Современное деление на главы ведет свое начало от кардинала Стефана Лангтона, разделившего около 1205 г. Вульгату. Такое деление закончил и утвердил ученый доминиканец Гуг де Сен-Шир, издавший свою конкорданцию ок. 1240 г. А в половине XVI в. ученый парижский типограф Роберт Стефан ввел и современное деление глав на стихи сначала в греко-латинское издание Нового Завета (1551 г.), а затем и в полное издание латинской Библии (1555 г.), откуда оно постепенно перешло и во все другие тексты.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ БИБЛИИ
Основной, центральной идеей всех богодухновенных, библейских Писаний, идеей, вокруг которой сосредоточиваются все остальные, которая сообщает им значение и силу и вне которой были бы немыслимы единство и красота Библии, является учение о Мессии, Иисусе Христе, Сыне Божием. Как предмет чаянии Ветхого Завета, как альфа и омега всего Нового Завета, Иисус Христос, по слову апостола, явился тем краеугольным камнем, на основе которого, при посредстве апостолов и пророков было заложено и совершено здание нашего спасения (Eph 2:20). Иисус Христос — предмет обоих Заветов: Ветхого — как Его ожидание, Нового — как исполнение этого ожидания, обоих же вместе — как единая, внутренняя связь.
Это может быть раскрыто и подтверждено в целом ряде внешних и внутренних доказательств.
К доказательствам первого рода, т. е. внешним, принадлежат свидетельства нашего Господа о самом Себе, свидетельства Его учеников, традиция иудейская и традиция христианская.
Обличая неверие и жестокосердие еврейских книжников и фарисеев, сам Господь наш Иисус Христос неоднократно ссылался на свидетельство о нем «закона и пророков», т. е. вообще ветхозаветных св. писаний. Исследуйте Писания, ибо выдумаете через них иметь жизнь вечную, а они свидетельствуют о Мне (Joh 5:39); ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он написал о Мне (Joh 5:46), — говорил, например, Господь ослепленным иудейским законникам после известного чуда исцеления расслабленного при овчей купели. Еще яснее и подробнее раскрывал эту истину Господь Своим ученикам, явившись им по воскресении, как об этом свидетельствует евангелист Лука: «и начав от Моисея из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании... И сказал им: вот то, о чем Я говорил еще быв с вами, что надлежит исполниться всему, написанному обо Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах» (Luk 24:27.44). Кроме такого общего заявления, Господь указывает нередко и частные случаи ветхозаветных образов и пророчеств, имевших отношение к Его жизни, учению, крестным страданиям и смерти. Так, напр., Он отмечает преобразовательное значение медного змия, повешенного Моисеем в пустыне (Joh 3:14), указывает на исполнение пророчества Исаии о «лете Господнем благоприятном» (Luk 4:17-21; ср. Isa 61:1-2), говорит об осуществлении всех древних пророчеств, касавшихся Его искупительной жертвы (Mat 26:54 и Luk 22:37) и даже на самом кресте, в момент страданий, произносит Свое глубоко трогательное и спокойно величественное: совершилось (Joh 19:30), давая этим знать, что исполнилось все то, что, будучи предназначенным от века, «многочастно и многообразно было говорено через пророков» (Heb 1:1).
Подобно своему Божественному Учителю, евангелисты и апостолы беспрестанно ссылаются на Библию, черпая полной рукой из богатства ее мессианских сокровищ и устанавливая тем самым полную гармонию обоих Заветов, объединенных вокруг Лица Мессии — Христа. Так, все евангелисты — эти четыре независимых друг от друга жизнеписателя Иисуса Христа — настолько часто ссылаются на исполнение ветхозаветных пророчеств, что выработали даже для этого специальные формулы: а все это произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, или просто: тогда сбылось реченное через пророка, да сбудется реченное через пророков, или же еще: и сбылось слово Писания и целый ряд других, аналогичных выражений.
Не менее часто ссылаются на ветхозаветное Писание и тем устанавливают его теснейшую внутреннюю связь с новозаветным и все остальные новозаветные писатели, начиная с кн. Деяний и кончая Апокалипсисом. Не имея возможности исчерпать здесь всего обилия таких определенных и ясных ссылок, укажем для примера лишь некоторые из них, наиболее характерные: таковы, напр., две речи апостола Петра: одна — после сошествия Св. Духа, другая — после исцеления хромого, о которых повествуется во второй и третьей главах кн. Деяний и которые полны ветхозаветными цитатами (Иоиль — Act 2:16-21; Давид — Act 2:25-28.34-35; Моисей — Act 3:22-23); в особенности замечательно заключение последней речи: и все пророки, начиная от Самуила и после него, также предвозвестили эти дни (Act 3:24). Не менее важна в этом отношении и речь архидиакона Стефана, дающая в сжатом очерке всю ветхозаветную историю приготовления евреев к принятию Мессии Христа (Act 7:2-56). В той же книге Деяний заключено великое множество и других подобных же свидетельств: и мы благовествуем вам то, что Бог обещал отцам нашим и что исполнил нам, детям их, воздвигши Иисуса (Act 13:32). Мы проповедуем вам, — говорили апостолы, — свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем предвозвещали пророки и Моисей (Act 26:22). Словом, все учение апостолов о новозаветном Царстве Божием сводилось главным образом к тому, что они уверяли о Христе от закона Моисеева и пророков (Act 28:23).
Из множества новозаветных ссылок, устанавливающих связь с ветхозаветными событиями и пророчествами, заключающихся в посланиях св. апостолов, приведем несколько примеров лишь из посланий ап. Павла, того самого Павла, который, в качестве Савла, был сам раньше фарисеем, ревнителем отеческих преданий и глубоким знатоком ветхозаветного завета. И вот этот-то св. апостол говорит, что конец закона — Христос (Rom 10:4), что закон был для нас детоводителем (παιδάγογος) ко Христу (Gal 3:24), что верующие наздани бывше на основании апостол и пророк, сущу краеугольнику самому Иисусу Христу (Eph 2:20), что все ветхозаветные прообразы писана быша в научение наше (Co1 10:11), что весь Ветхий Завет со всеми его религиозными церемониями и культом был лишь стень грядущих, тело же Христово (Col 2:17), сень бо имый закон грядущих благ, а не самый образ вещей (Heb 10:1) и что, наконец, в основе всей истории домостроительства нашего спасения лежит Иисус Христос, вчера и днесь, той же и во веки (Heb 13:8).
Если от священных книг Нового Завета мы перейдем к древнеиудейским толкованиям Писания, к таргумам,45 Талмуду, Мидраше и сочинениям первых раввинов до XII в. включительно, то увидим, что постоянной и неизменной общеиудейской традицией толкования Библии было стремление всюду искать и находить указания на Мессию и Его время. Такое увлечение иногда доходило даже до крайности, как это можно видеть из следующего раввинского изречения: «пророки исключительно проповедовали о радости дней Мессии» (забывалась идея страждущего Мессии-Искупителя); но оно глубоко верно понимало ту истину, что, действительно, в основе всего Писания лежит идея Мессии Христа. «Нельзя желать прилагать все непосредственно к Мессии, — говорит блаж. Августин, — но места, которые не относятся к Нему прямо, служат основанием для тех, которые Его возвещают. Как в лире все струны звучат сообразно их природе и дерево, на котором они натянуты, сообщает им свой особый колорит звука, так и Ветхий Завет: он звучит, как гармоничная лира об имени и о Царстве Иисуса Христа».
Приведенное тонкое сравнение блаж. Августина прекрасно характеризует святоотеческий взгляд на соотношение Ветхого и Нового Завета. Свидетельства об их тесной, неразрывной связи, основанной на Лице Мессии Христа, идут непрерывным рядом с самых же первых веков христианства: об этом писал ап. Варнава в своем «Послании», св. Иустин Философ в «Разговоре с Трифоном иудеянином», Тертуллиан в сочинении «Против иудеев», св. Ириней Лионский в сочинении «Против ересей», апологеты Аристид, Афинагор и др. В особенности обстоятельно и глубоко раскрывали эту связь писатели Александрийской школы, а из среды их выделялся Ориген, который, напр., говорил, что «изречения Писания суть одежды Слова... что в Писаниях всегда Слово (Λόγος — Сын Божий) было плотью, чтобы жить среди нас». Из последующих св. Отцов эти мысли подробно развивали в своих замечательных комментариях св. Иоанн Златоуст, Василий Великий, Ефрем Сирин, блаж. Иероним, блаж. Августин и св. Амвросий Медиоланский. Последний, напр., писал: «чаша премудрости в ваших руках. Эта чаша двойная — Ветхий и Новый Завет. Пейте их, потому что в обоих пьете Христа. Пейте Христа, потому что Он — источник жизни».6
Переходя теперь ко внутренним доказательствам, т. е. к самому содержанию священных книг, мы окончательно убеждаемся, что Господь наш Иисус Христос составляет главный пункт и центральную идею всей Библии. Эта великая книга, составленная столь многочисленными и разнообразными авторами, разделенными между собой весьма значительными периодами времени, стоявшими под влиянием самых различных цивилизаций, представляет в то же время замечательное единство и удивительную цельность. Благодаря, главным образом, постепенному развитию в ней одной и той же мессианской идеи. «Новый Завет в Ветхом скрывается, Ветхий в Новом открывается», — говорили средневековые богословы, основываясь на словах блаж. Августина.7
Что Иисус Христос и Его дело составляют единственную тему всех новозаветных Писаний, это ясно само по себе и не требует доказательств. Но что вся новозаветная история основывается на ветхозаветной, это, быть может, не так очевидно. И, однако, это столь же несомненно, для доказательства чего достаточно сослаться лишь на две евангельские генеалогии Христа, в которых дано сокращение всей ветхозаветной истории в ее отношении к личности обетованного Мессии Христа (Mat 1:1-16 и Luk 3:23-38).
Но мы можем последовательно проследить развитие мессианской идеи и в книгах Ветхого Завета. Обетование Избавителя, данное падшим прародителям еще в раю, — вот первое звено той непрерывной цепи ветхозаветных мессианских пророчеств, которые начались Адамом и кончились Захарией, отцом Иоанна Крестителя. Поэтому-то оно и называется первоевангелием (Gen 3:15). С эпохи Ноя это обетование определяется несколько ближе и точнее: семенем жены называются лишь дети Сима, к которым и приурочивается история искупления (Быт К, 26). Этот круг еще больше сужается с эпохи Авраама, отца богоизбранного еврейского народа, в Семени которого (т. е. в Иисусе Христе, по толкованию ап. Павла — Gal 3:16) возвещается спасение и всех остальных наций (Gen 12:3; Gen 18:18). Впоследствии и из потомства Авраамова выделена была раса Иакова (Gen 27:27), позднее сам Иаков, в духе пророческого прозрения, дает особое благословение своему сыну Иуде (Gen 49:8 и сл.). И чем дальше шло время, тем ближе и честнее определялись различные черты мессианского служения: так, пророк Валаам говорит о Его царственной власти (Num 24:17), Моисей — о трояком Его служении: царском, первосвященническом и пророческом (Deu 18:18-19), о происхождении Мессии из царского рода Давидова (Sa2 7:12-14), о рождении Его в Вифлееме (Mic 5:2) и от Девы матери (Isa 7:14), о торжественном входе Его в храм Иерусалимский (Mal 3:1), о разных, даже мелких обстоятельствах Его крестных страданий и смерти (Isa 53; Psa 21:17-19; Psa 39:79; Psa 40:9-10; Psa 68:22; Zec 11:12 и др.), о Его славном воскресении (Ис Zec 53:9-21; Psa 15:10; Psa 19:6-7; Psa 40:11; Psa 67:2 и др.), о наступлении Его благодатного царства (Psa 21:28-32; Psa 44:7.14-17; Psa 71:7-19; Joe 2:28; Isa 2; Isa 35:1-2.10; Isa 61:1-2) и Его грозного второго пришествия (Dan 7:25 и Dan 12:7; Zec 14:2-3.9 и др.). Можно положительно сказать, что нет ни одной важной черты из эпохи и жизни Мессии, которая не была бы тем или иным путем предуказана в Ветхом Завете, или в форме ясного пророчества, или под покровом символов и прообразов; а пророк Исаия получил даже наименование «ветхозаветного евангелиста» за поразительную точность и полноту своих пророчественных прообразов жизни Господа Иисуса Христа.
Не менее ясно это единство мессианской идеи сквозит и в общем плане Библии. По своему характеру и содержанию все ветхозаветные книги могут быть разделены на три основные группы: книги законоположительно-исторические, книги пророческие и книги поэтическо-назидательные. Первый класс излагает историю теократии, т. е. прав правления Иеговы над Израилем. Но с какой целью Господь употребляет столь различные методы воспитания Своего народа? Завет на Синае, Моисееве законодательство, бедствия пустыни, завоевание земли обетованной, победы и поражения, отчуждение от других народов, наконец, тягость вавилонского плена и радость возвращения из него — все это имело очевидной своей целью сформировать еврейскую нацию в известном духе, в духе сохранения и распространения мессианской идеи. Еще очевиднее этот мотив в пророческих книгах, где, то через угрозы, то через обещания наград, народ еврейский постоянно поддерживался на известной нравственной высоте и приготовлялся в духе чистой веры и правой жизни, ввиду грядущего Мессии. Что касается, наконец, до книг последней группы — поэтически-назидательных, то одни из них, как например Псалмы, были прямо мессианскими молитвами еврейской нации; другие, как Песнь песней, под формой аллегории изображали союз Израиля со Христом; третьи, как кн. Премудрости, Екклезиаст и др. раскрывали различные черты Божественной Премудрости, лучи того Божественного Слова (Λόγος), которые сияли среди мрака язычества и в дохристианском мире.
Таким образом, с полным убеждением можно сказать, что главным и основным предметом Библии, начиная с первых глав книги Бытия (Gen 3:15) и кончая последними главами Апокалипсиса (Rev 21:6.21 и Rev 22:20), служит Богочеловек, Господь наш Иисус Христос.
Ветхий Завет
Самым ранним разделением Библии, идущим из времен первенствующей христианской Церкви, было разделение ее на две, далеко не равные части, получившие название Ветхого и Нового Завета.
Такое разделение всего состава библейских книг обусловлено было их отношением к главному предмету Библии, т. е. к личности Мессии: те книги, которые были написаны до пришествия Христа и лишь пророчески Его предызображали, вошли в состав «Ветхого Завета», а те, которые возникли уже после пришествия в мир Спасителя и посвящены истории Его искупительного служения и изложению основ учрежденной Иисусом Христом и Его св. апостолами Церкви, образовали собой «Новый Завет».
Все эти термины, т. е. как самое слово «завет», так и соединение его с прилагательными «ветхий» и «новый», взяты из самой же Библии, в которой они, помимо своего общего смысла, имеют и специальный, в котором употребляем их и мы, говоря об известных библейских книгах.
Слово завет (евр. — bêrit, греч. — διαθήκη, лат. — testamentum), на языке Св. Писания и библейского употребления, прежде всего, значит известное постановление, условие, закон, на котором сходятся две договаривающиеся стороны, а отсюда уже — самый этот договор или союз, а также и те внешние знаки, которые служили его удостоверением, скрепой, как бы печатью (testamentum). А так как священные книги, в которых описывался этот завет или союз Бога с человеком, являлись, конечно, одним из лучших средств его удостоверения и закрепления в народной памяти, то на них весьма рано было перенесено также и название «завета». Оно существовало уже в эпоху Моисея, как это видно из Exo 24:7, где прочитанная Моисеем еврейскому народу запись Синайского законодательства названа книгой завета (сёфер хабберит). Подобные же выражения, обозначающие собой уже не одно Синайское законодательство, а все Моисееве Пятикнижие, встречаются и в последующих ветхозаветных книгах (Ki2 23:2.21; Sir 24:25; Ma1 1:57). Ветхому же Завету принадлежит и первое, еще пророчественное указание на Новый Завет, именно, в известном пророчестве Иеремии: «вот наступят дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды Новый Завет» (Jer 31:31).
Впоследствии термин Новый Завет неоднократно употреблялся самим Иисусом Христом и святыми Его апостолами для обозначения начавшейся истории искупленного и облагодатствованного человечества (Mat 26:28; Mar 14:24; Luk 22:20; Co1 11:25; Co2 3:6 и др.), откуда он перешел и на священные книги, написанные в этот период.
Наименование Ветхий Завет в приложении к определенным книгам ведет свое начало от особенно ясного свидетельства ап. Павла: но умы их (евреев) ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается не снятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом (Co2 3:14).
В составе Ветхого Завета Православная Церковь, как мы уже говорили выше, насчитывает 38 канонических и 9 неканонических книг, отличаясь этим от Церкви Римско-католической, насчитывающей в своей Вульгате всего 46 канонических книг (у них считаются каноническими Товит, Иудифь, Премудрость Соломона и 2 кн. Маккавейские).
Что касается, наконец, самого порядка расположения книг Ветхого Завета, то здесь замечается довольно резкое различие между еврейской Библией, с одной стороны, и греческим переводом LXX переводчиков, а отсюда и нашей славяно-русской Библией, с другой стороны. Для уяснения этой разницы необходимо знать, что древние евреи делили свои книги не столько по однородности их содержания (как LXX и славяно-русский), сколько по степени их значения и важности. В этом смысле они все ветхозаветные книги делили натри группы: «закон» («тора»), «пророки» («небиим») и «агиографы» («кетубим»), подчеркивая особенно значение двух первых групп, т. е. «закона» и «пророков» (Mat 5:17; Mat 7:12; Mat 22:40).
У нас же теперь вслед за LXX переводчиками и Вульгатой принято другое деление, по характеру самого содержания ветхозаветных книг, на четыре следующие группы: 1) книги законоположительные; 2) исторические; 3) учительные и 4) пророческие. Такое расположение и деление книг в еврейской и славяно-русской Библиях всего виднее будет из следующей таблицы:
Еврейская Библия
Славяно-русская Библия
Пятикнижие
Пять первых книг Ветхого Завета, имеющих одного и того же автора — Моисея, представляли, по-видимому, сначала и одну книгу, как об этом можно судить из свидетельства кн. Второзакония, где говорится: «возьмите сию книгу закона и положите ее одесную ковчега завета» (Deu 31:26). Тем же самым именем «книги закона», или просто «закона», обозначались пять первых законоположительных книги в других местах Ветхого и Нового Завета (Ki1 2:3; Ki2 23:25; Psa 18:8; Isa 5:24; Mat 7:12; Mat 11:13; Luk 2:22 и др.).
Но у раввинов уже со времен глубокой древности существовало и другое, несколько своеобразное обозначение этой «торы» (закона), как «пять пятых закона», чем одновременно доказывается как единство Пятикнижия, так и состав его из пяти различных частей. Это пятичастное деление, по-видимому, окончательно определилось к эпохе перевода LXX переводчиков, где оно получает уже полное признание.
Наше современное слово «Пятикнижие» представляет буквальный перевод греческого — πεντάτευκος от πέντε — «пять» и τευ̃κος — «том книги». Это деление вполне точно, так как, действительно, каждый из пяти томов Пятикнижия имеет свои отличия и соответствует различным периодам теократического законодательства. Так, напр., первый том представляет собой как бы историческое к нему введение, а последний служит очевидным повторением закона; три же посредствующих тома содержат в себе постепенное развитие теократии, приуроченное к тем или иным историческим фактам, причем средняя из этих трех книг (Левит), резко различаясь от предыдущей и последующей (почти полным отсутствием исторической части), является прекрасной разделяющей их гранью.
Все пять частей Пятикнижия в настоящее время получили значение особых книг и имеют свои наименования, которые в еврейской Библии зависят от их начальных слов, а в греческой, латинской и славяно-русской — от главного предмета их содержания.
Книга Бытия содержит в себе повествование о происхождении мира и человека, универсальное введение к истории человечества, избрание и воспитание еврейского народа в лице его патриархов — Авраама, Исаака и Иакова. Кн. Исход пространно повествует о выходе евреев из Египта и даровании Синайского законодательства. Кн. Левит специально посвящена изложению этого закона во всех его частностях, имеющих ближайшее отношение к богослужению и левитам. Кн. Числ дает историю странствований по пустыне и бывших в это время счислений евреев. Наконец, кн. Второзакония содержит в себе повторение закона Моисеева.
По капитальной важности Пятикнижия св. Григорий Нисский назвал его истинным «океаном богословия». И действительно, оно представляет собою основной фундамент всего Ветхого Завета, на который опираются все остальные его книги. Служа основанием ветхозаветной истории, Пятикнижие является базисом и новозаветной, так как оно раскрывает нам план божественного домостроительства нашего спасения. Поэтому-то и сам Христос сказал, что Он пришел исполнить, а не разорить закон и пророков (Mat 5:17). В Ветхом же Завете Пятикнижие занимает совершенно то же положение, как Евангелие в Новом.
Подлинность и неповрежденность Пятикнижия свидетельствуется целым рядом внешних и внутренних доказательств, о которых мы лишь кратко здесь упомянем.
Моисей, прежде всего, мог написать Пятикнижие, так как он, даже по признанию самых крайних скептиков, обладал обширным умом и высокой образованностью; следовательно, и независимо от вдохновения Моисей вполне правоспособен был для того, чтобы сохранить и передать то самое законодательство, посредником которого он был.
Другим веским аргументом подлинности Пятикнижия является всеобщая традиция, которая непрерывно, в течение целого ряда веков, начиная с книги Иисуса Навина (Jos 1:7.8; Jos 8:31; Jos 23:6 и др.), проходя через все остальные книги и кончая свидетельством самого Господа Иисуса Христа (Mar 10:5; Mat 19:7; Luk 24:27; Joh 5:45-46), единогласно утверждает, что писателем Пятикнижия был пророк Моисей. Сюда же должно быть присоединено свидетельство самаритянского Пятикнижия и древних египетских памятников.
Наконец, ясные следы своей подлинности Пятикнижие сохраняет внутри самого себя. И в отношении идей, и в отношении стиля на всех страницах Пятикнижия лежит печать Моисея: единство плана, гармония частей, величавая простота стиля, наличие архаизмов, прекрасное знание Древнего Египта — все это настолько сильно говорит за принадлежность Пятикнижия Моисею, что не оставляет места добросовестному сомнению.8
19:1 На Древнем Востоке площадь перед городскими воротами была местом суда, торговых сделок и различных встреч.
19:13 Букв.: ибо велик вопль на них перед Господом!
19:14 Или: мужей.
19:15 Или: не погибнуть в беззаконии города.
19:22 В Син. пер., как и в LXX: Сигор; название города созвучно евр. слову мицар, означающему «быть маленьким, незначительным».
19:29 Букв. вспомнил; см. примеч. к 8:1.
19:38 По общераспространенной этимологии Моав объясняется как возникшее от меав «от (моего) отца», а Бен-Амми переводится как «сын моего народа».
20:4 Или: праведный.
20:16 а) Т.е. около 11,5 кг.
20:16 б) Предположительный перевод, евр. текст неясен.
21:6 В знач. торжествовать, ликовать, радоваться; см. примеч. к 17:19.
21:9 LXX и Вульгата: играет (с ее сыном).
21:12 Или: его потомство будет признаваемо за твое.
21:13 Букв.: семя.
21:16 LXX: ребенок громко заплакал.
21:17 Букв.: Бог услышал голос ребенка (с места), где он; см. примеч. к 16:11.
21:31 Евр. Беэр-Шева переводится и как «Колодец семерых», и как «Колодец клятвы».
22:1 Букв.: я здесь; то же в ст. 7, 11.
22:5 Ср. Евр 11:17-19.
22:8 Или: предусмотрит; то же в ст. 14.
22:16 Букв.: сделал.
22:18 Или: семя.
22:21 Букв.: его брата.
Прежде всего - Бог. Первые же строки книги, которой открывается Священное Писание, - о Нем. Он есть Начало начал. В Нем - причина и цель бытия. Не осознав этого, невозможно постичь смысл жизни вообще и уникальное значение своей собственной в частности. Вот почему всякий, кто приобщился к чуду познания Бога, охотно соглашается с древним поэтом-пророком: «У Тебя источник жизни, и во свете Твоем прозреваем» (Пс 36:10).
Бытие*, первая книга в Пятикнижии (по-еврейски Тора), ведет нас к осознанию реальности мира, сотворенного Богом и от Него получившего и формы свои, и наполнение. Она являет собой такую сокровищницу знаний, благодаря которой мы можем точно и внятно говорить о своей жизни: о том, откуда мы пришли и куда идем, о людях, с которыми мы живем, и о наших отношениях с ними, о бедах, которые нас постигают, и о благословениях, которые непрестанно ниспосылаются нам. Иначе говоря, Бытие не только отвечает на непростые вопросы нашего происхождения и общего для человечества положения после разрыва с Богом, но и указывает на то, как эти отношения могут быть восстановлены и человек может вернуться к тому состоянию, которое, по определению Бога, было «весьма хорошо». В книге Бытие нам даны ясные свидетельства о Боге - не только как Источнике жизни, но и Хранителе ее: Бог творит, Он и восстанавливает разрушенное, Он вступается за Свое творение, Он и судит милостиво, Он зовет к жизни веры и послушания, и Он же заключает с нами Договор, Союз, традиционно называемый словом «Завет».
Примечательно в этой книге и то, что она представляет всё это не в форме неких абстрактных истин или философских принципов. Нет, она предлагает нам глубоко трогающие душу рассказы о людях, которые любили и ссорились, верили и сомневались, создавали семьи, рожали детей, познавали на себе силу греха и благодати Божьей. Вчитываясь в жизнеописания Адама и Евы, Каина и Авеля, Ноя и его сыновей, Авраама и Сарры, Исаака и Ревекки, Иакова и Рахили, Иосифа с его братьями, мы обнаруживаем, что обстоятельства их жизни, их решения, выбор так или иначе вновь и вновь повторяются в наших собственных судьбах. Рассказы этой книги впечатляюще ярко свидетельствуют о не сопоставимой ни с чем ценности человеческой жизни, каждой неповторимой жизни, поскольку Бог желает иметь дело не с безликой массой людей, а с каждым из нас в отдельности.
Неудивительно, что спустя три с половиной тысячи лет эта книга не утратила своего значения для всего человечества. Христос и Его апостолы, да и многовековая традиция, дали нам достаточно оснований считать, что по особому промыслу, откровению и вдохновению Божьему автором Бытия является уникальнейшая в мировой истории личность: египетский принц, он же пастух, он и освободитель евреев из египетского рабства, и законоучитель, и величайший из древних пророков - Моисей.